И появится новое предание

Карета, мягко качнувшись, остановилась. Тотчас открылась дверца, слуга опустил удобную лестницу и протянул руку лорду Сэмиэлю. Тот, опершись на нее, спустился на дорожку и, не оглядываясь, пошел по ней в сторону невысокого здания придорожной гостиницы. Он любил здесь останавливаться по пути домой, когда возвращался после посещения своего старшего сына. Хозяина гостиницы заранее оповещали, когда высокий гость проследует, и тот всегда готовил ему вкусный обед, не то, что во дворце, хотя и там повара стряпали неплохо, ароматную ванну с травами и мягкую постель. До утра лорд Сэмюэль оставался здесь, набирался сил, дальше ничем подобным он себя побаловать не мог, только изысками, которые ему насобирал в дорогу местный повар. Но сегодня расторопный хозяин готовил две ванны и две мягкие постели. И очень странный обед — один для лорда Сэмюэля, как обычно, а второй — словно для ребенка или сильно больного. Но хозяин никогда ни о чем не спрашивал своих гостей, а только тщательно выполнял все пожелания господина, щедро платившего ему. Маркус приоткрыл глаза, он с трудом соображал после сна — где он и что он. Когда, наконец, понял, что карета стоит, не движется, а слуга терпеливо ждет, когда он соизволит подняться и покинуть ее, то сразу все вспомнил — и аукцион, и рабский ошейник. Он теперь раб, того господина, похожего на короля. Маркус вздохнул и поднялся, чтобы выйти, но от слабости у него закружилась голова, потемнело в глазах, и он снова завалился на подушки. И только почувствовал, что чужие руки бережно подхватив, помогают спуститься по лесенке на дорожку. Эти же руки, поддерживая, повели его в дом. Эти же руки потом его осторожно мыли в ванне. Он хоть и не любил чужих прикосновений, но сейчас был просто счастлив — не надо шевелиться, за него все сделают другие. Маркус жалел только об одном, что ему такому чистому придется снова надевать свою грязную, провонявшую подземельем одежду. Но каково было его удивление, когда после мытья его облачили в чистую рубашку и лосины, но не с чужого плеча, а точно по его размеру. А потом его повели в другую комнату, где сумасшедшее вкусно пахло едой. Маркус с трудом держался на ногах, чтобы не упасть в голодный обморок — за все время его заточения ему всего лишь дважды приносили миску с какой-то баландой и три куска хлеба с водой. Он тогда решил, что это стражники просто отдают ему часть свой пайки, чтобы он от голода не загнулся, а дожил до оглашения приговора. — Присаживайся, — раздался уже знакомый густой бас. Маркус не сразу понял, что это лорд Сэмюэль обращается к нему. Он судорожно вздохнул, громко сглотнул и сел на предложенный стул за столом рядом со своим господином. Перед Маркусом поставили тарелку с протертым супом, источавший такой аромат, что сводило челюсти, а рот наполнялся слюной, которую тот не успевал сглатывать, и бокал с вином. Из последних сил сдерживаясь, чтобы не сожрать все в один момент, Маркус взял в руку рубиновую жидкость и сделал маленький глоток. Это было поистине королевское вино, не то, что обычно подают на постоялых дворах, и не то, что наливают мальчики виночерпии на пирах, а то, что пьет король за обедом. Маркус сделал еще несколько таких же маленьких глотков, от выпитого в голове приятно зашумело, появилась легкая развязность. Его уже совершенно не беспокоил рабский ошейник, скрытый высоким воротом рубахи. Жизнь налаживалась. Он улыбнулся лорду Сэмюэлю и взял в руку ложку. Что же, можно и поесть, раз предлагают. — Из здорового человека легко сделать больного, — пробасил мужчина, улыбнувшись Маркусу в ответ. — Неделю будете питаться только протертыми овощами. В ваш суп сейчас добавлен маленький кусочек отварной рыбы. А вот мясо сможете отведать лишь спустя несколько дней, и тоже только отварное. — Спасибо, — поблагодарил его Маркус хрипло, с удовольствием наворачивая суп, хоть и протертый, хоть и овощной, хоть и без мяса, но удивительно вкусно приготовленный умелыми руками. — Не за что, — отмахнулся от него лорд Сэмюэль. — Я просто забочусь о своем имуществе. Вы слишком дорого мне обошлись. И никаких физических упражнений, пока не разрешу — только есть и спать… Маркус так и делал — ел и спал. В дороге это понятно, ничем другим и не было возможности заняться, но в замке, куда его привез лорд Сэмюэль, он заскучал. Он чувствовал себя совершенно здоровым и уже пытался несколько раз поговорить со своим господином, чтобы тот дал ему разрешение и возможность тренироваться на плацу вместе со стражами замка. Но тот только отмахивался от него, говоря, что еще рано, а если ему нечем занять себя, то пусть читает ему, лорду Сэмюэлю, книги вслух, мол, у него ослабло зрение. Маркус согласился, все-таки какое-никакое развлечение, тем более что библиотека в замке оказалась великолепная… Маркус с блаженной улыбкой на лице поднимался по лестнице на третий этаж в покои своего господина. Он был почти счастлив, сегодня ему разрешили пробежаться вокруг замка, а потом поплавать в небольшом, словно блюдце, озере в замковом парке. До обеда еще оставалось время, и господин изъявил желание, чтобы Маркус ему прочел несколько средневековых баллад. Ему оставалось пройти всего несколько ступеней, как на него налетел, почти свалился молодой мужчина. Если бы не Маркус он, наверное, упал бы и мог вообще скатиться кубарем по лестнице. Маркус подхватил его и привлек к себе, вдыхая аромат его духов. Сердце замерло, а мир перевернулся, вернувшись на пять лет назад. …Харлин шел по бальной зале. Он ненавидел все эти маски, которые придумывал, изобретал для него король. Вот и сейчас она практически не давала ему обзора. Он лавировал между людьми, наряженными в такие же карнавальные маски, стараясь никого не задеть. Они надели маски по прихоти короля только сегодня на празднование нового года, на его же лице она была всегда. Музыканты уже настраивали свои инструменты, скоро должен зазвучать первый вальс сегодняшнего бала. Он шел и выбирал, какого симпатичного паренька пригласить на первый танец. Ему было все равно, кто это будет — альфа, омега, бета. Его сердце было свободно и билось ровно для всех, так считали и сплетничали о нем во дворце. Он не возражал, пусть. Лучше слыть холодным, недоступным. Не успел Харлин отойти в сторону, как тот парнишка налетел на него. Если бы он его не подхватил, тот просто рухнул бы у его ног. Мужчина привлек его к себе, вдохнул запах духов, смешанный с его естественным, и прошептал прямо пареньку в ухо: — А-ах, какой приятный запах молоденького омеги. И теперь я знаю, с кем буду танцевать свой первый танец. — Запах? Я же вылил на себя полфлакона духов, — парнишка под маской похлопал длинными ресницами. У него был нежный проникновенный голос, немного испуганный. — Вы кто? Альфа? — Да, я альфа, — Харлин улыбнулся под маской. Жаль парнишка не видел его улыбки. Все говорили, что она обворожительна. Мужчина увидел, как в прорезях его глаза округлились от удивления. — А мне сказали, что на балу будут только беты, — прошептал он, не предпринимая никаких попыток вырваться из рук Харлина, а наоборот прижимаясь к нему. — Только беты, все правильно, но я — один альфа, и вы — один омега. Разве не так? — таинственно пришепетывая, прошептал ему Харлин по-прежнему на ухо. Парнишка кивнул и опустил глаза, а потом взглянул на Харлина со смешинками в глазах и добавил: — Нет, вы ошибаетесь. Насчет альф не скажу, но омеги еще будут. Мы с вами не одиноки. — Не одиноки, — согласился Харлин, кивнув,. — Потому что я вас сегодня вечером от себя никуда не отпущу. Я не только буду танцевать с вами первый танец, но и все прочие. А потом, когда бал закончится, поцелую. Почему он это сказал? Но парнишка пах одуряюще нежно, что захотелось сделать ему приятное. Тот звонко рассмеялся: — Что? Вот так, прямо при всех? Харлин привлек его к себе еще плотнее и прошептал: — Могу и при всех. Только не буду этого делать. Я пойду за вами в вашу спальню и там поцелую. — А у меня под дверью стража, — продолжал смеяться парнишка, чуть отстраняясь от него. — Надеюсь, под вашим окном ее нет? — Нет. Но мое окно на третьем этаже, — слова воина в черном его веселили. — Вы хотите попытать счастья? — Очень хочу. Оставьте его открытым, и я принесу вам розу, красивее которой не будет на всем белом свете, — продолжал негромко говорить Харлин. — И за нее вы мне подарите поцелуй. — Идет, — согласился тот, подавая руку Харлину, так как зазвучала музыка первого танца. — М-м-м, — прошептал Маркус, прижимая к себе молодого человека. — Какой запах. — Какой еще запах? — возмутился тот, отстраняясь от него. — Парфюмер сказал, что не будет никакого запаха. Какой запах? Вы кто? В этом замке нет альф, чтобы чувствовать мой запах. — В этом замке нет альф, — согласился Маркус, отгибая край воротника своей рубахи и демонстрируя рабский ошейник. И больше, не говоря ни слова, он продолжил свой путь… Маркус читал книгу лорду Сэмюэлю, но слов не видел, воспоминания нахлынули на него с невероятной силой. Они танцевали и танцевали. И вдруг парнишка сказал, что ему надо уходить. — Еще один, последний танец, — прошептал Харлин. Он так и разговаривал с ним шепотом, это создавало некий ореол таинственности, и можно было губами прикасаться к его нежной щеке, той части, что не была закрыта маской, к уху. — Нет, нет, простите, — парнишка замотал головой. — Брат будет недоволен. И Харлину пришлось выпустить его из своих объятий. Он разочаровано посмотрел ему вслед и вспомнил, что даже имени его не спросил. Харлин кинулся за ним. Он уже выскочил из залы и только увидел, как тот проследовал в окружении королевской охраны из четырех человек в сторону лестницы, ведущей на верхние этажи. «Мое окно на третьем этаже», — вспомнил он его слова и выбежал, даже не одевшись, вон из дворца. — Маркус, — пробасил лорд Сэмюэль. — О чем вы задумались. Вот уже как пять минут вы смотрите в книгу и не произносите ни слова. — А? Да? — Маркус встрепенулся и взглянул на своего господина. — Разрешите мне прогуляться вокруг замка. — Иди, — махнул тот рукой. — Сегодня от тебя все равно никакого толку нет. Только на обед не опаздывай. Ты знаешь, я этого не люблю. Маркус выскочил на улицу и пошел вокруг замка быстрыми шагами, вглядываясь в окна третьего этажа.