***
Кильян поставила кружку на стол и мрачно уставилась на него: – У тебя вид – краше в гроб кладут. Нортон вздрогнул, поднимая глаза от пустого стакана: – А? – Я говорю, ты на мертвеца похож! Слышала, ты ездил в муниципалитет Холлерни с блондином-сеньорис. – Да, я… – он вздохнул. – Кильян, я надеюсь, ты не собираешься расспрашивать, как все прошло? Неподходящее местечко, – он окинул взглядом бар. – Да и засекречено это, знаешь. – Мы же не на службе, – улыбнулась она. – Ладно, ладно, молчи! Я знаю, что арбитры всегда на службе. Ну, хоть я расслаблюсь! Он кисло улыбнулся. Кильян, как и многие специалисты, работавшие на Адептус Арбитрес, была коренной дохаркой. И для нее, как для большинства наемных сотрудников, все это было работой. Да, и долгом, конечно, но – Нортон знал – Кильян воспринимала все совсем иначе. Иначе видела форму арбитра – как бремя, достойное, но тяжелое. Слишком тяжелое для нее. А еще ей нравилось после дня в лаборатории сидеть в этом баре, слушать слегка хрипящую музыку и пить сидр, отдававший горечью, словно в него попало машинное масло. – А у тебя-то, – решился Нортон, которому после муниципалитета Холлерни эта душная забегаловка казалась раем, – есть какой… прогресс? – По нашему с тобой делу нет, – она постучала искусственными пальцами по столешнице. – Я чувствую себя такой дурой, Эстерман! – О, – пробормотал он, – я тоже. – Звучит утешительно, – едко заметила она. – Ки… Трон! Я имел в виду, я чувствую себя дураком! Оттого, что мы снова топчемся на одном месте. – Даже шестеренки не помогли? – спросила Кильян, прикрываясь кружкой. – Кильян! – Хорошо, хорошо… Только не бурчи снова. Какой же ты зануда, арбитр Эстерман. Нортон подпер щеку рукой. Он впервые за много месяцев, если не за все два года, просто сидел в баре и выпивал. Не то чтобы амасек, особенно дрянной амасек, был его любимым напитком, но сегодня он чувствовал себя слишком уставшим. Бесполезно было злиться и говорить себе, что одиннадцать часов тряски в «Носороге» и еще несколько – блужданий по муниципалитету – это не такая большая нагрузка. Ему просто хотелось расстаться с формой и отправиться не в собор, а в бар. Это было плохим знаком, считал Нортон. Но он сидел здесь с Кильян и удивлялся тому, как легко она… говорит. – Ты хоть можешь сказать, ты видел серебряную троицу, а? – Сере… Триумвират? – дохарское прозвище Холлерни не настолько въелось ему в память, чтобы он сразу понял, о чем речь. – Ну, да. – Видел, – он обхватил стакан покрепче. Ее глаза сверкнули. Или показалось? Кильян глотнула сидра и вытерла рукой губы: – Я хотела бы их увидеть. Они настоящий миф, знаешь. То есть, были мифом, когда я была маленькой. Мои родители работали на стекольном мануфактории в Великих Братьях, и… – Ты жила в Великих Братьях? – Нортон на секунду представил, что должна была чувствовать Кильян, оказавшись там вскоре после взрыва. Пепелище вместо знакомых с детства улиц… Случайные знакомые лица – у обезображенных огнем трупов. Кильян потрясла опущенной головой. – Вот только не надо. Я, – голос сорвался. – Я не о том хотела рассказать! Просто… ты будешь в бешенстве! Нортон сглотнул. Он слышал одновременно и легкие издевательские нотки, и горечь в ее голосе. – Сомневаюсь. – Нет, правда, будешь, – Кильян смахнула волосы со лба и – как будто случайно – провела рукой по глазам. – Мой отец был троицистом. Я росла на историях о святости Триумвирата, знаешь ли, – она часто заморгала и улыбнулась. От правого глаза к ямочке на щеке вела мокрая полоса. Нортон на секунду задержал дыхание. – Опасное признание арбитру, мэм, – наконец, сурово сказал он. Кильян рассмеялась, и он улыбнулся. – Я рад, что тебя не затронула эта ересь. – Да-а… Мы не смогли бы пить вместе, – она потерла пальцем краешек кружки. – Знаешь… однажды его схватили арбитры. Мы с матерью едва избежали суда, так что… Не знаю, что я здесь делаю. Это так странно. Видит Император, он искренне верил… – Кильян, – перебил Нортон, – тебе… еще не пора? Она изучала его некоторое время. То пыталась улыбнуться, то часто моргала. Наконец, она начала копаться в карманах – и вытащила несколько дохарских монет. Аквила на одной стороне, символ Механикус – на другой. Воистину, справедливое отображение текущего расклада. – Ты прав. До завтра, Эстерман? Он кивнул, с сожалением думая, что обидел ее. Но есть вещи, которые лучше не произносить – и которые лучше не слышать.***
Это был его шестой или седьмой подход к стойке за сегодняшний вечер. С тех пор как ушла Кильян, он перестал тянуть амасек – а глотал стакан за стаканом, не замечая, ни чем он отдает, ни каков на цвет. Ему давно могли подливать разбавленную бодягу – вряд ли кто-то здесь знает, что у него под рубашкой инсигния арбитра. И хорошо, что под рубашкой. Хотя этот бар – как он называется? Нортон не мог вспомнить – находился в приличном районе Дарны, даже здесь наверняка нашлись бы люди, которые с радостью всадили бы подвыпившему арбитру нож в спину. Везде нашлись бы. Всхрапнул вмонтированный над стойкой динамик. Музыка отключилась, несколько секунд были слышны только голоса и стук посуды. Динамик снова издал хриплый звук – и Нортона всего передернуло от знакомых аккордов. «Когда вокруг клубится ложь, Когда толкает страх на край, Остановись – и выбирай, Ты веришь или предаешь». Нортон выдернул свой стакан из рук усталой девушки, поднявшей глаза к покрытой пылью мембране динамика, словно ожидавшей, что оттуда прольется благословенный свет. Он сожалел, что нельзя просто найти и сжечь все записи с этой песней, с другими песнями Ракиля Ни. Что нельзя стереть его из памяти жителей Дарны. Чтобы не вызвать вопросов и подозрений, придется действовать постепенно, и заниматься этим будет не Нортон Эстерман. Но, возможно, нищие на улицах и ступенях храмов, собирая подаяние, будут петь их десятилетиями. «И даже в самый страшный час Ничто не поколеблет нас…» Нортон повернулся к своему столику на другом конце зала и понял, что его уже кто-то занял. Возможно, это было знаком, что пора заканчивать на сегодня, но Нортон не был настроен прислушиваться к знакам. Посетитель кутался в бесформенный черный плащ, хотя на улице стояла довольно теплая погода, да и здесь не было прохладно. Нортон звякнул стаканом перед ним и слегка наклонился: – Вообще-то тут занято. – Я знаю, арбитр, – тихо сказал посетитель чуть скрипучим мужским голосом. – Я хотел поговорить с вами. Нортон напрягся и сжал кулак. Если плеснуть амасеком в лицо, можно обескуражить непрошеного гостя, а там – пара ударов, и… – Будет лучше, если вы сядете, – добавил тот. – Кто вы такой? – Нортон медленно опустился на стул. Низкий капюшон с поблескивающей бордовой каймой не позволял разглядеть лицо непрошеного собеседника, что заставляло арбитра нервничать все больше и больше. Песня все не заканчивалась – и раздражала так, что он начал скрипеть зубами. «И всех нас от любого зла, Как крылья вечного орла…» Посетитель рукой в перчатке скользнул под полу – Нортон мгновенно пожалел об оставленном оружии. В тусклом свете едва сверкнула шестерня Механикус. Если это и есть их убийца – то очень непрофессионально было сюда явиться. Нортон осклабился, откидываясь на спинку стула. Проклятые шестеренки! Продолжают играть с ним? – По вашему состоянию я могу сделать вывод, что вы не расположены к беседе. Сожалею, что отвлекаю вас, арбитр, но мне было сложно приехать в Дарну, поэтому я не хочу оттягивать разговор. – Ближе к делу. Вас прислали Холлерни? – Нортон едва не прикусил язык. Не так давно – сколько прошло времени? – он сказал Кильян, что не собирается обсуждать в этом месте ничего, что касается расследования. А теперь сам… – Нет, арбитр. Я здесь по своей воле. Я знаю, кого вы ищете. – Кого я… – И вы уже назвали имя, – тихий скрипучий выдох. Нортон чувствовал, как улетучивается эйфория, оставляя лишь тяжелую голову и плохо слушающиеся руки. – Имя террориста.***
Логис Коши, когда выпрямился в полный рост, оказался выше Нортона почти на голову. Он казался нескладным – притворяясь человеком, больше походил на урода или мутанта. Но, учитывая недюжинную ширину плеч, вряд ли кто-то стал бы оскорблять его на улице. Эстерман не был так глуп, чтобы идти с техножрецом туда, куда он хотел. Бар тем временем опустел и готовился к закрытию. В Дарне был комендантский час, жизнь к ночи замирала, так что спокойно прогуляться им бы не дали. Нортону пришлось дождаться, пока усталая девушка выберется из-за стойки, подойдет к ним, единственным оставшимся посетителям, и предложит уйти. Он показал ей инсигнию арбитра и сказал, что они останутся здесь. У нее было не так много вариантов. Она оставила ключи и, отложив уборку до утра, ушла на второй этаж, в свою квартиру или комнату, а может, даже каморку – жилье в столице стоило дорого, а все ее деньги наверняка уходили на поддержание бизнеса. Лампы погасли, осталась лишь подсветка в их углу, и логис, которому, видимо, словно обычному человеку, хотелось расправить плечи, встал из-за стола. Под распахнутыми полами плаща обнаружились механодендриты, плотно уложенные на животе, превращавшие его из просто здоровяка в огромного толстяка. Эстерман наблюдал за тем, как железные руки, тонкие, оканчивающиеся сверлами и отвертками, расправляются, делая Коши похожим на жука, а затем аккуратно складывают плащ, прежде чем повесить на спинку стула. Движения сразу шести механодендритов были почти неуловимы. – Я ценю то, что вы пришли, логис, – пробормотал Нортон. – Но я буду задавать вопросы… – Я знаю, – ответил Коши. – Я готов отвечать. На нем была темно-бордовая накидка, закрывавшая мощную грудь и доходившая до колен. Сквозь прорези для вспомогательных конечностей проблескивала сталь. Символ Омниссии, белый череп и темную аугметическую полумаску, единение духа и технологии, он носил на толстой цепочке, увешанной еще какими-то металлическими бляшками. Нортон не был знатоком обычаев шестеренок и не разбирался в их знаках отличия, если они вообще в таковых нуждались. К тому же, как он понял, Коши прибыл тайно, а значит, прятался от своих. – Как давно вы знаете? Он положил руки в перчатках на спинку своего стула: – Люди считают нас скрытными. Нам ведомы секреты, которые не сможет познать самый мудрый из людей. Мы общаемся напрямую с божественной сущностью Омниссии, в то время как вам доступны лишь молитвы. Но многие из нас берегут свои тайны не только от непосвященных, но и от других механикумов. Нортон вздохнул, касаясь рукой лба. Коши, судя по всему, давно не общался с людьми. Неторопливость, с которой тот говорил, и манера заходить издалека, заставляла его нервничать. Он постоянно подавлял желание поторопить техножреца. – Я случайно узнал о закрытых экспериментах Триумвирата на северном полюсе До-Хара. Многие исследования поначалу не подлежат всеобщему обсуждению, тем более, инициативы Триумвирата. Я ждал, когда они откроют данные, но этого так и не произошло. – Это необычно? – Лорды-фабрикаторы Холлерни не нуждаются в чужой помощи или советах. На До-Харе слишком маленький анклав Механикус, чтобы мы утаивали масштабные эксперименты друг от друга, но Триумвират оборудовал новый храм подо льдами полюса, чтобы проводить исследования, и никто не узнал об этом. Эта настойчивость в сохранении тайны заставила меня проявить любопытство. – Но вы-то как узнали? – спросил Нортон. «Слишком маленький» анклав претендовал на власть над целой планетой… Лицо Коши – единственное, что осталось в нем человеческого. Бледная кожа неестественно поблескивала, хотя Нортон сомневался, что логис способен выделять пот. – Шестьдесят три года назад я выдвинул идею использовать залежи на полюсе, но позже выяснил, что земная кора там нестабильна, и добыча ископаемых станет неоправданно затратной. Шестьдесят три! Нортон посмотрел на молодое, лишенное морщин лицо, и сохранил эмоции при себе. – Но я продолжал собирать сведения об этом участке До-Хара, чтобы спрогнозировать, станет ли ситуация благоприятной. Раз в пять лет я снимал показания с приборов. Десять лет назад я обнаружил, что подо льдами началось строительство, а еще пять лет назад сейсмическая активность усилилась безо всякой причины. Я отправился туда и обнаружил, что Холлерни ведут там работы. – Разве… Разве чтобы построить где-то базу, не нужно участие множества людей? – Холлерни могут изготовить столько сервиторов, сколько им нужно. Я не встретил там ни одного техножреца. То, что именно Триумвират построил это место, я понял, прочитав божественный код, запечатывающий двери. Нортон потер лоб. От амасека его клонило в сон, но логиса Коши вряд ли волновало, насколько у арбитра чугунная голова. – Пять лет назад я покинул полярную базу, – продолжил Коши. Нортон моргал, пытаясь определить, действительно ли его бескровные губы движутся с некоторым запозданием, или ему кажется. – Вмешиваться в исследования Холлерни противоречило бы нашей этике, хотя вы наверняка сомневаетесь, что мы руководствуемся ей в принятии решений. – Да нет, – вспомнил Нортон последние слова Холлерни-213. – Не сомневаюсь… – После этого мои датчики стали засекать странные скачки активности, которым я не мог найти иного объяснения, кроме как деятельность Холлерни. Триумвират действовал вопреки технике безопасности, и это было странно. Разрушение ледника может вызвать непредсказуемые последствия. По самым вероятным моим прогнозам, несколько городов севернее семьдесят пятой параллели уйдут под землю. – Император Всемогущий, – Нортон сложил пальцы в аквилу. – У меня был выбор – обратиться к Триумвирату или промолчать. Холлерни не могли не осознавать риск, и вряд ли им нужны были мои советы. Я выбрал третий вариант, наиболее спорный. Мной двигало любопытство, – логис развел руками, вслед за ними дернулись остальные четыре механодендрита. – Я захотел узнать, какова причина энергетических всплесков, и отправился на полюс снова. Нортон уже изнывал – от жажды, головной боли и нетерпения. – Я спустился вниз и обнаружил шахту, ведущую вглубь земной коры, застроенную… Суть этих машин вы не готовы понять, арбитр, – резко прервал себя он. – Коротко скажу, что они выкачивают из недр планеты энергию, в очень ограниченных порциях, а остальную часть удерживают, не давая вырваться. Я понял, что это искусственная шахта, созданная Холлерни десять лет назад, а энергия, которую они добывают, имматериальна. – Всемогущий… Имматериальна?! – голос мгновенно сел. Коши кивнул, самым эмоциональным образом стискивая металлические пальцы в кулаки. В блеклых глазах отразился столь нетипичный для техножрецов гнев. – Триумвират Холлерни нарушил универсальные законы Механикус, подвергнув исследованиям силу варпа. Более того, они осмелились изгнать священных духов машин, заменив их искаженными колдовством духами варпа. «Страх мой ничтожен, ибо вера моя сильна», – в горле пересохло еще сильнее, чем прежде. Нортон судорожно перевел дух. – По… Почему Адептус Астра Телепатика… Ничего не знают об этом? – едва вымолвил он. – Разве они не должны… – База Холлерни вокруг шахты изолирует имматериальный разлом, как раньше это делала земная кора До-Хара и километры льда. Подозреваю, до недавнего времени у него просто не было выхода в эту реальность. Уверен, что пристальное изучение Астра Телепатика или Инквизиции определит, что варп там взаимодействует с нашим миром. Нортон закрыл лицо руками. О, Трон! Если Коши говорит правду… «Как велик шанс, что сразу три Лорда-фабрикатора предали свою веру?.. Ха! Дитрих, кто из нас теперь наивен?» – Я… Я должен спросить, как давно вы узнали. – Шестнадцать дней назад я был на полюсе, – ответил Коши. – Я проник внутрь и увидел все это. Оскверненные машины еще недавно работали, и я нашел следы пребывания людей. Их держали в клетках, но тел я не обнаружил. «Еще до взрыва в Великих Братьях!» – Нортон нахмурился. Может ли он возмутиться, что логис Коши ждал так долго, чтобы поделиться с миром своей находкой?.. – Я не осмелился прикоснуться к машинам, так что мои выводы основываются на внешних наблюдениях. Движимые имматериальной энергией, они способны насыщать ей другие объекты, как механические, так и, полагаю, живые. И никакой очищающий ритуал уже не способен вернуть их Омниссии. Я ограничился осмотром базы, она удивительно хрупка для постройки в таком опасном месте, и… – Логис, – перебил Нортон взволнованно. – Логис, вы же не знали ничего о моем расследовании? Я имею в виду, шестнадцать дней назад я не представлял, что в этом замешаны… силы… Да хранит нас Император!.. – он не смог заставить себя произнести это вслух. – А сейчас о подробностях дела знают единицы!.. – Увидев работу полярной базы, арбитр, я долго сомневался, как должен поступить, – пальцы всех рук Коши сцепились в замки. – Это величайшая ересь, в которой замешаны Лорды-фабрикаторы планеты. Неосмотрительность в малейших деталях могла стоить мне жизни. Я потратил много сил, чтобы установить записывающие устройства и защитить их от сканирования. Это было необычайно рискованно, но благодаря этому я смог прослушать ваш разговор с Триумвиратом. – Зачем? – пробормотал Нортон. – Я полагаю, поначалу это было просто исследование, но они утратили над ним контроль. Большая власть и тайные знания подразумевают великую стойкость. Холлерни уступили искушению. – Но – все эти теракты, убийства!.. – Испытания Песни, вероятнее всего. Или же путь к тому, чтобы сделать До-Хар планетой-кузницей. В конце концов, это – предмет интереса многих из нас. Возможности планеты велики, но мы не используем их все… Нортон подошел к погруженной во тьму стойке и отыскал кувшин с водой. Больше всего хотелось плеснуть себе на голову, но он сдержался и налил в стакан. – Почему вы… пришли ко мне? Я… Я не знаю, как действуют Адептус Механикус, если кто-то из вас встает на путь ереси. Я имею в виду, разве вы не решаете это… Коши молчал, словно недоговоренные фразы были не вполне ему понятны. Словно он мог достроить любое продолжение – и нуждался в четком вопросе. – …между собой, – сдался Нортон. Механикум склонил голову набок: – Я понимаю ваше замешательство, арбитр. Но в сложившихся условиях ваши возможности куда более широки, чем мои. Холлерни поняли, что вы знаете недостаточно, и не боятся разоблачения. Если ситуация выйдет из-под контроля, чтобы замести следы, им достаточно завалить шахту, и база будет погребена под скалами и льдом. Там достаточно взрывчатки, чтобы похоронить ее навсегда. А чтобы сделать вид, что они решили проблему, они могут остановить испытания Песни. Они не воспринимают вас всерьез, арбитр, к счастью для всех нас. – Я не понимаю. – Обнаружив ересь, я должен связаться с Высшим Лордом-фабрикатором субсектора. Только он может привести в исполнение приговор. Но власть Холлерни распространяется далеко за пределы их территорий. Если я попробую связаться с другими храмами Омниссии, Холлерни легко обнаружат передачу. Когда вы, арбитры, пришли в муниципалитет, вы показали, что готовы действовать вопреки их власти. Убить одного слишком много знающего жреца – или нескольких арбитров вместе с провостом Дарны и Маршалом? Статистика говорит в вашу пользу. – Но если Холлерни – еретики, почему вы не поднимете этот вопрос среди всех магосов До-Хара? Что три высших техножреца смогут сделать, если все будут против них? Откуда-то из груди Коши донесся гулкий смех, хотя выражение было скорее сосредоточенным: – Вы совсем не знаете нас, арбитр. Видите ли, я сам долго сомневался, какое принять решение. Их исследования, вне сомнения, интересны. Они открывают новые горизонты управления… Поймите, арбитр, путь Механикус – путь поиска знаний, – легкое жужжание сервоприводов сопровождало его шаги. – Я сомневался: что, если нарушение одиннадцатого универсального закона – это приемлемая жертва? Но я победил эти сомнения. Осквернение духа машины – это насилие, подобное мутации. Но представьте теперь тысячи сомневающихся. Обсуждающих это между собой. Принимающих то или иное решение. Падающих жертвами авторитета Холлерни, хранящих веками секреты древнейших технологий, – Коши навис над Нортоном. От него чувствовался едва заметный запах масла и чего-то еще, резкого и терпкого. – А еще представьте, что Триумвират может сделать, если успеет подготовиться. Открыть разлом. Использовать накопленную силу варпа, чтобы испепелить всех врагов. Населить нерожденными боевые машины, чтобы они не нуждались в человеческом разуме. – Трон… – Я осознаю, что позволил себе поспешный вывод. Но единственное решение, которое я вижу – решение, принятое вне Адептус Механикус. Если мы будем действовать в соответствии с традициями, мы рискуем потерять До-Хар, – он, наконец, выпрямился. – Вы понимаете… что придется… Я ничего не могу сделать, только передать ваши слова Маршалу, – теперь-то сомнений нет. Арбитрес нужны полномочия, которых у них никогда не было. Полномочия действовать против Триумвирата. – Справедливо. Ее возможности больше, чем мои или ваши. – Почему вы сразу не обратились к ней? – Шанс тайно встретиться с вами куда более высок. Я должен был лишь передать, что Арбитрес могут рассчитывать на мою помощь. Он все меряет шансами. Этот человек… этот механикум все взвешивает. И даже признает, что эксперименты с варпом могут быть… интересны! Трон святой, они все действительно безумны! – Где вы… Где вас найти? – Вот координаты моей исследовательской лаборатории неподалеку от Дарны, – один из механодендритов протянул Нортону чип, сжимая его между тонкими сплюснутыми пальцами. – Я буду ждать вас там. Но учтите, что Холлерни наблюдают за вами. – Можно как-то связаться с вами? – Я бы не доверил воксу ни одну нашу беседу, арбитр. Он был прав. Уж чему, а воксу точно не стоило доверять…