Just Like Old Times (Как в старые времена)

- Гаррус? Гаррус, ты там? Он высунул голову из-под старого потрепанного аэрокара, который мама выудила из хлама, чтобы Гаррус мог с ним возиться. В основном все было компьютеризировано, но его все равно приводили в восторг все те вещи, в которых надо было определенным образом что-то соединить, чтобы они заработали. Правда, в этот раз не выходило. Он чинил, настраивал, и проводил все свободное время за чтением мануалов и изучением деталей на замену, но все еще не мог понять, как все это совместить. Ему пришло в голову, что к тому времени, как он сможет ее починить, он будет достаточно взрослым, чтобы сесть за руль. Может, в этом и был изначальный замысел. Возможно даже, мама приходила, пока он спит, и саботировала его работу. Это вполне в ее духе. - Гаррус? Он вылез и достал тряпку, чтобы вытереть руки. Солана засияла, когда увидела его, и, хотя прошло уже больше года с Несчастного Случая (так это все всегда называли, когда – очень редко – эта тема всплывала: Несчастный Случай), он все еще чувствовал волну облегчения каждый раз, когда она ярко и счастливо улыбалась ему, вместо того, чтобы смотреть на него с возмущением или ненавистью из-за Несчастного Случая. Она ухмыльнулась и перекатилась с пятки на носок, и Гаррус поразился тому, как она изменилась. Она росла. И, хотя он видел ее каждый день, сегодня она каким-то образом выглядела… старше. В каком-то смысле, она превратилась из его нежной, круглощекой малышки-сестренки в маленькую девочку. Ее некогда по-детски темные пластины посветлели до серебристо-серого, почти как у него самого, но в изгибах ее мандибул, челюсти и бровей, проявлялись мамины черты. Она перекатилась еще раз, широко улыбаясь, ее янтарные глаза сияли. - Ты знаешь, какой сегодня день? Гаррус рассеянно почесал шею. - Не знаю, Сол. Она опустила голову, нахмурившись. - Но, я… - Ну, сегодня не учебный день. Это уже хорошо. - Но, - начала Солана, скрестив руки и уставившись на него, - разве ты не знаешь… - О! Я вспомнил! – Гаррус картинно хлопнул рукой по лбу. Лицо Соланы снова посветлело. Гаррус сдержал усмешку. – Я обещал Верусу, что помогу ему с домашней работой. Он так плох, что даже ты, наверное, могла бы его обучать. - Гаррус. - Да? Она топнула ногой и сердито на него уставилась. Он уже предчувствовал приближение ее не-слишком-изящной мести в виде пропажи его любимых вещей, так что он смягчился, пересек гараж и заключил ее, протестующую и извивающуюся, в объятья. Может, она и выросла, но для него она все еще была маленькой. - Думаешь, я забыл о шестом дне рождении моей самой любимой сестренки? Придавленная объятьем, она пробормотала: - Я твоя единственная сестра. - Не значит, что не можешь быть самой любимой. - То, что я твоя самая любимая, значит, что ты придешь ко мне на вечеринку? Гаррус еще раз стиснул ее и опустил на землю. - Думал, вечеринка завтра. Она одарила его взглядом не-будь-идиотом. - Это будет вечеринка с моими друзьями. Я хочу вечеринку только с тобой. – Она прицельно ткнула его локтем в незащищенный бок, и он вздрогнул и засмеялся одновременно, заставив ее захихикать. – Я приготовила дюлкию. Сама. С фруктами велара. - Хорошо, что папы здесь нет. Она кинула. - Но они твои любимые. В этот раз он обнял ее нежнее, уткнувшись носом ей в макушку, пока она не извернулась, рассмеявшись и сказав, что ей щекотно. - Тогда пошли, Сол, – сказал Гаррус. – Я весь твой. Начнем вечеринку. Она обвила его руками, хлопнула дважды по спине и слегка стиснула, а затем схватила за руку и потянула в сторону дома. Он удивился внезапной активности и позволил ей вести себя. - Я уже все подготовила, – сказала она. – Я сделала колпаки. И плакаты. И я нарисовала несколько картинок. И еще будут некоторые мои куклы, и мама сказала, что мы можем есть десерт до обеда, и это будет весело, Гаррус, будет очень весело. - Да, - сказал он с нежной улыбкой. – Определённо. Конечно, когда сестра наложила ему большую порцию… штуки, которая имела весьма небольшое сходство с любой дюлкией, которую он когда-либо ел (она не должна была быть такой острой, и сложно было представить, как Сол удалось совместить остроту, соленость и кислоту, но абсолютно упустить сладость. В десерте), он уставился на нее поверх тарелки, пытаясь понять, не издевается ли она над ним. Она внимательно следила за каждой ложкой, что он отправлял в рот, но ее собственная тарелка дюлкии оставалась нетронутой. - Вкусно? – спросила Солана, уставившись на него так невинно и с такой надеждой, что он был уверен, что она не пытается как-то над ним пошутить. - Лучшее, что я когда-либо ел, – ответил он. Он может съесть всю тарелку, если это значит, что его сестренка продолжит так улыбаться. # Гаррус вызвал трехмерный план этажа, разворачивая его в попытке спланировать – еще раз – путь отхода. У него были запасные планы к запасным планам, но Затмение – это не какой-то наркодилер, сбывающий красный песок за углом, или работорговец, который ставит дешевых наемников сторожить очевидные входы и выходы. Это будет действительно мощный удар. Все должно пройти идеально, или они трупы. Он ввел команду, добавляя на картинку систему труб здания. Она загорелась красным на фоне желтого плана этажа, с зелеными потенциальными точками доступа и синими уязвимостями системы. Эраш сказал, что все будет в порядке, но Гаррус не хотел ничего принимать на веру. Он встал, чтобы взглянуть на карту под другим углом, и едва не столкнулся нос к носу с Сидонисом, вошедшим в комнату. - Все еще работаешь, - сухо протянул Сидонис. – Пожалуйста, отметь мое удивление. Гаррус бросил ему недовольный взгляд через плечо и развернул картинку. Он не хотел посылать никого через подвал. Может, стоит оставить Меланиса и Батлера на… но нет, тогда будет пробел… - И под удивлением, - продолжил Сидонис неторопливо, - я имею в виду полное отсутствие оного. Ты не думаешь, что пора немного вспомнить об остальном мире? Ты торчишь здесь уже не один час, Гар.. - Нет. Сидонис послал ему скептический взгляд. - Может, они и зовут тебя Архангелом, но они знают, кто ты. - Они знают, кем я был, возможно, - сказал Гаррус, добавив всех членов своего отряда на карту. Вроде никаких пробелов в нападении или обороне не было видно. – Вот, кто я есть сейчас. И это имя мне больше не принадлежит. Гаррус чувствовал взгляд Сидониса на своей спине, но лишь снова развернул изображение и вернулся к консоли, чтобы вывести положения мин, что они уже установили по периметру базы. Он сомневался, что их успеют обнаружить, прежде чем они ударят, но просто на всякий случай… - Ты ведь знаешь, что это жутко, когда ты поднимаешь это дерьмо в стиле "я не личность, я идея", верно? - Омеге не нужны личности. - Омеге также не нужно, чтобы ты сходил с ума из-за этого налета. Ты просмотрел этот план от и до уже раз десять. Он надежен. И останется надежным. Переживания по этому поводу ничего не изменят, и, честно? Они были бы рады увидеть тебя внизу. Хотя бы для поднятия морали. Сыграй пару партий в Скиллианскую Пятерку. Надери Ворташу задницу, как и всегда, хотя его это каждый раз застает врасплох. Черт, позволь Монтегю пофлиртовать с тобой и послушай байки Сенсата о "старых добрых деньках". Они стараются брать с тебя пример, босс. Твои переживания только заставляют их нервничать, а когда люди нервничают, они делают ошибки. Гаррус развернулся, облокотился на стол и сложил руки на груди, спрятав удивление под маской безразличия. Сидонис не был неправ. Он сидел здесь, просчитывая самые плохие варианты, даже не задумываясь, как это выглядит для людей внизу. Он слышал напоминающий рев смех Риппера и за ним более высокий – Мерин, и задумался, что за шутка прозвучала и чья. Непросто рассмешить Мерин. - Идем, - настаивал Сидонис. – Жена Батлера сделала печенье. Лево и декстро. Гаррус фыркнул, позволив себе отвлечься от работы. - Да ты шутишь. И как они? - Отвратительны. Понятия не имею, что за хрень она туда положила. Но не думаю, что они нас убьют, и она старалась. Даже покрыла глазурью разных цветов. Красного и синего. – Сидонис почесал затылок и вздрогнул. – Не думаю, конечно, что она планировала, чтобы глазурь напоминала кровь. Это считается? Гаррус коротко рассмеялся, покоренный его искренним весельем. Судя по тому, как на секунду неестественно замер Сидонис, Гаррус уже очень давно не смеялся. Слишком давно. Он сглотнул и отмахнул воспоминание о смехе Шепард. Даже несмотря на то, что они тогда направлялись в пугающую неизвестность, она всегда находила причины посмеяться со своей командой. Во многом за это они ее и любили. Он знал это. Иногда он поражался, как она умудрялась находить что-то смешное, учитывая вещи, с которыми они сталкивались. По сравнению с Властелином, банды Омеги выглядят как детишки, ругающиеся из-за сломанной игрушки. Внизу кто-то включил музыку. Она была ужасна. Меланис пожаловался об этом вслух. Риппер только снова рассмеялся. Наверное, это как раз у него такой отвратительный вкус. Сидонис был прав. Шепард была права. Может он не был Гаррусом – не мог быть Гаррусом – для них, но он должен позволить им увидеть, кем он был. Должен позволить личности выглянуть из-за идеи. Размышляя об этом, он, наконец, свернул карту базы Затмения и проследовал за Сидонисом в общую комнату вниз по лестнице. Он добродушно нахмурился, когда его отряд радостно его поприветствовал. Он съел отвратительные печенья, позволил Ворташу выиграть один кон в Скиллианскую Пятерку, выдержал подколки Грундана Крула и старался не думать о последствиях провала.