Atholad

      Первый удар приходится на руку, вытянутую в неудачной попытке смягчить падение. Слышится жуткий хруст, и левое плечо пронзает мучительная боль. Но она не успевает ослепить, расползтись по телу, потому что в следующее мгновенье тяжелый и холодный камень словно ложится на висок, и тьма накрывает Трандуила. - ОТЕЦ!       Леголас судорожно перебирает ногами, спускаясь по скалистому склону. Сердце сжимается от ужаса при виде распластанной внизу, около самой реки, фигуры. Принц торопится, оскальзывается на выглаженных водой камнях и наконец подбегает к отцу, падая рядом на колени. - Папа, папа... - трясущимися руками он поворачивает к себе лицо короля.       Тот без сознания, глаза закрыты, чуть выше виска лоб рассечен, и струйка крови спускается к щеке, теряясь в серебристых прядях. Левая рука неестественно вывернута. Река бурлит совсем рядом, переполненная осенними дождями, и капли, высоко взлетающие от ударов о камни, падают на лицо Трандуила. И это, видимо, приводит его в чувство. Услышав слабый стон, Леголас готов благодарить все известные ему силы за то, что отец не рухнул прямиком в реку с утеса, а почти скатился по его относительно пологой части. Глаза, останавливающиеся на сыне, еще мутные. Но он практически цел, не считая явно сломанного запястья, и у наследника словно гора сваливается с плеч. Принц обхватывает его за плечи, помогая сесть. Тот, морщась от боли, вытягивает поврежденную руку и укладывает ее на колени. А потом вдруг резко прижимает здоровую руку ко лбу. Из носа начинает течь кровь, расцвечивая обескровленные губы, пятная алебастровую кожу. Синие глаза расширяются от потрясения. - Нет, нет... - от этого шепота все внутри Леголаса переворачивается. - Что такое? - принц спрашивает это, вытирая кровавые ручейки краем собственного плаща. Спрашивает больше потому, что должен. Спрашивает, понимая, что услышит в ответ. - Я помню, - мир сужается до глаз отца, выражение которых Леголас не в силах описать. - Я все помню... Как она могла поверить?       Леголасу нечего ему ответить. Он боится даже снова поднять глаза. - У тебя рука сломана, пойдем во дворец... - он произносит это совсем тихо и сглатывает ком в горле, когда Трандуил безвольной куклой безропотно подчиняется и, пошатнувшись, встает с его помощью.       Встающее солнце заливает покои принца ярким желто-оранжевым светом. Последние стаи птиц расселись по верхушкам деревьев и галдят на все лады, отдыхая перед предстоящим полетом. Леголас сидит на корточках перед отцом, полулежащим в кресле, и осторожно бинтует ему запястье, стараясь не причинить лишней боли. Трандуил не двигается, откинув голову на высокий подголовник, рана на виске уже запеклась, но голова наверняка раскалывается, принц почти чувствует это. Глаза короля открыты, он смотрит прямо перед собой, ничего не замечая вокруг. Он не произнес ни слова, пока они шли до замка. И это мучительное безмолвие вместе с пустотой, отражающейся в глазах отца, разрывают сердце наследника. Но он не знает, что сказать. Если раньше его выводило из себя то, что король не позволял ему помогать, убеждая, напоминая, заставляя верить, что она вернется, то сейчас ему было нечем утешить отца. Закончив с рукой, принц бережно укладывает ее на мягкий подлокотник. И берет здоровую, отчаянно вглядываясь в бледное лицо короля. - Не молчи, прошу тебя... Папа, скажи хоть что-нибудь, - пальцы в его ладони неподвижные, холодные, они не дергаются, не обхватывают в ответ. - Почему не сказал раньше? - голос отца звучит так же безразлично. Он переводит глаза на сына, но в них все та же пустота. - Вот поэтому и не сказал! - Леголаса неожиданно охватывает злость. - Ты бы сейчас видел себя! Мертвый среди живых! Словно жить тебе больше незачем! - Так и есть, - тон голоса Трандуила совершенно не меняется. - Но, возможно, за эти годы я бы справился. - ТАК И ЕСТЬ? А как же я? Как же наше королевство? Это ничего не значит для тебя? - принц кричит, не в силах больше сдерживаться. - Справился?! Ты не мог справиться даже с тем, что она уходила, чтобы вернуться! А мне нужен отец, мой отец, а не безразличный ко всему эльф, который сейчас сидит передо мной! Я не сказал тебе потому, что ДА, ТЫ БЫ НЕ СПРАВИЛСЯ!       Леголас понимает, что натворил, когда глаза отца оживают, наполняясь невыносимой болью, и король резко поднимается с кресла, ухватившись за его спинку. Принц инстинктивно бросается вперед, чтобы помочь, но Трандуил выбрасывает вперед правую руку. - Не смей! Не подходи ко мне, - голос слабый, полный муки и ярости, его шатает, на лбу выступает испарина, но он упрямо идет к двери. - Я справлюсь.       Леголас цепенеет, молча наблюдая, как король неверными шагами приближается по коридору к своим покоям. А потом на него словно падает небо. Он указал отцу на его слабость, свидетелем которой был. Он попрекнул отца своей помощью. Он разрушил все, к чему так долго и упорно стремился. И он сделал это именно тогда, когда отец нуждался в совершенно противоположном. Наследник срывается с места, в несколько шагов достигая уже захлопывающихся дверей королевской спальни. И не успевает. С другой стороны громко щелкает засов. Леголас колотит в резную дверь изо всех сил. - Папа, открой! Прости меня, пожалуйста! Я не это хотел сказать! Я просто боялся! Боялся, что потеряю тебя снова! Боялся, что ты снова станешь ледяным королем и по отношению ко мне!       Но за дверью тишина. Которая вдруг взрывается звоном бьющихся предметов. Одного, другого, третьего. А потом принц слышит звук, который бывает, когда падают на колени, и глухие рыдания, настолько отчаянные, что Леголасу кажется, что в его сердце вогнали и проворачивают раз за разом острый клинок. И эта боль только усиливается от того, что принц совершенно отчетливо понимает, что теперь отец не позволит ему помочь. Никогда. И виноват в этом сам Леголас.

***

      В Лихолесье сгущается тьма. Она не рассеивается даже днем, потому что лучи яркого солнца не могут пробиться сквозь искривленные узловатые ветви, покрытые темной листвой. Пение птиц, издревле наполнявшее лес, стихло, редкие звери являются отражением черноты, кутающей вековые деревья. Леголас, обходящий с отрядом владения, знает, что тьма поселилась не только в лесу. Перед ним вырастает знакомая громада дворца, и, помедлив мгновенье, он вступает в прохладный коридор. - У ближайших границ сейчас нет пауков, владыка, - непривычное обращение даже по прошествии почти года жжет язык. Но Трандуил теперь действительно только владыка. Владыка, и на шаг ближе. Леголас знает, отец так справляется. И принцу ничего с этим не сделать.       Сбылись одни из худших его опасений. Лесной король не просто снова стал ледяным. В его поведении появились неведомо откуда взявшийся сарказм, лицемерие, даже жестокость. Но когда чаша терпения Леголаса переполнялась, и хотелось обвинить отца в том, что он стал таким, каким не должен быть столь великий и мудрый эльфийский владыка, перед глазами снова, будто наяву, возникала захлопнувшаяся дверь королевских покоев. И принц иногда не решался признаться даже самому себе, что опасался самого худшего, и нынешнее положение вещей приносило некоторое облегчение. Отец, в конце концов, не пытается расстаться с жизнью. Пусть будет хотя бы так. - Если снова появятся, отправь отряд, пусть уничтожат их, - Трандуил свысока смотрит на него с трона, перекинув одну ногу через другую. Наследник ловит себя на мысли, что корона делает его лицо еще более суровым. - Можешь идти.       Леголас молча кивает и уходит, сдерживая тяжелый вздох. Дорого бы он отдал за то, чтобы Астиль узнала правду и вернулась. Неожиданная идея заставляет его застыть на полушаге. Так пусть этот лист всегда несет тебе надежду, Леголас, и хранит от всего зла, которое только существует и может появиться в этом мире... Она из Айнур, в этом он был уверен. Может быть, с помощью ее подарка он сможет достучаться до нее самой? Сказала же она, что эти камни назвали в ее честь. Вдруг получится? И принц почти бежит к своим покоям.       Брошь лежит на столе и искрится огнем, запаянным в лед, отражая теплый свет факелов. И глядя на нее, так просто представить Астиль во всех подробностях. Она такая же ледяная, такая же пылающая внутри. Леголас закрывает глаза, воскрешая в памяти ее облик. Тянется к ней не только разумом, но и всей душой. - Астиль... Не знаю, как к тебе обратиться, не знаю толком, кто ты. Но мне и не нужно этого, если тебе это не по сердцу. Просто прошу тебя, вернись... Неужели ты веришь, что отец, так долго и бережно хранивший любовь к тебе, променял тебя на эльфийку? Мне сложно говорить о моем народе так пренебрежительно, но ты не просто больше, чем эльф. Ты для отца больше, чем весь мир. Он не мог сказать тебе тех слов! Кто-то заставил его это сделать! Он не помнил о том, что произошло, целых триста лет, пока не упал с обрыва, ударившись головой. А я молчал, я ничего не говорил, понимаешь, - принц чувствует, как по щекам текут слезы, и зло стирает их. - Потому что он так любил, так ждал... А знаешь, почему он вообще оказался у того обрыва? Потому что тебя вспоминал! Ты не можешь так поступить с нами, не можешь! Ты бы видела, каким он стал... Вернись, пожалуйста... - у принца вырывается упорно сдерживаемый всхлип, он ожесточенно трет глаза кулаком, снова чувствуя себя мальчишкой, как и всегда рядом с Астиль. Только она теперь не рядом...

***

      Бескрайнее море разбивается о высокий белый берег, разлетаясь белоснежной пеной, ревет, не в силах подчинить непокорные утесы. Она сидит на самом краю, и до ее ног долетают холодные брызги. Платье развевается черными волнами, чужеродным пятном выделяясь на кипенно-белых камнях. Слезы, безудержно струящиеся по совершенному лицу, такие же соленые, как и вода вокруг, но только горячее, гораздо горячее. - Я не верю тебе, Леголас, не верю... Очень хотела бы, но не верю... Насмешка судьбы: по-настоящему меня любишь только ты - его сын и сын соперницы. Как же ты догадался про брошь, мой мальчик...       Хрупкая рука ложится на ее вздрагивающие плечи. Но она не оборачивается, и так зная, кто пришел. - Ниэнна... Что тебе нужно? - К тебе взывали с таким отчаянием, что услышала даже я. - Я пришла в твои владения, чтобы никто не тревожил меня, потому что верю тебе. Так оставь же меня в покое. - Астиль, ты совершаешь ошибку.       Она резко вскакивает, сбрасывая руку. На лице, расчерченном мокрыми дорожками слез, написана откровенная мука. - Вам мало того, что я ничего не уничтожила? Я могу это исправить! - Та буря принесла немало разрушений. - Мне плевать! Я все равно не хотела этого! Если бы хотела... - Я знаю, что может быть, если ты захочешь, - Ниэнна перебивает ее, не дав закончить. - Сейчас дело не в этом. - А В ЧЕМ ТОГДА? - она срывается на крик, в котором звучат неприкрытые горечь и злость. - Может, в том, что единственное существо, которое я полюбила, оказалось неспособным выдержать мою любовь?! Чего вы от меня хотите? Я не верну ему обратно его силу и не использую ее во вред Арде, я обещала Эру - и я сдержу обещание, пусть даже главное условие уже не существует! А если Манвэ все еще опасается, то я, Астиль, Владычица Валар, даю слово сейчас еще раз, что не сделаю этого! Занимайтесь своей Ардой сами, а меня ПРОСТО ОСТАВЬТЕ В ПОКОЕ!       И она исчезает в полном соленых брызг воздухе, оставив за собой только россыпь прозрачных камней. Ниэнна наклоняется, благоговейно собирая их. - Астиллы... Твои слезы... Арда уже давно стала и твоей тоже. Как бы я хотела помочь... Манвэ, почему нельзя сказать ей правду? Ты действительно ее боишься? Что ты задумал? - Еще не время... - владычица печали скорее чувствует, чем слышит эти слова, но они не дают ни правды, ни ответа.

***

      Леголас снова на обходе владений. Один и тот же путь уже стоит ему поперек горла, но это необходимо. Меж скрюченных корней затаилась угроза, полуголые кроны угнетают, нависая над головами. И принц с сожалением думает, что теперь никто не может назвать его лес Великой Зеленой Пущей. Лучник, обычно шедший впереди, проверяя дорогу, бесшумно вырастает рядом с наследником. - Ваше Высочество, у нас гости. - Кто? Орки? - Леголас напрягается, неосознанно сжимая крепче свой лук. - Нет, гномы. - Что?!