Atholad

      На Лихолесье обрушилась метель - необыкновенно свирепая для самого начала зимы. Снег валит так, что не видно вытянутой руки. Неистовый ветер гнет толстые ветви вековых деревьев. Все живое попряталось, у входа во дворец намело высокий сугроб. Никто не тревожит безупречную белизну растущей снежной горки - эльфы греются у каминов с бокалами красного вина, вспоминая старые времена, напевая любимые песни.       Леголас сидит в своей комнате, наблюдая за спящим на его кровати крепким, совсем не эльфийским сном отцом. С тревогой замечает темные тени, залегшие под глазами, заострившиеся скулы, болезненную бледность и без того светлой кожи. Горькая складка между бровей не разглаживается даже во сне. Что-то вымотало лесного короля, измучило, и Леголас искренне пытается понять что, но не получается. Душу бередят мысли о том, что если бы он не уехал, возможно, ничего подобного не случилось бы. И неожиданно накрывает чувство вины от того, что он не смог выдержать ответственности. Береги своего отца. Он не выполнил ее наказ. И теперь она их оставила. За окном воет вьюга. Наследник с тяжелым вздохом прикрывает глаза, и в памяти снова оживают события последних страшных часов.       В тот момент, когда взгляд Трандуила наткнулся на мертвое тело у его ног, Леголас впервые в жизни увидел страх на лице отца. Лесной король испугался не только бездыханной эльфийки. Он не помнил, как она здесь оказалась. Проклятье и дар Перворожденных - ничего не забывать. И это жутко - быть не властным над своей памятью. - Папа, папа, успокойся, - это вырвалось у Леголаса практически неосознанно. Он отводит короля от темнеющей на ковре лужи, и, взяв за предплечья, смотрит прямо в глаза. - Что последнее ты помнишь? - Я шел в свои покои спать, - отец возвышается над ним на полголовы, глядя сверху вниз, и все равно в тот момент больше напоминает испуганного ребенка. - Куда я уезжал? - только бы не отвести взгляд. - На осмотр владений, - он явно боится, что забыл что-то еще. - Когда я уехал? - Три месяца назад, - тоже неуверенно, с опаской. - Что это? - Леголас, затаив дыхание, указывает на переливающийся лист на своей груди. Сердце пропускает удар, когда отец почему-то медлит с ответом. - Ее подарок... На твое тысячелетие, - в следующее мгновенье принцу хочется зажмуриться, чтобы не видеть снова этой вечной тоски. - Астиль... - Ты хочешь, чтобы она вернулась? - Да... Всегда... Леголас, почему ты меня об этом спрашиваешь? - от беспомощности в синих глазах щемит сердце. - Ты был в комнате все это время? Что произошло? Кто ее убил? - наследник чувствует, как короля начинает бить дрожь. - Ведь не я же? - он отбрасывает все маски, и в бархатном голосе звучит отчаяние. - Нет? Скажи мне, что случилось! - Нет-нет, папа, нет же, - принц пытается его успокоить, стараясь не думать, что обычно бывало наоборот. Отец был для него каменной стеной, защитой, поддержкой всегда, несмотря ни на что. А сейчас они неожиданно поменялись местами, и Леголасу сильно не по себе. - Давай сначала уйдем отсюда, хорошо?       Эльфийский король торопливо кивает, и идет вслед за сыном. Его покои недалеко, и у наследника всего пара минут, чтобы обдумать то, что он будет говорить. В мыслях нарастает паника. Сказать про Астиль? Объяснить почему? А сам-то он понимает причину? Но размышления Леголаса бесцеремонно прерывают.       Как только они заходят в комнату принца, король встряхивает его за плечи, разворачивая к себе: - Леголас, не молчи, я прошу тебя! - Трандуил смотрит на принца так, словно от слов сына зависит его собственная жизнь.       И Леголас вдруг понимает, что так оно и есть. И тогда он решается. - Я вернулся только сегодня. И, похоже, вовремя, - он набирает побольше воздуха и выпаливает остальное одним духом. - Она хотела убить тебя, отец. Эта девушка. Последнее твое воспоминание - дорога к спальне. По всей видимости, она подловила тебя около твоих покоев и воспользовалась какой-то своей, особой магией, я не знаю, я не сталкивался с таким раньше. Она сделала так, чтобы ты не сопротивлялся, завела в комнату, и хотела вонзить кинжал тебе в сердце. Если бы я ее не опередил, ты был бы уже мертв. Не знаю, что ею двигало, безответная любовь, может быть. Я не мог поступить иначе, она была совершенно безумна, отец. Я убил ее. А ты не помнишь только те несколько минут, когда был под ее чарами. Как только она умерла, колдовство исчезло, - Леголас чувствовал, как бешено колотится в груди сердце, и искренне надеялся, что версия звучит убедительно, а отец не станет искать подвоха и выспрашивать подробности.       Но тому совсем не до этого. Трандуил тяжело опускается на кровать, ноги его совсем не держат. - Ты спас меня. Снова, - усталость звучит и в голосе. Леголас осторожно садится рядом. С момента прощания с Астиль той незабвенной осенью он никогда не видел отца таким открытым. И таким измученным. - Спасибо... Прости меня. Я сам виноват в случившемся. Я должен больше общаться с подданными. И с тобой... Ледяной король... Думаешь, я не понимаю, почему ты уехал? - вековая выдержка вдруг дает трещину, и Трандуила прорывает. - Я виноват в этом, я знаю! Я никого не подпускаю к себе, да, потому что не должна моя боль отзываться в других сердцах. Я должен с ней справляться сам, это только моя ноша. Пусть лучше я один буду переживать ее снова и снова, но я не стану бросать тень своей тоской на жизнь моего народа, и уж тем более на твою жизнь. Я надеялся, что если я буду так себя вести, постепенно ты окончательно отдалишься, тебя все это не будет касаться, и тебе будет проще, я... - голос короля срывается, когда Леголас порывисто обнимает его, ломая остатки льда, наросшего за эти годы. - Мой отец, мудрейший и благороднейший король эльфов - неописуемый глупец, - принц шепчет это уже куда-то в серебристые волосы, чувствуя, как дрожит его собственный голос. - Эта тоска давно не только твоя. С того самого мига, когда ты взял меня, маленького, на руки, в мире не стало только твоей боли, не стало только твоей тоски. Мне только хуже, когда я вижу, что тебе плохо, а я не в силах помочь! Как же ты не понимаешь этого, папа... Не смей больше закрываться от меня, слышишь? Я все равно тебя не оставлю. Ни за что. - Прости меня, - Трандуил выдавливает это и замолкает, уткнувшись ему в плечо, а потом со всхлипом втягивает в себя воздух, и на Леголаса внезапно обрушивается осознание того, что отец плачет. И если не впервые в жизни, то впервые у него на глазах. В сердце будто с размаху вгоняют нож. Принц растерянно гладит его по спине, понимая, что словами здесь не поможешь, потому что наконец вырвались наружу копившиеся, сдерживаемые долгие годы боль и одиночество, и нужно выплакать хотя бы часть, чтобы стало легче. Время словно застывает, тянется медленно-медленно, и Леголас не решается разбить тишину, нарушаемую только судорожным, прерывистым дыханием короля. А плечи Трандуила постепенно перестают вздрагивать, и он, согревшись, совсем затихает в руках сына. - Папа, тебе нужно лечь, - от звука его голоса король вздрагивает, дергается, и Леголас понимает, что отец успел уснуть. Да что же с ним творится? - Тише, тише...       Пальцы принца уже привычно скользят, расстегивая замысловатые застежки на одежде отца, и король замечает это. - Это ведь благодаря тебе я очутился в своих покоях, когда уснул у Астиль в комнате? - в полусонном голосе Трандуила отчетливо звучит вина. - Да, конечно. Все в порядке. - А что до Астиль... Ей еще рано возвращаться, - горькая усмешка вдруг кривит губы короля, откинувшегося на подушку. - Еще не миновало даже половины тысячелетия со дня нашей последней встречи. - Она обязательно вернется, папа... Спи. - Ты уже говорил это мне, я помню... Спасибо... - усталый шепот замирает, тяжелые веки опускаются, и лесной король наконец проваливается в глубокий сон.       И сейчас Леголасу, всматривающемуся в изнуренное лицо спящего отца, больше всего хочется сжаться в комок и разрыдаться, как маленькому мальчику. Но нельзя. Сейчас нельзя. Он должен быть сильным за двоих. Он нужен своему королю, теперь он видит это ясно.       Принц тихо выходит из комнаты, бесшумно прикрывая за собой дверь. Прислоняется к ней спиной и бессильно сползает по резной поверхности на каменный пол, запуская пальцы в золотистые волосы. Отец не просто не помнит ни убитую девушку, ни того, что он говорил Астиль, ни того, что она ушла навсегда. Он по-прежнему ждет ее, все так же любит. И Леголас понимает, что король никогда бы не сказал тех жестоких слов, прозвучавших в королевских покоях. И уж тем более не поцеловал другую. Тогда он вел себя так, словно это был не он. По спине наследника пробегает холодок. Он вспоминает свою ложь, от которой до сих пор жжет язык, и сердце неожиданно ухает куда-то вниз. А что если кто-то на самом деле контролировал его отца? Не та девушка, нет, эльфам это не под силу. Но тогда кто? И как? Может быть, поэтому отцу сейчас так плохо? Зачем? Кому нужно, чтобы Астиль покинула Трандуила, оставила без защиты его владения и отказалась от Арды? Отказалась от Арды? Да, почти так она и сказала. Несмотря на то, что он видел, принц просто не мог думать о ней, как о злом существе. Да кто же она в конце концов? Просыпается древнее зло... Первый удар примет на себя Лихолесье. Может быть это зло уже нанесло удар, а она и не заметила?       Леголас ищет и не находит ответов. И ему страшно, действительно страшно. Она хотела убить тебя, отец. Эта девушка. Принц прячет лицо в коленях, не в силах совладать с нахлынувшим отчаянием. Она обязательно вернется, папа... А что он должен был сказать? Правду? А в чем эта правда?

***

      Снежная буря бушует три дня, а потом успокаивается. И всю ближайшую неделю звери и птицы доносят эльфам, что стихия безумствовала не только в их владениях. Что на юге, близ белого города, ветром срывало крыши, за горами, в крае уютных неглубоких норок, выпало столько снега, сколько не бывало еще не разу, а рядом, за озером, город людей замело так, что для того, чтобы выйти из дома, нужно откапывать дверь не один час.       Где-то у самой границы Эа льдистая тьма бьется о невидимую, но нерушимую преграду, рассыпаясь огненными слезами, пытаясь вырваться. Но для Айнур, сошедших в Эа, нет пути назад. Ставшие однажды частью этого мира, они уже не могут покинуть его, пока он существует. Даже если очень захотят.