Just Like Old Times (Как в старые времена)

- Нет, - сказал его отец. Не привет. Не рад тебя видеть, сынок. Просто нет. Все время, пока шаттл летел домой, Гаррус представлял это воссоединение. Даже несмотря на то, что Алиина Килос – а ему нравилась Алиина Килос; она была умной, веселой и, ладно, великолепной – сидела рядом и явно была весьма не против поболтать, если он того захочет, он только кивнул и сразу закрыл глаза, чтобы еще раз повторить подготовленную речь, буквально выжженную у него в сознании. Оставив позади базовую подготовку, он уже не был ребенком, и он был намерен вступить на путь, который сам себе запланировал. Он дополнительно позаботился о своей одежде и внешнем виде; он знал, что с блеском прошел бы самую строгую инспекцию. Когда он представлял свою речь, то изображал себя очень стойким, настоящим турианцем, таким, каким его отец всегда выглядел на видео. Серьезным. Уверенным. "Я должен сообщить тебе кое-что очень важное", сказал бы он. "Важное и впечатляющее". Он представлял, как мама гордо улыбается, Солана покачивается на носках, неспособная стоять спокойно, а отец слушает. Для разнообразия. Потому что Гаррус больше не ребенок. Он взрослый. Он турианец. И он собирается стать спектром. Спектров слушают. Даже его отец слушает спектров. Он вынужден. Вместо этого, он обнаружил, что он один в доке, и отец выглядит еще более суровым и упрямым чем обычно, и все иллюзии Гарруса о том, что на него будут смотреть как на взрослого, рассыпались в прах от одного единственного слова. - Полагаю, мне не стоит даже утруждать себя вопросом, откуда ты узнал, - сказал Гаррус, пытаясь сдержать разочарование из своего тона, но безуспешно. - Я считаю своей обязанностью знать обо всем, что касается моей семьи. - Это большая честь, - настаивал Гаррус, возвращаясь к словам, которые он подготовил. Конечно, теперь они звучали умоляюще, а не гордо, как он хотел, и необходимость защищаться заставила его передернуться. – Инструктор Каталус сказал, что у меня действительно… - Деннан Каталус может держать при себе свое мнение и понятие о чести, - выплюнул его отец, в его субгармониках проскользнуло едва заметное презрение. Гаррус удивился. Он уважал инструктора Каталуса больше, чем когда-либо кого-либо. Казалось невероятным, что отец опустил его единственной фразой. – Ты Вакариан. - То есть, Вакарианы не могут быть спектрами? Просто потому, что раньше никогда не были? Его отец не прикрыл глаза, не вздохнул, не выказал ни единого признака неудовольствия или раздражения. Но Гаррус чувствовал его. Четко и ясно. - Все, что стоит делать, может и должно быть сделано в рамках закона. - Совет так не думает. – Проходящая рядом женщина с ребенком ускорила шаг. Гаррус подозревал, что произнес эти слова слишком громко, слишком резко. Понизив голос, он сказал: - Считаешь, что ты знаешь лучше, чем Совет, пап? Серьезно? - Гарантирую, что я знаю больше тебя о том, как работают спектры. Твое представление вскормлено видео, историями и мечтами, Гаррус. Детское представление. Реальность сильно отличается. Наверное, мне стоило быть с тобой строже. Если бы ты видел хотя бы половину того, что видел я… - Его отец сложил руки за спиной и уставился в точку за плечом Гарруса. Именно эту позу он всегда использовал, когда говорил с репортерами. Серьезный, с горечью подумал Гаррус. Уверенный. Непреклонный. - Тебе также было предложено назначение на Непоколебимый. – Это был не вопрос. Гаррус не утрудил себя ответом. Он подозревал, что где-то на папином столе на Цитадели есть папка, в которой лежат результаты всех физических и психологических тестов, все оценки по стрельбе, которые Гаррус когда-либо получал. Конечно, он знал о приглашении на элитное обучение спектров. Конечно, он знал о Непоколебимом. Конечно, у него было мнение. Конечно, оно расходилось с мнением Гарруса. Конечно, это не имело значения. – Я знаю, это не то, чего, как тебе кажется, ты хочешь, но… я горжусь тобой, сын. Это весьма немало, получить должность на дредноуте сразу после базовой подготовки. И Гаррус видел ее, гордость в глазах отца. Он просто хотел бы, чтобы она пришла не с такой высокой ценой. Слишком мало, слишком поздно. - Я знаю, папа, - сказал он, выпрямив плечи и вскинув голову. – Служба на Непоколебимом - это тоже честь. - Однажды ты поймешь, Гаррус. Гаррус наклонил голову и молча не согласился, хотя знал, что молчаливое несогласие было близко к полному поражению. # Звук открывающейся двери возвестил о ее прибытии, но он был по гребень в запутанных алгоритмах и не мог потратить даже секунды, чтобы оглянуться через плечо и поприветствовать ее. Шепард и ее чувство времени. Никогда не подводит. Поразительно, как часто она появлялась ровно в тот момент, когда он меньше всего мог позволить себе отвлекаться. Не то чтобы он мог винить ее за то, что она наконец решила поймать его. Они ходили вокруг друг друга кругами с самой Цитадели, притворяясь при этом, что все в порядке. Он… хотел пойти к ней, поговорить с ней… развеять некоторую неловкость, что повисла между ними. Но он этого не делал. Всегда что-то мешало. Оправдания. Отговорки. Ему следовало догадаться, что рано или поздно она решит это закончить. - Прости, Шепард, - сказал он, уже жалея о напряженности в своем голосе и усталости в своих субгармониках, которые, наверное, звучали, словно он ее прогоняет, - это не может подождать… - Это не Шепард, - произнес голос Тали, в котором поровну звучали возмущение и расстройство, и еще что-то, чего Гаррус не мог определить. Что-то незнакомое. – Ты… Я думала, что ты можешь знать. Но, очевидно, нет. Он проглотил свое раздражение. - Слушай, Тали, я не могу сейчас говорить… черт… - Ты понятия не имеешь, где мы сейчас, верно? Введя несколько команд, он сумел предотвратить перегрев Таникса и не дать этому вылиться в аварию. Естественно, он при этом потерял три дня работы, так что, когда он повернулся, он был готов ввязаться в ссору. Об этом он тоже жалел. То, что он слишком… о чем бы ему там не надо было поговорить с Шепард, это не было виной Тали. – Ты не могла просто связаться по интеркому? Ты понятия не имеешь, как долго я… - Алкера, - сказала Тали. Гаррус застыл. Нормандия потерпела крушение у Алкеры. Лейтенант Моро говорит, что видел, как она умерла. - Что? – спросил он ошарашено. – Почему? Тали пожала плечами, покачала головой, и пожала плечами снова. Она прошагала к ящику, который Шепард иногда использовала как стул, когда заходила поболтать, остановилась, словно размышляя, стоит ли сесть, и затем пожала плечами в третий раз. - Я не знаю. Я пошла поговорить с ней, но СУЗИ сказала, что ее нет. - Что? – Напряжение сдавило его горло, и ему пришлось выдавливать из него слова. – Я думал, она послала тебя забрать меня. Кого она взяла с собой? - Никого, - сказала Тали. – Она пошла одна. Он услышал слова, даже понял их, но они не имели смысла. - Я… ты уверена? Ты проверяла… Криоса? Самару? Черт, Касуми? - Нет, – протянула Тали. Ее тон говорил бош`тет, без необходимости произносить это слово вслух. – Я прибежала сюда, не убедившись. Конечно, я проверила. Я спросила СУЗИ. И запустила сканирование. Все остальные на борту. Я не уверена, как много членов команды понимают…ну. Значение. Ты знаешь. Того, где мы. Он не был уверен, что они сами действительно понимали это ты знаешь того, где они, он не сказал этого вслух. Он был слишком занят, вспоминая выражение лица Андерсона, задумываясь, зачем Шепард вернулась именно сюда. Лейтенант Моро говорит… Он вздрогнул и отогнал воспоминания. - …крайней мере, ты и я, мы знали тех людей, - продолжила Тали. Если она и заметила, что он отвлекся, то не стала акцентировать на этом внимание. Он заставил себя зафиксировать взгляд на отсветах ее глаз. Если он сконцентрируется на ней, то его не смогут захватить все еще чертовски четкие воспоминания более чем двухлетней давности. – Мы были частью той команды. Я… я беспокоюсь о ней, Гаррус. Гаррус подумал, что беспокойство было слабым определением для того зуда под пластинами, что вызывала мысль о том, как Шепард бродит одна среди обломков, находя лишь призраки. Они были на пути в трюм, когда омни-тул Тали издал сигнал, и он понял, что она остановилась, только когда оглянулся и не обнаружил ее рядом с собой. Когда он обернулся, она была в десятке шагов от него, застывшая, оранжевый свет интерфейса омни-тула бросал болезненные отсветы на стекло ее шлема. - Тали? Ты в порядке? - Конечно. – Это была очевидная ложь. Он подошел к ней и понизил голос, когда мимо прошел один из Церберовской части команды. Аткинс, припомнил Гаррус его имя. Вроде ничего, но все равно Церберовец. - Ты хочешь поговорить об этом? - Нет, - мгновенно отозвалась она. – Да. Не сейчас. Но я должна… прости. Прости, мне нужно с этим разобраться. - Вперед, - сказал он, слегка подтолкнув ее локтем. Она вздрогнула, но хотя бы сбросила свой паралич. Хотя он не мог прочитать выражение ее лица за мутным стеклом шлема, что-то в наклоне ее головы кричало о ее отчаянии. – Эй, все в порядке, Тали. Что бы это ни было. Мы все уладим. - Я не знаю, - сказала она. – Но спасибо. Не… не говори Шепард? Я… я пошлю ей сообщение, когда буду готова говорить об этом. Она исчезла в лифте, не произнеся больше ни слова. Пока он сидел в трюме, уставившись на пустое место там, где должен был быть Кодиак, он позволил себе задуматься, о чем говорилось в сообщении Тали, но не мог представить, что могло так расстроить ее. Он спросит позже. Она его друг и… Он спросит позже. Он задолжал ей хотя бы это. Так же, как он задолжал Шепард. Чертова неловкость. Как раз когда он начал подумывать угнать Молот, чтобы последовать за Шепард, гул возвращающегося Кодиака заставил его подскочить на ноги. Челнок едва завершил стыковочную процедуру, когда люк открылся и Шепард, пошатываясь, ввалилась в трюм, судорожно хватаясь за шлем. Она никогда не любила носить его, конечно, но тут было нечто совсем другое. Даже с другого конца комнаты он слышал ее хриплое неровное дыхание. Визор сообщал, что ее сердцебиение зашкаливает. Он мог распознать панику. Ее попытки снять раздражающую часть брони затрудняла связка серебристых цепочек, обмотанная вокруг запястья одной ее руки, и еще один шлем, который она, похоже, не хотела бросать, зажатый на сгибе второй. Гаррус спешно пересек трюм, и потянулся к застежкам шлема, чтобы снять его. Шепард сперва отшатнулась от него, издав приглушенный испуганный вскрик, но затем ее слишком расширенные глаза встретились с его сквозь стекло шлема, и она замерла, чтобы позволить ему закончить. Даже после того, как шлем был снят, зажатый в руках Гарруса, ее дыхание оставалось сдавленным и неестественным. - Прости, - выдавила она, согнувшись пополам и упершись руками в колени для поддержки, второй шлем все еще был зажат между ее локтем и талией. – Я просто… я слышу себя. Мне нужно… я слышу себя. Дыхание. Ты понимаешь. Он понимал, хотя было неприятно сознавать, что он разобрался только после ее слов. Только тогда он действительно присмотрелся ко второму шлему. Как и тот, что остался у него в руках, этот был черным. Того же размера. Той же формы. Остатки красной краски едва цеплялись за керамику. Он выглядел так, словно прошел через ад. - Черт, - сказал он вслух, хотя собирался промолчать. - В общем-то верно, - согласилась она, выпрямляясь. Ее показатели все еще были за пределами нормы, но, по крайней мере, она больше не выглядела, словно сейчас упадет в обморок или умрет от сердечного приступа. Она переместила потрепанный шлем, держа его подальше от тела. Она не смотрела на него. Гаррус тоже. Не успев остановить себя, он спросил: - Почему ты пошла? Это был неверный вопрос. Выражение ее лица стало жестким. - Потому что я должна была. - Почему ты никого с собой не взяла? Тали? Меня? Мы знали этих людей. Мы знали этот корабль. – Он слышал, что в его тоне прозвучало обвинение. На секунду он позволил себе поверить, что она не заметит. Она заметила, конечно. - Потому что не взяла. - Шепард… Ее ответ был холодным. - Никаких врагов. В поддержке не было необходимости. - Ты не должна была идти одна. Мы твои дру… - Достаточно, Вакариан, - рявкнула она, и может на ней не было шлема, но броня коммандера Шепард вернулась на место. – Хакет попросил меня, так что я пошла. Моя обязанность. Теперь, все сделано. Все закончено. – Она вздохнула, наконец взглянув на шлем в своих руках. Затем, не глядя на Гарруса, она добавила, уже без яда: - Я подумала, семьи пропавших без вести заслуживают закрытия дела. – Она подняла кулак с жетонами, и они издали нестройный перезвон, соударяясь друг с другом. – Полагаю, я думала, что и я этого заслужила. - Твои? - Нет, - сказала она. – Неважно. Глупо беспокоиться о такой ерунде, в любом случае. Он сомневался в этом. Эти маленькие куски металла значили что-то. Она никогда раньше с ними не расставалась. Возможно, она ощущала их потерю так же как он, когда смотрел в зеркало и видел изодранные остатки своих татуировок. Возможно, именно поэтому она все еще носила знак N7 и позволяла называть себя коммандером, хотя – если поведение Аленко на Горизонте можно считать показателем – Альянс решил полностью от нее откреститься. - Это не ерунда. - Все в порядке. Я в порядке. – Она опустила голову, уставившись на вещи, что она забрала с поверхности планеты. Воспоминания. Призраки. – Никогда не угадаешь, что, в конечном итоге, пережило столкновение. – Когда она снова подняла голову, ее губы сложились в слабую улыбку, но блеск в ее глазах был не от радости. – Чертов Мако. Он фыркнул, почти весело, хотя он мог распознать, когда юмор используют, как способ защиты. Черт. Он практически сам это изобрел. - Конечно. - Думала восстановить его, но… – она снова бросила взгляд на жетоны, на шлем, о котором ему было невыносимо думать. Лейтенант Моро говорит… - Да, - сказал он. - Лучше не будить этих спящих собак.* Хотя эта идиома была ему незнакома, значение было предельно ясным. - Да, - повторил он. – Шепард? Она подняла на него взгляд и вопросительно выгнула бровь, и хотя она выглядела в порядке, ее показатели вернулись к норме, а дыхание больше не было прерывистым, почему-то Гаррусу вспомнился не Андерсон и его страшные известия. Ему вспомнился Рекс в трюме первой Нормандии после Вермайера, после смерти Уильямс, когда тот сказал: "Она не в порядке. Говорит, что в порядке, но это не так". Гаррус тяжело сглотнул, его мандибулы дернулись. Он не мог сказать, почему так нервничает. Он все еще видел, как она вываливается из Кодиака, одна. Напуганная, признает она это или нет. Ему было тяжело думать о том, что она, одинокая и напуганная, говорит всем, что она в порядке, потому должна быть в порядке. - Могу я поговорить с тобой об алгоритмах стрельбы? Ее глаза расширились, показав, что она тоже помнит тот разговор в кабине Мако, когда она пыталась написать свое первое письмо с соболезнованиями, как командующий офицер. - Да, - сказала она с чуть более широкой улыбкой, - звучит хорошо. Поговори со мной об алгоритмах стрельбы, здоровяк. Так он и сделал. И он продолжал говорить, потому что ей это было нужно.