Роял-флэш

- Райли, - я со стоном закрыла глаза и, сжав зубы, снова и снова повторяла это имя. Едва все мышцы снова начинало выкручивать, мне оставалось лишь вспоминать о своей цели, ради достижения которой можно было пойти на все. Ломка, как и эффект укола, была сильной. Раз в несколько часов меня начинало тошнить. Во рту был стойкий металлический привкус крови. На все мои просьбы дать противорвотного Квентин отвечал: - Тебе лучше вообще сейчас ниче в себя не закидывать. - Блять, ну пожалуйста, я сейчас сдохну! - я закрыла лицо руками и покачала головой. - Терпи, - на удивление жестко отрезал парень. По счастливому стечению обстоятельств он оказался на том же аванпосту, куда мы приехали сразу из Терстона. Через час после приезда даже Ваас согласился с тем, что нет смысла ставить меня на ночное наблюдение. Еще через полчаса пришли боли и судороги. - Че ты такая хилая-то? - спрашивал Ваас, пока я, с трудом дыша, лежала на матрасе в одной из хижин. - Реально посмотреть не на что. Ни сисек, ни жопы. - Хотела бы я посмотреть на того, кому сиськи и жопа облегчат приходы от героина, - прошипела я, от злости впиваясь ногтями в матрас. По случаю того, что Ваас был виноват во всем этом, мне разрешалось громко материться в его адрес. - Да не, я так, по жизни, говорю, тебе не повезло, - говорил он, тыкая в меня палочкой. Жутко хотелось отобрать ее и постоять за себя. - Пусть это будет последнее, что я сделаю в жизни, - говорю я, сглатывая тягучую слюну, - но я сейчас встану, отниму эту сраную палку и засуну тебе... - Ла-адно, заткнись, - вняв моим словам, он перестал. Его блуждавший по хижине взгляд остановился на моем рюкзаке, который лежал в изголовье. - Че, спишь со своим барахлом? Боишься, что украдут? - Не трогай! - вскинувшись, я закрыла рюкзак рукой. Ваас тут же хищно сощурился. - Что в нем? - спрашивает он. Мое положение становится еще более незавидным. Если до этого пирату было пофиг на мой рюкзак, то сейчас я сама же выдала важность его содержимого. Помедли я еще чуть-чуть - и он выхватит то, что хочет, у меня из рук. С трудом сев на матрасе, привалившись к стене, кладу рюкзак на колени и начинаю открывать. - Ты обещал мне, что не тронешь моих денег, - напоминаю я, но Ваас уже не слушает. Запустив руки внутрь, он достает ворох смятых купюр, и на его лице отражается крайнее недоумение. - Черт, сколько тут? - спрашивает он, вороша деньги и все более поражаяясь. - Ровно столько, сколько я обещала Хойту, - отвечаю, стараясь не произносить слова "миллион". - Лям?! - восклицает за меня Ваас. Теперь я уже откровенно волнуюсь. Захоти он сейчас отнять у меня деньги - я ничего не смогу сделать. У меня не то положение. Но мужчина кидает купюры обратно и, потерев лицо, смотрит в сторону. - Откуда ты это взяла? Его тон холоден и серьезен. Я прикидываю, будет ли уместным рассказать ему о сегодняшней игре. - Это долгая история... - Я спросил: откуда ты это взяла? - чеканя каждое слово, перебил меня Ваас. Я сталкиваюсь с ним взглядом и отвечаю, ловя его тон: - Выиграла в покер. - У кого? - Да какая разница? - я уже жду, что он, как обычно, взорвется, получая вопросы вместо ответов, но мужчина остается более-менее спокоен, не считая взбудораженности деньгами. - Какая разница? - переспрашивает он и, подняв мой набитый рюкзак, говорит, глядя мне в глаза. - Ты притащилась вусмерть упоротая герычем с миллионом в сумке и предлагаешь мне заткнуться и отвалить? - Нет, - я приложила к лицу собственные холодные ладони. - Ну ты ведь знаешь, что мы с Хойтом заключили договор. Он урезал мне срок. Еще бы пара дней - и я бы проиграла. - Значит, ты можешь поднять миллион за пару недель, так? - спрашивает Ваас. - Ну, получилось один раз, - я неопределенно пожала плечом. - Блять, Ликки, - он начал потихоньку выходить из себя, - здесь есть люди, которые научились держать карты раньше, чем стоя ссать, и че-то никто из них пока не разбогател. Я хочу знать, конченая ты дура, каким образом тебе это удалось за две недели. - Я играла на постоянное повышение ставки. По максимуму. Набирала сто тысяч и сразу же ставила их, - обхватив себя руками, я мелко дрожала от холода, остановив взгляд на досках пола. - И что же, всегда карта шла? - по еле уловимому ехидству в его голосе, начинаю понимать, что он догадывается о шулерстве. - Не всегда. Приходилось определять, когда ставить крупные деньги, когда нет. Иногда ставила наугад. - И в один прекрасный день взяла лям, да? - закончил он. - Хуйня твой рассказ. - Порой и хуйня стоит денег, - парирую я, поднимая голову. - Как бы то ни было, я получила что хотела. Те деньги, что хранились у тебя, можешь не возвращать. А сейчас извини, я хочу сдохнуть, а не разговаривать. Он посмотрел на меня так, словно услышал прямую угрозу. Слишком много вещей, сказанных мной, были достойны целой дискуссии. Но, видимо, я выглядела столь же плохо, как чувствовала себя - он поднялся на ноги, не заводя разговоров. Приняв это как конец расспросов, я медленно улеглась обратно, не сводя с него глаз. - И че теперь? - спрашивает Ваас, заложив руки в карманы. - Куда спустишь это все? - Ты знаешь, - отзываюсь я, закрывая глаза от муторного чувства тошноты. Он хмыкнул. - Думаешь, оно того стоит? - Думаю, стоит. К тому же, если есть деньги и желание, то почему бы и нет. - Не ошибись в выборе, - после минутного молчания говорит Ваас. Его шаги направляются к двери, которая, захлопнувшись, оставляет меня один на один со своей болью. Ночь обещала быть долгой. Бесчисленное количество раз мне удавалось забыться коротким сном, а потом я снова просыпалась от боли. Теперь мне стали понятны мучения пиратов, умиравших от передозировок или ломки. Хотя им было хуже, чем мне. Я лишь терпела приступы тошноты и боль во всем теле, а потом снова моментально засыпала, словно организм пытался быстро расслабиться и набраться сил перед новым приступом. Мне уже в самом деле казалось, что эта ночь никогда не закончится. Я перестала стремиться узнать, который час, чтобы не впадать в панику от представления о том, сколько еще предстоит выдержать до того, как покажется солнце. Меня бил жесткий озноб, болело сердце. Казалась ужасной перспективой закончить свою жизнь вот так, в холодной темноте из-за ошибки Монтенгро. В очередной раз разлепив веки, я с удивлением отметила, что сердце не щемит на вдохе. Полежав еще с полминуты, прислушиваясь к своим ощущениям, осторожно пробую двинуться. Все тело отзывается болью, но уже не такой сильной, как до этого. Я сажусь на матрасе, обхватив себя руками. Хижина пуста, хотя на стопках пустых ящиков из-под оружия шумит включенный ноутбук. Меня все еще терзают боль и слабость, но радует уже то, что есть возможность подняться на ноги. Мне хочется выйти на улицу, чтобы поймать ощущение свободы от места, в котором пришлось столько вытерпеть. Словно первые шаги после долгого лечения. Дотянувшись до кобуры, пристегиваю ее к поясу и затягиваю ремешок вокруг бедра. Вынимаю свою "Беретту" и проверяю обойму. И, как всегда, чехол с ножом. У самой двери меня нагоняет мысль о том, что снаружи наверняка еще холоднее, но я, чуть помедлив, все равно толкаю дверь, чтобы сделать первый глоток чистого ночного воздуха. Предрассветный холод волной врывается в открытую дверь. Заметив накрытый куском брезента ящик, решительно стаскиваю плотную ткань. На других аванпостах стоят не накрытые, значит, и тут постоит. Накинув на себя брезент, закутываюсь в него, как в одеяло, и осматриваюсь в поисках снайперской вышки. Но вместо нее для снайпера есть лишь пристройка на крыше одного из домиков. Пират с СВД бродит по ней туда-сюда, изредка обозревая окрестности в прицел. Дрожа от холода, я оглядываю аванпост. За последние дни наши ряды снова поредели. Бесконечное противостояние повстанцев ослабляло нас с каждым днем. Со дня на день должны были поступить новички. Набрав воздуха, я уже было хотела тихо вздохнуть от боли в мышцах, но вдруг из темноты долетел легкий треск, словно кто-то наступил на сухую ветку. Я автоматически присела, чтобы мой силуэт не выделялся на фоне светлого здания. Может, это просто какое-нибудь животное? Вслушиваясь в звуки ночи, жду повторного шума, но все, вроде бы, спокойно. Я находилась на втором этаже главного здания; на первом располагался штаб с радиосвязью, на крыше хижины рядом - снайпер, который будто ничего не слышал. Но что-то подсказывает мне, что звук донесся не просто так. Вынув нож, шарю в карманах джинсов и достаю тонкую бечевку. Не зря подобрала ее в кузове джипа - применение ей было придумано давно. Обвязав бечевку вокруг рукояти, сбрасываю с плеч тяжелый брезент и осторожно крадусь к краю площадки. Там, где обломаны перила, к снайперу ведет прочная доска, перекинутая на крышу. Я осторожно залезаю на нее и ложусь, держа нож наготове. Если здесь есть враг, то он непременно должен обойти снайперский обзор вдоль стены здания и тут-то станет виден мне. Обмотав другой конец веревки вокруг руки, держу нож наготове. Сердце размеренно ударяет изнутри, отмеряя секунды. Ну, давай же. Из темноты выныривает силуэт. Осторожно озираясь, пробирается вдоль стены домика, на котором засел снайпер. Мне не видно, кто это, но свои точно не будут так красться. Я съеживаюсь еще сильнее, чтобы не быть замеченной, и умоляю себя подождать, пока он подойдет ближе. Чертов снайпер не видит дальше своего носа, а чужак все проходит на территорию лагеря! Когда он оказывается в поле броска, я заношу руку с ножом. Еще секунда - и клинок вонзается точно в шею. Рвано вздохнув, человек оседает на землю. Еще пара судорожных движений - и он мертв. Дернув веревку на себя, вынимаю нож из тела и поднимаю к себе. Вот так удача - первая попытка, и так хорошо сработано. Я прижимаюсь подбородком к доске и жду, появятся ли остальные. Ракьят плохие стратеги. Без хорошего командования даже в кольцо взять толком не могут - прут в лобовую, как танки. И если прикончишь одного из засады - только сиди и жди, когда труп заметят остальные и подтянутся к нему. Слишком развитое стадное чувство. Вдоль стены здания проскальзывает тень. Секунда - и она уже присаживается около поверженного воина. Если здесь целый отряд, то сидеть больше нельзя. Сжав рукоять ножа, поднимаюсь и, примерившись, прыгаю вниз. Нож с размаху уходит в спину противника. Другая рука зажимает рот, из которого рвутся предсмертные хрипы. Заслоняясь телом, как щитом, пытаюсь скорее отступить назад, чтобы не оказаться на дороге у остальных нападающих. Тащить за собой тело не так-то легко, и, не закончив маневра, я бросаю труп на землю и скрываюсь за углом здания. Выхватив пистолет, сдвигаю защелку предохранителя. Самое первое, что хочется сделать - это добраться до щитка сигнализации и поднять тревогу, но другая мысль перебивает эту идею. Ракьят еще не зашли на территорю аванпоста, а пиратов слишком мало. Если зазвучит сирена - повстанцы начнут штурм и наверняка застанут их врасплох. Нужно тихо убрать большинство отряда, раз уж они идут поодиночке. Винтовка с глушителем осталась наверху, значит, придется как-то справиться одним ножом. Пожалуй, это даже будет интересно. Не ставя пистолет на предохранитель, убираю его обратно в кобуру. Оглядевшись, нагибаюсь и быстро иду вдоль стены. Воины обходят снайпера с другой стороны домика, у меня есть шанс зайти им в спину. В свете фонаря, льющегося из-за угла, проскальзывают две фигуры. Быстро глянув в ту сторону, откуда они пришли, убеждаюсь, что за ними больше никто не следует, и поворачиваю за ними. Стоит выйти из-за угла, как в глаза бросаются двое воинов, быстро двигавшихся вперед. Даже спину не прикрывают, олухи! Боясь быть застигнутой, я двинулась за ними, молясь, чтобы последнему не пришло в голову повернуться. Сердце стучит так громко, что кажется, его стук меня выдаст. Обмирая от страха, я настигаю ближнего противника и, схватив его за голову, всаживаю нож в горло. Не перерезать, а воткнуть - вот чему учил меня Ваас. Тогда не раздастся ни звука, если действовать правильно. По руке стекает волнующе горячая кровь и неслышно капает на рыхлый грунт. Я не дышу, глядя в спину удаляющемуся воину, когда лезвие медленно выходит из горла. Опустив третий труп на землю, тихо и торопливо следую за впереди идущим. Страх быть замеченной усиливается настолько, что я, позабыв обо всем, делаю судорожный вдох ртом, готовясь поразить следующую цель. Мужчина моментально обернулся, а я по инерции зажала свой рот окровавленной рукой. Он уже вскинул было автомат, но мои пальцы уже судорожно сдавили спусковой крючок "Беретты". Грохот выстрела прогремел над аванпостом, заставив стаю ночных птиц вспорхнуть в воздух. Я перескочила через застреленного воина и метнулась за крыльцо главного здания прежде, чем первые пули просвистели неподалеку. Видимо, меня все же заметили - стоило мне скрыться, как с крыльца посыпалась бетонная крошка. Штурмующие умело вели огонь на подавление, не давая даже высунуться. - Черт! - я сжалась в комок между крыльцом и стеной здания, чтобы не угодить под пули. Едва в стрельбе открылся краткий перерыв, я высунула поверх крыльца руку с пистолетом и, не глядя, выстрелила два или три раза. Если я не буду отстреливаться, они подойдут ближе и уж точно не промажут в упор, но патронов в обойме не так уж много. - Блять, кто-нибудь, помогите! - крикнула я прежде, чем раздался приближающийся звук мотора. Внутри что-то оборвалось. Если это их подкрепление, то нам точно конец. Я оглянулась снова, ища более надежного укрытия, но перебегать отсюда казалось слишком рискованно. Только пули мне не хватало. Но, если придется отступать, выбора нет. Долетевшие до меня крики заставили сердце радостно подпрыгнуть - пиратский патруль! Выглянув из укрытия, вижу, что въехавшая на территорию машина загородила меня от вражеских пуль. - Сюда! - махнули мне рукой из-за угла соседнего здания. Выждав удобный момент, я вскочила и метнулась туда. Ну, конечно, кому ж еще нужно вытаскивать мою задницу из передряги. - Сколько насчитала? - спрашивает Ваас, меняя обойму. - Четверых положила, судя по огню осталось больше, - я сперва уронила брошенную мне на колени обойму, прежде чем заменить ею пустую. - Не сиди! - он сгреб меня за шиворот, перебегая на другое место. Через мгновение ряд пуль прошил землю на том месте, где только что находились мы. - Давай в обход слева. В подобных ситуациях я терялась и начинала паниковать, оставшись одна. Во-первых, при мне не было хорошего оружия, да и к тому же штурмовик и марксмен из меня были никакие. Спокойная снайперская позиция, меняемая после двух-трех выстрелов - все, что я умела занимать и удерживать. Хорошо, что Ваас был отличным стратегом, к тому же мы долгое время работали в паре и привыкли к этому. - Сними снайпера, - бросил он мне, указав в рощу. От наших взглядов не укрылся отблеск света в прицеле. Подняв пистолет, я задерживаю дыхание и, установив прицел неподвижно, спускаю курок. Сразу после этого рядом с целью вскочил еще один человек. Наводчик! Подготовились они знатно. Четыре последовательных выстрела над моей головой - и он, сраженный пулями Вааса, падает в траву. После этого все стихает. Мы с мужчиной обмениваемся взглядами, после чего раздаются два автомобильных гудка. Пауза, и еще один долгий. Держа пистолет наготове, Ваас первым выглядывает из-за угла. -Че так долго собираемся? - заорал он, и для меня это стало сигналом об окончании перестрелки. - Нахуй, спрашивается, мне столько долбаебов, если они даже свой член в штанах найти не могут, не говоря уж о засаде?! Я со вздохом облегчения вышла вслед за ним и тут же пожалела об этом. - Ликки, долбоебка номер один! Где ты шлюхалась? Искала воскресный костюм? - Я вообще первая их заметила! Они обошли снайпера, и я убила четверых, прежде чем меня заметили. - Так какого ж хуя не дать тревогу? - громко спросил Ваас, встряхивая меня за голову. Я не нашла что ответить на этот счет. Может, и в самом деле не стоило пытаться сделать все в одиночку. Да и прятаться за крыльцом было плохой идеей. Сама бы я оттуда не ушла. - Короче, отряд долбаебов и одна долбаебка включают мозги и слушают: пересчитать трупы, собрать оружие, вырыть яму и быро всех закопать! - Ваас повернулся ко мне. - На ногах стоишь? - Вроде бы, - отзываюсь я, вдруг ощутив страшную слабость после его слов. - Да? Хуй там был, сам вижу, что щас свалишься, - обрывает пират и обращается к другому. - Хемо, бери отряд, и поезжайте к деревне. Берете любого местного живым и пулей обратно, усек? Живо давай! Всем все ясно? Кто не занимается дохлыми - обойти тут все! Бегом выполнять! Лагерь зашевелился, подобно муравейнику. Разделившись, пираты слаженно принялись за работу. Глубоко вдохнув, я направилась с той группой, что собиралась зарывать тела убитых. Проходя мимо Вааса, не смотрю в его сторону. Вот теперь и в самом деле кажется, что идея тихого убийства была полной хренотой. Вывернутые карманы поражали своим содержимым. С двенадцати человек едва набиралось восемь долларов мелочью, которая предательски звенела в одежде, когда мы стаскивали трупы в яму. Рассвет я встретила, кутаясь все в тот же кусок брезента возле общей могилы, которую быстро забрасывали землей. У въезда в лагерь послышался шум мотора. Прибывшая группа тащила с собой человека. Руки скручены за спиной, на глазах темная повязка. Откуда ни возьмись появился Ваас. Я пошла к ним, предчувствуя что-то интересное. - Откуда? - только и спросил Монтенегро, оглядев пленника. - У него дом близ Аманаки, - ответил командовавший отрядом Хемо, уже вытрясая на ладонь немного кокаина. На лице Вааса промелькнуло нескрываемое удовольствие. Не вынимая одной руки из кармана штанов, он сдвинул другой повязку с глаз пленного. Тот, сощурившись и приоткрыв рот, огляделся, прежде чем замереть, остановив взгляд на главаре. - Привет, мудила, - чуть наклонившись к нему, ухмыльнулся Ваас. - Спорю на твои яйца, ты меня узнал. Слушай сюда, урод, - он схватил мужчину за голову обеими руками и, глядя в широко открытые глаза, продолжил. - Я хочу, чтобы ты остался в живых не напрасно. Тебя отвезут в деревню, чтобы ты растрезвонил всем, кого увидишь, что Ваас взял в заложники штурмовой отряд дикарей. Суть в том - слышишь? - чтобы до Цитры дошло, что цепочка грузовиков, в одном из которых будут пленники, пройдет через городок с водонапорной башней сегодня в полдень, - пират улыбнулся, глядя в перепуганное лицо. - Если ты хочешь жить, то делай как я сказал. Распизди об этом на всю деревню - и копти небо дальше. Увезти! Мужчина оттолкнул от себя пленника в руки пиратов, которые снова надвинули повязку на глаза местного и повели его к машине. Я перевела взгляд на Вааса, пытаясь понять его мотивы. Он, повернувшись на мой взгляд, произнес: - К чему ловить на живца, когда и на мертвяка неплохо клюет? День еще только начался, а работа уже шла полным ходом. Лагерь готовился к засаде. Скоро должны были прибыть наемники во главе с Хойтом. После обсуждения дела с Волкером Ваас планировал отправиться в городок. Я была отправлена нахуй, откуда вскоре меня вернули только для того, чтобы таскать за собой, периодически давая пиздюлей в устной форме. Просто выговаривая все мне, Ваас мог трезво рассуждать дальше, не перегружая пиратов перед операцией. - Хойт нашел себе нового медика? - спросила я, когда мы стояли на пристройке для снайпера, наблюдая за работой внизу. Ваас, поморщившись, сплюнул. - А я ебу? - огрызнулся он и тут же ответил. - Нет, вроде. Я уткнулась носом в сложенные на перилах руки. Найти замену такому человеку, как Маркел, просто невозможно. - Ты ведь снюхалась с той телкой, которая была до этого? - спросил мужчина. Я поморщилась от такого отзыва о погибшей брюнетке. - Да. Она была профессиональным медиком. Плюс вела переговоры по делам Хойта, знала кучу языков. - И все равно сдохла, - он покивал, словно сказал что-то умное. - Еще бы кто не сдох после того, как ему порвали горло, - оборвала я. - Маркел погибла не потому, что была слабой. Ваас замер, не донеся зажигалку до сигареты. Он смотрел на меня исподлобья, словно услышав что-то важное. Наконец, вынув сигарету изо рта, он перевел взгляд вдаль и спросил: - Как, говоришь, ее там звали? - Маркел, - ответила я после непродолжительного молчания. - Фамилии не помню. Что-то короткое и звучное. Губы Вааса дрогнули, словно он хотел что-то сказать, но передумал. Судя по всему, его настроение еще больше испортилось. Я молча наблюдала за ним, ожидая найти причину такого поведения, но тут он выпрямился и, засунув неподкуренную сигарету за ухо, объявил: - Люди Хойта. Я последовала за ним вниз по лестнице, сжимая лямку рюкзака, болтавшегося за спиной. Еще немного. Еще чуть-чуть, и все закончится. Я заплачу Хойту, и сегодня Райли поднимется из подвала. Дальнейшие действия были продуманы давно: довести его до Аманаки, сказать, куда нужно идти. Самой повернуть обратно. По дороге убить какое-нибудь животное или человека, вернуться на базу с окровавленными руками. Ваасу сказать, что убила Райли. Все. Дальше будь что будет. В конце концов, жизнь на этом не закончится. Главное - передать Джейсону через брата сообщение: Райли вернулся, останавливайся и уебывай с островов. Пусть сам объясняет брату, какую заварил кашу. Мне уже и так хватит приключений. К аванпосту подъехало пять или шесть машин с наемниками. Они были отлично вооружены, и одного взгляда на них хватало, чтобы всерьез заинтересоваться идеей Вааса. Что-то подсказывало мне, что планировалась не просто засада. У всей этой подготовки был какой-то сильный смысл, но чего же Ваас хочет добиться? - Ваас, - Хойт, уже вышедший из машины, направлялся к нам, – я хочу знать, что ты задумал. Ликки… а, можешь тоже присутствовать. Оба – за мной. Мы последовали за Волкером и неизменно сопровождавшим его Майком в одну из хижин. Сказать, что я волновалась – ничего не сказать. Сейчас они буду говорить о деле, а мне нужно как-то завести речь о выкупе. - Итак, - едва зайдя внутрь, Хойт повернулся к Ваасу, – я жду, что ты посвятишь меня в свои планы. Если в этом будет что-то по-настоящему полезное, я отдам своих людей под твоё командование. Просто ответь мне на один вопрос: к чему это всё? - Броди придёт, - коротко отозвался Ваас, опершись на стену и скрестив руки на груди. В комнате повисла тишина. Хойт не сводил взгляда с пирата, потирая пальцами ладони. Я переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они ломали все мои планы. Значит, мне придётся снова выбирать? Если Джейсон сунется в засаду, то умрёт, и кому же тогда мне возвращать Райли? Остаётся только найти Джейсона до полудня и, послав к нему Райли, дать предупреждение о засаде. Это чертовски гнилой вариант! Но, если я хочу, чтобы они оба выбрались с острова, это единственный вариант из всех возможных. Пусть мне больше хочется, чтобы Джейсон получил своё, но я не смогу сперва дать Райли надежду на то, что всё будет хорошо, а потом оставить одного. Как бы то ни было, Джейсону сильно повезло, что Райли его брат. В любом случае, сперва нужно вытащить Райли, а окончательно всё решится потом. Я придумаю выход без предательства. - Ты меня убедил, - после продолжительного молчания сказал Волкер, – но где гарантия того, что он попадётся? - Это уже моя задача, - Ваас поднял голову, – но можно не сомневаться. Сегодня Джейсон Броди сдохнет. Странное дело, но только сейчас, прерывая такую операцию, я вдруг осознаю, насколько велика кампания, против которой я встаю. Дрожь собственных рук кажется ирреальной, словно это дрожит воздух вокруг. Понимая, что надо действовать, чтобы успеть, я жду, пока она договорятся. - Я отдаю тебе отряд, - не слишком довольно соглашается Хойт, – но я лично хочу видеть мёртвого Броди. - Попробую не слишком его изувечить, - развёл руками Ваас. Видя, что разговор подошёл к концу, я набираю воздуха, но вдруг сталкиваюсь взглядом с Хойтом и не решаюсь заговорить. Поганое чувство. Ломка от героина, размышления о предательстве и необъяснимый страх перед Волкером. - Ты что-то хотела добавить, Ликки? – спрашивает он. Я, пересиливая себя, прикрыла глаза и несколько раз кивнула. – Ну так говори. То, чего я так долго ждала, оказалось непросто сделать. Я без слов скидываю с плеча рюкзак и дрожащими пальцами открываю его. - Здесь всё, на что мы с вами договаривались, - севшим голосом говорю я, глядя на Хойта. Его лицо непонимающе нахмурилось, когда он запустил руку внутрь и вынул ворох смятых купюр. – Можете пересчитать. Ровно миллион. Он роется в рюкзаке, находя всё больше денег; большинство купюр сложены в пачки по сто тысяч, но даже без этого хватит одного взгляда, чтобы прикинуть, сколько здесь. Но едва я смотрю на них, мне становится дурно. Сейчас я хочу поскорее завершить эту сделку, стоившую мне половины нервных клеток. Я слишком много вложила в это, и теперь у меня уже нет сил тянуть дальше. Всё должно закончиться прямо сейчас. -Мистер Волкер, - мой голос нарушает тишину, – я выполнила свою часть сделки. - Это я вижу, - без особого энтузиазма отозвался он. - Сейчас я жду, что вы выполните свою, - не давая ему сказать больше ни слова, прерываю я. Сердце колотится в груди, во рту пересохло. До чего гадкое чувство. Хойт выпрямляется над столом и ссыпает купюры обратно в рюкзак. Обменивается взглядом с Ваасом. Надежда, на которой балансирует моё терпение – словно кончик иглы. Малейшее колебание – и всё падёт прахом, чтобы не подняться уже никогда. Едва я думаю об этом, что-то внутри вдруг медленно оседает. Я вижу глаза Волкера и чувствую, пропускаю через себя каждое его слово. - Ты должна знать, Ликки,.. Моё дыхание сходит на нет. -… это стало известно мне не так давно… Удары сердца замедляются и бьют по ушам, словно басы. Кажется, я вот-вот потеряю сознание. -… но парень мёртв. Ещё медленнее. Стоп. Нет дыхания. Не слышно ударов сердца. Вокруг ничего нет. Всё окружавшее меня пространство пропало. Его звуковое разнообразие слилось в тонкий звон в ушах. Его чувства отдавались в моей опустевшей телесной оболочке лишь ощущением тошноты. Я была точкой, которую окружало ничто. Я не могла пошевелить и пальцем. И вдруг пробивавшееся изнутри чувство, сверлящее себе путь на свободу через всё подряд, поднялось и сдавило мне горло. Уголки моих губ дрогнули, и я словно заново начинала чувствовать своё тело, пребывавшее в оцепенении. Не хватало воздуха. Напряжённое горло сжалось, пытаясь глотнуть кислорода, и у меня вырвался всхлип. Я попятилась на ватных ногах, врезалась в стену, всё ещё видя перед собой Волкера, и пыталась сделать вдох. Но сколько воздуха не поступало с хрипами в лёгкие, мне не хватало. Я задыхаюсь. В тело снова по нарастающей возвращалось всё то, что было раньше – руки затряслись, начались судорожные вздрагивания в попытке вдохнуть как следует, а левый висок внезапно, словно от удара хлыстом, пронзила резкая боль. Но это всё отошло на задний план по сравнению с тем вязким, сковывающим движения отчаянием, которое затопило меня изнутри. Я осела на пол, медленно подтянув руки к голове и прижав их к вискам. До меня кто-то дотрагивается, но я лишь так же медленно мотаю головой. Тогда чьи-то руки, схватив меня за плечи, как следует встряхнули. - Ликки! - громкий голос Вааса. - Встань, твою мать! - обычный приказ, который я сейчас просто не могу выполнить. Я иду против своей природы подчинения, сжимая виски руками и оставаясь на полу. Каждая мышца напряжена до предела, сдерживая меня на месте, оберегая от непоправимой ошибки: разум требует найти виноватого. - Вставай! - прижимаясь спиной к стене, я с огромным трудом поднимаюсь на ноги и, отнимая руки от головы, сжимаю их в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Ваас, чувствуя неладное, принял попытку образумить меня, с чувством хлопнув по щеке. - Успокойся уже! - Как? - спрашиваю я у Хойта, с трудом выдавливая из себя слова. - Как и отчего он погиб? - Он и так в последние дни был никуда не годен, - махнул рукой тот. - Может, от раны... - Еще бы, - прошипела я, держась на месте только благодаря присутствию Вааса, - его пытали каждый день! Еще бы кто-то на его месте протянул дольше! - Ваас, - после паузы начал Хойт, начиная закипать, - заткни свою девчонку сам, или это сделаю я. - Ликки, заткнись, - пират схватил меня за шею и шипел в самое ухо. - Закрой пасть и успокойся, пока проблем не нажила. Хватит. Я, скривившись, слушала его и понимала, что сейчас даже слово, сказанное в мой адрес, может стать последней каплей. Мне страшно двинуться. Собрав всю свою силу воли, я выполняю приказы Вааса. Стоять. Заткнуться. Успокоиться. Передо мной маячит силуэт Хойта, и при виде него в голове всплывает невыносимая мысль: "Он специально убил Райли, чтобы не отдавать его мне". - Эй, - Ваас щелкнул пальцами у меня перед лицом, - поняла меня? - Да, - выдавила я, стиснув зубы и дав себе слово держаться несмотря ни на что. Он отпустил меня. Волкер выдохнул, запрокинув голову к потолку. - Наконец-то. Тем более, дело того не стоило. Сердце пропустило всего один удар, и с ним комок ярости у меня в груди разнесся по всему телу. Звон клинка о ножны – и хруст пронзающей плоть стали. Я держу глаза закрытыми, а мелкие брызги крови, попавшие на лицо, заставляют оскалить сжатые зубы. – Этот мальчик был для меня всем. Всем! Инстинктивно отскакиваю прежде, чем меня настигнет удар. Звук выстрела. Распахнув глаза, вижу мир таким же, как и раньше. Но уже по-своему изменившимся. Хойт, схватившийся за окровавленную ладонь, которую пробил мой нож в попытке достать до его тела. Майк, который секунду назад нажал спусковой крючок М-16. Ваас, чья рука всё ещё стискивает уведённое от меня в потолок дуло штурмовой винтовки. Мы замерли не более чем на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы осознать ситуацию. Моя ярость сменилась холодным расчётом. Беги. Во мгновение ока по жилам растёкся ледяной страх, когда я бросилась к двери, а Хойт выхватил здоровой рукой свой «Кольт». Его полный ненависти выстрел заставил меня повалиться на землю, едва я отбежала от двери. Он не попал в меня, но я была просто не в силах больше двинуться с места от страха и отчаяния. Впившись пальцами в пыльную землю, я, наконец, делаю глубокий вдох и внезапно срываюсь на плач. Мне кажется, что в мире больше нет ничего, кроме этого бессильного звука. Какой смысл бежать? Куда? Я ещё чувствую пинки Хойта, не приносящие боли, которая могла бы перебить эту, и его отрывистую команду «Принести мне …». Снова взметнувшийся внутри инстинкт призывает меня отползти, опираясь на дрожащие руки, как вдруг Хойт, которого я различала сквозь пелену слёз как через мутное стекло, что-то швырнул в меня. Этот резкий звук удара сперва не показался мне исходящим от меня, но в следующий момент со лба вдруг потекло что-то тёплое. Слишком много. Едкий запах. Жидкость попала мне в рот, вызвав лишь непреодолимое желание выплюнуть её как можно скорее. Протерев рукой глаза, я натыкаюсь взглядом на алюминиевую канистру. Из её горлышка толчками вытекает на песок желтоватая жидкость. - Чёрт, - вдруг вырывается у меня с той же твёрдостью, с которой я могла говорить десять минут назад. – Чёрт! Спалить меня надумал, проклятый ублюдок?! - Закрой рот, сука! – Волкер взвёл курок пистолета. Я подняла голову выше, глядя в чёрный тоннель дула. Его прижатая к груди рука, которую насквозь прошил мой нож, ходила ходуном. Нацеленный на меня «Кольт» - тоже. Я чувствовала, что он не выстрелит. Упершись руками в песок позади себя, сжимаюсь от стремительно меняющихся ощущений. Мне было страшно от понимания того, что я вся пропитана бензином. Одна искра убьёт меня. Но в то же время я ненавижу его. Ненавижу Волкера, который скрыл от меня тот факт, что Райли мёртв. - Ты ни черта не сказал мне, - меня трясло, словно от лютой стужи. – Ты не сказал, что Райли умер, и ты не знаешь через что мне пришлось пройти, чтобы собрать чёртовы деньги! - А! Тебя интересуют только деньги! – рассмеялся он. – Я-то подумал, что ты переживаешь из-за сдохшего пацана. - Да засунь эти деньги себе в задницу! Райли дал мне больше, чем ты со всей своей кампанией, будь она проклята! - Так передай своему Райли привет, потаскуха, - Хойт опускает пистолет и оборачивается к Майку. – Давай зажигалку. Дыхание вновь перехватило от осознания того, что сейчас я умру. Сейчас. И ни часом позже. - Да что ты можешь! – мой крик разнёсся по всему аванпосту, который замер, наблюдая за происходящим. Я давилась вдохами, опустив голову и глядя в песок. – Ты никто. Просто человек с дурацким акцентом, который вовремя оказался на самом высоком месте. Ты сдохнешь, как и все. И кровь у тебя такая же, как у всех. Такая же, как у ракьят. Как у женщин. И ничто тебя от них не отличает. Я встала коленями на пропитанный бензином песок и подняла взгляд. Ваас. Первый, кто бросился мне в глаза. Меня трясёт от страха перед смертью. Я не буду отводить от него взгляда. Буду смотреть только на него. Столько, сколько это будет возможно. Умру возле него. Секунды тянутся, а я всё не отвожу глаз от Монтенегро, пока со стороны Волкера не раздаётся звук открываемой зажигалки. Вздрогнув, я зажмуриваюсь, но тут же второй щелчок крышки. - Майк, когда прибудут все новички? – нарочито безмятежным тоном осведомился Хойт. - Завтра к пяти вечера они будут ждать вас на месте, - отозвался наёмник. - Значит, завтра каждый из них получит неоценимый урок, который они уж точно не смогут забыть, - Хойт сощурился, остановив на мне взгляд. - Заодно сразу узнаем, кто из них слабонервный. Запереть! Я огляделась, ища того, кто приблизится ко мне сейчас, но желающих не было. Лишь несколько секунд спустя один из пиратов, стоявший особняком, двинулся с места. Внутри что-то стремительно оборвалось и рухнуло вниз. На глаза вновь навернулись слезы. Я не сдержала слово. И теперь, когда он поднял меня песка, крепко взяв за запястье, я ухватилась за его руку, не желая отпускать. Ваас молча вел меня к укрепленному сараю, где держали пленников, а я глотала слезы, сжав пальцы так, что они побелели. Едва мы отдалились, я прошептала: - Не дай ему сжечь меня завтра. Убей сам. Пожалуйста. Ваас, - до сарая оставалось всего-ничего, но мужчина молча шел вперед. - Пожалуйста, убей меня! Лучше сожги сам, если хочешь, только прошу, не отдавай Хойту! Навесной замок, продетый через петли, был открыт. Сдернув его, мужчина распахнул дверь и втолкнул меня внутрь. Я замерла в прямоугольнике света, отчаянно глядя на него. Ваас Монтенегро. Мой царь и Бог. Если я и хочу умереть, то только от его руки. Силы окончательно покинули меня. Дрожа от слез, опускаюсь на колени и, будучи не в силах больше смотреть ему в глаза, закрываю лицо руками. Тень закрывающейся двери падает на меня, порождая в сарае непроглядную тьму. Слыша лязг запираемого замка, я отнимаю ладонь от лица и кладу ее на дверь, ловя мелкую дрожь. - Как бы я хотела заснуть от твоей дозы и больше никогда не просыпаться, - шепчет мой голос, кажущийся совершенно чужим. Я потеряла абсолютно все.