Atholad

      На Озерный город опустилась весна, растопила истончившийся лед, просушила озябшие мостики и причалы, прогрела светлые бока деревянных домов. На берегах нежно зеленеет проснувшийся лес и весело щебечут вернувшиеся из теплых краев птицы, на блестящей глади Долгого изредка всплескивают серебристыми хвостиками небольшие рыбки.       В Эсгароте радостная суматоха, шум, гам, каждый поспешно вытаскивает из сундуков праздничные одежды и украшения, залежавшиеся за два года упорного труда и забот. Новенькие домики из дерева, не успевшего еще потемнеть, обвешиваются яркими полотнищами и флажками; лодки, разбросанные по всем каналам, аккуратно выставляют в ряд у широкой пристани.       Эсгарот готовится встречать дорогих гостей - сначала в Озерный город, а затем в Дейл едет лесной король со своей королевой.       Уже давно город полнился слухами о таинственной владычице Лихолесья. Как только люди пришли в себя после всех потрясений и взялись под уверенным руководством Барда возводить новые дома, тут же, за работой, от одного труженика к другому понеслись истории о Битве Пяти Воинств. Рассказывали, что король Трандуил умер, но темноволосая эльфийка, уезжавшая потом вместе с ним, целым и невредимым, в лесное королевство, нашла способ победить саму смерть. Говорили, что Великие Орлы тогда прилетели по ее зову. Нашептывали, что Леголас - ее сын. Заявляли, что она не из эльфийского народа, но кем она была, придумывать никто не брался.       Говорили многое, но правды не знал никто.       И с того дня, когда в разгар весны по узким улочкам пронеслась весть о скором прибытии Трандуила и его жены, город гудел, словно растревоженный улей. Это было действительно важным событием, и дело было не только в королеве - гномы активно восстанавливали Эребор, но, как и прежде, большая часть торговли была ориентирована на эльфов. А уж визиты эльфийского владыки и вовсе можно было по пальцам пересчитать. Тем более, недавно отстроенный Эсгарот являлся предметом гордости горожан, возводивших его общими усилиями, и всем хотелось произвести самое лучшее впечатление.       По всему городу зажигаются фонари, самые большие из которых установили на главной площади и на пристани, но в домах окон, озаренных теплым светом, почти нет - все, от мала до велика, стекаются к пирсам. И когда зоркие мальчишки вопят с крыши ратуши, что приближаются лодки, на новый главный причал разом высыпает огромная, разодетая в пух и прах толпа народа во главе с Бардом, тоже нарядившимся и с короной на голове, совсем непохожим на того оборванца, каким он когда-то был. За владыкой объединенного королевства следует новый бургомистр - спокойный высокий мужчина средних лет с благородной осанкой и рано поседевшей головой, за два года управления Эсгаротом заработавший репутацию умного и отзывчивого главы города.       Очертания самых лучших, широких, искусно украшенных лодок, посланных за гостями, медленно вырисовываются из полупрозрачного тумана, вместе с вечером опустившегося на озеро. Впереди плывут четыре небольших лодочки, прикрывая следующую за ними величавую красавицу с крутыми боками, напоминающую лебедя. Затаивший дыхание народ понимает сразу же: на ней и плывет сам король. Но для легко выпрыгивающих на пристань эльфов из маленьких лодок нетерпеливые зеваки все же образуют коридор, позволяя им выстроиться в ожидании владыки. Наконец, плавно причалив, королевская ладья застывает, мягко ткнувшись носом в мощные бревна, выбеленный парус безжизненно свисает, и в толпе стихают даже редкие шепотки. Стражники торопливо соединяют борт и причал небольшой, но устойчивой лесенкой и торопливо отходят назад.       Первым на пирс спускается, непринужденно поздоровавшись с Бардом, светловолосый эльф с сияющей брошью на груди, скрепляющей серебристо-лиловый длинный плащ. Даже одетый в непривычные праздничные одежды, состоящие из серебристо-белого камзола, таких же штанов и высоких серых сапог с серебряными узорами, с узким мифриловым обручем на голове, он хорошо знаком жителям Эсгарота - наследник престола лесного королевства, принц Леголас. В памяти людей еще живы воспоминания о том, как он неутомимой молнией метался по временному лагерю погорельцев старого города, отдавая распоряжения и сам помогая всеми возможными способами. Леголаса любят в Озерном городе, его здесь помнят, ему тут рады.       К королю эльфов, неторопливо спускающемуся следом, отношение у горожан особое. Могущественный союзник, искусный воин и один из величайших властителей Средиземья, он вызывает в них трепет, почти инстинктивное желание склонить голову. Из поколения в поколение народ Эсгарота передавал рассказы о холодности, надменности и справедливости бессмертного короля соседних лесов. И никто из нынешних жителей не забыл о помощи, оказанной им беженцам, о его войсках, сражавшихся под Горой, и о тюках, исправно прибывавших из дворца во время бурной и непростой стройки. Но если Леголас стал среди горожан совершенно своим, будучи приветливым и простым в общении, то Трандуил всегда оставался королем, величественным и недосягаемым для простых смертных.       Вот и сейчас его высокая фигура, облаченная в длинные белые одежды, вышитые серебром, и казавшаяся еще внушительнее за счет мифриловой короны, тонкой и изящной, но стремящейся ввысь, вызывает невольное почтение. Но упрямые жители Озерного города только повыше задирают носы. Впрочем, Трандуил не обращает на это ни малейшего внимания. Только ощутив под ногами надежную опору, он сразу же разворачивается обратно к лодке, протягивая руку и помогая спуститься грациозной эльфийке с темными, отливающими золотом, волосами до колен, одетой в струящееся белое платье с золотой вышивкой и таким же поясом. Она улыбается, вставая рядом, чуть поворачивает голову, что-то тихо говоря ему на ухо, и толпа ахает: почти скрытая густыми волосами, узкая, представляющая собой переплетение золотых и серебряных нитей, на ее голове на миг блестит корона. Достаточно скромная, не вычурная и не выставленная напоказ, но определенно корона.       Королева Лихолесья, так вот она какая... Высокая, но не слишком, достающая макушкой до плеча короля, стройная, почти хрупкая, с бездонными темными глазами и гордой осанкой. И красивая настолько, что захватывает дух.       А она тем временем устремляет взгляд на зашумевший народ, внимательно вглядываясь в раскрасневшиеся от холодного вечернего воздуха лица. Она просто разглядывает их, с интересом рассматривает, слегка улыбаясь, но направление движения ее взгляда легко можно отследить - там, куда она смотрит, все замолкают. Не от страха или удивления, нет. И она не пытается укорить их взглядом, чтобы они притихли, ничего подобного.       Просто от нее веет властью. Но не так, как от Трандуила. Она не просто привыкла повелевать. Она привыкла быть всемогущей. Она привыкла к тому, что ей оказывают почтение все. Все, и никак иначе. В ней нет высокомерия, указывающего на это. Просто при взгляде на нее кажется совершенно естественным и ничуть не унизительным поклониться ей так низко, как только возможно.       Повинуясь неведомому зову, жители Озерного города так и поступили бы, но окутавшие их чары развеивает глубокий, бархатный голос эльфийского владыки, явно заметившего постигшее толпу оцепенение и ничуть не сомневавшегося в ее причине, судя по довольной усмешке, промелькнувшей на его безупречном лице: - Приветствую тебя, король Дейла. - Я рад видеть тебя в своих владениях, владыка Сумеречного леса, - тот трясет головой, сбрасывая остатки наваждения, подействовавшего и на него. - Ты и твой народ всегда желанные гости в Эсгароте и Дейле. - Благодарю. Я весьма польщен тем, что ты встретил меня здесь. Город прекрасен. Я рад, что твои усилия не пропали даром. Уверен, столица столь же впечатляет, - теперь толпа молчит потому, что пытается вспомнить, когда хотя бы кто-то видел лесного короля улыбающимся. - Только благодаря твоей помощи, Трандуил, спасибо. Мы отправимся в Дейл завтра; и там, и здесь уже приготовлены покои, - несмотря на дружеские отношения между ними, Бард удивлен не меньше, но выдержки ему не занимать. - Замечательно. Мой сын, Леголас, всем знаком, я полагаю, - эльфийский король мягко, не без гордости, кивает на принца, улыбнувшегося и чуть склонившего голову в ответ. - А теперь позволь представить мою жену, Астиль.       Бард склоняет голову настолько, насколько позволяет корона: - Приветствую, госпожа, - и сам не знает, откуда взялось у него в голове это обращение. - Здравствуй, - голос королевы звучен, но удивительно нежен. - Я рада нашему знакомству, Бард, - и она улыбается, а тот от этих слов почему-то чувствует себя ужасно гордым.       И всю ночь, почти до самого утра эсгаротцы обсуждали, как длинны волосы королевы Астиль, как она прекрасна, как бережно эльфийский король накинул на нее белый плащ и сколько тепла было при этом в его холодных синих глазах. Жена короля Трандуила, к приезду которой готовились не один день, явно не обманула ожидания.

***

      Когда перед неторопливо движущимся кортежем открывается панорама Дейла, многие эльфы не могут сдержать удивленные вздохи. Они помнят обугленные, угрожающие развалины в тени Одинокой Горы, безжизненные и печальные, но теперь о них не осталось ни малейшего напоминания. Гордо, независимо вздымаются к ясному весеннему небу могучие башни из светлого камня, за высокой мощной стеной виднеются весело поблескивающие на солнце красно-коричневые черепичные крыши домов. Главные ворота, к которым подъезжают гости, будто врезаны в крепостную стену, сделаны из прочного, толстого железа, поддерживаемого с внутренней стороны неохватными балками - надежная защита. Пробить такую громаду сможет не всякий таран - Бард уделял особое внимание защитным укреплениям и по праву гордился ими.       И потому, когда, после того как высоких гостей разместили в лучшем доме города, находившемся в самом центре, у главной площади, и все пообедали, к нему подошла Астиль и предложила прогуляться на стену, Бард удивился, но решил, что она просто хочет полюбоваться видами и оценить защиту города вблизи. Но он ошибся - королева Сумеречного леса продолжала его удивлять. - Слушай меня внимательно, наследник Гириона, - с ее лица исчезает улыбка, когда она подводит его к самому краю стены, где та смыкается с угрюмыми серыми скалами. - Здесь необходимо поставить еще одну стену, удвоить ее, понимаешь? Вон там, - она легко взмахивает рукой, указывая на ничем не примечательную часть каменного склона у самого стыка, - есть невидимая глазу пещера, пустота, ее нужно пробить и завалить. - Откуда ты знаешь об этом? - ошарашенный Бард забывает даже возмутиться ее повелительному тону. - И зачем это нужно? - Все потом, идем дальше, - она уверенно шагает к главным воротам, словно знает каждый камень, а не приехала в первый раз. - Арку нужно достроить так, чтобы она сужалась вглубь, над нею - зубья выше. Сама стена... - она поворачивается к Горе. - Ты опоясал город целиком, но этого недостаточно. В старом Дейле верхняя часть, возвышающаяся над городом, имела собственную стену, ты должен сделать так же, причем не пожалеть на это ни усилий, ни материалов. Обычные ворота сделают ее уязвимой, нужно, чтобы одна стена будто надвигалась на другую, я покажу тебе план, подобное есть в эльфийских владениях за Андуином. Больше бойниц. Ты ошибаешься, считая, что главная опасность миновала. - Почему ты рассказываешь мне это? - Барду, ошеломленно вглядывающемуся в ее посуровевшее лицо, очень хочется получить хоть какие-то ответы. - Грядет непростое время, король Дейла, - ее взгляд смягчается, когда она смотрит на него. - И в этих краях, помимо эльфийских земель, самый страшный удар придется на вас, людей объединенного королевства. Я знаю. Я видела. Я хочу, чтобы твоя благородная кровь еще долго текла по венам твоих внуков и правнуков, потому что немногие короли обладают подобной мудростью и пониманием собственного народа. Я не хочу, чтобы твои потомки сгинули под орочьими ятаганами, Бард. - Кто ты, госпожа? - он чувствует, чувствует так много и так тонко, осознает, что она - существо, никогда не виданное им ранее в этом мире, что это величайшая честь - говорить с ней, и пусть у нее обычные эльфийские уши, но он не может облечь эти чувства в слова. - Астиль, - она улыбается, чуть склоняя голову, и Бард понимает, что разговор закончен. И в то же время ему хочется сорваться с места и немедленно начать следовать ее советам, столь сильна его вера в ее слова. Но сначала нужно отвести ее обратно, иначе это будет выглядеть вопиющим невежеством.       Когда они возвращаются, еще до того, как Бард замечает, как хмурится Астиль, он понимает: что-то не так, потому что лесной король и Леголас стоят на высоком крыльце и напряженно переговариваются между собой. И когда Трандуил поворачивает голову, наконец увидев их, Бард замечает, что он гораздо бледнее обычного. Синие глаза, метнувшись с короля Дейла на жену, мгновенно темнеют, и эльфийский владыка стремительно делает шаг вперед: - Астиль! - Что такое? - бездонные омуты королевы опасно сужаются, и Бард понимает, что сейчас грянет гроза. - Что такое?! Почему ты ушла одна?! - на лице короля эльфов написан гнев и... страх. - Со мной был Бард, этого недостаточно? - в отличие от мужа голос Астиль совершенно спокоен, но Бард чувствует, что это спокойствие напускное. - К тому же я предупредила Леголаса, - она кидает взгляд на принца, который в ответ разводит руками, показывая, что он передал ее слова отцу. А потом она косится на Барда, брови которого уже готовы слиться с темными с проседью волосами, и произносит: - Пойдем в дом, поговорим там.

***

- Трандуил, успокойся, - Астиль тщательно закрывает двери в королевские покои за влетевшим в них эльфийским владыкой. - Ничего не случилось. - А могло! - тот в порыве ярости смахивает со стола высокую вазу, со звоном рассыпающуюся осколками по дорогому ковру. - Чужой город, незнакомые люди, здесь столько опасностей! Почему ты не могла взять с собой кого-то из стражи, почему не сказала мне?! - А почему я должна отчитываться перед тобой за каждое свое действие? - безуспешно пытавшаяся сдержаться, она все-таки вспыхивает, резко вскидывая подбородок и глядя в побледневшее лицо короля. - ПОТОМУ ЧТО ЕСЛИ ТЫ УМРЕШЬ, Я УМРУ ТОЖЕ! - выкрикнув это изо всех сил, распаленный, разозленный и испуганный возможностью потери Трандуил на миг замирает, глядя ей прямо в глаза и тяжело дыша, а потом вдруг как-то сникает, опускаясь на кровать и зарываясь пальцами в волосы.       Корона давно съехала набок, гладко расчесанные серебристые волосы растрепались, а побелевшие пальцы неудержимо подрагивают. И весь гнев Астиль снимает как рукой. - Милый... - она обнимает его за плечи, садясь рядом, и заглядывает в глаза. - Трандуил, прости меня. Прости, я не подумала, что ты будешь так переживать. Я ведь ушла совсем недалеко, и там действительно ничего не могло случиться. Мне нужно было поговорить с Бардом с глазу на глаз. Прости меня, любимый, прости, я не хотела, чтобы ты боялся за меня. Иди сюда, родной, - она обнимает его крепче, заставив убрать руки и прижимаясь к груди, и тот со вздохом зарывается лицом в ее волосы, обнимая в ответ. - Вот так... Не сердись, прошу тебя, такое не повторится, слышишь? - Я тоже виноват перед тобой, - он отстраняется, встречаясь с ней глазами. И все так же обнимая ее одной рукой, другой убирает с ее лица темные золотистые пряди. - Я не должен был начинать разговор при Барде, извини. Но... Не делай так больше, пожалуйста... Ты ведь знаешь, что... - Знаю, - она, как всегда, не дает ему закончить, ласково, легко прикасаясь пальцами к его губам, и затем целует так бережно, словно он что-то хрупкое и бесконечно ценное. - Знаю, прости...

***

      Когда за ужином у короля Дейла Трандуил и Астиль сидят рядом, то и дело что-то друг другу рассказывая, улыбаясь и не замечая ничего вокруг, Леголас облегченно выдыхает, заметив сходное облегчение на лице Барда, наблюдавшего за ними не менее пристально. Он понимал причины поведения отца, но ссоры между королем и королевой были для принца не просто непривычны, он вообще не мог вспомнить, когда они по-настоящему ругались. И был рад, что ничего серьезного между ними не произошло.       А когда он подсаживается к Астиль, она, поманив его рукой, тихо шепчет на ухо: - Твой отец весной обычно носит корону из цветов, напоминающую венок, верно? - Да, я тоже удивился, когда он надел другую... Но он ведь сказал, что это официальный визит, а эта - парадная, - Леголас и впрямь обратил на это внимание еще во дворце в родном лесу. - Ты думаешь, в этом причина? - в темных глазах мелькает озорной огонек. - Нет, - наследник чувствует, как губы невольно растягиваются в улыбку, понимая, что у него и Астиль одна догадка на двоих.       Следующее слово они произносят все так же шепотом, но почти одновременно: - Красуется! - и фыркают оба, изо всех сил стараясь не рассмеяться.       Трандуил, до этого спокойно разговаривавший с Бардом, недоуменно поднимает брови, поворачиваясь к ним, и Астиль тут же делает совершенно невинное лицо, мило улыбаясь. И расхохотавшийся, не выдержав этого зрелища, Леголас, наблюдая, как она невозмутимо объясняет королю причины неожиданного веселья его сына, думает, что пока Астиль бывает такой по-человечески шаловливой и простой, можно ни о чем не беспокоиться.