И появится новое предание

Двое стражников остановились в дверях казармы, двое вошли внутрь вместе с капитаном королевской охраны. — Командир Маркус, сдайте оружие и следуйте за нами, — обратился к нему последний, протягивая приказ о его аресте. Маркус пожал плечами на немой вопрос Проспера и вышел вслед за королевскими стражниками. Все произошло очень быстро, после их возвращения мужчины даже поговорить не успели, чтобы рассказать друг другу, что произошло за то время, пока они были порознь. Маркус решил, что его доставят в королевскую тюрьму, что была расположена на другом берегу реки, сразу за разводным мостом. Но его, наоборот, повели в сторону дворца. «В подземелье, в казематы, — ахнул Маркус. — Все гораздо серьезнее». Он втайне надеялся, что Проспер проследил, куда его ведут и сообщит кому-нибудь из братьев, что с ним случилось. — В чем меня обвиняют? — поинтересовался он у капитана. — Мне неведомо, — отрезал тот. — Для этого существует королевский обвинитель. Да, уж. Попав в подземелье можно не дождаться обвинения, об узниках часто просто забывали. Маркус знал об этом не понаслышке. Но если Проспер сообщит о нем родственникам, то, по крайней мере, о нем они не дадут забыть… Маркуса вели по немыслимым лабиринтам подземелья дворца, освещаемого лишь факелами, которые несли стражники, пока не остановились возле позеленевшей от времени тяжелой двери. Капитан королевской стражи нажал на какой-то практически невидимый выступ в стене, и ржавые петли, издав звук от которого хотелось завыть в тоске, чуть приоткрыли дверь. Один из стражников, брезгливо прикоснувшись к металлической обшивке, сделал щель шире, в которую капитан подтолкнул Маркуса. В нос ударил затхлый застоявшийся воздух. Четыре ступеньки вниз и мужчина остановился перед кованой железной решеткой, за которой в свете факела он смог рассмотреть только неширокую лавку. Капитан нажал на другой рычаг возле двери, и решетка поднялась вверх. — Проходите, Маркус, располагайтесь, — капитан не ерничал, наоборот, в его голосе чувствовались нотки сочувствия. Он давно знал королевского воина, с самого его появления в казармах при дворе, и все, сказанное ему королем, и приказ о его аресте, никак не вязались с тем, что он знал до этого о Маркусе. Тот молча шагнул за решетку, и капитан опустил ее вниз, снова повернув рычаг. Затем он спустился к нему, вставил факел в упор в стене и, грустно вздохнув, произнес, указывая на него: — Это все, что я могу для вас сделать. Когда он прогорит, станет совсем темно. Я не знаю, когда к вам кто-нибудь придет в следующий раз, и придет ли вообще. Только мой совет, напоследок, не вздумайте бежать, смиритесь. Король зол на вас за что-то, а я сам лично получил приказ убить вас при оказании сопротивления. И еще он сказал, что если вас попытаются освободить, он даже разбираться не будет, пострадают все ваши родственники и друзья. Подумайте, стоит ли одна ваша жизнь многих жизней ваших любимых людей. И, повернувшись, капитан пошел прочь из камеры… — Ваше величество, — капитан стражников остановился на пороге столовой, докладываясь о проделанной работе. — Командир Маркус сопротивления не оказал и был помещен без эксцессов в подземелье. — Свободны, лорд Николас, — отпустил его король кивком головы. — Что его ожидает? — поинтересовался лорд Маверик, откладывая приборы в строну и беря в руки бокал с вином. Хорошее вино с тех пор, как ему разрешили его пить, он любил и за обедом позволял себе немного. — Как государственного преступника, его ожидает публичная смертная казнь, а за попытку изнасилования омеги его перед казнью оскопят, — с невозмутимым видом изрек король, ни на минуту не отвлекаясь от трапезы и продолжая с удовольствием поглощать лосося с овощами. — Как оскопят? — в один голос переспросили лорд Маверик и отец короля, они оба чуть бокалы не выронили из рук от неожиданности. — Очень просто — его на площади разденут донага, и палач острым мечом на глазах у всех отрежет его детородный орган, чтобы другим альфам неповадно было. Правда, перед этим вслух глашатай зачитает, за что его подвергают такому наказанию. А уже после этого ему отрубят голову, — по-прежнему невозмутимо вещал король. — Не понимаю, — лорд Маверик отставил свой бокал с вином, которое после сказанных слов не казалось ему уже таким вкусным. — Но он ничего не сделал, чтобы заслужить такое наказание. — И ты, и лорд Харланд, сообщили мне одно и то же, а именно, что преступник Маркус тебя похитил, а перед этим пытался изнасиловать. Этому даже есть свидетель — маг Изорб. — Да, но… — попытался что-то сказать лорд Маверик, но был прерван длинной тирадой короля о том, что попустительствовать государственным преступникам он не собирается. — Но он не прикасался ко мне, — вскричал, не выдержав, лорд Маверик. Такой поворот событий его совершенно не устраивал. Он хотел наказать Маркуса за то, что оказался ловчее, опытнее его, не дал ему предотвратить государственный заговор. — Как это не прикасался — он тебя связывал, таскал на себе, как-то выносил из замка, — продолжал гнуть свою линию король. — Я не в этом смысле имею в виду. Он не трогал меня. Я даже во время течки ему был не интересен, — лорд Маверик стукнул рукой по столу от гнева. — Говоришь, альфа, и говоришь, не интересен? — король, прищурившись, взглянул на брата. — Успокойся, Маверик, я король и от своего слова не откажусь — государственный преступник будет публично казнен! — Ну, все, хватит, — пробасил лорд Сэмюэль, он долго выслушивал, как перепирались его сыновья. Пусть он не король, но все же его слово вес имеет в споре. — Один оговорил нечаянно честного человека, второй — от слова своего отступать не собирается. Все это благородно, красиво и понятно. Но есть еще и закон, о котором не стоит забывать и которого стоит придерживаться. Я понимаю, что суд, любой суд, осудит Маркуса по всей строгости закона, во-первых, он не аристократ, к которому могут быть применены снисхождения, во-вторых, никаких особых заслуг перед королем и Отечеством, насколько я понимаю, у него тоже нет. Но… Лорд Сэмюэль многозначительно поднял вверх палец, взглянув на сыновей, которые исподлобья поглядывали друг на друга, как в детстве, когда не хотели уступать друг другу. — Насколько я понял, ваше яблоко раздора — Маркус — альфа. А к нему перед казнью могут и должны быть применены дополнительные меры. Негоже так распоряжаться государственным генетическим материалом. Он альфа и должен быть продан с аукциона любому свободному совершеннолетнему омеге, не состоящему с ним в родстве, и готовому за него заплатить. И если ты, мой сын, откроешь свод законов, то эту меру увидишь прямо на первой странице. Ни альф, ни омег, казнить нельзя ни за какое преступление, если найдется на них покупатель, готовый нести полную меру ответственности за него в будущем. В столовой наступила тишина, каждый из братьев обдумывал, только что услышанное. — А порядок аукциона? — недоуменно спросил король, спустя какое-то время. — В своде законов должно быть все прописано, ваше величество, — произнес лорд Сэмюэль. — Но насколько я помню, чем выше положение провинившегося, тем большее количество претендентов на его покупку должно быть оповещено, а соответственно и больше времени на это требуется. По-моему, для таких, как Маркус, достаточно оповещения только в столице глашатаями. Но я могу ошибаться, давно никто из альф или омег не нарушал закон так серьезно, чтобы им грозила смертная казнь. Поэтому лучше все же освежить мне в памяти, а вам тщательно изучить, ваше величество. И мужчина поднялся из-за стола, давая понять, что обсуждения этого вопроса закончены. Он собирался отправиться в свою комнату на послеобеденный отдых. Немолод уже. А тут еще переезд к старшему сыну, потом нервотрепка за младшенького, и непрерывные переживания за средненького — какого альфу ему подберут. Так можно и последнего здоровья лишиться… — Папа, — Маверик бочком протиснулся в спальню к отцу. — Да, мой дорогой, ты прямо с утра пораньше, — лорд Сэмюэль сел в кровати, стаскивая ночной колпак и надевая парчовый домашний халат прямо на рубашку, в которой спал. Он даже в «походных условиях», как обычно называл нечастые визиты к сыну, любил комфорт и привычные вещи. — Папа, — Маверик нерешительно, совершенно не похоже на него, приблизился к кровати и сел рядом, позволяя обнять себя. — Мне нужны деньги. Много денег. — Зачем моему младшенькому сыночку нужны деньги? — лорд Сэмюэль звонко чмокнул Маверика в нос, который смешно сморщился и уже подставил губы для поцелуя. Он хоть и вырос, но ласки отца предпочитал всем прочим и не променял бы их ни на что. Маверик помолчал, как будто собираясь с мыслями, и выпалил: — Сегодня в полдень состоится аукцион, я хочу купить Маркуса. — Это благородный поступок с твоей стороны, — удивившись, рассмеялся лорд Сэмюэль. — Но денег я тебе не дам. Сам собираюсь его купить, хоть и не видел ни разу. — Но папа! — задохнулся Маверик от неожиданного признания отца. — А что? Я совершеннолетний вдовствующий, абсолютно свободный омега, не состоящий в родстве с преступником. Хороший секс с таким молоденьким альфой мне будет просто показан для поддержания хорошей формы, — продолжал смеяться лорд Сэмюэль, — А кто чем не шутит, вдруг смогу родить вам еще братика? — Папа, не говори так, не шути, — Маверик даже обиделся. Он пришел с намерением взять у отца денег, чтобы купить себе понравившегося мужчину. Он знал, что был настоящий ажиотаж, когда объявили об аукционе. Заявок на участие было не менее сотни. Не скрываясь, лорд Харланд, которому удалось избежать наказания ввиду отсутствия явных улик на его причастность к заговору, привез из замка Фредерберг своего сводного брата, чтобы через него участвовать в аукционе. — А я и не шучу, — совершенно серьезно произнес мужчина. — Я хочу его и буду его иметь, а после покупки буду иметь так, как мне захочется.