Диктатор

Через пару дней после рождества папочка завалился домой рано и в рождественском настроении. Слава богу, Ли к тому времени уже ушёл и я смог насладиться жизнерадостным папочкой без каких-либо ограничений. - Мэсси! Крошка моя! - услышал я выкрики из прихожей, где Хью, видимо, разувался, - Мы едем в магазин! Я подавился шоколадным мороженым, которое ел ложкой из коробки, проглотив при этом вопрос «в какой ещё магазин?», и громко ответил в сторону прихожей: - Хорошо! - Всего одно слово из четырёх букв, и я буду счастлив! – входя в комнату, сообщил он. - О чём ты? – поинтересовался я, обсасывая ложку. - Всего четыре буквы, - комично размахивая руками, повторил Хью. - Пиво, - задумчиво проговорил я, - Е… ебля. - Нет, «еблю» нынче в супермаркетах не продают, - смеясь, заметил Хью. - Секс… Кекс, - продолжил я. - Нет… - Кокс. - Боже, господи, Мэсс! – смеясь ещё сильнее, воскликнул он. - Мэсс - тоже четыре буквы, - сказал я. - Нет, нет, перестань, - попросил он. - Марс. Шоколад такой. - Киви, чёрт побери! – перебил диктатор, - Хочу чёртов киви! - А. Действительно, - согласился я, - Возьми мне мюсли с орехами. - Что значит «возьми»? – возмутился Хью, - Мы поедем вместе. - Я не лучший спутник в магазине, - сказал я, сосредоточенно ковыряя своё мороженое, - Хожу я скверно, ползаю ещё хуже. - У тебя есть трон, - напомнил Хью, - И вообще, будь добр, заткнись и начни собираться. Не отнимай у меня удовольствия хотя бы на один вечер почувствовать себя мужем инвалида. - М. Это у тебя такие эротические фантазии? Звучит не очень… - Нормально звучит. Знаешь, - Хью уселся на подлокотник дивана рядом со мной, - Парочки, в которых один из партнёров во время прогулки по торговому центру нагло пользуется мускульной силой другого, заставляя его толкать коляску, всегда вызывали у меня необъяснимый интерес. Очень трогательно. - Тебе бы не казалось это таким трогательным, если бы ты был на моём месте, - проговорил я. - Ещё чего. - Хью взял меня за руку и объел мороженое с моей ложки, - Я был бы на седьмом небе. Честное слово. Я бы катался в инвалидном кресле с огромным удовольствием. Сидел бы, потягивал Маргариту, а ты бы вёз меня, куда мне нужно. Не жизнь, а сказка! Очень круто. Я был бы полностью в твоих руках, в то время, как ты был бы в моих. Дрожь по телу от одной только мысли. - Но в кресле не ты. - Конечно, - подтвердил он, - И поэтому, ты можешь на меня рассчитывать. Я о тебе позабочусь в полную силу. Раз уж мне так повезло быть ходячим, - и диктатор решил, что с такими словами он вполне может полезть к моей шее. - Ходячий, - усмехнулся я, отстраняя его, чтобы не влип в мороженое. Хью взял коробку с мороженным и поставил на стол, скатываясь с подлокотника мне на колени, чем несколько меня удивил. - Вот так, - подытожил он, - Тебе не больно?.. - Нет… – растеряно ответил я, пытаясь понять, что я вообще чувствую в связи с его посиделками, - Нет, но это очень странно… когда ты сидишь у меня на коленях? - Относись к этому проще, - не теряя зря времени и целуя меня, посоветовал Хью. - Хорошо, - забыв, о чём спрашивал, сказал я. - Ты будешь принимать душ?.. - Зачем? - Чтобы быть чистым. - Мы разве куда-то идём?.. – спросил я, но тут же вспомнил, - Ах да! Магазин. - Вот именно, - слезая с меня и с дивана, произнёс Хью, - Я не хочу ждать восемь часов прежде, чем мы сможем выйти из дома. - Что ты, папочка, я мигом, часа за четыре, соберусь. - Поднимай свой зад с дивана, – решил Хью, устав от моей возни, - И идём в душ, стенд-ап комик. Ну-ка докажи мне, что ты стенд-ап… Читая информацию на пачках с хлопьями и мюслями, пока Хью был чем-то занят у витрины напротив, я спросил: - Хью, что ты любишь больше всего? Честно говоря, я думал, он видит, что я выбираю хлопья, и имел в виду лишь тот ингредиент, который больше всего ему нравится, чтобы это помогло мне выбрать из необозримого множества коробок. Орехи, отруби, шоколад, клубника, вишня, изюм, цукаты. Что бы ему могло понравиться больше всего. Но он, судя по всему, в контексте хлопьев вопрос не воспринял. - Сегодня – киви, - ответил он, не отвлекаясь от своей полки, - А вообще – минет. Я опустил две коробки с сухими завтраками на колени. - Только это? И нет ничего, что ты бы любил больше? - Неа. Хотя, погоди… - он приостановился, - Умелый минет. Умелый люблю больше. Вообще-то, конечно, любой сгодится, но лучше хорошего минета точно ничего быть не может. Или ты о чём-то другом спрашивал? - Я мюсли выбираю, - потряс я в воздухе коробкой, - Хотел знать, что тебе нравится. - Оу, - усмехнулся Хью, - Тогда – воздушный рис. - Здесь нет с рисом… - Тогда просто бери те, которые нравятся тебе. - Я не знаю… Хью подошёл к моей полке, вытащил коробку. - Овсяные хлопья, сахар, рисовые шарики, - он многозначительно качнул бровями, - кукурузные хлопья, кондитерский жир… бла-бла-бла, масла, жиры… Фундук или кешью, кокосовая стружка, мёд натуральный… - Нет, нет, с мёдом я бы не хотел… - Глюкоза, соль, кусочки сушеных яблок, витамин Е! Будешь ещё красивее! - Не хочу я с мёдом! - Ладно, вот другие. Нет мёда. Вишня засушенная вместо него. Сойдёт? Я кивнул. - Отлично, - кидая упаковку мюслей в нашу тележку, сказал Хью. И тут я заметил, что мой родной и любимый наглым образом жрёт фруктовый батончик, взятый им только что с полки. - Ты что делаешь? – в лёгкой панике, спросил я. - Ем, - очищая батончик от этикетки и снова откусывая, сказал он, - Будешь?.. Мэсс, да брось! - увидав мою испуганную рожу, произнёс он, - Подумаешь. Никто же не видит. Ты что, никогда не таскал какой-нибудь мелочи? Я чуть было не задохнулся от возмущения, не зная, что ему и как сказать. - Нет! – заявил я, сам не знаю почему, хотя это и было абсолютным враньём. - Что, серьёзно? Но это лишь один маленький батончик. Кому есть дело до такой ерунды? Может быть, я бы его даже оплатил… А, нет, не вышло бы, повредил штрих-код, пока открывал… - Положи его, и пойдём отсюда, - раздражённо попросил я. - Ладно, малыш, - нехотя заворачивая упаковку батончика, - В каком-то смысле, это ужасно, ты прав. Каким бы мелким ни было преступление, оно остаётся преступлением. - Идём, - холодно повторил я. - Да, малыш, - согласился Хью. - Ты куда его кладёшь?! - В карман, - удивлённо ответил диктатор, - Наполовину съеденный батончик без штрих-кода всё равно выбросят. И он-таки кинул этот несчастный батончик в карман. Докатились! Мой диктатор, а нынче ещё и муж, ворует разные глупости в моём супермаркете! В моём! И у меня не хватило духу, чтобы признаться ему в том, что я неоднократно делал то же самое и создал даже своего рода философию для оправдания этого противозаконного действа. От мыслей об этом, моё настроение заметно ухудшилось, и я не мог придумать, как исправить ситуацию. В то время, пока я сердился, сам не зная на что именно, и молчал, на нашем с Хью пути неожиданно возник один весьма и весьма пожилой господин, вызвавший у меня одновременно колоссальное количество разнообразных чувств и эмоций. - Хью! – шепотом позвал я. - Я выброшу его, если тебя это так сильно смущает, - ответил он, - Или хочешь, чтобы я подошёл к охраннику, протянул руки и сказал «арестуйте меня»? - Не говори сейчас, что мы супруги, пожалуйста. - Что не говорить?.. - Что мы женаты. Не говори. - Я и не собирался, - произнёс Хью. - Вот и продолжай в том же духе, - буркнул я, подбираясь поближе к пожилому господину, выбирающему апельсины, - Добрый вечер, - поздоровался я. Господин оглянулся и посмотрел на меня. - Миккельсен? – удивлённо проговорил он. Я улыбнулся, понимая, что меня узнали. - Миккельсен, божьи угодники, что с тобой случилось? - Долгая история, - пожав плечами и улыбаясь, сказал я, - Но я ещё надеюсь встать на ноги. Как ваши дела? Я так давно ничего о вас не слышал, а уж не видел вас и того дольше. - Как дела? Как и всегда, Мэсс, ничего особо-то и не изменилось. Разве что бросил попытки заставить дрожащие руки держать кисть и посвятил всё время садоводству, чему моя жена, кстати, была куда как рада. Сказала, что больше не позволит мне разводить по дому химическую вонь. - Очень жаль, что вы больше не рисуете, - с сожалением проговорил я. - Мы переквалифицировались в садоводов, - ничуть не огорчаясь, сказал мужчина, - А как у тебя всё? Как поживает красавица Эльза? - Думаю, у неё всё в порядке, - проговорил я, - Мы разошлись несколько лет назад. - Вот как, - покачал головой собеседник, - Досадно. Как же это она без тебя?.. - Она лет пять как вышла замуж. Но она позволяет мне видеться с детьми, когда я захочу, так что, можно сказать, все остались довольны. - Довольны. Как же… Женщины – они такие. Попробуй их пойми. - Тогда были виноваты оба, - неопределённо сказал я. На этом моменте в разговор влез папочка, подходя ко мне с какими-то банками в руках. - Мэсс, хочешь соус с чесноком или с баклажанами? – и, повернувшись к моему собеседнику, добавил, - Доброго дня, - и пожал ему руку, - Так какой взять, Мэсс? - Любой, бери любой… - забормотал я, желая только, чтобы он оставил нас. - Но, а тебе какой нравится? - Бери, какой хочешь. - Это твой друг? – поинтересовался пожилой господин. - Я его муж, - внятно сообщил Хью, - Мы ещё и месяца с ним не женаты, но, знаете, так приятно иногда почувствовать себя супругом, особенно такого потрясающего парня, как Мэсс. Он улыбнулся, а я почувствовал, что мне вдруг очень захотелось ударить этого супруга по голове тяжёлым тупым предметом. Например, банкой с ананасами. - Какая глупая шутка, Хью… - попытался я исправить ситуацию. - Мне пора идти, - проговорил господин, неловко замявшись, - Было приятно повидаться, Мэсс. Удачи вам… - И вам удачи, - пожелал я, - Увидимся. Он махнул рукой и, по-стариковски похрамывая, ушёл в сторону другого отдела супермаркета. А я от досады закрыл лицо рукой. - Кто это был? – спросил Хью, наваливаясь локтем на моё плечо. Вместо ответа, я грубо столкнул его с себя. - Это что ещё за дела?.. – спросил не ожидавший такого диктатор, - Ты куда направился? - Подальше от тебя, - гневно выдал я. - Мэсс, это же была просто шутка, - сказал Хью, - Ты назвал меня лютым вором, а я немного подшутил над тобой. - Немного!? – остановился я, поворачиваясь, - Ты вообще понятия не имеешь, что ты сейчас сделал! Я тебя не просто так попросил помолчать. Учителю, который жизнь убил на то, чтобы сделать из меня жалкое подобие художника, совсем было необязательно это знать. Он мной гордился. Но, о ирония, - чрезвычаяно религиозен и не переваривает геев ни в каком виде. И, если ты ещё не понял, что произошло: я потерял уважение этого человека навсегда, и единственное чувство, которое он будет испытывать по отношению ко мне – это разочарование. Так что лучше заткнись и не смей ничего говорить насчёт шуток. Это было не смешно. И мне наплевать на твоё воровство. Можешь хоть половину магазина вынести… - Мэсс… - слегка теряя свой самоуверенный настрой, произнёс Хью. - Ладно бы, если я ничего не говорил, так ведь специально сказал заранее! - Надо было сразу объяснить, в чём дело. Я помолчал, посмотрел на него и, вместо всего, что ещё хотел сказать, выдал короткое: - Иди к чёрту. - Мэсс… - Оставь меня в покое, - пытаясь самостоятельно выехать из коридора витрин и шкафов. - Куда ты? - Оставь меня в покое! Я хочу побыть один. - Но где потом мне тебя искать?.. – растеряно спросил Хью. - Уйди с дороги, - велел я. Неохотно, но Хью всё же отошёл, пропуская меня. - Я буду тебя ждать у выхода, - сказал он мне вдогонку. Я, конечно, это слышал, но подумал, что не стану спешить ни к какому выходу. Следующие часа два я бездумно, насколько мне позволяло кресло и его колёса, слонялся по торговому центру и думал о том, что, кажется, силы двух отцовских авторитетов сегодня столкнулись внутри меня, и я так и не придумал, какому из них я бы отдал, в конце концов, предпочтение. Мой дорогой учитель значил для меня невероятно много и я был обязан ему всем, что в моей жизни случилось художественного, но Хью, пусть он был со мной не так долго, но он был во мне глубже и, что самое важное, он был сейчас. Что бы там ни было в моём прошлом – оно прошло. А тот, кто делает меня счастливым в настоящее время (пусть иногда поступает не слишком обдуманно), должен определённо получить преимущество. Что если однажды он вдруг одумается, поймёт, что я ему вовсе не подхожу, и скажет мне: «Давай расстанемся на время». А потом: «прости, ничего не получится» и начнёт встречаться с кем-нибудь другим? То, что он сделал, конечно, не ерунда. Само собой разумеется, это не ерунда. Для меня это было важно, но ведь он уже ляпнул, мой ласковый оскорблённый вор. Но что ж теперь с этим поделать? Может быть, я ещё встречу учителя и смогу убедить его в том, что Хью пошутил. Или он смягчится в своём отношении к однополым бракам. Этого я предсказать не могу. Но я точно знаю, что терять из-за этого своего маленького диктатора я ни в коем случае не хотел бы. Я как раз торчал у какого-то огромного окна и думал об этом, когда заметил краем глаза, что кто-то идёт в мою сторону. Повернув голову, я увидел, что это Хью. Судя по его лицу, настроен он был очень решительно. В руках он нёс какой-то огромный-преогромный свёрток, замотанный какими-то не то лентами, не то тканью. Мне стало интересно, и я соизволил даже повернуться от окна. Хью подошёл поближе. - Прости меня, - с места в карьер сказал Хью. - Что это? – поинтересовался я, указывая на свёрток. Он вывернул свой свёрток наизнанку и с тихим шелестом высыпал мне в ноги огромный необъятный ворох белых лепестков. - Где ты столько набрал? – набирая с колен полные пригоршни лепестков, опешил я. - Пришлось общипать целый магазин, - сказал он, - Ты простишь меня? Вокруг нас к тому времени стали собираться зрители – спасибо общипанному цветочному магазину, который огромной кучей теперь лежал у меня на коленях и по полу. - Потому что ты потратил кучу денег на мёртвые куски цветов? – уточнил я. - Нет, - он опустился на пол, опираясь на мои колени, - Потому что я люблю тебя. Я слегка задумался, хоть и готов уже был простить ему всё на свете. - Невыносимо терпеть, когда ты на меня сердишься, - сказал Хью, - Ты же знаешь, малыш, я не представляю жизни без тебя. Прости меня, прости, пожалуйста… - Да прости ты его, - сказал кто-то из прохожих, - Каменный что ли… - В самом деле… - Мэсс, прости и за то, что на виду у всех, - извинился Хью и за прохожих. - Ну всё, всё! – проворчал я, - Конечно, я прощаю тебя. - Серьёзно? Прощаешь? - Да, - согласился я, - Да. Он меня обнял, а я возблагодарил господа за то, что никому не пришло в голову зааплодировать. Кто-то только тихонько сказал «Боже, эти геи такие романтичные!». "Бедная уборщица, - подумал я, - Уж ей-то точно порыв моего полоумного мужчины не покажется романтичным..." Но всё-таки я улыбнулся.