Глава 7. Примирение. Хулиганство творчески и со вкусом. Принцессы тоже плачут.
15 июня 2014 г. в 23:17
Тяжкие думы прервало появление гувернантки. Пришлось заняться уроками. Однако, толку от меня все равно мало было — ответы выходили невпопад и запутанными, иногда казалось, что я забыла даже элементарные данные вроде количества островов в империи. Адель, наверное, разозлится на меня... Решит, что я таким образом решила объявить бойкот или еще что-то в этом роде. На осознании этой мысли я позорно разревелась. В голос.
Гувернантка ругать меня не стала — видимо, была уже в курсе произошедшего ночью. Хотя... Может быть, она всего лишь пожалела тринадцатилетнего ребенка. Просто согласилась перенести занятия при условии, что я сама подготовлюсь по учебникам. Кивнув в знак согласия, я вытерла слезы и, не забыв поблагодарить Адель, понеслась в больничные палаты.
Было страшно. Вернее сказать, очень страшно. Внутренний голос кричал, что если бы случилось что-то совсем плохое, я бы уже знала, но... Но неизвестность все равно пугает. Перед тем, как зайти в кабинет врача, я мялась в коридоре, наверное, минут пятнадцать. Но все-таки постучалась и дождавшись короткого ответа «да-да, войдите», нерешительно толкнула дверь.
— А, ваше высочество. Я так и знал, что вы придете, — врач ободряюще улыбается мне и продолжает. — я уже повторял вам — не стоит волноваться. Как я и предположил — обычный аппендицит. И если бы кое-кто пришел сразу же, а не ходил целый день по замку надеясь, что все само пройдет, у вас было бы куда меньше поводов для беспокойства.
Я, поморщившись, рефлекторно потерла правый бок. Что такое «аппендицит» — знаю на собственной, так сказать, шкуре. Сначала заставляют пить какую-то жуткую гадость, потом делают операцию, и ты еще целый день потом лежишь и либо спишь, либо хохочешь над абсолютно несмешными вещами. Но все же — с Корво все в порядке…Я обрадованно улыбнулась. После чего снова замялась и спросила у врача.
— А я… Можно к нему?
Все-таки беспокоюсь. В этом все и дело — пока не увидишь своими глазами, что с человеком все хорошо, на слово до конца не поверишь, глубоко в душе будет копошиться червячок сомнений.
— Ну, собственно, почему нет? Только поговорить у вас все равно не получится — наркоз еще действует, хоть и слабо.
— У нас говорить все равно никогда не получалось, — вспомнив об этом, я чуть не заплакала и задала врачу вопрос. — Почему Корво… Знаете, мне иногда кажется, что он меня ненавидит. И я не могу понять, из-за чего? Я ведь ничего ему плохого не сделала…
Врач откинулся на спинку стула, сложив на животе руки в замок, шумно вздохнул и протяжно выдохнул. За тем он нахмурился, и заговорил, тщательно подбирая слова.
— Принцесса, члены императорской семьи, кхм… в общем не мне судить о тех или иных действиях членов императорской семьи…
— Я никому не скажу! И не обижусь. Но объясните мне, пожалуйста, что я делаю не так? Корво мне все равно ничего не скажет, а я хочу… Я думала, что мы можем стать друзьями после того, как…
Я зажмурила глаза, чтобы не заплакать. Непонятно, больно, обидно. Когда он меня спас, он был таким добрым, смеялся… А потом вдруг отгородился какой-то стеной и не поймешь, как ее пробить.
— Видите ли, ваше высочество, между Вами, и Вашими подданными всегда будет стоять разница в социальном статусе. О ее причинах и необходимости вам стоит поговорить с его величеством. Что же касается конкретно этого солдата: насколько мне известно, во дворце он оказался не по своей воле. Многочисленные шрамы в столь юном возрасте, а также его высокое мастерство, раз он оказался здесь, говорят о крайне непростой и тяжелой жизни. В таких случаях человек нуждается в объекте, на который он мог бы перенести свою злость. Судя по всему, этим объектом оказались Вы, Ваше высочество. Он считает Вас прямой причиной лишения его свободы.
— Что за глупости?! Я не лишаю никого свободы и… У нас же не рабовладельческий строй, как в древние времена, — я подавилась словами, осознав наконец, что имел в виду врач.
— Разумеется, в наше время все куда сложней и в то же время проще. Должен Серконос отправить в Гристоль определенное количество людей — отправляют. Некоторые сами хотят поехать — все-таки, столица дает перспективы карьерного роста, а служба в императорской резиденции намного престижней, чем любая другая должность на родине… А если тех, кто хочет поехать, не хватает? Ведь, заметьте, необходимо не опозориться перед столицей и прислать лучших из лучших, а не рядовых стражников с улицы.
— Вы хотите сказать, что… что людей отправляют силой?
— Силой? Нет, разумеется. «Служебный долг». Он не оставляет человеку законного выбора. И наши «цивилизованные» чиновники, используют всё множество подобных преимуществ цивилизации.
— Но это… Это же неправильно! Так нельзя и вообще — что за ужасные вещи вы говорите! — я сорвалась было на крик, однако вовремя сбавила тон — не хватало только, чтобы сюда еще стражники прибежали.
Врач устало вздохнул, снял очки и стал протирать их.
— Прошу прощения, ваше высочество. Я не хотел вас напугать или расстроить. Это суровая изнанка нашего общества. Вам пришлось бы с ней столкнуться рано, — он последний раз осмотрел очки на просвет и одел их обратно, — или поздно. Думаю, сказанное мною хотя бы отчасти объясняет неприязнь Аттано к вам. Это тоже своего рода форма протеста.
— Я не испугалась. И не расстроилась, — соврала я. — Просто, спасибо вам, что сказали мне об этом. Я сама бы вряд ли догадалась, а Корво… Он никогда ничего не говорит.
Кто-то из коридора окликнул врача по имени.
— Да-да, уже иду, — доктор как-то сочувствующе посмотрел на меня и произнес:
— Знаете, не всегда дикие звери на самом деле такие уж страшные, какими кажутся на первый взгляд. Вопрос лишь в том, как найти подход. Это касается и людей тоже… Мне нужно идти. Если позволите, ваше высочество, я вас оставлю.
Я кивнула и, размышляя над словами врача, отправилась к Корво.
Как и сказал Гэрроу, парень пока что спал. Я осторожно села на стул рядом с кроватью и протянула руку вперед, осторожно прикасаясь к ладони Корво. Горячая… Судя по всему, жар еще не прошел.
— Холодно... — едва слышный шепот. Корво, не открывая глаз, чуть поеживается и другой рукой пытается натянуть на плечи одеяло. Чужой подери, он что, не спит? Или просто сквозь сон… Уже борясь с желанием встать и убежать, я осторожно накрыла телохранителя одеялом, привычно его подоткнув. В этот момент Корво открыл глаза. Долгих две секунды мы таращились друг на друга, а потом парень слишком весело улыбнулся мне.
— О, здорово. А ты у нас кто?
Кажется, действие лекарства еще не закончилось. Хм… Кажется, я тоже никого не узнавала. Не помню точно, что именно было со мной.
— Я… Ну, рискну предположить, что я девочка, — я старалась говорить также весело, как и Корво. Кажется, говорить с ним нормально сейчас бесполезно. Что же, я тогда лучше уйду. В конце концов, я просто хотела убедиться, что с ним все в порядке. С другой стороны, сейчас достаточно подходящий момент, чтобы расспросить парня. Мне не хотелось верить в то, что говорил доктор Гэрроу и узнать правду от Корво… Но с другой стороны, пользоваться состоянием человека для того, чтобы узнать то, что он скрывает — мерзко как-то. Поэтому я сделала шаг в сторону выхода.
— Не уходи. С тобой весело.
— Весело тебе из-за лекарства. Поэтому ты и ведешь себя неадекватно, — я вовремя ввернула взрослое и заумное словечко. Но снова вернулась на стул у кровати.
— Вот черт… Значит, Дануолл, эта мелкая сволочная принцесска и все остальное мне не приснилось? — Корво снова расхохотался.
Мда. Ну вот, я узнала его мнение обо мне. Замечательное, надо сказать, мнение. Ну что же, хотя бы за честность спасибо. Тем временем телохранитель продолжал говорит, все чаще прерывая свою речь хохотом.
— Ты представляешь, как ей здорово? Подошла к человеку, ткнула в него пальцем, мол «заверните мне вот это» и того, как тряпку, в коробочку с бантиком и подарили. Ах, да, забыл сказать — это меня так подарили. Сначала ее папаше, потом уже мелочевке. Весело, да? — снова этот хохот. Странный, даже страшный.
— Нет, Корво, это невесело, — тихо вздыхаю и уже абсолютно не знаю, что мне делать. Уйти. Точно, я просто уйду. А потом сделаю вид, что ничего не произошло. Потому что так будет правильно. Так будет верно. Корво ведь не вспомнит, что именно говорил и кому… А я просто забуду.
— И, главное, знаешь, без конца меня достает. Таскается за мной, как липучка.
— И ничего она не липучка! Ты сам за ней ходишь.
— Ну еще бы! У меня же теперь обязанность такая — пасти маленькую девочку, защищать ее ценой даже своей собственной жизни. А спрашивается, зачем мне это — отдавать свою жизнь за Чужой пойми кого. Я ведь ее однажды уже спас. И одни неприятности получились.
Я почувствовала, что снова плачу. Ведь он прав. По сути, защищать приходится не пойми кого. И действительно, он обещал это сделать даже… даже если ему для этого потребуется умереть. Все слишком плохо. И все из-за меня.
— Корво, я… — замолкаю, так и не сказав всего, что хотела произнести. Просто замечаю, что он заснул. Сижу рядом, раздумывая над его словами. Похоже, я действительно ничего не могу исправить… А еще мне обидно — считает меня не пойми кем, хотя даже не знает толком.
Сижу долго — наверное, часа полтора или два, может даже больше. Потом меня прогоняет появившийся Гэрроу. Ну как прогоняет — вежливо, с извинениями, но сути вопроса это не меняет.
Придя к себе, долго думаю над тем, что мне сказали Гэрроу и Корво. Всю ночь не сплю. Думаю, как можно все исправить и… и не знаю, как. Ответа нет. Слишком часто в последнее время возникают ситуации, из которых нет выхода.
Несмотря на протесты врача, Корво уже на следующий день возвращается к себе. Все, что остается Гэрроу — это взять с телохранителя слово, что он последующие три дня проведет на постельном режиме. Ага, проведет этот, как же…
Надо с ним поговорить. В смысле, с Корво. Чтобы серьезно и по-честному. Ага, как же, станет он со мной разговаривать. Как максимум — выслушает. И то — лишь потому, что это входит в его обязанности.
Случай подвернулся вечером. Верней, не случай, а храбрости у меня наконец-то хватило.
— Корво, я хочу поговорить.
— Как скажете, ваше высочество, — лицо телохранителя абсолютно ничего не выражало. Никаких эмоций, кроме, разве что, скуки.
В моей комнате пусто — Корво привычно проверил помещение перед тем, как я зашла и снова намеревался оставить меня одну. Но ему пришлось задержаться, так как я его остановила. А приказы он не нарушал.
— Я… Просто… — ну вот, весь боевой задор как рукой сняло. — Ты, пока там, в больничном крыле был, разговаривал и…
— И? — мне кажется, или на лице Корво промелькнула тень любопытства.
— Ты что, правда меня вот такой вот считаешь, да? Сволочной и… — я закусила губу и с вызовом посмотрела на лорда-защитника. Не дождавшись реакции, начинаю оправдываться. — Я не хотела подслушивать, просто так само получилось… Я никому не скажу, только просто… я хочу, чтобы ты понял… Я не хотела ничего плохого, правда. Я надеялась, что так будет лучше и тебе тоже. Просто…
Корво все также смотрел на меня, ничего не говоря. Неизменное выражение лица, сложенные на груди в защитном жесте руки… По его внешнему виду никак нельзя было догадаться о реакции на мои слова.
— Это все, ваше высочество?
— Не называй меня так, пожалуйста. И давай мириться.
Как глупо и по-детски. Целый день думала, что именно сказать, а в результате все заканчивается дурацкой детской фразой.
— Я ведь не виновата в том, что ты оказался здесь, что тебя отправили с Серконоса в этот город! И я не виновата в том, что не могу тебя отпустить! Даже если бы я попросила отца об этом тогда — он ни за что бы этого не сделал, потому что так не принято… Мы оба здесь заперты практически без всяких прав и привилегий, так что… Не знаю, может быть, лучше мне было бы действительно не выбирать тогда тебя, а тебе — меня не спасать, все было бы проще и…
— Какая же ты дура… — Корво отворачивается и привычно смотрит за окно.
— Сам ты дурак!
Непонятно почему, но мне становится по-настоящему обидно. Не из-за его слов, нет — скорей, из-за осознания того, что не спаси он меня тогда, все просто и легко закончилось. Может, так было бы лучше для меня — не пришлось бы жить все это время в золоченой клетке одной, без друзей. Нет, разумеется, в Башне были несколько детей, но… Но мне не нравилось с ними общаться — даже с ученицей пекаря, которая больше всех подходила мне по возрасту. Не нравилось, что все сводилось к церемониальному обращению, что они все равно не обращались со мной, как с равной. Становилось горько по-настоящему от того, что вчерашние нелестные слова Корво, которые я слышала, возможно, были единственными, по-настоящему искренними за всю мою жизнь.
Поворачиваюсь спиной к телохранителю и сажусь на край кровати. Скрещиваю руки на груди и сижу, кусая губы и жмурясь, чтобы не заплакать.
— Разрешите идти, ваше высочество? — в прежнем вежливом тоне спрашивает телохранитель после очень долгого молчания.
— Как вам будет угодно...
— Эй, это моя реплика, — хмыкает Корво. По-прежнему не оборачиваясь, сообщаю.
— Я не "эй ты"! Я Джессамина, но когда рядом нет никого из занудных, можешь называть меня Джес.
Непонятно почему, но я улыбаюсь. Скрипнув дверью, Корво ни слова не сказав, покидает мою комнату. Но я почему-то чувствую, что наши отношения наладятся.
***
Несколько дней каждый из нас старательно делает вид, что никакого разговора не было. Я обращаюсь к Корво лишь по делу, он отвечает мне привычным холодным равнодушием. Однако, через неделю ситуация исправляется из-за визита Верховного Смотрителя Кэмпбелла к отцу. Назначили его на эту должность недавно, однако за время своего руководства Аббатством этот человек сумел завоевать глубочайшую ненависть не только среди своих подчиненных, но далеко за пределами своего ведомства. Как обычно, он здоровается со мной и пользуясь случаем, начинает читать длительную нотацию о Семи Запретах и еще чем-то таком. Причем, по жирным бокам этого субъекта можно догадаться, что как раз он сам живет отнюдь не в соответствии с исповедуемыми религиозными догматами. Корво стоял чуть позади меня, а значит — наверняка слышал все, что высказывал мне Кэмпбелл. А нотация получилось длинной. На вопросы Верховного я отвечала односложно, стараясь побыстрей отделаться от мужчины, а тот все распалялся. И переключил внимание на Корво. Так уж вышло, что это была первая их встреча, которую Кэмпбелл наверняка запомнил надолго...
— Молодой человек, а вы откуда родом, позвольте полюбопытствовать...
— С Серконоса, — холодно отвечает Корво.
— А ведь говорят, что там только шлюхи и торгаши... Любопытно, где же вас откопали на этой помойке... — себе под нос бормочет Кэмпбелл, однако по глазам Корво я понимаю, что он услышал реплику Верховного.
— К сожалению, не могу с вами согласиться в данном вопросе, — встреваю я. — Но уверена, что мой отец, когда примет вас в следующий раз, с удовольствием выслушает вашу точку зрения о моем окружении, а также ваше мнение о его выборе телохранителя.
— Ваше высочество, я вовсе не хотел... — залебезил Кэмпбелл.
Но я его уже не слушала, пройдя дальше по коридору.
— Вот урод! Корво, не обращай внимание, пожалуйста, он просто...
Телохранитель неожиданно хватает меня за рукав и увлекает в боковой коридор.
— Куда мы идем?
— Да тихо ты! Сейчас повеселимся, — Корво поворачивается ко мне и я вижу в его глазах — озорной блеск, а на губах — радостную улыбку, словно парень уже предвкушает развлечение. А ведь за все прошедшее время он так и не разу не улыбнулся... Но что он задумал?
В этот момент мы выходим на один из небольших безлюдных балкончиков. Когда в Башне устраивают праздник, здесь можно увидеть влюбленные парочки, однако сейчас здесь абсолютно пусто. Вид унылый и скучный — дорога к воротам. По которой как раз идет Кэмпбелл с телохранителями. Ой, а вот это уже плохо... Кажется, меня втянули в авантюру...
Корво достает из кармана два предмета, в одном из которых я с удивлением узнаю обычное яблоко, а во втором — рогатку. Я такие видела только в книжках, однако для Корво данный инструмент, судя по всему, является вполне привычным. Потому что телохранитель, пробормотав:
— Значит, только торгаши и шлюхи? Ну и от кого вы предпочитаете получить по башке, господин Верховный Смотритель...
Резко стреляет яблоком как раз в затылок Кэмпбелла! И это с расстояния метров двадцати! В следующий же момент Корво хватает меня за руку и увлекает в глубину дворцовых коридоров. Мы оказываемся в библиотеке, однако через второй выход уйти не успеваем, поскольку в коридорах уже слышится топот ног стражников. Конечно же, яблоко не пуля, но хулиганство с рук телохранителю не сойдет, если его поймают...
— Давай сюда! — я вырываю у телохранителя рогатку, бросаю ее на кресло и сама плюхаюсь сверху, взяв с полки недавно оставленную книгу приключенческих рассказов. Корво, мгновенно поняв мой замысел, с отсутствующим видом прислоняется к стене чуть поодаль. Сорок секунд спустя в библиотеку врывается дворцовая стража. Оружие не обнажают, но готовы это сделать в любой момент.
— Прошу прощения, ваше высочество, — начинает лейтенант. Имени его я не знаю, только в лицо. Достаточно неплохой человек, и обязанности свои выполняет как следует. Видно было, что он с трудом сдерживает смех, как, впрочем, и остальные четверо мужчин. Еще бы — Смотрителю Кэмпбеллу дали по башке яблоком!
— В чем дело? — уточняет Корво, как и положено настоящему телохранителю, не дав мне сказать и слова. Хм, ну правильно — маленькая девочка должна сидеть на своем месте, изображая непонимание и замешательство.
— Хулиганское нападение на Верховного Смотрителя. Мы подозреваем, что это сделал кто-то из прислуги. Возможно, использовали какое-то метательное оружие. Простите, но мы вынуждены обыскать вас...
— Простите, но я напоминаю, что вы не имеете права... — начинаю я, изображая крайнюю степень негодования. Опускаю книгу на стол и немигающим взглядом смотрю на лейтенанта, который тут же стушевался и начал извиняющимся тоном бормотать:
— Ваше высочество, разумеется, речь не идет о вас — у юной леди вашего возраста даже при помощи специального... хм... снаряжения не хватило бы сил... А вот ваш телохранитель...
— Он все время был со мной. Уж не подозреваете вы, что я могла участвовать... — так, главное, с негодованием не переиграть, а то заподозрят неладное. Снова вмешивается Корво.
— Ну что же, пожалуйста, обыскивайте, — телохранитель снимает плащ и выворачивает карманы на жилете и брюках. В карманах, естественно, нет ничего компрометирующего, только всякая мелочь. Лейтенант, быстро пробормотав извинения, уводит стражников из библиотеки, оставляя нас с Корво одних.
— Мог бы и спасибо сказать, — хмыкаю я, вставая и отдавая телохранителю его рогатку.
— Не поверишь, как раз собирался. Правда, не сказал бы, чтобы я без тебя не нашел выход из ситуации.
— Точно! Можно было бы ее за книги забросить — все равно никто бы не заметил... — я обескураженно пожимаю плечами.
— Ну, я решил дать одной юной особе возможность погеройствовать...
Я демонстративно надулась.
— Корво, ты понимаешь, что мог бы его убить?!
— И что? Можно подумать, велика потеря... — телохранитель расхохотался, а я досадливо поморщилась.
— Знаешь, это не смешно. Совсем! Я не хочу, чтобы ты убивал живых людей!
— Хорошо, ваше высочество, клянусь, что буду теперь убивать только мертвых людей, — издевательски протянул Корво. — Я же твой телохранитель, забыла? Значит, рано или поздно мне все равно придется это делать.
— Только в самом крайнем случае. И все равно...
— Успокойся, Джес. Я не собирался его убивать, клянусь. В этом случае я бы не рогатку взял, а пистолет. К тому же, если ты заметила, он даже сознания не потерял... но лицо его надо было видеть...
— Ага! "Летающие яблоки — это злостное нарушение "Семи Запретов"! Будучи Верховным Смотрителем, я не потерплю подобного рода кощунства и..." — передразнила я тон Кэмпбелла. И расхохоталась на середине фразы. Потому что примерно так наверняка все и было.
Корво засмеялся вместе со мной. С этой истории и начались все наши приключения. Разумеется, я подозревала, что одним "Яблоком Кэмпбелла" дело не ограничится, но то, что телохранитель из дворца устроил самую настоящую Школу Выживания для Придворных... И при этом сделал это при моем полном содействии и согласии... По прошествии нескольких лет я, разумеется, поняла, насколько это глупо выглядело и каким чудом было то, что мы ни разу не попались на наших "безобидных" авантюрах вроде воровства сладостей с кухни, подпиливании ножек стула главы тайной канцелярии, подбрасывания соли в чай фрейлинам и прочих. Как бы то ни было, до моих пятнадцати лет мы вели себя как два шкодных ребенка. Мы оба получили то, чего нам так не хватало — компанию друг друга, а также игровую площадку, которой стала Башня Дануолла. Я никоим образом не оправдываю наши действия, но и не порицаю их — подобное было всего лишь следствием того образа жизни, который мы вынуждены были вести. И я, и Корво вместе со мной были практически все время заперты в Башне — если и предпринимались какие-то выезды, то они носили деловой характер, а не развлекательный... вот мы и развлекались. По серконоссийски — творчески и со вкусом.
Разумеется, через два года выходок мы малость перегорели — просто надоело. Запас трюков постепенно исчерпался, идей новых не было, повторяться не хотелось... Но дружба осталась. Единственное, что теперь мы проводили вечера не за запертыми дверьми, уплетая украденные с кухни тарталетки, а в библиотеке, споря на научные темы, обсуждая литературу и искусство. Всему свое время, как говорится.
***
Да, всему свое время... Этой фразой мой отец, Юхорн Колдуин, едва не поломал мне жизнь. В его понимании, мое время настало, когда исполнилось шестнадцать. Никто и не предполагал тогда, что я когда-то начну самостоятельно править империей, при этом имея незаконнорожденного ребенка от собственного телохранителя, тогда для отца все казалось предельно ясным — я должна выйти замуж за того человека, которого он мне укажет. Разумеется, при выборе кандидата оценивались, в первую очередь, его родовитость, титул, состояние... И политическая выгода от союза с той или иной семьей. Мое мнение в данном вопросе в расчет не принималось. Причем совсем. Когда я впервые возмутилась подобным пренебрежением, отец мне в доступной и понятной форме высказал, что я должна знать свое место. И место это у меня, увы, далеко не второе в Империи. Разумеется, прямо он мне этого не сказал — все было вежливо, цивилизованно, никто даже голос не повышал на меня... Впрочем, на меня здесь никогда голос не повышали. Вообще. Вот только лучше ситуация от этого не становилась.
Судьба моя решалась недолго — всего лишь неделю. За это время отец успел определиться, какому именно из "моих" женихов отдать предпочтение. С учетом того, что всех пятерых кандидатов я знала только по результатам нескольких встреч на балах, а также по их визитам в Башню...
— Понимаешь, он вот меня... как будто продает! Да еще и смотрит, как больше выручить! Для него что, неважно, что я буду несчастна с этим "мужем" всю жизнь?
— Знаешь, Джес, есть такая поговорка — "стерпится-слюбится".
Корво заметил, что я окончательно замерзла и набросил на мои плечи теплый плед. Руки телохранителя на мгновение задержались на моих плечах, а в следующий момент я сама накрыла его ладони своими и посмотрела вверх, на склонившегося надо мной молодого мужчину.
— Да, я знаю. Знаю, что всем плевать на мои чувства, что я для отца всего лишь обуза. Что будь я парнем, у меня было бы меньше проблем... наверное.
— Ну, парней от такой вот участи тоже никто не спасает, — скептически хмыкает телохранитель, отрешенно глядя на тлеющий в камине огонь. Я понимала, что он в этот момент он вспоминает, каким образом сам оказался в Дануолле.
— По крайней мере, тебе не приходилось отдаваться каждую ночь абсолютно чужому человеку, который, вдобавок, старше тебя как минимум на пятнадцать лет.
Вместо ответа телохранитель освободил свои руки и встал спиной ко мне, лицом к окну.
— Джес, вся проблема в том, что мы ничего не можем сделать. По крайней мере, сейчас.
— Можно подумать, в данной ситуации вообще можно что-то сделать... — я вздохнула и встала с кресла. — Я к себе.
Корво молча кивнул и привычно проверил мои комнаты, на случай если за время моего пятнадцатиминутного отсутствия в них пробрался какой-то маньяк. С ножом. Интересно, насколько сильно бы удивился предполагаемый заговорщик, если бы я кинулась к нему на шею с воплем "спаситель ты мой!". К сожалению, заговорщиков никаких не было. Да, впервые в жизни я жалею о том, что меня не прибил какой-нибудь заговорщик — это было бы намного лучше той судьбы, которую для меня готовил отец.
Неделю спустя отец вызывает меня к себе. Все обсуждают предстоящий праздник Фуги и, кажется, в жизни придворных сразу же после него возникнет еще один повод напиться и предаться разврату по портовым борделям. Ведь именно так у нас отмечают праздники, особенно такие государственные события, как помолвка моя и... А вот кого именно — это я как раз и собираюсь узнать у отца. Честное слово, мне ни один из кандидатов не нравится, но сейчас я мысленно умоляю отца выбрать кого-то менее родовитого, но более симпатичного. Может, Корво и прав — "стерпится-слюбится", однако правило это применимо только в том случае, если я не буду при виде лица избранника орать от ужаса.
— Итак, ваше высочество, я...
"Посовещался сам с собой и решил, дочь моя, какому мешку денег тебя подарить", — мысленно завершила я фразу отца. А он тем временем начал привычно заворачивать церемониальную тираду, словно оттягивая момент истины. Или же думая о том, как бы помягче сообщить мне имя предполагаемого мужа. И сообщил. Первая эмоция, которую я испытала, узнав, что в качестве зятя Юхорн Колдуин выбрал для себя владельца крупнейших оружейных заводов Гристоля сорокапятилетнего Кристофа Джергеса... Шок. Слезы. Паника.
— Вы не заставите меня... — едва слышно прошептала я, без сил опускаясь в кресло. — У нас же с ним разница почти в три десятилетия! — последняя фраза была аргументом для меня, но не для моего отца. А ведь я знала, верней, догадывалась об этом. Догадывалась, но боялась поверить...
— Дочь моя, поверьте, с возрастом вы перестанете замечать эту разницу. Да и, к тому же, лорд Джергес искренне любит вас...
Этого я уже вынести не могла.
— Если он меня любит, то пусть разорвет эту проклятую помолвку! — я вскочила на ноги и, схватив со стола отца тарелку, швырнула ее на пол. Звон осколков. Вот только непонятно — тарелка это разбилась, или окончательно разрушилось мое доверие и уважение к отцу. Мало того, что он на всю мою жизнь практически запер меня во дворце! Мало было, что всю жизнь я вынуждена была заниматься только тем, что он считал необходимым, важным и достойным для меня! Но то, что он даже мою дальнейшую судьбу за меня решил — это ни в какие ворота!
Я выскочила в коридор и ринулась прочь.
— Ваше Высочество! — голоса отца и Корво слились в один. Да, мой телохранитель в это время находился под дверью отцовского кабинета и наверняка слышал весь разговор. И от этого еще больней — когда настолько близкий тебе человек становится свидетелем такого вот унижения...
Телохранитель догнал меня уже у моей комнаты, но не успел схватить прежде, чем я заперлась изнутри.
— Джес! Джес, не глупи — просто открой дверь... — начинает уговаривать меня Корво, но я не спешу делать то, что он велит. Просто падаю ничком на кровать и прокричав в сторону двери:
— Уйди! Оставь меня в покое!
Нет, не плачу. Уже просто не могу, хотя возможно, от этого действительно бы стало легче.
— Джес, послушай, давай ты спокойно выйдешь и мы также спокойно разберемся, что можно сделать в данной ситуации...
Я рывком соскочила с постели и распахнула дверь.
— Что можно сделать в данной ситуации?! О, как вариант — утопиться, повеситься, перерезать вены! Вот только да, я этого делать не буду — можешь успокоиться, в недосмотре за мной тебя никто не обвинит...
Я истерически расхохоталась. В следующий момент почувствовала что-то холодное — недолго думая, Корво вылил на меня стакан воды, видимо, надеясь, привести в чувство. Подействовало в какой-то мере. Теперь я не орала, а просто всхлипывала, обнимая телохранителя и прижимаясь щекой к его плечу. Корво осторожно обнял меня и перенес на кресло, усадив поближе к камину. Пятнадцать минут мы сидим молча — он все также обнимает меня, успокаивающе гладя по голове, а я... просто отрешенно смотрю на весело полыхающее пламя и с грустью констатирую, что уже ничего не чувствую. Как будто сердце просто вынули...
— Корво... — я первой начинаю разговор. Хочу церемонно извиниться за доставленные неудобства и уйти к себе, но парень перебивает меня.
— Джес, я тебе обещаю — что-нибудь придумаю.
Я только "угукаю" и отстраняюсь. Корво встает с подлокотника кресла, его лицо приобретает задумчивое выражение. Вот только все равно он ничего не решит. Корво — всего лишь мой телохранитель, против императора и могущественного знатного дельца он — никто. Да и я тоже. Вздохнув, я ушла к себе. Всю ночь ворочалась, ожидая предстоящего утром "знакомства" с "муженьком".
Он оказался даже противней, чем я себе представляла. Насквозь пропахший вонючими сигарами, окидывающий меня похотливым взглядом. Когда он в привычном жесте вежливости поцеловал мою руку, меня чуть не вывернуло от прикосновения этих слюнявых губ к коже. Как и положено, мы завели ничего не значащую беседу о погоде, о предстоящем празднике Фуги. Церемонное обращение аристократа не вызывало никаких нареканий, манерам мог позавидовать даже самый вышколенный воспитанник благородной семьи, но... Но я его успела возненавидеть. Какой же он уродливый... Нет, возможно, для сорокалетней, вышедшей "в тираж" дамы этот "принц" стал бы настоящим подарком судьбы, но чем я заслужила лысеющего "джентльмена" с двойным подбородком, мясистым носом и глубоко посаженными глазами? Видно было, что "сударя" не особо интересую я — для него куда важней заключить выгодный с политической и экономической точки зрения союз с императорской семьей. Но почему именно я?! Пусть отец бы сам на нем женился, почему я должна служить разменной монетой в политических играх?
Тем временем лорд Джергес начал соловьем заливаться о своей любви ко мне. Не выдержав, я жестом попросила его замолчать и после этого сказала, наконец, то, ради чего и пришла этим утром на запланированную встречу.
— Милорд, если ваши чувства ко мне действительно так сильны — не делайте меня несчастной. Умоляю, откажитесь от этого брака.
Мужчина чуть улыбнулся и сделал шаг по направлению ко мне, беря в свою ладонь мою руку.
— Юная леди, к счастью для меня, я лишен такой возможности. Уверяю, я стану самым лучшим...
Самый лучший... Да никогда ты им не станешь, старый развратник! Самый лучший — это мужчина, которого я выберу сама. Тот, кому я могу довериться, кто никогда не будет плести интриг за моей спиной. Тот, кто будет понимать, ценить и уважать мои чувства и никогда не заставит делать что-либо против моей воли...
Не помня себя, я кое-как пробормотав извинения, поспешила распрощаться с "женишком". Фуга через неделю... Сразу же после нее отец объявит о помолвке, а там — и о свадьбе. Возможно, уже через два месяца я окончательно перестану быть свободной, стану всего лишь... какой-то постельной принадлежностью этого вонючего старикашки. У меня от запаха его сигарет даже голова разболелась.
Корво шел следом за мной по коридору, игнорируя снующих туда-сюда слуг и придворных. Я лишь прикладывала все усилия для того, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Внезапно голова закружилась сильней, а стены вокруг почему-то стали надвигаться на меня. Неловко повернувшись, я лишь успела заметить испуганное лицо метнувшегося ко мне Корво. Потом, кажется, он меня подхватил и... и все.