Вопреки

Уже пару часов девушка лежала на футоне без чувств. Кажется, он перестарался, когда наносил удар. Акамару то и дело порывался встать, чтобы подойти к Хинате, разумеется, пес тоже узнал ее, но Киба велел ему оставаться рядом с собой. Инузука и сам не понимал, для чего ему нужно было это похищение. Идти на неоправданный риск, подвергая опасности не только себя, но и Акамару. Смелость на грани безрассудства – непозволительная роскошь в его ситуации. Казалось бы, он отказался ото всего, но от нее, от скромной, неловкой, но слишком милой девчонки из его другой, прошлой жизни, Киба отказаться не в силах. У Хинаты всегда была странная власть над ним, что отчетливо напоминала тугой ошейник, сдавивший шею. Впрочем, Киба всегда считал виноватым в том исключительно себя. Хотя, наверное, при желании мог обвинить во всем и Хинату. Обычно чуткая к окружающим девушка даже не замечала его чувств. Как их ситуация была похожа на вопрос с Узумаки, который в упор не видел влюбленности девчонки из Хьюга, а с каким-то нездоровым мазохизмом увивался за Харуно. Впрочем, тут они с Кибой были отчаянно похожи, но Инузука некогда для себя решил, что своей привязанностью не доставит Хинате никаких беспокойств. Слишком она любила, но не его. Смирение никогда не было свойственно Кибе, совершенно противоречило самой его сути. Но он уступил, жалея Хинату, пусть и не одобряя ее робость. А потом… Ему отчаянно захотелось свободы ото всего: от семьи, которая возлагала на него свои обязательства, от придуманных кем-то несправедливых правил; от двойных стандартов мира шиноби и, под конец, от этого жгущего чувства внутри, которому по собственной воле не давал выхода. Впрочем, последнее он старался исправить, увиваясь за девушками, пытаясь забыть свою первую и несчастную любовь. Но не получалось, потому он запросто разрывал отношения, искал новые, чтобы снова разочароваться. Его сестра, со свойственным ей ехидным скепсисом, интересовалась, мол, не начался ли у него гон, как у их стаи. Он сам запутался, увяз в натянутых, а потому острых нитях, из которых не мог уже выбраться. Оставалось только разорвать все то, что его связывало. Раз и навсегда. Чтобы найти свое место в жизни. Момент подвернулся совсем скоро. На одной из миссии его товарищ по команде предпочел предать их с Акамару, спасая собственную шкуру. Они едва не погибли, и обнимая раненого Акамару, пачкая пальцы в его крови, Киба лично перечеркнул знак Конохи на протекторе, будто подводя своеобразную черту. Теперь он стал жесток к миру, как тот некогда оказался жесток с ним. Филигранно выписанная аксиома, что не требует доказательств. За эти два года он стал гораздо сильнее, злее и куда циничнее, поставил крест на прошлом и ни разу не обернулся назад. Собственно, не особо большое различие: он так же убивал за деньги, но теперь не от имени Конохи. Став вольным наемником, Инузука, казалось бы, обрел ту свободу, о которой грезил. И сейчас Киба чувствует себя домашним псом, некогда сорвавшимся с привязи, распробовавшим вольную жизнь и всю прелесть дикой охоты, а теперь вдруг встретившим своего бывшего хозяина. Та неуверенность вновь встала насущной проблемой, стоило Хинате оказаться рядом. А ему-то казалось, что он все забыл. Напрасные, пустые и такие глупые иллюзии, лопнувшие мыльным пузырем, стоило Хьюге попасться ему на глаза. И вот Хината была рядом, а Киба не мог понять, для чего ему все это нужно было? Для чего он приволок ее в одно из мест, где обычно отсиживался, делая короткую передышку? Оставалось только убеждать себя в том, что его бездумное решение все же обусловлено желанием, где-то на грани инстинктов, убедиться, что для него все закончилось, что он запросто сможет посмотреть ей в глаза. Глупо, конечно, но, видимо, необходимо, чтобы идти дальше, ни о чем не жалея. Впрочем, понимал, что благополучно занимается самообманом. Ничего он не сможет. Иначе бы его не грыз внутренний страх, что именно скажет Хината, как посмотрит, увидев его, живым, а не мертвым, как считалось в Селении. Инузука не переживал по поводу своей мнимой смерти, считая все символичным. Он действительно умер, переродился, стал другим. Любой страх - это прерогатива жертвы, а не охотника. Кем же он себя считал? Одно только присутствие Хинаты рядом неожиданно и разом вернуло все обратно, он снова почувствовал себя глупым мальчишкой на перепутье. Киба действительно разорвал все нити, что связывали его с прошлым, с Конохой, с друзьями, с семьей. Кроме одной, заставлявшей теперь оглядываться назад, порождавшей ненужные сомнения, обличавшей его слабость. Потому сегодня, видимо, пора сделать выбор и, наконец, избавиться от всех своих слабостей. Точнее, от самой последней.