И появится новое предание

Король Рейнард любил проводить лето в замке Кейрберг, принадлежавшем его отцу-омеге. Ему не нравилось лето в столице, где воздух раскалялся добела, а от каменных зданий веяло жаром. Здесь же в живописном парке с круглым озером он чувствовал себя прежним мальчишкой, а не монархом процветающего государства. Правда, и монархом-то он был всего два года, после того, как его отец-альфа разбился, сорвавшись вместе со своим конем в пропасть, оставив своего супруга вдовцом, а сына королем государства. Он всегда был лихим наездником, любил быстрые скачки. И в тот раз тоже скакал наперегонки если не с человеком, то с ветром точно. Поговаривали, что это было убийство, но явных улик не было, да и мотив убийства был непонятен, поэтому все сошлись на том, что произошел все же несчастный случай. Так в свои двадцать неполных лет молодой принц Рейнард стал королем одного из сильнейших государств на Востоке. А если принять во внимание, что его родной брат, король Аллистэйр, правил не менее сильным соседним государством, на которое соседи не пытались нападать всерьез, а только «покусывали» его на западных границах, пытаясь оспорить территории никогда им не принадлежавшие, и получив достойный отпор, надолго «поджимали хвосты», то молодой король мог себе позволить, бросив все дела, приехать к отцу на недельку-другую отдохнуть и заняться ничегонеделаньем. Но в этот раз он не сам сбежал из духоты столицы, его пригласил отец, сообщив, что у него есть информация от его брата о возможных кандидатах на роль жениха для него. Хочешь, не хочешь, а обзавестись супругом ему все равно пришлось бы, хотя бы для того, чтобы родить наследника и своему брату-бете, и себе, согласно преданиям. Он сколько не читал их, никак не мог взять в толк, почему первенец всегда передавался бездетному королю, а не оставался дома, а только второй мальчик мог стать наследником его государства. Да и вообще ему не нравился сам процесс отъема ребенка из семьи и передачи его на воспитание дяде, как будто он сам не смог бы воспитать нормального правителя. Ведь отстоял же его папа, чтобы Аллистэйра не передавали раньше времени в чужую семью, правящему монарху, а дождались, когда тот стал совершенно немощным и уже не мог управлять государством. Вот тогда на престол и вступил король Аллистейр. Рейнард же вообще не планировал быть королем еще лет двадцать. Отец его был молод и полон сил, в отличие от своего брата, и дяди Аллистэйра, Рейнарда и малыша Маверика. Отец был моложе своего брата почти на двадцать пять лет и мог править долго и счастливо. И если бы не тот несчастный случай. За это время Рейнард спокойно успел бы жениться, обзавестись детишками, как его папа-омега, вырастить их, а потом умудренный опытом и убеленный сединами занять место на троне. Но судьба распорядилась по-иному, по-своему. А вот посоветоваться молодому королю было практически не с кем. Папа-омега, на его взгляд, был только супругом короля, не допускаемый к государственным делам. Аллистэйр же слишком высокомерен, кичащийся своим положением и статусом, слишком решителен и категоричен, никогда не сомневающийся в своей правоте и не позволяющий осуждать никакое его действие или поступок. Он во всяком деле был слишком, не терпящий сомнений и ошибок других. И Рейнарду приходилось полагаться только на себя, свой маленький жизненный опыт и учиться на своих же ошибках. Вот он и сбегал сюда от государственных дел, чтобы немного расслабиться, побыть маленьким папенькиным сыночком. Рейнард хоть и не был младшим в семье, после него был еще Маверик, но в отличие от последнего был менее уверенным в себе. Маверик же всегда считал, что он не просто прав, а прав потому, что он лорд Маверик. А Рейнарда даже лордом никто никогда не называл, он должен был стать королем, поэтому титул лорда ему не полагался, слишком низко, приземлено для него. А принцем… Он сам никогда не считал себя принцем, поэтому на этот титул не откликался. Просто Рейнард, или еще проще Рейн. Даже слуги здесь в замке по-прежнему звали его Рейном и спорили с ним почем зря. Вот и тогда его заставляли надевать костюм, который ему совершенно не нравился и даже не фасоном, а тем, что он был тесен ему в плечах. В последний год Рейнард много занимался физическими упражнения, и на его теле наросло немного мышц, а слуги и портные никак не хотели этого замечать, для них он внешне по-прежнему оставался хрупким изящным омегой… — М-м-м, — протянул незнакомый мужчина, поймавший Рейнарда, когда он почти свалился ему под ноги, убегая от надоедливого Маверика. — Какой приятный запах молоденького омеги. И теперь я знаю, с кем буду танцевать свой первый танец. Рейнард не собирался танцевать на этом балу, а маску надел только потому, что они с Мавериком играли в прятки, и он решил спрятаться от него в бальной зале, куда вход тому был заказан. И остался — мужчина его притягивал, как магнит, заставлял желать чего-то необъяснимо приятного, недоступного, недостижимого. А еще он пообещал поцелуй за розу. Рейнард ему не поверил, еще бы!, тот ни за что не заберется к нему в комнату на третий этаж по стене, да еще и с розой, но очень хотелось поцелуя этого мужчины. Только поэтому он приоткрыл окно и стоял возле него в ожидании, пока не замерз и не отошел за портьеру… — Ты позоришь наш род, — король Аллистэйр ходил взад и вперед возле стоявшего с виновато опущенной головой Рейнарда. — Ты завтра же рано утром возвращаешься к родителям, я не потерплю, чтобы ты потерял девственность до свадьбы, причем неизвестно с кем. — Почему неизвестно с кем? Ты же сам назвал его Харлином, Аллис, — Рейнард пытался хоть как-то оправдаться. Он не собирался лишаться девственности, хотел только розу взамен на поцелуй. И ничего больше. — Я именно об этом и говорю. Харлин — воин, хороший воин, но он никто, и никогда никем не будет, — злился король. — Почему? Разве он не заслужил титул лорда? — поинтересовался Рейнард, наконец, подняв глаза и недоуменно взглянув на своего брата. Он не понимал брата. О Харлине слагали легенды, а он не был даже аристократом. — Может быть, когда-нибудь я и даровал бы ему титул, но после того, как застал это ничтожество в твоей спальне, он никогда его не получит. Слышишь, никогда, — король уже не злился, а бесновался от негодования. — А ты завтра же уедешь, а остаток ночи проведешь в моей спальне под охраной, чтобы с тобой ничего не случилось, а для надежности Маверика к тебе приставлю. И мне очень жаль, что нельзя тебе доверить выбор собственного жениха. Больно слаб ты, раз готов отдать свою честь первому встречному. И прослежу, чтобы в замке Кейрберг, где ты будешь в уединении дожидаться своего будущего супруга, никогда не появился ни один альфа. Король Аллистэйр вышел из комнаты, нарочито громко хлопнув дверью. Рейнард облегченно вздохнул — легко отделался, только выговором, а могло быть все гораздо хуже. Да и Харлину вроде бы не сильно досталось от короля, он воин, и его отсылают даже не в ссылку, как его, Рейна, а на службу. Он вернется. Тогда Рейн обязательно отыщет его и поцелует, как обещал, он будущий король и свои обещания должен выполнять. Рейнард расстегнул несколько верхних пуговиц на своем камзоле и нежно погладил пальцами нераспустившийся бутон. Он успел спрятать розу до возвращения Аллистэйра. Рейн его дождется, обязательно дождется своего поцелуя за розу… Рейнард ключом открыл дверь в маленькую комнату на третьем этаже. В ней ничего не было, даже мебели, а только на подоконнике лежала почерневшая от времени и его слез засохшая роза. Маверик, шутя, называл эту комнату, куда никого не пускали, даже слуг с тряпками, чтобы сделать уборку, «мемориалом любви Рейна». И сам Рейнард заходил сюда нечасто, а только поправить розу на подоконнике и проверить окно, которое оставалось чуть приоткрытым в любое время года вот уже несколько лет. Он его ждал, ждал даже после того, как Маверик привез нерадостную весть, что Харлин сгинул в ходе последней операции, спасая свой отряд. Все вернулись живыми, а он нет. Ждал, когда стал королем, ждал, когда Аллистэйр объявил, что, как только найдется альфа по его душу, то он его сразу женит, даже не спрашивая его согласия. Чувствовал себя бесконечно виноватым в том, что случилось с Харлином, молил всех святых, чтобы тот на небесах простил его. И если вдруг он вернется за своим поцелуем, он обязательно ему вернет долг. Подойдя к окну, Рейнард протянул руку, чтобы притворить его, оно оказалось распахнутым настежь, и замер. На подоконнике лежала ярко-алая нераскрывшаяся роза на длинном стебле, а на полу под окном валялась засохшая. Нет, она не была сброшена с подоконника, а положена бережно заботливой рукой, чтобы ни один лепесток не отпал. — То ли чудится, то ли кажется, то ли старый колдун куражится, — прошептал Рейнард, заворожено прикасаясь к живой розе, на ум пришли слова из старой-старой сказки. А сердце радостно забилось — а вдруг и, вправду, небеса услышали его молитвы, и Харлин жив? А потом сердце снова сжалось от тоски — пять лет прошло. Пять! Не может этого быть, чтобы Харлин вернулся. Он бы знал от Аллистэйра об этом. — Папа, — закричал он и бросился вон из комнаты. — Маверик, зачем ты так? Сколько можно? Чем тебе опять моя роза помешала? Я виноват перед ним, я знаю. Но зачем? Рейнард вбежал в столовую, где завтракали отец с братом. Он бросил в Маверика живой цветок, с которого от грубого обращения отпали несколько алых лепестков прямо на белоснежную скатерть и легли, как капли крови на снегу. — Забери ее и не делай со мной никогда такого. Сколько можно? — гневно проговорил Рейнард. — Это не я, — ошарашено прошептал Маверик, беря в руки розу. — Это, правда, не я. Я бы так не смог. Я бы положил любую, а эта точь-в-точь, как та. Я же помню, как она выглядела, когда хотел отобрать ее у тебя. И только сейчас Рейнард понял, что эта, живая роза, хоть и не была настоящей розой «Сердце Харлина», но была безумно на нее похожа. Тот, кто ее подложил, знал, что и куда кладет. — Папа, — Рейнард повернулся к отцу и растеряно на него посмотрел. — Кто это мог сделать? — Думаю, только один человек, — лорд Сэмюэль сделал глоток вина из бокала и внимательно посмотрел на своего сына. — А он уехал несколько часов назад, — изрек Маверик и тоже внимательно посмотрел на отца, а потом на брата. — Ты знал это? Да? Папа? — Что я знал? — переспросил лорд Сэмюэль. — Что Харлин и Маркус… Маверик не договорил, выскочил из-за стола и кинулся прочь. — Сядь на место, — строго приказал лорд Сэмюэль. Тот обреченно вернулся на место, не смог бы он ослушаться отца, особенно когда с ним разговаривали таким тоном. — Маркус он или Харлин, это не важно. И он — не твоя проблема и даже не Рейнарда. Это проблема Аллистэйра. И пусть он ее решает, — продолжил строго говорить лорд Сэмюэль. — А когда решит, то сам сделает свой выбор. — Кто из них должен сделать выбор? — в голос поинтересовались Маверик с Рейнардом. — Оба.