Два процента свободы

ГАЙ Меня отпустили, ничего не объяснив. Просто вытолкали взашей под ливень. Правда, здесь меня ждал Рикки. - Ты как? Цел? – спрашивает он. Вопрос скорее риторический. Моя распухшая скула видна невооруженным глазом – приложил кулаком кто-то из ублюдков-копов. Впрочем, кроме этой самой подбитой скулы да царапины от пули на плече, я действительно цел. Пытаюсь заглянуть в его грустные черные глаза. Но они словно дымом подернуты. Ничего не понимаю: он не рад меня видеть?.. Но нет, он делает шаг ко мне и крепко обнимает за плечи – просто дружеский жест, не больше. Но и на том спасибо. - Все хорошо, Рикки. Я в порядке. Он сдержанно кивает, набрасывает на наши головы свою кожаную куртку, и мы идем домой. РИККИ Наверное, я должен объясниться с Гаем. Если я исчезну во второй раз, ничего не сказав, я буду последней дрянью. Вот только что объяснять-то?.. Извини, друг, но я ухожу в Эос работать комнатной собачкой у красавца-садиста, который по какому-то недоразумению является еще и Первым Консулом Амои?.. Дико и смешно. Мы приходим в нашу конуру. Удивительно! Здесь до сих пор пахнет жасмином, который уронили твои волосы, Ясон. Твои губы. Твои… Гай внимательно смотрит мне в глаза. Я решительно встряхиваю головой. - Нам нужно поговорить. Он заметно оживляется. - Я это же самое хотел предложить тебе, Рикки. Я достаю стаканы и стаут. Как говорится, такой разговор без бутылки не ведется. Наливаю себе и ему. Не знаю, как начать. Лучше подожду, что скажет он. Пусть его слово будет первым. - Почему мы больше не спим вместе, Рикки? С тех пор, как ты вернулся? Что изменилось? Ты ничего не говоришь. Я не знаю, что думать. Если у тебя какие-то проблемы, то это ничего, вместе мы их как-нибудь решим. Мы , вместе. Может быть, дадим друг другу еще один шанс и попробуем начать все сначала? Я чувствую невольное раздражение. И злость. С какого начала, приятель?.. Что начать?.. эту шкуру я уже давно сбросил, и мне в нее больше не влезть. - Все не так просто, Гай, - говорю я, вертя в руке стакан. Кажется, в первый раз в жизни я чувствую отвращение к стауту. И как только я пил это пойло? - Все не так просто. Этот арест не был обычным арестом. И отпустили тебя из кутузки не за красивые глаза. И наших ребят - тоже. За всем этим стоит один человек. Очень могущественный и влиятельный человек, с которым я связан. Блонди по имени Ясон Минк. ГАЙ Ну, ни фига себе!.. Я ушам своим не верю. При чем здесь какой-то блонди? Хотя… Стоп, стоп. Я вспоминаю аукцион. Этот красавец внизу, который так смотрел на нас, что Рикки едва не сиганул к нему с балкона. Неужели?.. - Я не понимаю, Рикки. Какие такие дела у тебя могут быть с блонди? И какое ему вообще дело до Бизонов? Рикки бледнеет внезапно и сильно, а глаза… От его взгляда мурашки бегут по коже: как будто что-то там, у него внутри, трещит и разбивается вдребезги. - Ты не спрашивал меня ни о том, где я был, Гай, ни о том, почему я внезапно вернулся. А я был в Танагуре. И не просто в Танагуре, а в башне Эос. Ну и ну! если бы он сказал, что был на одной из лун, или на обеих сразу, я, наверное, удивился бы куда меньше. - В Эос?.. Срань юпитерова!.. А что ты там делал? Что монгрел может делать в Эос? Он усмехается так, будто это не улыбка, а осколок стекла. Он ранит себе губы этой улыбкой. - Я был в Эос не как монргел, Гай. Я – пэт Ясона Минка. РИККИ Его лицо становится серым, как асфальт. - Пэт?.. Ты – пэт? Рикки, опомнись, что ты несешь? В его голосе сейчас – настоящий ужас, а в глазах – недоумение. Смешно. Если бы я сейчас сказал: я был убийцей и потрошил в Мидасе честных прохожих, Гай воспринял бы это, скорее всего, как само собой разумеющееся. А здесь.. Ну, конечно, пэт – это ведь не человек. Так, домашнее животное, сексуальная игрушка. - Да, ты не ослышался. Именно так, Гай, именно так, - теперь я говорю зло, выплевывая слова, как будто бы вместе со словами выплевываю и свои кишки. – Я делал то, что полагается обычно делать пэтам. И не только. Я с ним спал. Я спал с Ясоном Минком. Мало того, я получал от этого удовольствие. Такое удовольствие, какого не получал ни с кем и никогда. - Но ведь блонди не спят с пэтами, - отчаянно выдыхает Гай. - Да, не спят, - снова усмехаюсь я. – Но этот блонди мог позволить себе маленькие капризы и прихоти, такие, как, например, дрессированный пэт-монгрел. Потом он меня отпустил – тоже, наверное, из прихоти. И вот сейчас. Спустя почти полгода, он решил, что не наигрался. И решил меня вернуть. И я снова спал с ним – вот здесь. В этой комнате, на этой постели. Он обещал отпустить тебя и ребят. А я обещал ему, что вернусь в Эос. ГАЙ Что он несет?.. Он спятил? У него жар? Как может все это быть правдой?.. Он и блонди? Рикки – пэт?.. Мое изумление сменяется яростью. Да, как он мог продаться этому ублюдку, он, который говорил, что никогда и не перед кем не будет пресмыкаться!.. Я вскакиваю на ноги. От моего удара переворачивается стол. Бутылка, стаканы – все вдребезги. Следующий мой удар сбивает с ног Рикки и опрокидывает его на пол. - Ты…ты связался с этой мразью!.. Ты предал нас, предал меня! За что, ради чего?.. Неужели этот блонди настолько хорош в постели, что ради траха с ним ты готов превратиться в животное, в послушную куклу?! Ненавижу тебя, ненавижу! Я осыпаю его ударами, уже не сдерживаясь. Он не сопротивляется и не отвечает на мои удары. Это распаляет меня еще больше. Я бью его изо всех сил, как чужого, как врага, пойманного в подворотне. - Уходи, убирайся отсюда! – прижав его к полу, я смотрю в его глаза, равнодушные ко мне, равнодушные к боли; рот разбит, нос скулы – все в смятку. – Убирайся, чтобы я тебя больше не видел. И никогда не возвращайся. Иначе я просто тебя убью. Костяшки моих пальцев содраны в кровь. Он медленно поднимается, вытирает рукавом льющую из носа и из губы кровь и, не глядя на меня, пошатываясь, выходит. РИККИ Вот уже почти час я сижу на высоченном обломке каменной стены между Цересом и Мидасом. Кровь из носа все еще идет. Тело – сплошной синяк. Гай отделал меня по полной. Ну, и пусть. Так даже лучше. Так я не чувствую себя виноватым. И теперь у меня одна дорога. Я поднимаю глаза. Прямо передо мной призывно подмигивает разноцветными огнями Мидас. За ним – Танагура. Кольцо пэта снова на мне. Осталось только протянуть и подставить шею: вот он, я, надевай на меня свой ошейник. Ты не просто сломал меня, Ясон, ты заставил меня чувствовать себя последней дрянью. И хуже всего то, что после этого я к тебе все равно возвращаюсь. Что же ты сделал со мной, чертов блонди?.. РАУЛЬ Силы небесные, никто не знает, чего мне стоит выдержать этот прием!.. Мне хочется кричать, выть от отчаяния и боли, биться лбом о стену, или кого-нибудь убить! А вместо этого я сижу с застывшей на лице любезной улыбкой и киваю федералам. Сегодня в Консульском дворце большой прием по случаю достижения очередной серии соглашений. Еще один шаг на пути к подписанию Договора. Я стараюсь не смотреть на Консула: каждый мой взгляд на него – как удар лезвия по моим венам. Он сидит в кресле справа от меня. Белый амойский ангел – так за глаза называют его федералы. На лице – маска в меру рассчитанного дружеского расположения. На губах – приветливая улыбка. А глаза – запертая дверь. Для всех. В том числе, и для меня. Словно по ту сторону сна я слышу его чарующий, обволакивающий голос – то ли мурлыканье снежного барса, то ли шум ветра, который клонит к земле ветви волшебного леса. Я не прислушиваюсь – мне нет нужды знать, о чем он говорит. Я вообще хочу заткнуть уши и закрыть глаза: не видеть, не слышать, не чувствовать. А еще я безумно хочу подойти к окну и спрыгнуть, броситься вниз с башни Эос. Боюсь только, что этой моей шутки никто не оценит. Придется терпеть – сжав сердце в кулак и стиснув зубы. - Что об этом думаешь, Советник? – чуть повернувшись ко мне, спрашивает он. Я не слышал, о чем он говорил только что. Но не все ли равно?.. - Полностью с тобой согласен, Консул, - занавесив лицо волосами, тут же отвечаю я. Смешно! Мы так привыкли работать в паре, что это доведено у нас до автоматизма. Ясон, Ясон… Что ты сделал со мной? Что ты сделал с нами?.. «А, если я скажу, что люблю Рикки?» Бред. Ты не можешь любить его. Ты вообще не знаешь, что такое любовь. Ты просто приходишь и берешь то, что тебе нужно, ничего не давая взамен. Или нет – давая. Боль. И лишь ее единственную. ЯСОН Я – не очень хороший эмпат, но я чувствую сейчас его боль так же отчетливо, как будто бы это мое сердце рвется сейчас на части. Впрочем, так оно и есть. Ведь мы же единое целое, Ра, правда?.. За 10-ть с лишнем лет мы срослись не только плотью, но и душами. Как же мне объяснить тебе, мой прекрасный, мой трепетный и жестокий любовник, что все происходящее сейчас между мной и Рикки – загадка для меня самого. Я не знаю, что это за феномен такой. Объясню это так. Я люблю тебя, Советник, и в любой момент с радостью отдам за тебя жизнь. Но. Без тебя я могу жить и дышать, а без Рикки – нет. Вот и вся разница. Во время беседы с Хезелом за моей спиной вдруг появляется фурнитур и слегка наклоняется к моему уху. - Господин Минк, только что Рикки Дарк был индифицирован андроидом охранником, как твой пэт, и пропущен в твои апартаменты в Эос. Я слегка киваю, с трудом сдерживая рвущееся из груди сердце. Он пришел!.. Ну, разумеется, пришел. Просто не мог не прийти после того, что было между вами в его трущобной квартирке. Он тоже изголодался, истосковался по мне – я видел. Это здорово! Быстрый взгляд Рауля в мою сторону. Он меня читает?.. Ну, и пусть. Между нами все уже сказано. Я резко встаю с места. - Господин посол. Господа делегаты. Приношу глубокие извинения, но мне необходимо вас покинуть. Непредвиденные обстоятельства требуют срочного моего присутствия. На лице делегации – с трудом скрываемое разочарование. Плевать! Пусть найдут себе другой объект для сексуальных фантазий: эти липкие взгляды, как муравьи, ползающие по моему телу, надоели мне до чертиков. Не оглядываясь, выхожу прочь. Но не тут-то было. Едва я ступаю на колоннаду, за моей спиной раздается резкий окрик: - Ясон! Ну, конечно, господин Инквизитор. Сейчас скажет все, что он думает о моем поведении. Я медленно оборачиваюсь. - Да, Рауль Его изумрудные глаза сверкают яростью на бесстрастной маске лица. - Что ты себе позволяешь, Минк? Первый Консул Амои в середине официального приема бросает гостей и, как течная сука, несется к первой попавшейся цересской дворняжке!.. Впрочем, нет. Сука, и та больше соображает, чем ты сейчас. Посмотри на себя в зеркало, мистер Совершенство! У тебя же на лице написано, куда ты спешишь и что тебе нужно. К моему горлу подкатывает острый ком – я просто леденею от бешенства. За все десять лет, что я его знаю, он еще ни разу не позволял себе так со мной разговаривать! - Повтори, что ты сейчас сказал, Советник. Если посмеешь. - Посмею! Ярость на ярость, боль на боль. Это почти дуэль, только вместо рапир – наши взгляды. Он делает паузу и медленно, тихо, четко повторяет: - Течная сука. Звук его голоса еще не успевает умолкнуть, как я бью его по лицу. Бью ударом, способным убить обычного человека. Перчатка моя моментально окрашивается кровью. Но Рауль – не человек. Он, как и я, блонди - совершенная машина убийства. Он отшатывается и, в мгновение ока сконцентрировавшись, бьет меня в ответ, бьет так, будто хочет проломить стену. Однако у меня реакция, необычная даже для блонди: я успеваю уклониться, и удар проходит по касательной, не причинив мне вреда. Не давая ему опомниться, я перехватываю его руку, толкаю его к стене между колоннами и крепко впечатываю своим телом в прохладный мрамор его горячее, подрагивающее от бессильной ярости тело. - Ты все время забываешь об одной вещи, Советник, - мой шепот, как яд скорпиона, ползет, струится по его пылающей щеке. – Ты забываешь о том, Рауль, что я сильнее тебя, и одержать верх надо мной ты можешь только в одном-единственном случае – если я сам захочу тебе подчиниться. Если я тебе поддамся. Но с этим покончено. В поддавки я больше не играю. А сейчас – возьми меня, если сможешь. Еще ни разу в жизни я не видел у него в глазах такой ненависти. Ну, это даже хорошо. Пусть он меня лучше ненавидит. Пусть. Несколько секунд мы смотрим в глаза друг другу, и я ощущаю его ментальный удар. Он не церемонится со мной, бьет в полную силу. Обычно мой блок не выдерживает его напора, но сейчас… То ли злость и обида придали мне силы, то ли он сейчас меня слишком ненавидит для того, чтобы сосредоточиться, но… Его удар я отстраняю с легкостью, как удар рапиры. - Это и все, на что ты способен? – очаровательно улыбаюсь я. Его разбитые губы кровоточат. Он дышит тяжело, с хрипом, словно ему пробили легкие. - Будь ты проклят, Ясон Минк! Ты пожалеешь о том, что родился. - Я не родился. Меня создали, - еще более ослепительно улыбаюсь я и, отпустив его, покидаю колоннаду. РАУЛЬ Я смотрю ему в спину. Прямая белая фигура, укрытая плащом платиновых волос. Да, физически я слабее его. Но ментально я бы мог сейчас опрокинуть его, заставить корчиться от боли. Но я сдержал, приглушил свой удар в самое последнее мгновение. Что толку? Этим ведь я все равно не смогу его вернуть. Наверное, проще и правильнее было бы сейчас с моей стороны просто его убить. Наверное, у меня бы хватило сил это сделать. И плевать на Юпитер: жить после этого я все равно не собираюсь. Но я снова сдержался. Расчетливый дипломат взял верх над палачом. Я не сдамся так просто, Консул. Игра не закончена. Я не уступлю тебя так просто твоим страстям, Ясон. Как бы там не было, твой партнер – я. А тот, кого ты самовольно притащил в свою жизнь, грязная цересская дворняжка, никогда не будет принят и признан в нашем мире. Юпитер с ним не примерится, и здесь я играю с ней на одной стороне. На одной стороне с ней и против тебя. Все против тебя, Консул. Ты в одиночестве. Я ведь знаю: тогда в оранжерее, говоря, что любишь меня, ты ни минуты не лгал ни мне , ни себе. Ты действительно меня любишь – даже сейчас, минуту назад, когда разбил мне лицо. Ну, а монгрел… У солнца бывают затмения. У луны бывают затмения. Это еще не катастрофа. Затмение просто нужно переждать. Или – уничтожить сам предмет, бросающий тень на светила. Я подумаю, как это сделать. Я не сдамся, Консул. Я иду в туалет, тщательно промываю ссадину на губе. Все равно заметно. Но вопросов задавать мне никто не посмеет. Нет такого человека, который осмелился бы спросить господина Инквизитора, почему у него разбито лицо. Растянув губы в очаровательной улыбке, я возвращаюсь к послам. РИККИ Я сижу на парапете балкона башни Эос. Курю. Мой пепел золотистыми звездочками осыпается вниз. Звездопад, мать его так. Я вернулся. Куда? Домой или в тюрьму? Окольцованный, как собака в наморднике. Чу! Легкие шаги на колоннаде. Вот идет мой тюремщик. Я принципиально не смотрю в его сторону. Я докуриваю сигарету и бросаю вниз окурок. Несколько секунд длится молчание – он просто стоит рядом. Я всей кожей ощущаю его присутствие, его запах, его дыхание. Как будто бы золотое облако обволакивает меня горячим жасминовым туманом. Черт! Возбуждение волнами прокатывает по моему телу. Так всегда бывает, когда он рядом. Тонкий палец в белой перчатке касается моего подбородка, вздергивая его вверх. Вертит то в одну, то в другую сторону, рассматривает бесстрастно и оценивающе. Еще бы! Посмотреть есть на что – Гай отделал меня по полной. - Кто тебя избил? – спрашивает он. - Не твое дело, блонди, - я пытаюсь отстраниться, однако он крепко меня держит. - Покуда ты мой пэт, это мое дело. Я не допущу, чтобы кто-то портил мою собственность. - Твой пэт? – ярость бьет меня по щекам, заставляя кожу гореть, как от оплеухи. – Опять эти твои игры, блонди? Тебе еще не надоело? Неужели всю эту свою авантюру ты придумал только за тем, чтобы вернуть отбившегося от рук пэта?.. Шантаж, полиция, подкуп, подстава?.. И сам своей сиятельной персоной явился в Церес, в занюханную берлогу?.. И трахался со мной на продавленной тахте?.. Только для этого, Консул, только для этого? Неожиданно он мгновенным рывком сдергивает меня с парапета и прижимает к себе – крепко, но не причиняя боли, с какой-то отчаянной порывистостью. Я невольно ахаю от изумления: никогда раньше он не пытался меня обнять. В постели – да. Во время секса он всегда меня сжимал, вжимал, стискивал. Но, чтобы вот так вот просто, с нежностью – никогда. Разве блонди может с нежностью обнимать какого-то там монгрела?.. Обхватив руками мои плечи, он смотрит на меня сверху вниз своими невероятно синими глазами. - Ты – мой, Рикки. Слышишь, ты – мой. Даже, если этот мир перевернется и рухнет к чертовой матери. КАТЦЕ Я – не сплетник, но я всегда собираю слухи. Так, из предусмотри-тельности, чтобы быть в курсе. Глава Черного Рынка всегда обязан быть в курсе, чем живет и дышит Танагура. И Мидас. И вообще – Амои. И вот теперь я в курсе. Танагура, Мидас и Церес живет слухами об окончательном и необратимом падении Высшего из Высших, прекраснейшего из прекрасных. Все, от блонди до монгрелов, только и треплются о том, как Первый Консул открыто вступил в связь с безродным парнишкой из Цереса, бандитом, байкером и крысятником. Я не знаю, какие меры предпримет Юпитер. Я не знаю, что сделает Рауль. И Мать, и Советник ревнивы до безобразия. Я не знаю, кто из них более жесток – человек или машина, но оба они способны уничтожить своей любовью. И оба ни за что не примирятся с ролью отвергнутых. Однако, если об этом знаю я, простой смертный, монгрел, полукровка, неужели об этом не догадывается Глава Синдиката, сиятельный небожитель?.. А, если все-таки догадывается, то почему позволяет, чтобы все шло так, как оно идет? Почему не возьмет события под контроль? Не может? Не хочет? Просто не видит ничего вокруг, кроме своей любви?.. Собрав все свое мужество, я решаюсь поговорить с Ясоном. Сегодня он у меня – соизволил посетить мою скромную берлогу. Вот он сидит передо мной в королевской позе на моем продавленном диване. Взгляд отсутствующий, на губах блуждает улыбка. Теперь он часто бывает таким. Не завидую господину Советнику: видеть каждый день на его губах эту умиротворенную улыбку и знать, что она адресована другому – это хуже пытки! - Ясон. Синие глаза моментально фокусируются на мне – слава богу, его хваленая реакция блонди все еще при нем. Шутка. Я говорю быстро, так, чтобы у него не было возможности меня оборвать: - Почему ты держишь Рикки в Эос, Ясон? Это ведь так неразумно и так опасно для вас обоих. Я знаю, что тебе по большому счету наплевать на слухи, но все на свете имеет свои пределы. В том числе и терпение Юпитер. Под его тяжелым властным взглядом я невольно теряюсь и умолкаю. Бедные господа федералы. Представляю, каково им, когда он вот так вот зыркнет на них на переговорах. - Я не говорил тебе, Рыжий, что слишком много болтаешь? – тихо, сквозь зубы бросает он. Но я, собравшись с духом, делаю новую попытку. В конце концов, чем я рискую?.. Еще одним шрамом? Пусть. - Ясон, подумай. Если тебе сделают коррекцию, что будет с Рикки? Самое мягкое, что с ним сделают, это продадут с аукциона, как бывшего пэта. А, если его купит Рауль?.. Ты понимаешь хоть, чем рискуешь? Он резко встает с места. В глазах застыло холодное упрямство и почти неконтролируемое бешенство. - Пока я безукоризненно выполняю свои обязанности, как Консул Амои, никто не вправе вмешиваться в мою личную жизнь. Ни господин Ам, ни Синдикат, ни Федерация, ни, тем более, ты. - А Юпитер? – быстро спрашиваю я. Его глаза темнеют. Он закусывает губы и быстро выходит прочь. Это почти что бегство. Я нервно ломаю в пальцах сигарету. Ну, и где твои хваленые 300 с лишнем IQ, а, Консул?.. ЯСОН Я – в голубом зале. Виски сдавливает серебряный обруч, на руках – браслеты с проводами. Огромный экран на всю стену. На нем – голограмма женщины неземной красоты с моим лицом. Что же ты делаешь со мной, Юпитер?.. - Тебе совершенно нечего мне сказать, Ясон?.. Я медленно, насколько позволяют провода, качаю головой. О чем говорить? Она и так все знает. Хотя… Один вопрос давно уже не дает мне покоя. Я никогда не решался его задать, а теперь…теперь мне терять нечего. - Я хочу знать, что ты изменила в моем ДНК. Что добавила в мой ген при моем создании? Если я не оправдал твоих ожиданий, можешь уничтожить меня прямо сейчас, только ответь мне. Я имею право знать. Молчание длится бесконечно долго – только электронные датчики тихонько потрескивают на моих висках. Лицо женщины на голограмме становится печальным, и я чувствую невидимое прикосновение ее прохладной руки к моей щеке. - Хорошо, Ясон, я отвечу тебе, - голос плещется в моей крови, омывая сердце, журчит вместе с кровью по сосудам. – Моя мечта создать совершенный мир не нова. Об этом мечтает каждый творец, создавая мир по своему вкусу. У одних это получается лучше, у других хуже, но чаще всего совсем не получается. Мир Амои далек от идеального: идеальным его должны сделать существа, которых я создала в противовес коренному населению, отбросам и полукровкам. Прекрасные существа, так похожие на ангелов. Однако даже самое идеальное общество ничто без идеального правителя, Высшего из Высших, совершеннейшего из совершенных. Так на свет появился Ясон Минк, мое лучшее творение. Образцы для его создания собирались моими агентами по все галактике: коллекция ДНК наиболее выдающихся личностей с каждой планеты стала основой создания твоей модели, мой мальчик. Упор я делала на ум, качества лидера, способность подчинять своей воле, харизматичность и целеустремленность, граничащую с безжалостностью. Ну, и, конечно, на физические данные: силу, выносливость, быстроту реакции… - И на красоту? – позволяю я себе ироничную улыбочку. - И на красоту, - спокойно подхватывает она. – Но не просто на красоту. А на красоту, которая уже сама по себе является оружием. Абсолютного лидера должны не просто уважать и бояться, его должны вожделеть, к нему должны тянуться душой и телом, ему должны поклоняться, как богу. Только так, и не иначе. Очень много образцов было доставлено с Терры: как не странно, эта захолустная планетка была наиболее богата на генофонд. ДНК царя Соломона, Александра Македонского, Платона, Аристотеля, Джордано Бруно, Генриха Четвертого, Макиавелли, адмирала Нельсона, Кромвеля и Наполеона – все это было бережно собрано, проанализировано, очищено, обработано и вложено в тебя, мой мальчик. - Может быть, ты добавила туда еще и ДНК Иисуса? – уже давясь истерическим смехом, спрашиваю я. - Нет, - на лице голограммы мелькает понимающая улыбка. – Иисус при всех своих достоинствах имел ярко выраженный потенциал жертвы. А мне жертва была не нужна. Это не та черта, которая может украсить Совершенство. А вот шарм, красоту и сексуальность знаменитых куртизанок от Таис Афинской до Мата Хари я добавила без колебаний. - Ты шутишь? – выдержка блонди окончательно мне изменяет: меня бьет крупная дрожь, по лбу градом катится пот. Рауль рассказывал мне как-то, что у царицы Клеопатры были неописуемой красоты синие глаза, глаза, о которых слагали легенды. Черт! Мне хочется выть и биться головой о стенку. - Ты расстроен? – невидимая рука, лаская и успокаивая, снова скользит по моему лицу. – Ты сам хотел знать правду. Хотя я совершенно не вижу причин расстраиваться. Результат превзошел все мои ожидания. Ты оказался великолепен, мой мальчик! Если бы не твой талант руководителя, и если бы не твое мужское обаяние, федералы бы уже давно уничтожили Амои. Я горжусь тобою, Ясон. - Весьма польщен, матушка, - я кусаю губы, пытаясь унять бешено стучащую в висках кровь. – Ну, а как ты объяснишь мое неповиновение? Мое блистательное грехопадение, мое увлечение отбросом, которое легло пятном на мою репутацию? Это что же, сбой в программе? Женщина на экране качает головой: ну, не дать, не взять, заботливая мамочка!.. Однако меня это нисколько не трогает. Я зол, зол, как самый настоящий дикий монгрел. Сколько дряни, оказывается, напихали евгеники в мою неотразимую персону. Свихнуться можно!.. - Меня предупреждали, что чрезмерное совершенство чревато сбоями, - говорит она, не сводя с меня своих прекрасных грустных глаз. – Так что в случившемся с тобой нет ничего, из рядя вон выходящего. Щадящая коррекция тебе поможет. - Коррекция? – у меня перестает биться сердце, перед глазами темнеет; во рту – привкус крови, оказывается, я прикусил язык. - Не нужно так пугаться, Ясон, - ее голос звучит завораживающе ласково, как кружево, опутывая, оплетая мой мозг. – Я имею в виду легкую коррекцию, которая ни в коей мере не затронет твою личность. Рауль ведь гениальный ученый, он все предусмотрел и просчитал, он… - Ах, Рауль! – я подхватываюсь с места, дерзким и злым движением срывая с себя провода. – Однажды я уже сказал ему, что живым он меня не получит. А сейчас я повторю еще раз, для тебя: пока я жив, в кресло коррекции я не сяду. Крошечный черный пистолет, как туз из рукава, появляется в моей руке. Спасибо Рыжему: он влез в систему охраны Центрального Зала так, чтобы я смог пронести с собой оружие. Я подозревал, чем закончится мой сегодняшний разговор с Юпитер, и заранее попросил Катце достать мне оружие, небольшого размера, но с хорошей разрывной силой. «Дамский пистолет подойдет?» - усмехнулся Рыжий. «Да мне все равно, - не оценил я его шутки, - главное, чтобы не давал осечки». И вот теперь этот самый пистолет («Раритет, - усмехнулся Катце, отдавая мне миниатюрного убийцу, - принадлежал когда-то некой леди по имени Фанни Каплан»), этот пистолет у меня в руке. И я приставляю его к своему виску. - Ясон! – голос Юпитер звучит ровно, но я отчетливо слышу в нем предостерегающие нотки. – Что ты задумал? - А ты не догадываешься? – я взвожу курок; рука моя даже не дрожит, хотя пульс мой зашкаливает. – Знаешь, что такое разрывная пуля, Юпитер? Ну, конечно, знаешь. Один такой выстрел, и у меня не будет головы: совершенный мозг, над которым столько лет трудились твои евгеники, украсит собой стены этого зала, а моя неземная красота… Ну, впрочем, и так все ясно. Конечно, наш гениальный Рауль в состоянии изготовить мой клон, вот только стопроцентной гарантии того, что это буду я, именно моя личность, нет. Я взломал файлы в его лаборатории и все проверил. Ну, так что? – мой палец ласкательным движением касается курка. – Рискнем?.. Она раздумывает всего мгновение. Бесстрастная машина просчитывает все «за» и «против». Наконец, решение принято. - Нет, Ясон, рисковать мы не будем. Иди, тебя никто не остановит. Я подумаю, что с этим со всем делать. А пока – исполняй свои обязанности. И я настоятельно тебе советую: держи свои страсти хотя бы в рамках приличия. - Слушаюсь, Юпитер. Я почтительно склоняю голову и, все так же сжимая в руке пистолет, выхожу из зала.