Сила двух начал

Вновь она, постепенно ускоряя шаг, шла по хмурому утреннему лесу, стремясь выйти поскорее из-под полога старых деревьев. И вот впереди наметился просвет, несколько томительных мгновений – и она на свободе, на долгожданном открытом пространстве. Видимо, сейчас она стояла на поляне – судить об ее размерах не представлялось возможным из-за стелющегося вокруг тумана – и теперь она словно меж облаков шла, стремясь на некий внешний зов. И когда туманная завеса, казалось бы, начала рассеиваться, являя ей нечто знакомое, неясные контуры некоего строения, эти самые контуры вновь, уже в который раз, померкли, сменившись на привычные, и уже несколько надоевшие зеленые узорчатые обои ее спальни. Разочарованно вздохнув, Мэгги вновь опустилась на подушки, зная, что вновь заснуть не удастся. Повернула голову в сторону окна, прислушиваясь к веселому птичьему щебету и одновременно слыша, как ее мать готовит завтрак в соседней комнате. — Мэгги, ты уже встала?— донесся до девушки веселый, с нотками усталости, голос Кэт,— если да, то спускайся, завтрак ждать не будет! Подскочив от нетерпения и голода одновременно, Мэгги по-быстрому оделась, и, застелив кровать, помчалась на первый этаж. Влетев в кухню, девушка разочарованно замерла на пороге. На столе – ни признака еды, а мама улыбается так, словно их сейчас ждет королевский обед. — Что это ты так вздыхаешь?— улыбнулась Кэт лукаво,— идем в гостиную, завтракать там будем. — Мне опять сегодня тот лес приснился,— проговорила Мэгги, жуя омлет с ветчиной,— и туманная поляна. Жаль, что я проснулась – так узнала бы, что в этой поляне сокрыто. — Не стоит обращать слишком много внимания на такие сны,— сказала Кэт резковато,— даже на те, что повторяются. — Больше десятка раз?— дополнила Мэгги, глядя на мать с сомнением,— нет, что бы ты мне не говорила, я уверена – то место существует на самом деле и имеет для меня какое-то значение. Следовательно, я рано или поздно должна оказаться там. Она с силой вонзила вилку в последний кусочек ветчины, как бы говоря, что ее слова – не пустой звук. Кэт укоризненно покачала головой: — Мэгги, завтра тебе исполнится 17, а ты думаешь только о том, как бы увидеть некую туманную поляну вьяви! тебе, что, наши туманы не по душе? Мэгги уловила в тоне матери неприкрытую насмешку, и категорично помотала головой: — Да тут туманы не причем. Ты ведь знаешь – мне интересно то, что скрывает туман, что мне до сих пор во сне не удавалось увидеть. — Тогда я знаю, что станет твоим подарком от меня завтра,— перебила ее Кэт,— пожалуй, я разрешу тебе разыскать то самое место, что постоянно является тебе во сне – надеюсь, тебе это удастся. Так ты сможешь потратить на поиски целый день. — День рождения,— проворчала Мэгги,— ты зря надеешься обрадовать меня тем, что вновь наступил день, в который я должна праздновать то, что постарела еще на один год. — Мэгги!— воскликнула Кэт возмущенно, но волшебница ее перебила: — Ну что Мэгги? Я отлично знаю свое имя, как и то, что завтрашний день ничем не будет отличаться от предыдущих дней рождения! Опять мы с тобой будем усиленно делать вид, что веселимся! А ты будешь думать о том, что прошел еще один год, а у меня все так же, как и десять лет до этого, не появилось ни одного друга или подруги – кого я могла бы пригласить. Да и где им появиться? Ведь живем-то мы с тобой в чащобе, можно сказать, и чтобы встретить здесь хоть кого-то нужно сильно постараться. Да и если бы мы жили в какой-нибудь деревне, было бы еще хуже — я не буду вновь говорить, почему, ты и сама прекрасно знаешь! — Хочешь сказать, одиночество заставляет тебя забыть об элементарных радостях жизни?— спросила Кэт мягким голосом, пристально глядя в глаза дочери, что стали непроницаемо-черными. — Меня оно вовсе не тяготит, но стоит ли говорить о торжестве, если нет гостей? В голосе Мэгги сейчас отчетливо прозвучала горечь – хоть она и пыталась скрыть, что ей не хватает общества сверстников, сейчас сделать это не смогла, да и пытаться особо не стоило – ведь Кэт и так прекрасно знала это и считала себя виноватой в вынужденном одиночестве дочери. — Значит, мой подарок придется как нельзя кстати,— заключила Кэт прохладным тоном,— возможно, ты найдешь и то, что ищешь, и нового друга. — Будет лучше, если мне вообще никто не встретится, тогда я, по крайней мере, не буду убегать от первого же встречного!— воскликнула Мэгги со злостью, и, окончательно выйдя из себя, выбежала из гостиной, не слушая возгласов матери, что неслись ей вслед. Возмущение, разом овладевшее ее душой, буквально кипело в ней, обжигая внутренности своим жаром, и, лишь успокоившись, Мэгги смогла привести мысли в порядок. Одиночество... Она была одиночкой, обособленной от всех остальных, сколько себя помнила, и единственная попытка нарушить это одиночество ни к чему хорошему не привела, вынудив ее и Кэт уехать сюда, где она изо дня в день десять лет постигала тайны волшебства, главным образом – самостоятельно. Результаты впечатляли, но часто Мэгги думала о том, что с радостью променяла бы свои блестящие способности на компанию хотя бы одного верного друга. Впрочем, это была всего лишь мечта – способность ее карать всех окружающих за любую провинность заставляла волшебницу избегать любого общества. Мэгги ненавидела себя за это, считала проклятой, но изменить себя, увы, не могла. Именно из-за этого «проклятия» Хогвартс остался для нее лишь мечтой, и если семь лет назад Мэгги еще на что-то надеялась, то теперь ей даже не нужно было продолжать обучение – она и так, по словам Кэт, знала больше, чем любой семикурсник — выпускник. От всех этих черных мыслей волшебнице вмиг сделалось так плохо, что она немедля выбежала из дома – успокоить ее теперь могла лишь долгая прогулка по окрестному лесу. По неизвестным ей причинам прогулки по его тропам приносили Мэгги такое необходимое подчас умиротворение, а в сознании, одновременно с этим, проносились разнообразные, но, увы – нечеткие видения. Вот и сейчас... едва негативные эмоции ушли, волшебница внутренним взором увидела неожиданно четко лесные тропы, разительно отличающиеся от здешних, и солнечные лучи, что проникали через полог ветвей. От удивления она потеряла равновесие, запнувшись об попавшийся под ногу некстати корень. Неизвестные ей тропы заменились на те, что видела Мэгги сейчас, и она продолжила свою прогулку. Теперь чувство одиночества было даже приятно ей, и, вспомнив о том, что Элис, которая была ее подругой когда-то, оклеветала ее из-за своей страсти к шоколаду, волшебница даже порадовалась тому, что она одна. Подумала о бабушке, от которой она с Кэт получала лишь короткие весточки – по ней она частенько скучала. Но навестить не могла, еще помня пережитое в той ненавистной ей деревне… Мэгги все убыстряла и убыстряла шаг, уже не видя того, что прямо перед ней. Сухой жар, обжегший грудь, идущий от ее амулета, агата, напомнил ей о том, что предосторожность не помешает – среди просветов переплетенных ветвей деревьев уже виднелись аккуратные домики близлежащей деревеньки. Волшебница увидела двух мальчиков, дерущихся в шутку друг с другом, и решительно повернула назад. Она знала, что в деревне ей появляться нельзя, хоть ей сильно хотелось, Мэгги подавила это желание, шагая все быстрее и быстрее обратно к дому по таким знакомым лесным тропам. Вскоре на лес опустились сумерки, принеся с собой духоту – как чувствовала Мэгги, духоту предгрозовую. Волшебница ускорила шаг, жалея, что не прошла еще испытание по трансгрессии – до сегодняшнего дня у нее возможности даже не было на это. Зато после дня рождения она сможет, наконец, осуществить свою мечту. От мыслей об этом Мэгги отвлекла блеснувшая над лесом молния, секундой позже пророкотал ее вечный спутник-гром... Но волшебница уже не боялась попасть под ливень, зная, что через минуту будет дома. И, только перейдя через порог, увидела, обернувшись, сплошную стену проливного дождя. — Я уж думала, что тебе не удастся домой вернуться до грозы,— раздался голос Кэт, что вышла из гостиной на хлопок парадной двери, закрывшейся за Мэгги,— но я рада, что ошиблась – ты ведь постоянно успеваешь каким-то чудом вернуться домой, совершенно не вымокнув. Волшебница кивнула, видя теплую улыбку матери. — Чутье и везение,— произнесла Мэгги весело, добавив,— кстати, мам, насчет подарка... надеюсь, ты о дне поисков не просто так упомянула? — И в дождь пойдешь искать свою туманную поляну?— спросила Кэт лукаво. — Конечно,— кивнула Мэгги в ответ со всей серьезностью, на которую была способна,— что такое дождь, даже самый сильный, по сравнению с близостью вожделенной цели? — Да, конечно. С необъяснимой блажью, что заняла твои помыслы полностью. Мэгги с улыбкой покачала головой, поднимаясь по лестнице наверх – хоть матери ее и не нравилось, что иногда она проявляла фантастическое упорство, Кэт, несмотря на это, почти никогда не перечила дочери... ... И вновь она шла по незнакомым лесным тропам, с большим трудом продираясь через густо переплетенные ветви. Она стремилась туда, где из ночи в ночь бродила во снах, ища нечто неведомое. Что никак не находилось, и Мэгги так и подмывало оставить бессмысленные поиски. Почти решившись на это, волшебница по инерции сделала еще три шага и потрясенно застыла на месте: лес перешел-таки в поляну, по которой стелился туман. Минуту Мэгги любовалась тем видом, что до этого мгновения являлся ей лишь во снах, и неспеша пошла через поляну – туда, где все четче и четче виднелся силуэт некоего строения. Вот он перед ней, и волшебница смогла, наконец, разглядеть его – старинный особняк, чьи стены позеленели у земли от покрывающего их мха и плюща – видимо, особняк этот давно уже нежилой. Сорная трава колосится у крыльца, видны пробелы в кладке черепицы на крыше... Но все это сделало особняк еще более притягательным для Мэгги – ей еще больше захотелось войти внутрь и посмотреть, что за секреты он таит в себе. Сама не заметив как, волшебница приблизилась к крыльцу – лишь два шага отделяли ее от разгадки тайны. Еще один шаг вперед... — Что это ты тут делаешь одна, милая моя?— раздался позади Мэгги незнакомый голос, при звуке которого волшебница невольно подскочила от неожиданности. Резко обернувшись, она увидела подходящего к ней неторопливым шагом высокого серебробородого волшебника, облаченного в темно-синюю мантию с причудливыми узорами, вышитыми золотой нитью. Палочка его была наготове, в правой руке, а глаза волшебника – лазурно-синие, с такой проницательностью взирали на Мэгги, словно незнакомец знал, о чем она думает в этот момент. — Гуляю, профессор Дамблдор,— ответила Мэгги, без особого труда признав в стоящем напротив нее волшебнике Альбуса Дамблдора, директора школы волшебства и чародейства «Хогвартс», что был знаком ей лишь по рассказам матери. — Что же, если не секрет, могло заинтересовать тебя в этой ничем не примечательной поляне? Ты так вглядывалась в туманную пустоту, словно пыталась разглядеть что-то. «Он не видит особняка»,— пронеслось в сознании Мэгги. Она поняла, что о мираже лучше и не заикаться, и произнесла в объяснение своего поведения: — Мне просто показалось, что я увидела некое движение в тумане, но сейчас я точно знаю, что всего лишь померещилось. Кстати, позвольте представиться – Мэгги Мейнджен. — Мейнджен?— переспросил Дамблдор, чуть прищурив глаза за стеклами очков-половинок,— это не твоя мать первоклассный специалист по магическим существам Кэт Мейнджен? — Да, она самая. Исключительно по ее словам я знакома с вами, профессор – самой в Хогвартсе побывать не довелось. Дамблдор, видимо, уловил нотку горечи в словах Мэгги – ободряюще улыбнувшись ей, он сказал: — Как хорошо, что я встретил тебя, Мэгги. Не проводишь меня до своего дома? Волшебница с готовностью кивнула, и вместе с Дамблдором двинулась сквозь туман к лесу, чьи кроны виднелись невдалеке. — Как поживает твоя мама, Мэгги?— осведомился Дамблдор по дороге, продираясь сквозь заросли густого кустарника,— когда-то она весьма успешно преподавала в Хогвартсе. — Просто отлично,— ответила Мэгги чересчур поспешно и добавила, увидев приподнятые брови профессора,— сейчас работает в Министерстве. Только начатый разговор тут же и увял – и дальше до самого дома Мейндженов они шли в чуть напряженном молчании – Дамблдор сосредоточенно смотрел под ноги, то и дело, пронзая пристальным взглядом ту местность, что была впереди. Мэгги же гадала, шутил или нет профессор, считая поляну пустой, и что именно ему понадобилось от Кэт. Последний ее вопрос разрешился, как только они шагнули через порог дома Мейндженов – навстречу им, вся белая от муки, вышла Кэт, что пекла праздничный пирог. — А вот и ты, Мэгги. Наконец-то,— облегченно вздохнула Кэт, вытирая белой рукой взмокший лоб – и взгляд ее наткнулся на улыбающегося профессора. — Профессор Дамблдор!— воскликнула волшебница радостно, протягивая ему мучную руку и тут же отдергивая ее,— какая неожиданность... Вы выбрали поистине удобнейший момент для визита в наш дом! Именно сегодня Мэгги исполнилось 17! Переведя взгляд с сияющей счастьем Кэт на Мэгги, профессор с улыбкой произнес: — С совершеннолетием, Мэгги! Знал бы, что иду на праздник, захватил бы что-нибудь подходящее к случаю! Дамблдор подмигнул девушке, и вместе с Кэт прошел на кухню, где к этому времени совершенно не осталось свободного места – все было заставлено разнообразной посудой и полуготовыми блюдами. Кэт радостно улыбалась по поводу то ли того, что впервые на дне рождения Мэгги будет хоть один гость, то ли того, что встретила своего давнего знакомого, и успевала сразу везде, одновременно готовя три блюда. Мэгги тоже присоединилась к приготовлениям, и процесс этот пошел еще быстрее. — Как же вы отпускаете Мэгги так далеко от дома в нынешние времена?— упрекнул волшебницу Дамблдор, присаживаясь на тот стул, что она освободила мгновением ранее,— не боитесь за нее? — Нет,— беспечно покачала головой Кэт, глядя на дочь любяще,— она уже совсем взрослая у меня, и владеет к тому же такими чарами, что для большинства волшебников остаются лишь мечтой. Я пожалею любого, кто вдруг преградит ей путь. — Даже если это будет Волан-де-Морт и его подчиненные?— уточнил Дамблдор серьезно, стерев улыбку с лица Кэт. На мгновение женщина застыла в некоем подобии транса, затем, продолжив начатое, спросила: — Так значит, он все-таки вернулся? Это точно? — Вернулся,— подтвердил волшебник,— хотя Министерство все никак не может поверить в это, на свою беду. Так что теперь нам всем нужно быть намного осторожнее, чем раньше. Намного. Мэгги, увидев светящийся страхом взгляд матери, поспешно произнесла: — Я все поняла – больше из дому вообще не выйду. — А почему это вы живете так обособленно?— спросил вдруг Дамблдор, выглядывая в окно,— так нравится одиночество? — Вовсе нет,— покачала головой Мэгги, ответив за мать, что была слишком занята,— просто это – гарантия того, что не пострадаю ни я, ни те, кто вдруг окажется рядом со мной. И она вкратце рассказала о своем «даре» чувствовать свое и чужое раскаяние и пытать за одно чувство вины тех, кто это самое чувство испытывает, не делая исключения и для себя. — И хотя я всего раз пытала таким способом свою подругу,— говорила Мэгги, блестя непроницаемо-черными глазами,— ни я, ни моя мама не хотели, чтобы все это повторилось, поэтому и уехали из той деревни в безлюдную глушь. И именно из-за этого обучалась я не в школе, а дома. Дамблдор, что слушал ее рассказ с большим вниманием, произнес под конец: — Весьма необычная особенность, надо заметить, и очень сильно мешает контактам с другими людьми. А исключение – только Кэт? Мэгги кивнула, соглашаясь. — Никогда ни о чем подобном не слышал. А осуществляется эта «кара» за счет твоих магических способностей? И они же проявились в три года... Мэгги, я надеюсь, ты не будешь против небольшого экзамена? Девушка возражать не стала и уже через минуту начала выполнение тех заданий, что давал ей Дамблдор – начиная с самых легких и заканчивая сложными чарами – все те, что выполнялись с помощью волшебной палочки. Мэгги, уверенно начав, все больше и больше удивляла каждым новым взмахом волшебной палочки профессора Дамблдора, почти не допуская ошибок, чему очень радовалась Кэт. — Исключительные способности,— заключил Дамблдор, едва последние чары, сотворенные девушкой, рассеялись,— тебе, Мэгги, сейчас подвластны почти все формы волшебства. Да, давно я не встречал подобной магической мощи. Волшебник посмотрел на Мэгги с таким уважением, словно она только что прямо на его глазах изобрела какую-то диковину, над которой он бился не один год. — Признаю, вы, Кэт, внесли большую лепту в обучение Мэгги – оно выше всяких похвал. — Что вы – я не обучила ее и половине из тех заклинаний, коими она владеет,— отозвалась волшебница скромно, бросив на дочь лучащийся гордостью взгляд,— многое она изучила самостоятельно. — Значит, Мэгги самое место в Хогвартсе,— подытожил Дамблдор и поднял обе ладони вверх, успокаивая этим разом заговоривших каждая свои протесты Мэгги и Кэт,— уверяю вас, это абсолютно безопасно – учеников там столько, что Мэгги, скорее всего, не сможет покарать ни единого из них. К тому же, несмотря на ее мастерство, есть предметы, не менее важные, чем чары – травология, зельеварение... — Значит, тогда, семь лет назад, я была неправа?— спросила Кэт тихо,— мне стоило все-таки отправить Мэгги в Хогвартс? — Вовсе нет — мое решение больше опирается на ту опасность, что подстерегает каждого, и в первую очередь детей, даже в их собственных домах. Поэтому-то я и говорю о Хогвартсе – прежде всего это попытка защитить Мэгги от зла. Но, разумеется, вы, Кэт, совершенно свободны в своем решении и я ни в коем случае не хочу навязать вам свою волю. Еще раньше, чем Кэт в согласии со словами Дамблдора кивнула, Мэгги, издав вопль радости, выбросила руку вверх с волшебной палочкой, породив небольшой фейерверк. Этот мини-салют заодно ознаменовал конец всех приготовлений – блюда были доставлены в гостиную, а именинница и гости расселись по местам. Далее последовало несколько тостов, зазвенели приборы... Частенько Кэт отрывалась от еды, чтобы вспомнить то или иное событие, произошедшее с ней в Хогвартсе, пару раз прозвучало имя Мэри Моран... А Мэгги, пожалуй, впервые в жизни чувствовала себя счастливее, чем окружающие – сегодняшний день рождения, несмотря на все ее страхи, оказался более радостным, чем все остальные. Тем более, в этот день исполнилась ее мечта – покинуть дом и отправиться в Хогвартс. Сны, показывающие туманную поляну, сбылись, осталось только выяснить, кому мог принадлежать тот особняк и почему видеть его могут не все. Это означало нарушение данного матери обещания, что Мэгги совершать совершенно не хотелось – ведь наказание за провинность могло быть очень суровым. А если осуществить задуманное втайне от матери, в то время, пока она на работе будет? Волшебница прервала свои размышления – Дамблдор, посидев за столом с полчаса, засобирался уходить. Кэт и Мэгги его проводили, говоря о том, что Мэгги ни в коем случае не забудет явиться первого сентября на положенную платформу 9 ¾. И как только дверь за Дамблдором закрылась, Мэгги и Кэт поняли, что праздник как будто завял без единственного гостя. — Ну, так что? Добилась желаемого? Нашла-таки свою поляну?— поинтересовалась Кэт так, словно еще минуту назад в их доме не сидел директор Хогвартса. — Конечно,— кивнула Мэгги в ответ, помогая матери с уборкой грязной посуды,— но не только поляну, но и какой-то заброшенный особняк, возле которого мне и повстречался Дамблдор. Замолкнув минут на пять, Мэгги продолжила вновь немного задумчиво: — Значит, мои давние страхи были не беспочвенны – Волан-де-Морт действительно вернулся. Эта ее фраза заставила глаза Кэт блеснуть от страха. — Мэгги, я знаю, что ты уже пообещала, но... я хочу, чтобы ты поклялась мне, что ни в коем случае не выйдешь за порог этого дома в мое отсутствие!— произнесла Кэт с таким беспокойством, словно Мэгги уже угрожали пытками Пожиратели смерти. — Конечно, я не выйду, мам,— протянула Мэгги, даже не думая спорить с матерью,— или ты думаешь, что мне охота стать жертвой Волан-де-Морта и его слуг? Кэт с минуту пронзала дочь пристальным взглядом, затем, сразу успокоившись, с облегчением вздохнула. — Ну и хорошо. Знаешь, Мэгги, мне показалось, что профессор Дамблдор взял тебя на обучение в Хогвартс только из-за твоей способности карать за вину. — Да, мне тоже так показалось,— кивнула Мэгги согласно,— но если я и там буду пытать кого-то, точно вновь вернусь сюда – и уже навсегда. — Не думаю, что так произойдет — Дамблдор не похож на человека, который бросает слова на ветер. Его заявление о слишком большом количестве учеников кажется мне убедительным. Словно соглашаясь с волшебницей, в окна застучали первые капли дождя. Он обещал быть затяжным, но, несмотря на это, на душе Мэгги было как никогда легко... Целый месяц после своего дня рождения Мэгги честно выполняла свое обещание, что она дала матери, и ни на минуту не выходила из дома, даже для получасовой прогулки. Она знала, что такая прогулка в мгновение ока превратится в еще один поход к тому самому месту, что стало для нее наваждением с недавних пор – к особняку на туманной поляне. Так что Мэгги целыми днями сидела над учебниками, изучая те дисциплины, что ранее ей не очень давались – зельеварение, травологию, магловедение... Ей требовалось знать их хотя бы средне, чтобы попасть на шестой курс. Но иногда волшебнице казалось, что она и на третий-то не попадет, и все из-за неудач в зельеварении. Этот предмет давался ей хуже всех других, и порой Кэт, видя неудачи дочери в попытке сварить очередное зелье, утешала ее, говоря, что и сама в свое время жутко не любила зелья, так что ничего удивительного. Но Мэгги, не теряя упорства, пыталась снова и снова, переводя запас ингредиентов в доме, и, в конце концов, ее упорство было вознаграждено – сначала самые простые, затем и более сложные зелья начали у нее выходить так хорошо, что Кэт только дивилась способностям дочери. Так прошло полтора месяца со дня рождения Мэгги, а волшебница уже знала все необходимое для поступления в Хогвартс. И вот тут-то ее решимость и дальше сидеть дома безвылазно подверглась серьезному испытанию. Пока она сидела за книгами и котлами, захваченная разнообразными науками, ей еще удавалось забывать о своем желании посетить вновь ту поляну и особняк, но стоило Мэгги освободиться от изучения различных дисциплин, как соблазн выйти из дома стал почти что наваждением. Целую неделю после волшебница честно пыталась сдержать данное матери слово, но с каждым новым днем ее решимость противостоять соблазну своих желаний все больше слабела, пока не заменилась на твердую уверенность в том, что если она выйдет из дому на пару часов, с ней ничего такого не случится. А значит, стоило выйти с утра, часов в десять, чтобы успеть вернуться домой вовремя в случае чего-то непредвиденного. И вот Мэгги вышла из дома, беспрестанно оглядываясь – вдруг мама решила вернуться? Постепенно углубилась все дальше и дальше в лес, чувствуя, как на место нерешительности приходит твердая уверенность в собственной правоте, и оттого шаг ее стал быстрее... Ветки почти в сумасшедшем темпе мчались мимо нее, норовя хлестнуть по лицу, а Мэгги все шла, почти летела, порой, навстречу манящей неизвестности. Но мысли об осторожности все-таки не были потеряны ею – в сознании волшебница вновь видела силуэты Пожирателей смерти и Волан-де-Морта, что с ухмылкой поднимали палочки на ее отца... Поневоле Мэгги вспомнила строчки из прочитанной недавно газеты – о беспорядках в Министерстве магии, в которых было замешано некое пророчество, касающееся Гарри Поттера, где были и ученики Хогвартса – однокурсники Гарри вместе с ним самим и Пожирателями смерти с Волан-де-Мортом, подключившимся к ним в конце. Именно это событие заставило Министерство проснуться и признать, что волшебный мир вновь в опасности. Опасность... теперь это слово еще больше раззадорило Мэгги. Она ведь так долго сидела в четырех стенах, что теперь была готова выйти в тот мир, что окружал ее, хоть и таил угрозу в себе... Вот она в том же сумрачном лесу, перед ней опять туманная поляна... Завеса тумана, благодаря идущим постоянно дождям, стала еще плотнее и выше, скрывая под своим пологом камни, о которые не единожды споткнулась Мэгги, прежде чем дошла до особняка – такого же необитаемого и запущенного, как и ранее. Машинально волшебница оглянулась – не следит за ней кто? Затем, подойдя к входной двери, невольно задумалась – может, стоит вернуться обратно, пока не поздно? Но Мэгги быстро заглушила неясное чувство беспокойства, появившееся внезапно, и, протянув руку, решительно толкнула дверь, что была без замка и ручки. Дверь со скрипом, от которого по всему телу девушки пробежали мурашки, отворилась, впуская волшебницу в темную прихожую. С минуту Мэгги привыкала к полному отсутствию освещения, затем, смотря под ноги, осторожно двинулась вперед, подсвечивая себе волшебной палочкой. Пройдя несколько шагов, она оказалась в начале довольно длинного коридора, пол которого покрывали толстые пыльные ковры. Мэгги, было, направилась вперед, но, заметив слева от себя лестницу, ведущую на верхние этажи, начала подниматься вверх по ее ступеням, стараясь ступать как можно тише. Вскоре она стояла в коридоре второго этажа, что оказался полностью идентичен первому – те же темно-синие двери шли по всей его длине. Мэгги, было, собралась подняться на третий этаж, когда услышала какой-то странный звук – то ли крик, то ли смех. Он прокатился по всему телу волшебницы волной ужаса, что как-то чересчур быстро стала волной любопытства. Забыв о всякой осторожности, Мэгги двинулась вперед по коридору, пытаясь определить, какая же комната ей нужна. Дойдя до середины коридора, она, услышав вновь тот самый звук, поняла, что это был смех, доносящийся из комнаты, что была за двустворчатыми дверьми. Значит, особняк этот обитаем... Осталось лишь узнать, чей он. В нерешительности перед дверью Мэгги стояла пару минут, затем, решившись, обеими руками толкнула тяжелые створки и вошла в просторный зал. В глаза ей бросился длинный стол, за которым сидело, по меньшей мере, три десятка людей в черных мантиях, чьи лица тут же повернулись в ее сторону. Как и лицо того, кто сидел во главе стола – того, кого 15 лет считали мертвым. Значит, она оказалась в обители Пожирателей смерти и Волан-де-Морта... — Нам стоило восстановить защиту – вон уже одна из грязнокровок пожаловала,— произнес один из сидящих за столом, с презрением покосившись на Мэгги, замершую в нерешительности. — Ты не прав, Яксли. Эта девчонка – волшебница,— откликнулся Волан-де-Морт холодно.— Или ты не разглядел волшебную палочку в ее руке? От этих слов атмосфера в зале явно изменилась – стала гнетущей и тяжелой. Мэгги, понимая, что крупно влипла, лихорадочно пыталась найти выход из такой опасной для нее ситуации, но ничего, кроме совершенно неуместной фразы: «извините, дверью ошиблась», в голову не шло. А Волан-де-Морт, между тем, поднялся со своего стула и неспешно приблизился к ней, пронзая ее своими багровыми глазами с вертикалями зрачков. Вновь в сознании волшебницы от этого смутно знакомого взгляда пронеслись столь давние воспоминания, но она отогнала их, зная, что сейчас не самое подходящее время предаваться ностальгии. — И кто же соизволил к нам пожаловать?— протянул Волан-де-Морт с нехорошей усмешкой,— и как ты можешь объяснить свое появление здесь? — Вряд ли мое имя что-то скажет вам,— произнесла Мэгги достаточно громко, и, переведя взгляд со змеиного лица мага на окружающее пространство, обнаружила, что ее окружили Пожиратели смерти, взяв в плотное кольцо.— Но, тем не менее, представлюсь – Мэгги Мейнджен. — Мейнджен, значит,— повторил Волан-де-Морт, задумчиво прищурившись,— знакомое имя. Я когда-то знал Джека Мейнджена, не он ли был твоим отцом? — Он,— кивнула Мэгги, с холодом взирая на Темного Лорда,— но знал его ты ровно столько, сколько требуется для того, чтобы произнести Убивающее проклятие. Волан-де-Морт зловеще ухмыльнулся, блеснув глазами. — И теперь его дочь явилась сюда, в мою обитель, ища справедливости и пылая жаждой мести? — Я не знала, что этот особняк – твой,— возразила Мэгги,— поэтому о мести совсем не думала. Мною двигало лишь любопытство. И хоть оно и заменилось сейчас на ненависть, это совсем не значит, что я потеряю голову и попытаюсь убить тебя – я ведь, скорее всего, тут же буду убита. — Значит, благоразумие в тебе сильнее ненависти?— заключил Волан-де-Морт,— поэтому ты не стремишься нападать на меня? — Не только – еще и потому, что помню, что благодаря тебе я не умерла шестнадцать лет назад по воле твоих слуг. — Помнишь ту сцену с обыском?— в некотором удивлении произнес Волан-де-Морт, пронзая Мэгги своим багровым взглядом,— и хочешь отблагодарить меня за доброту? — За доброту?— сузила глаза в гневе волшебница,— значит, в твоем понимании доброта – это трезвый расчет? — Ты, кажется, недовольна тем, что еще жива благодаря мне?— прошипел язвительно Темный Лорд, направляя на Мэгги свою волшебную палочку,— что ж, я быстро исправлю свою прошлую ошибку. Авада Кедавра! Зеленый луч пронесся к застывшей на месте Мэгги, но, вопреки желаниям Волан-де-Морта, волшебницу не настиг, вместо этого поразив не успевшего уклониться Пожирателя смерти. Остальные Пожиратели, не успев понять, что произошло, без сознания повалились на пол от Множественного заклятия Мэгги, что успела трансгрессировать вовремя и ответила ударом на удар. Как хорошо, что она совсем недавно научилась трансгрессировать... — Что же помешало тебе трансгрессировать к собственному дому?— поинтересовался Волан-де-Морт внешне спокойным голосом, в глубине которого звучала ярость,— неужели не смогла бы? — Ну почему же, смогла бы,— ответила Мэгги снисходительно,— захотела посмотреть, как ты справишься со мной в одиночку. — Думаешь, с тобой я не сумею разделаться?— сплюнул маг презрительно,— готовься к смерти – после того, что ты тут увидела, я не могу позволить тебе уйти! — Даже если захочу, я не смогу сказать кому-то об увиденном,— пожала равнодушно волшебница плечами,— раз уж Дамблдор особняк не увидел – значит, не увидит никто, и мой рассказ сочтут глупой выдумкой. — Что за чушь? — Не чушь, а правда – всего два месяца назад я пересеклась у особняка с Альбусом Дамблдором, и он назвал эту поляну пустой, хоть особняк и был прямо перед ним. Секунду Волан-де-Морт, застыв на месте, осмысливал все только что услышанное, затем его губы изогнулись в злодейской ухмылке: — Что ж, тем лучше. Но как тогда ты смогла увидеть особняк? — Благодаря своей способности осязать эмоции,— произнесла Мэгги спокойно, удивив своими словами Волан-де-Морта. — Да ну?— переспросил он в явном неверии,— и что же сейчас чувствую я? — Некоторое раздражение от появившейся нежданно помехи в виде настырной девчонки,— сказала волшебница с неприкрытой насмешкой, зная, что угадала,— а сейчас – удивление оттого, что я сказала правду. Не успел Волан-де-Морт сказать хоть что-нибудь насчет необычных способностей Мэгги, как все Пожиратели, что до этого момента были без сознания, разом пришли в себя, и, пылая жаждой мести, все как один направили свои волшебные палочки на девушку, немного опешившую от этого. — Опустите палочки, немедленно,— приказал им Волан-де-Морт, удивив этим своих слуг,— она мне нужна. Живая и невредимая. — Для каких, интересно, целей?— тут же вскинулась Мэгги, ощутив себя хоть и во временной, но безопасности,— хочешь завербовать меня в Пожиратели смерти? Волан-де-Морт согласно кивнул, подтверждая догадку девушки. — Какую же выгоду тебе мое присутствие должно принести?— спросила она так спокойно, словно речь сейчас не о ее судьбе шла. — Ты упомянула о том, что осязаешь эмоции,— напомнил ей маг,— наверное, и то, виновен или нет в чем-то волшебник, тебе тоже просто определить? Даже не думая, Мэгги кивнула, и Волан-де-Морт, ухмыльнувшись, продолжил: — Тогда определи, виновен ли в чем-нибудь кто-то из присутствующих здесь. Волшебница, даже не думая отказаться, неторопливо подошла к полукругу Пожирателей, обвела внимательным взглядом каждое лицо, выражавшее ей презрение. И остановила взгляд на одном из Пожирателей, что был окутан странно знакомым Мэгги облаком – облаком вины. — Вот этот,— кивнула волшебница в его сторону. — А в чем его вина, сказать не можешь?— спросил Волан-де-Морт с явным намеком на опровержение. — Могу,— ответила Мэгги и, пронзив взглядом округлившиеся от неверия глаза Пожирателя, увидела своим внутренним взором те сцены, что были переполнены виной: Пожиратель пытался заставить стоящего перед ним мужчину подчиниться его воле, но, не добившись желаемого, одним движением волшебной палочки стер ему память. — Ты сказал, что мой приказ был выполнен!— прошипел Темный Лорд с яростью, едва Мэгги пересказала во всеуслышание то, что увидела,— ты солгал лорду Волан-де-Морту, Руквуд, и будешь наказан! Он, было, поднял волшебную палочку на бледного от ужаса Пожирателя смерти, затем, мгновенно передумав, кивнул Мэгги: — Ты сделаешь это. Накажи его за ошибку и ложь. Мэгги собралась было возразить, но не смогла – чужая вина, достигая небывалого размаха, тут же побудила ее к действиям, не оставив выбора. И волшебница, не прибегая к помощи палочки, направила всю свою силу на Пожирателя, заставив его упасть на пол и скорчиться в судорогах боли. Постепенно его крики зазвучали все громче и исступленнее, Мэгги, вызывая в памяти столь давнюю, но не смотря на это, хорошо запомнившуюся ей боль, заставляла Руквуда испытывать ее, и остановилась лишь тогда, когда чувство вины заглушила величина страданий жертвы. Тогда же она вновь обратила все свое внимание на окружающее, и увидела, что все остальные Пожиратели смотрят на нее с удивлением и даже страхом во взгляде, что ее немного позабавило. — Так я могу пытать любого, едва только почувствую его вину,— произнесла Мэгги негромко,— и остановить меня, пока я не сочту вину искупленной, нельзя. Ее взгляд задержался на лице Волан-де-Морта – тот смотрел на нее так, словно Мэгги только что обеспечила ему главенство над волшебниками. — Потрясающе,— произнес он, наконец, даже не взглянув в сторону стонущего от боли Пожирателя,— это уникальный и полезный талант. Как давно ты им владеешь? — С рождения,— пожала плечами Мэгги,— а осуществила впервые в три года. — Быть может, кто-то еще из здесь присутствующих заслуживает наказания? Волшебница еще раз пробежалась взглядом по лицам Пожирателей, после чего покачала головой. — Нет. Хотя одна из них,— Мэгги указала на темноволосую женщину, что уставилась на нее с неприкрытой ненавистью,— и виновата в чем-то, но та ее вина – давняя, к тому же искупленная. Волан-де-Морт довольно хмыкнул и Мэгги, видя его лучащееся удовлетворением лицо, поняла, что он уже думает заполучить ее к себе в слуги. И, правда: — Было бы глупо растрачивать такие способности впустую – не хочешь присоединиться ко мне, и так же, как только что, пытать провинившихся Пожирателей?— тут же предложил ей Волан-де-Морт. Мэгги в отрицании качнула головой: — Я не могу – через три недели я поеду в Хогвартс. Так что нет. — Ты сама сказала, что у тебя в запасе три недели,— заметил Волан-де-Морт,— за это время ты сделаешь многое, проведешь время с пользой. — С пользой для вас,— парировала Мэгги холодно, чувствуя, что начинает выходить из себя,— для себя я совершенно никакой выгоды не вижу. — Хочешь, чтобы я убил твою мать из-за глупого упрямства?— прошипел зло Волан-де-Морт, ввинчиваясь яростным взглядом в глаза волшебницы,— я с радостью сделаю это. — Нет!— вскрикнула Мэгги, отшатываясь от мага. Тот, не сумев проникнуть в сознание волшебницы, дал «добро» на атаку, махнув своим подчиненным. Но ни одно заклинание не смогло достать девушку – она, повернувшись на каблуке, словно растаяла в воздухе, через секунду чувствуя свежесть леса. Кто бы мог подумать, чем обернется ее вроде бы невинное желание зайти в заброшенный особняк, на самом деле являющийся логовом тьмы? И она даже помогала этой тьме... Встряхнув головой словно бы в желании отогнать от себя эти мысли, Мэгги быстрым шагом двинулась к дому, радуясь тому, что совсем недавно сдала экзамен по трансгрессии. Если бы не умение мгновенно перемещаться в пространстве, ее сейчас бы уже не было... Определенно, ноги ее больше не будет на той поляне! Теперь-то она точно будет сидеть дома, и не выйдет, даже если мама разрешит ей прогуляться. Мэгги перебрала в памяти лица Пожирателей смерти, что так хорошо запомнились ей, и чуть не взвыла от осознания того, что не сможет никому рассказать об особняке и его обитателях. Быть может, есть чары, что разрушат невидимость особняка? И как странно – вины за пытки Пожирателя смерти она совершенно не чувствовала, чувствовала лишь удовлетворение, и это ее пугало. На миг она подумала, что было бы неплохо пытать Пожирателей смерти, тем более безнаказанно, но волшебница загнала эту мысль на задворки сознания, ужаснувшись тому, какой же жестокой она иногда бывает. Но эта мысль вернулась, и быстро – как только Мэгги оказалась в своей комнате на кровати. Воображение ее незамедлительно принялось рисовать картины, что одновременно и ужаснули, и обрадовали девушку – вот Пожиратели смерти, один за другим, идут на покаяние в Министерство, задавленные непомерно тяжелым грузом вины... Вот только Волан-де-Морт, что раскаялся бы в свершенных злодеяниях, никак не хотел представляться, оставаясь по-прежнему таким же жестоким убийцей, что целенаправленно шел к своей цели, сшибая на пути все возможные преграды с упорством тарана... Теперь, увидев Волан-де-Морта наяву, Мэгги преисполнилась желанием уничтожить его – этого восставшего из мертвых темного мага. Это чувство было и раньше, когда она слышала о происходящих то тут, то там убийствах, несчастных случаях... Но только теперь, увидев вьяви ядро того, что сейчас угрожало всему волшебному сообществу, Мэгги поняла, насколько серьезна ситуация. Но что она, еще школьница, могла здесь сделать? Вряд ли заставить раскаяться всех Пожирателей смерти ей по силам – эта случайная мысль так и останется лишь мечтой. Нет, для борьбы ей нужно знать, с чем бороться, следовательно – расспросить Гарри Поттера обо всем, что он сможет рассказать о своем противостоянии с Волан-де-Мортом – ведь он учится в «Хогвартсе». Если он, разумеется, захочет... «Странная судьба у этого мальчика,— думала Мэгги, слушая мерные удары капель дождя по оконному стеклу,— противостоять тому, кто сеет ужас и смерть среди волшебников и маглов». Она вспомнила примерное содержание пророчества, что когда-то передала ей Кэт – о том, что именно Гарри суждено остановить Волан-де-Морта, по воле которого погибли родители Гарри, и он сам подвергался опасности. Что это? Везение? Или же веление судьбы? От размышлений ее отвлек дробный стук в окно, что перекрыл удары капель дождя – небольшая сипуха ждала, когда ее впустят. Мэгги отворила окно, и, взяв принесенный почтальоном свиток, с нетерпением развернула его, ознакомившись с его содержанием. В письме говорилось, что именно ей необходимо приобрести для обучения в Хогвартсе, а так же упоминалось, что отбытие в Хогвартс состоится первого сентября в одиннадцать часов на платформе 9 ¾. Мэгги отметила, что ни одной книги из тех, что были указаны в списке, у нее нет – следовательно, ей нужно приобрести их как можно скорее. — В общем, я решила наведаться в Косую Аллею завтра,— сообщила она матери за ужином,— еще три недели до первого сентября остается, а, значит, я успею много полезного из купленных книг узнать. Кэт покосилась на дочь с некоторой тревогой, но возражать не стала. — Разумеется, Мэгги, можешь сходить, ведь ты уже была там раньше и знаешь, где что искать. Так что уже на следующий день волшебница бродила по Косой Аллее со списком необходимых ей учебников в руках. На нее бросали удивленные взгляды прохожие, что ходили по двое-трое минимум, опасаясь нападения. И Мэгги не могла их судить – кому же охота стать жертвой Пожирателей смерти? Она довольно быстро закупилась всем необходимым и уже собралась переместиться к дому, находясь в тесном проулке, как почувствовала, что руку ее выше локтя кто-то сжал в железной хватке, другой рукой мешая ей достать волшебную палочку. «Вот и аукнулась мне моя беспечность»— обреченно подумала Мэгги, пытаясь наступить на ногу тому, кто секундой позже вместе с ней трансгрессировал в неизвестность, не ослабляя хватку. Вздохнув с наслаждением свежего лесного воздуха, волшебница открыла глаза, и увидела именно то, что ожидала: трехэтажный, с виду заброшенный особняк, что стал убежищем для Волан-де-Морта и разыскиваемых вместе с ним Пожирателей смерти. Долго любоваться местными красотами ей не дали – заведя Мэгги руки за спину, Пожиратель приказал идти вперед, отшвыривая куда-то в сторону купленные ею только что книги. Шипя сквозь зубы от боли в запястьях, Мэгги со всей поспешностью, что была возможна, дошла до особняка, и переступила его порог. Пожиратель грубым ударом в спину заставил ее идти дальше, по лестнице, и до самого зала, из которого она так удачно трансгрессировала вчера. Здесь ее уже ждали – дюжина Пожирателей встала около двери после того, как она захлопнулась за Мэгги, а перед ней уже скалил зубы в довольной усмешке Волан-де-Морт. — Добро пожаловать, Мэгги,— чуть склонил он голову, блеснув глазами,— надеюсь, ты не осудишь меня за желание вновь увидеть тебя в качестве моей почетной гостьи? — Да я бы прокляла тебя, если бы смогла!— воскликнула волшебница со злостью, пытаясь вырваться, но вновь не преуспела – сильные руки Пожирателя, что держал ее, не дали ей такой возможности. Волан-де-Морт осуждающе покачал головой, и Мэгги ощутила, как лишилась палочки – теперь ее оружие было у Темного Лорда, что с интересом рассматривал свой трофей. — Полагаю, твоей палочке нужен небольшой отдых,— резюмировал он минуты через две, кладя волшебную палочку Мэгги на каминную полку. Он еле заметно кивнул, и волшебница почувствовала, что наконец-то она свободна, но по-прежнему беззащитна – перед Волан-де-Мортом, стоящим с задумчивым видом. — Как ты узнал, что я сегодня в Косой Аллее буду?— спросила Мэгги, потирая ноющие запястья,— или ты не знал вовсе, просто тебе повезло, что один из твоих подручных оказался там же и увидел меня? Волан-де-Морт едва заметно покачал головой, возразив: — Не совсем так, Мэгги. Когда ты так нелюбезно сбежала отсюда вчера, я приказал всем Пожирателям искать тебя в Косом переулке, зная, что ты должна там появиться в ближайшие дни. Разумеется, я не ошибся, и Родольфус, увидев тебя, смог застать тебя врасплох. Так что ты, Мэгги, вновь моя гостья. Заметь – не пленница, поэтому, думаю, стоит для начала присесть. Волшебница не стала спорить и опустилась в кресло напротив Темного Лорда. — Итак, ты прекрасно знаешь то, что я хочу от тебя, просто скажи: да или нет? Подумай хорошенько, прежде чем ответить – за отказом последуют пытки. — Я готова к ним, мой ответ – нет,— бросила Мэгги с вызовом,— я не хочу быть в числе твоих слуг, Волан-де-Морт, пособничать тебе, и ты меня в этом не переубедишь. — В самом деле?— откликнулся Волан-де-Морт, пронзая волшебницу яростным взглядом своих багровых глаз,— посмотрим, кто из нас двоих прав. Мэгги тут же почувствовала яростное давление воли мага, что приказывал ей подчиниться. Она уже хотела было подчиниться его воле, но с большим трудом все же сохранила свободу, собрав все свои силы. Волан-де-Морт был так удивлен тем, что Мэгги устояла под его натиском, что лишь пронзал волшебницу удивленным взглядом не меньше минуты. И, придя в себя, сказал: — Раз уж ты отказываешься подчиняться мне…. скажи, чего ты хочешь? Волшебница изумленно воззрилась на Волан-де-Морта, переспросив: — Что значит – чего я хочу? Мое единственное желание – вернуться домой немедленно. — Значит, мое предложение заинтересует тебя. Я смогу отпустить тебя, не чиня препятствий, если ты сразишься со мной в дуэли и победишь. Если проиграешь – станешь моей подчиненной. Мэгги не меньше минуты осмысливала предложение Волан-де-Морта, просчитывая варианты. — А если я откажусь? — Попадешь под действие Пыточного проклятия, и, когда твоя воля будет сломлена, станешь слугой мне. Тебе лучше согласиться – это хороший шанс обрести свободу. «Разумеется, победить я его не смогу и он знает это, только пыль в глаза пускает,— думала Мэгги, ощущая на себе вопросительный взгляд мага,— но шанс есть, так что надо попытаться». — Хорошо,— произнесла она, окончательно решившись на дуэль с Волан-де-Мортом,— я согласна сразиться с тобой. — Мудрое решение,— одобрил ее выбор Темный Лорд. Протянул Мэгги волшебную палочку, продолжив,— только должен предупредить – Зал заговорен от трансгрессии и любая твоя попытка переместиться в пространстве станет самоубийством. «Вот черт,— подумала Мэгги мрачно,— он все учел на этот раз». Легкий двойной поклон, свист палочек, синхронно рассекших воздух – и одновременно выпущенные лучи заклинаний, столкнувшись, рассыпались цветным фейерверком, на секунду заворожив Мэгги. Волан-де-Морт не замедлил этим воспользоваться – резко взмахнув волшебной палочкой, он сотворил дюжину сверкающих сталью ножей, что единым роем полетели в девушку, но, повинуясь короткому взмаху ее волшебной палочки, мгновенно стали двумя гибкими тяжами, что, устремившись к Волан-де-Морту, попытались окружить его в единый кокон. С минуту Мэгги думала, что победила, но нет – раздался вопль ярости, черный кокон мгновенно осыпался на пол пеплом, а в нее уже летело огненное копье, раскаленное добела. Волшебница попыталась уничтожить его, то словно в насмешку раздвоилось... Взвизгнув, она резким движением рассекла волшебной палочкой воздух, и вот уже огненная змея стремится поразить Волан-де-Морта своим раскаленным жалом, поднимаясь до самого потолка. Мэгги даже не заметила движения палочки мага – просто огненная змея, только что такая опасная, исчезла, оставив после себя звенящую тишину. Вновь столкновение одновременно выпущенных заклинаний, ослепительная вспышка, секунды непонимания – и ледяная рука ужаса овладевает всем телом Мэгги, неся с собою удушье. Волшебница не в силах бороться, падает на колени, слыша спокойные шаги Волан-де-Морта, что уже предвкушает победу. Через секунду его Разоружающее заклинание летит в нее, но волшебница уклоняется от него, вовремя откатившись в сторону, и, сбросив с себя удушающую пелену страха, поднимается на ноги. Атакует Волан-де-Морта одновременно двумя заклинаниями, одно из которых было отражено магом, а второе выбило из его руки волшебную палочку. Это была чистая победа – и Мэгги, улыбаясь от этой радостной мысли, протянула волшебную палочку Волан-де-Морта хозяину со словами: — И все же победила я! Неожиданно, верно? Но торжеству ее не суждено было длиться долго – мощный удар в спину заставил Мэгги со стоном рухнуть на пол, выронив из ослабевшей правой руки волшебную палочку. Пыточное проклятие настигло ее, заставив скорчиться в судорогах боли, но мучения были недолгими – почти сразу же боль ушла без остатка, прекратив терзать тело волшебницы. — Я разве говорил вам пытать ее?— прозвучал гневный голос Волан-де-Морта над Мэгги,— ее победа в дуэли была честной, и пора выполнить обещание. Мэгги подняла гудящую голову, уставившись на Темного Лорда с неверием и изумлением – ей не сильно-то верилось, что он будет играть по правилам, хоть им же и установленным. Неспешно поднявшись на ноги, волшебница спросила, уточняя: — Ты и в самом деле отпустишь меня? — Да,— кивнул Волан-де-Морт утверждающе,— но неужели тебе не хочется отплатить по заслугам тому, кто трусливо атаковал тебя в спину безо всякого на то повода? Мэгги решительно покачала головой, но, обернувшись, увидела издевательский взгляд одного из Пожирателей смерти – тут же сознание ее затуманил мгновенно пришедший гнев. Она медленно подошла к своему врагу и попыталась проникнуть в его сознание. После непродолжительной борьбы Мэгги это удалось, и она, добравшись в чужих воспоминаниях до особо жестокого наказания Волан-де-Морта, заставила Пожирателя вновь почувствовать ту вину. И он, еще совсем недавно улыбающийся злорадно, как подкошенный рухнул на пол, задергавшись от испытываемой боли. Постепенно Пожиратель стал издавать все более и более мучительные вопли. И, неожиданно для себя, Мэгги почувствовала, как в ее груди поднимается, захватывая все существо, чувство наслаждения – теперь она упивалась страданиями Пожирателя смерти, делая их все больше и нестерпимее. Вот его тело лишь немного подергивается от боли, изо рта лезет пена, смешанная с кровью... Волшебница только сейчас услышала вопли остальных Пожирателей – призывающие ее остановить пытку, и, осознав, что зашла слишком далеко, тут же прекратила мучить Пожирателя, что в беспамятстве скорчился у ее ног. Оглянулась – его соратники смотрели на нее с таким ужасом, словно были первокурсниками и впервые увидели, как пытают людей. Волан-де-Морт, напротив, смотрел на Мэгги иначе – с явным восторгом, словно думал, что она с минуты на минуту может исполнить все его желания. — Великолепно,— прошептал он еле слышно, не сводя с лица волшебницы глаз, блестевших от возбуждения,— ты так его мучениями наслаждалась, что тебя еле остановить удалось... И даже не заклинаниями и ударами, что отскакивали от тебя, а словами – Уилкиссу повезло, что ты крики его соратников все же услышала. Теперь я знаю, что ты обладаешь редкостным талантом – талантом истязателя, коим не обладают многие из Пожирателей. Мэгги только сейчас поняла, что чуть не стала убийцей, поддавшись чувствам, и ощутила к себе отвращение. Но отвращение это чувство вины не породило – ведь девушка помнила, сколько зла Пожиратели принесли в мир волшебников. — Ну, что скажешь теперь?— спросил Волан-де-Морт нетерпеливо,— ты согласна примкнуть ко мне и пытать изменников? Уверен, любой из моих врагов согласился бы на это весьма заманчивое предложение – пытать тех, кто заслужил это, как никто другой. После этих слов от нерешительности Мэгги не осталось и следа. — Я согласна принять твое предложение. Но не больше пяти часов два раза в неделю,— произнесла она непреклонно. Волан-де-Морт победно ухмыльнулся: — Отлично, большего мне и не требуется. — Я буду приходить в особняк часов в одиннадцать, а уходить – в три. Поэтому будет лучше и для тебя, и для меня, если ты не будешь меня задерживать. Если моя мать заподозрит что-то неладное, карать твоих слуг я больше не смогу. Сказав все, что хотела, Мэгги было направилась к двери, но негромкий голос Волан-де-Морта остановил ее на полпути: — Ты ведь хотела бы точно так же пытать меня? — Тебя?— переспросила девушка, круто обернувшись – глаза Волан-де-Морта, полыхающие багрецом, теперь были прямо напротив ее глаз,— а ты как думаешь? Темный Лорд с утверждением кивнул. — Но, к сожалению, вне зависимости от моих желаний у меня нет возможности сделать это – ты ведь в жизни вины за что-либо не испытывал. А без чувства вины жертвы я не могу направить всю свою силу на искупление свершенных злодеяний. — Для тебя — к сожалению, для меня же – к счастью,— проронил Волан-де-Морт со значением,— еще не хватало корчиться от боли в ногах девчонки. Мэгги в гневе сверкнула глазами: — Девчонки, значит? Кто же тогда ты, если проиграл мне? Волан-де-Морт лишь пожал плечами равнодушно: — Эта борьба была игрой, что затеял я – если бы она была на жизнь и смерть, все было бы иначе. Я лишь хотел узнать больше о твоей боевой стратегии, умениях – вот и все. — Значит, следующий наш бой разрешится в твою пользу?— спросила Мэгги с явным сомнением. — Да, именно. — Что ж, увидим. А пока... мне пора уходить. Мэгги, кивнув на прощание Волан-де-Морту, покинула Зал. Из особняка она вышла, зная, что стала Пожирательницей смерти – вопреки ненависти к Темному Лорду и его слугам... Так началось ее служение Волан-де-Морту – служение, что Мэгги несла втайне от матери. За те часы, что волшебница провела в особняке Темного Лорда, она вошла во вкус и стала находить такое времяпровождение весьма неплохим – за счет того, в основном, что сама никаких мук за кару Пожирателей не ощущала. Теперь частенько даже невинный в ее представлении Пожиратель смерти трясся от страха в ее присутствии – среди всех Пожирателей смерти ходили подчас нелепые слухи о способностях Мэгги вызывать вину у любого и карать за это. Сама же волшебница лишь посмеивалась, слыша порою подобные предположения. Раньше ей и в голову придти не могло, что Пожиратели смерти, жестокие и беспощадные, будут бояться ее, школьницу. Но теперь ей это нравилось, и постепенно Мэгги все больше и больше пользовалась предоставленной ей Волан-де-Мортом свободой карать отступников – и теперь она вызывала у своих жертв вину и за удачное выполнение заданий – пытки и убийства, называя это профилактикой. Постепенно не осталось практически ни одного Пожирателя смерти, которого Мэгги хотя бы один раз не пытала, за исключением двух-трех самых опытных – Нотта, Родольфуса Лестрейнджа, и его жены, Беллатрисы. Пожирательница пылала такой ненавистью к Мэгги, словно попадала под пытки не единожды, и всякий раз, сталкиваясь ней, одним взглядом давала ей понять, что страстно хочет убить ее. Но желание это не могло осуществиться – Волан-де-Морт относился к Мэгги благосклонно. Фактически, Мэгги взяла на себя часть его обязательств, и не самую легкую. Иногда Пожиратели смерти, что еще не были наслышаны о необычных ее способностях, видя перед собой безоружную девчонку, издевались над ней, чтобы потом, спустя несколько минут, кричать и корчиться от непереносимой боли, моля о пощаде, которой не было. С каждым новым разом Мэгги замечала, что ей становится все труднее остановиться, и что чувство вины подчастую служит лишь первичным толчком, передавая эстафетную палочку чувству наслаждения. В такие моменты волшебнице казалось, что в ней пробуждается некое чудовище, падкое на чужие страдания, и успокоить его можно было лишь запытав очередную жертву чуть ли не до смерти. Впрочем, столь печальных исходов пыток пока что не было – полуживые от боли, испытанной по воле Мэгги, Пожиратели смерти, тем не менее, приходили в себя, и в дальнейшем старались вновь не попадать по ее кару. Но ошибки случались вновь, и с каждым днем у Мэгги становилось все больше и больше работы. Поэтому волшебница постепенно стала проводить больше времени в особняке Волан-де-Морта – три раза, четыре, шесть раз пересекая его порог за неделю. Темный Лорд был очень доволен стараниями Мэгги и частенько, когда было свободное время, оставался, чтобы лично видеть наказание провинившихся слуг. Пару раз он пытался заставить Мэгги пытать тех, кто, как ему казалось, не проявлял достаточного усердия в исполнении его приказов, но волшебница отказывалась наотрез, говоря, что у нее и так достаточно работы. Иногда Волан-де-Морт беседовал с Мэгги, и тогда она рассказывала ему о своем детстве, как впервые пытала Элис и что именно из-за этого была обречена на одиночество, как осваивала то или иное умение... И поражалась тому, как преображался Волан-де-Морт, с какой-то странной жадностью слушая каждый ее рассказ. Сам он ничего о себе не рассказывал, да Мэгги и сама ничего не спрашивала, не желая искать неприятности на свою голову. Временами маг пытался выведать у Мэгги, где она живет, но волшебница, зная, что последует за ее откровением, отказывалась из раза в раз говорить на эту тему. Но Волан-де-Морт не оставлял попыток: — Ну же, Мэгги, ответь на мой вопрос,— говорил он в очередной раз,— я ведь просто мать твою навестить хочу, ничего больше. Сказать спасибо за то, что такую хорошую волшебницу вырастила... И он как тараном принимался штурмовать разум Мэгги в поисках необходимой ему информации, но волшебница все не сдавалась и Волан-де-Морта в свое сознание не пускала. А однажды, вместо того, чтобы просто вытолкнуть из своего сознания мага, она, неожиданно для самой себя безо всяких усилий проникла в его сознание. Там, после двух сцен пыток неизвестных ей волшебников она увидела ту волшебницу, которую так хорошо знала по одной лишь фотографии – Мэри Моран, что стояла в кольце врагов и прижимала к своей груди малышку Марго. Увиденное настолько ошеломило Мэгги, что Волан-де-Морт почти безо всяких усилий вытолкнул ее из своего сознания. Целую минуту она смотрела на Темного Лорда изумленным взглядом, и, собрав мысли в порядок, спросила: — Значит, Мэри Моран была одной из ваших жертв? И умерла от твоей руки? — Тебе известно ее имя?— изумился Волан-де-Морт,— откуда? Насколько я помню, Мэри общалась лишь с Пожирателями смерти, а твоя мать никак не может быть к ним причастна. — Так Мэри была одной из твоих подчиненных?— спросила Мэгги неверяще,— я думала, она с тобой вообще никак не была связана. — Она была связана со мной даже сильнее, чем ты думаешь,— произнес маг туманно,— но с чего такое любопытство? — С того, что Мэри была моей крестной,— пояснила Мэгги. Слова ее на минуту ошеломили Волан-де-Морта, затем ошеломление сменилось пониманием, губы его исказил дьявольский оскал. — Кэт Мейнджен,— произнес маг негромко, не сводя разом вспыхших багрецом с лица Мэгги,— так вот кто помог ей скрыться от меня... Если бы я знал это раньше, 16 лет назад... — Скрыться от тебя?— переспросила волшебница, нахмурившись,— почему Мэри от тебя скрывалась? — Она меня подвела очень сильно – освободила двух пленников, и скрылась от наказания вместе с ними. Если бы Марго, ее дочь, не умерла, я никогда не смог бы найти Мэри. А когда нашел, был вынужден наблюдать смерть Мэри от ее «Болезни милосердных». Тебе, что, это не было известно? Мэгги покачала головой. — Нет. Когда мама рассказывала мне о Мэри, она упомянула только, что моя крестная была ее подругой, и они вместе преподавали в Хогвартсе. Мама так же не сказала мне, кто был отцом Марго и почему он бросил свою жену и дочь на произвол судьбы. — Отцом Марго был я,— произнес Волан-де-Морт со значением,— ошеломив своими словами Мэгги,— Мэри сбежала от меня, скрывшись у твоей матери. Так что увидеть Марго я смог лишь после ее смерти. — А что стало с Медальоном Единорога?— не удержалась от еще одного вопроса Мэгги. — Он самоуничтожился, едва Мэри сняла его. Мэгги хотела было сказать что-то еще, но промолчала, наткнувшись на взгляд Волан-де-Морта – маг, казалось, пытался одним лишь своим взглядом узнать всю подноготную о ней, попутно им же неплохо завораживая волшебницу. — Видимо, сама судьба свела наши дороги,— сказал маг, наконец, не отводя своего огненного взгляда от глаз Мэгги.— Жестокость твоя немного уступает моей жестокости, к тому же, мы с тобой – родственники. Ну, раз я – твой крестный отец, фактически, то просто обязан познакомиться с твоей матерью. Мэгги почти сказала: «Я провожу тебя к себе домой», но осознала, что попала под чары Волан-де-Морта. Правда, находилась она под ними не больше пары секунд – после отвоевала вновь себе свободу. Глаза Волан-де-Морта злобно сверкнули, но голос, когда он заговорил, был мягким: — Скажи, Мэгги, ты владеешь Чарами Исцеления? — Исцеления?— переспросила Мэгги недоуменно,— нет. Ни в одной книге, что были у меня, о таких чарах не было ни слова. А что? — У меня возникла идея о том, что стоит попробовать научить тебя им – уровень твоего мастерства довольно высок, а чары эти порою очень необходимы. Так что, согласна? Столь вежливое обращение Волан-де-Морта к ней несколько насторожило Мэгги, но она, тем не менее, кивнула: — Было бы неплохо, если они не слишком сложные. — Тебе они покажутся легкими,— заверил волшебницу Темный Лорд, и, увидев в ее лице нетерпение, чуть покачал головой,— но обучение этим чарам начнешь завтра – нужен доброволец, а найти его сегодня до вечера вряд ли получится. — Значит, завтра?— спросила Мэгги, поднимаясь на ноги одновременно с Волан-де-Мортом. — Завтра,— подтвердил тот, и губы его изогнулись в зловещей ухмылке. Эта ухмылка насторожила Мэгги, поэтому она, опасаясь слежки, сначала трансгрессировала в лес, что был в миле от ее дома, а уж потом, убедившись, что все чисто, перенеслась домой. Едва волшебница поднялась к себе в комнату, входная дверь хлопнула, возвестив о приходе Кэт. — Мэгги, спустись, у нас гости! Мэгги от удивления чуть не скатилась с лестницы – известие о приходе гостей слышать было ей так же непривычно, как обычным волшебникам – о визите маглов. Придя в себя, волшебница неторопливо спустилась, чтобы выяснить, кто же этот таинственный гость. И чуть вторично не упала, но уже от огорчения и разочарования – в прихожей, сияя, как новенький кнат, стоял Ларри – ее двоюродный братец, что приезжал к ним пару раз раньше. Кто же еще может ее навестить? Видимо, Кэт сочла, что ей пойдет на пользу общение с братом. Да, как не вовремя... Мэгги прекрасно понимая, что теперь ей будет гораздо сложнее уходить из дома в особняк Волан-де-Морта, с вымученной улыбкой здороваясь с братцем, улыбающимся во все зубы, лихорадочно обдумывала, как бы ей отвязаться от него. Не может же она пойти в особняк вместе с ним! Один выход – не приходить и вовсе, но волшебницу выход этот не устраивал – ей предстояло назавтра учиться новым чарам, а это было куда интереснее, чем Пожирателей пытать. Как жаль, что Ларри она покарать не может – у того не было совести, наверное, с рождения, и придачу к этому, ума тоже. Мэгги, любившую книги всю жизнь, приводили в бешенство игры и грубые развлечения Ларри – бои на кулаках и волшебных палочках, шутки в виде разнообразных ловушек, расставленных в самых неожиданных местах... К счастью для Мэгги, все эти ловушки были до ужаса однообразными, так что она научилась довольно быстро обходить их, и лишь посмеивалась над незадачливостью братца. Но, несмотря на это, Кэт почему-то внушила себе, что Мэгги и Ларри просто не разлей вода, и на все жалобы дочери о тупости братца говорила одно и то же: — Он же не девочка, Мэгги, и игры у него не девичьи. Постарайся заинтересоваться тем же, чем интересуется он. Мэгги же лишь грустно вздыхала в ответ, и больше не надоедала матери жалобами – просто запиралась в своей комнате с кучей непрочитанных книг, забывая про само существование Ларри. Но это было в детстве, сейчас же... — Мэгги, не стой столбом, поздоровайся с Ларри – он ведь так ждал встречи с тобой, а получил очень холодный прием. — Я просто слишком ошеломлена твоим приездом,— ответила Мэгги, улыбнувшись широко Ларри,— ведь ты у нас – редкий гость. Она решила, что если будет как можно приветливей с братом, Кэт от нее отстанет. Поэтому остаток вечера Мэгги провела с братом, слушая с неизбывным вниманием рассказы братца – тот с каждой минутой увлекался все больше и больше. Вскоре волшебница почти взвыла от тоски и скуки – братец рассказывал ей абсолютно все свои способы развлечения над другими детьми за последние три года (а именно столько они не виделись), что нисколько не были ей интересны. Понимая, что долго этот ад ей не выдержать, Мэгги, сославшись на головную боль, уже через пару минут оказалась в благостной тишине своей комнаты. Постепенно в ее утомленном мозгу все прояснилось, и готовый план, поразивший волшебницу своей простотой, сложился по одному ее желанию из кусочков мозаики. Найдя выход из сложившейся ситуации, Мэгги мгновенно успокоилась и уже через пару минут спала крепким сном человека, не имеющего никаких забот... На завтра, около часа после ухода Кэт на работу Мэгги усиленно изображала заботливую сестру (из опасения, что мать вернется вдруг). Пока она рассказывала Ларри о недавно прочитанных строках из истории магии, он все чаще и чаще зевал и вскоре задремал, сморенный скучной донельзя лекцией. Мэгги подкрепила его сон долговременным сонным заклинанием, и без промедления направилась туда, куда еще месяц назад ни за что ни пошла бы – в особняк Волан-де-Морта. Несколько долгих минут трансгрессии, и она в зале особняка, где, помимо Волан-де-Морта был незнакомый ей Пожиратель смерти. — Мальсибер,— представился тот, глядя на волшебницу чуть раскосыми глазами на смуглом лице,— я буду учить тебя Чарам Исцеления. — Что же мне нужно делать?— спросила Мэгги с любопытством, проверяя одновременно с этим Мальсибера на наличие вины. К сожалению, этот Пожиратель был чист, и она вслушалась в то, что говорил ей Волан-де-Морт: — Тебе нужно будет лишь произнести формулу заклинания и пожелать, чтобы порез на руке Мальсибера закрылся. Он продемонстрировал Мэгги, как нужно выполнять Исцеляющие Чары: одно лишь движение его палочки образовало на запястье Мальсибера кровоточащую рану, что закрылась полностью, не оставив после себя даже шрама, от длинных магических формул, что нараспев произнес Волан-де-Морт. — Все понятно?— спросил Темный Лорд у Мэгги. Волшебница согласно кивнула, повторив про себя формулу заклинания. — И запомни – эти чары ты освоишь только в том случае, когда на запястье Мальсибера даже шрама не останется. Приступай. Мэгги незамедлительно принялась за дело, что, не смотря на максимальное сосредоточение, вначале совершенно не удавалось – палочка ее, казалось, была способна лишь ранить, но никак не исцелять нанесенные раны. Но волшебница и не собиралась сдаваться – и в результате, добилась идеального результата, сконцентрировавшись максимально. Но на этом тренировка не закончилась – Волан-де-Морт настоял, чтобы она закрепила свой успех, и лишь когда волшебница 6 раз подряд залечила рану Мальсибера, позволил ей передохнуть, отпустив Пожирателя. — И ты так быстро все, даже самые сложные чары осваиваешь?— поинтересовался Темный Лорд у Мэгги. Она в ответ кивнула: — Да, по большому счету. Только трансфигурационные чары мне пришлось осваивать не один день. И, немного помолчав, волшебница добавила: — А что, провинившихся Пожирателей смерти нет? — Почему же, есть,— осклабился Волан-де-Морт.— Тебе не составит труда найти себе очередную жертву. Или я ошибаюсь? — Нет, все так,— ответила Мэгги, не колеблясь,— Пожиратели смерти, убивающие ради прихоти для меня хуже, чем для тебя те, кто допустил промах в выполнении твоих приказов. Я просто не могу закрыть глаза на такое. — Не можешь, значит?— переспросил Волан-де-Морт тихо и зловеще,— неужели не отдаешь себе отчет в том, что тебя ждет за подобные мысли и слова? — Едва ли пытки,— откликнулась волшебница дерзко,— Пожиратели смерти все равно довольно быстро отходят после моих пыток. А меня заменить никто не сможет. Темный Лорд не стал с этим спорить, словно бы Мэгги сейчас говорила о чем-то его крайне не интересовавшем. И почти сразу же отпустил волшебницу домой. Она направилась неторопливым шагом к лестнице, и на повороте столкнулась с двумя Пожирателями смерти, беседующими вполголоса. — Она, конечно же, даже не поймет, что произошло,— говорила Беллатриса Лестрейндж,— когда мы… Она не договорила – увидела Мэгги и чуть приостановилась, словно хотела заколдовать волшебницу. Остановился и муж Беллатрисы, что до этого внимательно слушал ее. — Обсуждаете очередное задание?— не удержалась от вопроса Мэгги, переводя взгляд с Беллатрисы на Родольфуса. Ответом ей стало лишь презрительное фырканье – Пожиратели, как ни в чем, ни бывало, обогнули Мэгги, продолжив свой путь. Гадая, что именно задумали Лестрейнджи, и не касается ли это ее, волшебница, сама этого не замечая, шла по тенистым чащобам Безмолвного леса, и очнулась только когда вышла на открытую местность – совсем рядом, в ярдах десяти, располагалась небольшая деревенька. Волшебница не горела сильным желанием встречаться с ее обитателями и торопливо повернулась на каблуке, мгновенно переместившись к своему дому. К большому удовольствию Мэгги, Ларри еще спал, и она без колебаний отправилась к себе – закреплять и оттачивать владение Чарами Исцеления. Так у них и повелось с того дня – едва Кэт уходила на работу, Мэгги усыпляла Ларри и отправлялась в особняк – карать провинившихся Пожирателей смерти. Но, придя домой в один из вечеров, волшебница обнаружила, что Ларри проснулся и горит ярым желанием узнать, где это она пропадала, пока он спал. Мэгги, было, сказала, что выходила на пять минут, но, услышав от Ларри, что он уже час как проснулся, сочла за лучшее стереть ему память. И внушила ему, что все время была рядом с ним. После этого Ларри заметно изменился – стал сторониться Мэгги и уехал через три дня, сказав, что не терпится вернуться домой. Волшебница этому только обрадовалась, но Кэт подумала, что это все не просто так, и, разумеется, хотела подтвердить свою догадку. — Ларри был совершенно другим, когда приехал,— говорила Кэт, сверля дочь подозрительным взглядом,— неужели он тебе так досадил, что ты применила что-нибудь… — Это были всего лишь слова,— оборвала мать Мэгги,— я сказала Ларри, что мне не нужна его компания, вот и все. Просто терпение лопнуло – сидеть с ним постоянно. Конечно, я была рада ему, но у нас слишком разные увлечения… Она ожидала от матери возражений или упреков, но Кэт лишь понимающе кивнула. — Разумеется. Не поможешь мне с ужином? Мэгги поспешно кивнула, радуясь своей удаче. — Конечно, помогу! Но еще больше она обрадовалась, когда Кэт как бы мимоходом упомянула за ужином о том, что ей стоит гулять хотя бы час в день. — Но ведь безопасность превыше всего?— лукаво заметила Мэгги, ожидая реакции матери. Кэт лишь фыркнула в ответ. — Безопасность безопасностью, но я хочу видеть на твоем лице румянец, а не болезненную бледность. Моей ошибкой было запирать тебя дома… Так что с этого дня Мэгги, помня о словах матери, уже не таясь, выходила из дому, направляясь прямиком к особняку Волан-де-Морта, где, как обычно, карала провинившихся Пожирателей смерти. Между тем, чем ближе было первое сентября, тем чаще Темный Лорд говорил о том, что ей не стоит ехать в Хогвартс – зачем понапрасну тратить время, зная почти все, если можно провести его с пользой? И так же не оставлял попыток выведать у Мэгги, где она живет, но все было бесполезно – одна лишь мысль о том, что она может потерять единственного дорогого человека из-за сиюминутной слабости, придавала волшебнице столько силы, что Волан-де-Морт каждый раз был вынужден отступать, признавая свое поражение. В один из дней конца августа Мэгги, беспечно шагая по коридору к выходу из особняка, почувствовала мощный удар в спину и тут же, не успев понять, что произошло, потеряла сознание. Приходила в себя волшебница долго, и, попав вновь в реальность, ужаснулась – она лежала безоружная на полу в плотном кольце своих недавних жертв – Пожирателей смерти, на чьих лицах читалась смесь ненависти и презрения. «Вот это повезло»,— мрачно подумала Мэгги, сделав попытку подняться на ноги. Попытка эта закончилась плачевно – сразу три заклинания, попав в нее, заставили упасть на пол вновь. И задергаться в жутких конвульсиях боли, дико крича… — Это тебе подарок за проявленное тобой чрезмерное усердие,— услышала волшебница сочащийся злобным удовлетворением голос Беллатрисы Лестрейндж,— повелитель посчитал, что нужно привить тебе покорность – и мы все согласились с ним, разумеется. Раздался взрыв хохота и одновременно с этим боль, терзающая Мэгги, стала просто запредельной. Волшебница уже не различала никаких звуков, не могла мыслить – лишь хотела, чтобы боль прекратилась. Она не видела исступленной радости своих мучителей, что поочередно пытали ее, не слышала насмешки и издевательства…. И уже мечтала о смерти, когда, наконец, пытки прекратились, и, вместе с тем наступила благостная тишина. Но для Пожирателей тишина эта была предгрозовой – на пороге комнаты стоял Волан-де-Морт, и выражение его лица было, слабо говоря, откровенно неодобрительным. — Кто из вас стал зачинщиком?— произнес он негромко,— или вы все одинаково достойны пыток? — Милорд, вы же сами говорили, что дали слишком большую свободу этой девчонке,— произнесла Беллатриса решительно,— вот мы и решили… — Заняться самоуправством?— продолжил за нее Волан-де-Морт, с холодом в голосе,— какая непродуманная инициативность… Не договорив, он направил на Беллатрису волшебную палочку — Пожирательница тут же упала на пол, корчась в судорогах боли и крича. Мэгги, только сейчас придя в себя настолько, чтобы встать, со страхом смотрела на эту сцену – так же, как и остальные Пожиратели смерти. — Продолжишь?— спросил Волан-де-Морт у нее с явным намеком, приостанавливая пытку. Мэгги нашла в себе силы лишь покачать головой – говорить она не могла до сих пор от страха и пережитой боли. — Тогда я завершу начатое сам,— произнес маг, вновь заставляя Беллу кричать и корчиться от боли,— запомни, Белла – высокомерие и наглость – неподобающие Пожирателю смерти качества. Я бы нашел тебе оправдание, если бы ты хоть раз испытала пытки от Мэгги, но все было совсем не так… Голос мага перекрыли исступленные крики Пожирательницы, что молила о прощении: — Повелитель, умоляю, простите! Простите меня за своеволие! Клянусь, такого больше не повторится… К удивлению Мэгги, да и всех Пожирателей, Волан-де-Морт тут же отвел волшебную палочку в сторону, прекращая пытки. Беллатриса, тяжело дыша, села, устремив на Темного Лорда глаза, полные слез – в них светилась смесь удивления и мольбы. — Я готов простить тебя,— произнес Волан-де-Морт тихо, глядя в упор на Беллу,— но только один раз – сейчас. Если подобный инцидент возникнет вновь, клясться ты, и те, кто поддержат тебя, будешь Непреложной клятвой. Сказав это, он обвел взглядом Пожирателей, что, как один, побледнели. — Мэгги, идем со мной,— произнес маг повелительно, направляясь к двери,— нужно обсудить, какой кары достойны все те, кто пытал тебя помимо Беллы. Мэгги, чуть помедлив (чтобы забрать волшебную палочку, что кинул ей один из Пожирателей), выполнила приказ Волан-де-Морта. И, не смотря на то, что комната с ее мучителями оказалась довольно быстро далеко позади, большого облегчения волшебнице это не принесло – отголоски боли, дикая усталость все еще присутствовали в каждой мышце тела. Поэтому-то путь до Зала Собраний показался Мэгги довольно трудным, и в кресло, что стояло, как всегда, у камина, волшебница буквально повалилась. Закрыла глаза, растянувшись…. И тут же напряглась вновь, услышав холодный голос Волан-де-Морта: — Я позвал тебя с конкретной целью сюда, Мэгги, и она заключается не в том, чтобы, игнорируя меня, расслабляться в свое удовольствие. В конце концов, ты пережила лишь Пыточное проклятие, а ведешь себя так, словно к тебе применили проклятие «Двух Стихий». — «Двух Стихий»?— переспросила Мэгги в недоумении, проигнорировав слова о своей «слабости»,— что это еще за проклятие? — Смесь Пыточного и Убивающего,— отозвался Волан-де-Морт, блеснув багрецом глаз,— и придумала его, между прочим, Мэри Моран, после неоднократно используя. Тот, кто попадал под это проклятие, испытывал крайне неприятные ощущения, находясь то в кольце огня, то во власти льда. В конце концов, волшебник умирал, будучи нанизанным на ледяные пики. — Мэри его использовала, и не раз?— воскликнула волшебница в ужасе,— неужели она была такой кровожадной? — Могу развеять твои сомнения – была,— кивнул маг с неприятной ухмылкой,— проникни в мое сознание – сама увидишь. Мэгги, чуть отойдя от слов Волан-де-Морта, так и сделала — и увидела Мэри Моран, глаза которой горели жаждущим крови и мести огнем. Вот Мэри направила палочку на корчившегося в муках мужчину, что висел прямо в воздухе, в огненном коконе – блеснули струи пролившейся с потолка воды… Что, коснувшись пола, тут же из луж устремились к потолку, превращаясь немыслимо быстро в ледяные пики. И на эти-то пики и нанизалось тело волшебника, оросив их кровью… Жуткий вопль, ужаснувший Мэгги, и секунду спустя сочащийся облегчением и удовлетворением по настоящему мстительным, смех Мэри… — Хватит!— выкрикнула Мэгги, вырываясь из сознания Волан-де-Морта – ее всю колотило от пережитого ужаса, от самого вида жаждущей убийства женщины – той женщины, что до этого ассоциировалась для нее с образом заботливой и любящей матери. Это было, как если бы она увидела свою мать, Кэт, осознанно идущую на убийство… — Неужели Мэри Моран была такой же, как и все твои подчиненные?— спросила Мэгги с горечью,— неужели то, что рассказывала мне мама – неправда? — Твоя мать просто умолчала о том, чего сама ужасалась,— откликнулся Волан-де-Морт,— к тому же, я не могу знать то, какой Мэри была, общаясь с твоей матерью. В любом случае, сейчас важнее решить другой вопрос – как наказать тех, кто, не дожидаясь моего приказа, пытал тебя. И стоит ли… Мэгги, помедлив, покачала головой. — Не думаю. Беллатриса уже испытала такие мучения, что у меня рука на нее не поднимется, а остальные…. Все-таки я пытала их, и не раз, причем пытала зачастую незаслуженно. Настенные часы отзвонили шесть – волшебница, подскочив, в ужасе уставилась на них. — Черт, так поздно! Если я не выйду немедленно, мама меня убьет! Торопливо попрощавшись с Волан-де-Мортом, Мэгги со всех ног кинулась к выходу из особняка – по коридору, лестнице – и к лесу…. Чуть не споткнувшись об узловатый корень, коварно попавший под ногу, Мэгги остановилась, и тут же трансгрессировала, чтобы в следующую секунду оказаться на пороге своего дома. Перевела дух, думая, что успела до прихода матери, но нет – Кэт уже стояла на пороге, страшнее разъяренного дракона. — Где это тебя носило весь день?— с ходу набросилась она на дочь, глядя одновременно с гневом и возмущением,— я уже полчаса как дома, и уже не знала, что и думать! – Прости, мам,— произнесла Мэгги кающееся,— я, наверное, слишком увлеклась прогулкой – сегодня ведь такая хорошая погода на улице… — Ну, раз так, несколько дней без прогулок тебе не повредят,— сказала Кэт сухо. И, увидев непонимающий взгляд дочери, добавила,— ты можешь сколько угодно уверять меня в том, что столь долгие прогулки не опасны, у меня на этот счет другое мнение. Один лишь тон матери отбил у Мэгги всякую охоту спорить – и девушка, подумав про себя, что все к лучшему, произнесла спокойно: — Тогда я пойду к себе? — А ужин? — Есть что-то не хочется. Кэт не успела что-либо сказать на это – Мэгги тут же умчалась к себе в комнату, где в блаженстве растянулась на кровати. Долгожданный отдых… Только закрыв глаза, волшебница услышала скрип открывающейся двери и тихие шаги. — Ты хорошо себя чувствуешь?— спросила Кэт с беспокойством в голосе,— какая-то бледная, лежишь здесь — то ли в бессилии, то ли в апатии…. Словно целый день, подобно мне, трудилась. Мэгги, с трудом сев на кровати, покачала головой, улыбнувшись. — Нет, мам, что ты. Меня немного разморило от жары. — Значит, силы помочь мне ужин приготовить найдутся,— с лукавой улыбкой произнесла Кэт,— ты, пожалуй, начни без меня, а я позже подойду. Волшебница лишь кивнула в ответ, зная, что иной ответ ее мать просто не примет. И была вынуждена готовить ужин в одиночестве… Следующие три дня стали для Мэгги медленной пыткой – она вынуждена была сидеть в доме, и даже выйти на минуту не могла (входная дверь была зачарована Кэт так, что ей становилось известно, выходила или нет Мэгги из дома). Утешительной мыслью было то, что она больше не обязана карать Пожирателей по приказу Волан-де-Морта, и, разумеется, мысль о том, что вскоре она отправиться в Хогвартс. — Не знаю, о чем я думала, когда согласилась отпустить тебя,— говорила Кэт 31 августа, за ужином, с тревогой глядя на дочь,— я места себе не найду от беспокойства… — Перестань, мам, ты привыкнешь,— произнесла Мэгги увещевающее,— для тебя это тяжело, я понимаю, да и мне будет нелегко – но ведь когда-то это должно было случиться, верно? — Знаешь, а ведь еще можно передумать… — Мам! — Ну, хорошо, хорошо, закроем эту тему. Только пообещай мне, Мэгги, что будешь писать хотя бы раз в неделю. — Да хоть каждый день!— рассмеялась Мэгги,— но учти, что в таком случае в письмах будет лишь описание тех блюд, что я там попробую. Кэт, покачав головой, засмеялась, явно успокоившись. Больше в этот вечер они этой темы не касались, и Мэгги отправилась спать с чувством приятного предвкушения – уже завтра ее мечта станет явью…