И это всё - в моей голове

Голова раскалывается, словно она - грецкий орех, по которому бьют молотком, желая вытащить наружу ядро. Гарри пытается дотронуться до головы-ореха, но не может - невероятная слабость не позволяет ему даже пошевелить пальцем, не то чтобы поднять руку или шевельнутся. Мальчик пробует издать хоть какой-нибудь звук, но безрезультатно - слишком это тяжело. - Гарри, мой мальчик, - раздается у него в голове. Слишком громко - голос бьет набатом по барабанным перепонкам (или по чему в голове может бить голос?). - Альб? - мысленно разговаривать удается довольно легко, к тому же это немного отвлекает от головной боли. - Мне плохо... Почему? Ты можешь мне помочь? - Не знаю, - послышался вздох. - Боюсь, если попробовать тебя как-то взбодрить, ты утратишь остатки своих сил... - Ему бы помогло сейчас зелье... - начал было Сев, но его перебили: - Какое зелье, Снейп? Где я его возьму, особенно в таком состоянии?! Это все ты, Том! - Ги почти рычал. Гарри поморщился (если у него это действительно получилось) и снова спросил: - Почему мне плохо? - Понимаешь, Гарри, - вновь подал голос Альб, но его перебил Ги: - Понимаешь, Гарри, тетя Петунья увидела, как ты творишь то же самое, что и ее сестра, и помчалась ябедничать к дяде Вернону, а Том, соскучившийся за время своей смерти по всяким пыткам, воспользовался твоими силами и задал жару тете и дяде, а заодно и тебе, - Ги был невероятно зол. - Что? - удивился мальчик. - В смысле "задал жару"? Том? Как? - А вот так, - услышал Гарри голос Тома, холодный, жесткий, властный. Вдруг ему показалось, что он захлебывается. Вокруг была вода; она заливалась ему в рот, уши, нос, а Гарри не мог даже пошевелиться. Не хватало воздуха; мальчик начал задыхаться. И тут он увидел тетю Петунью, бледную, отстраненную, с остекленевшими глазами, и дядю Вернона, вокруг шеи которого обвилась толстая змея. Лицо последнего приобрело синеватый оттенок, а рот приоткрылся. Наваждение спало. Гарри судорожно вздохнул - и вдруг почувствовал, что стало легче. Головная боль ушла на второй план, а слабость, прежде разлитая в непомерной дозе по всему его телу, стала легкой, невесомой. Мальчик сел, и сразу голова пошла кругом. Он уперся двумя руками в пол, пытаясь удержать с сидячем положении, и тряхнул головой. Вновь перед глазами появились очертания родного чулана. - Тебе лучше? - заботливо поинтересовался Ги. - Но... как? - Пока вы кудахтали, я воспользовался остатками его сил, - подал голос Том. Все молчали, обдумывая сложившуюся ситуацию. Нарушил тишину в своей голове первым Гарри: - Я что, убил своих тетю и дядю? - с испугом произнес он. - Вряд ли, - хмыкнул Альб. - Помнится, когда-то Том, будучи не намного старше тебя, любил баловаться иллюзиями... - А как он это сделал? - встревоженно спросил мальчик. - Ты попросил помощи, - лаконично ответил виновник проблемы. - Поэтому больше не проси у него помощи, - зло заявил Ги. Том промолчал. Гарри нахмурился: - Я не помню, чтобы я просил помощи. - Ты был в полуобморочном состоянии, - вдруг рявкнул Том. - Что ты можешь помнить? Мальчик пожал плечами. И вдруг до него дошло: - Дядя и тетя очнулись раньше, чем я, иначе я бы не оказался в чулане! Они теперь... после всего этого... что они захотят сделать? Ему стало страшно. Какое наказание можно придумать за то, что он чуть не убил тетю и дядю? В этот раз молчание затянулось, пока опять-таки Том не заявил, не без гордости, правда: - Они будут помнить только страх перед тобой, но не более. Иди поешь, все нормально. Позже, когда мальчик уже был на кухне, делая себе бутерброд под опасливым взглядом Дурслей, Ги, так тихо, чтобы его не услышал Гарри, произнес: - Я не знаю, что ты замыслил, Том Марволо Реддл, но я не позволю тебе использовать себя в твоих целях.