* * * * *
Синий «Ягуар», вопреки обыкновению, двигался по Третьему кольцу неспеша. Сантьяга ехал в «Ящеррицу». Время сейчас было ему и врагом, и союзником: чем дольше ведьма Кадаф не предпринимала активных действий, тем большую силу она могла накопить, но и он, имея запас времени, мог подготовить больше ходов, разложить по карманам козыри, чтобы воспользоваться в решающий момент. Оставалось дать событиям идти своим чередом. И познакомиться с Маглором, наконец… Нетерпеливое любопытство сжигало нава. Это имя… Неужели кто-то мог воспользоваться им просто так, от скуки, как псевдонимом в тусовке? Таким странным, таким противоречивым именем… Зачем? К тому же, он не чел… Мало кто в Тайном Городе интересовался человской литературой настолько, чтобы участвовать в косплэях и ролёвках. Ортега звонил полчаса назад, сказал, что тот согласился на встречу и приедет сам. Он, мол, знает, где «Ящеррица» и кто такой Сантьяга. Голос заместителя звенел таким полярным холодом, что комиссар поёжился от одного воспоминания. И всё же он велел Ортеге не приезжать в клуб. Правда, Ортега всё равно не послушается… Уже в «Ящеррице», когда Птиций услужливо проводил его к излюбленному столику, нав набрал номер Кортеса. — Здравствуйте, комиссар, — услышал он знакомый уверенный голос. — Я могу быть вам полезен? — Хотел бы я сказать, что звоню просто поболтать, Кортес, но… увы, у меня для вас контракт. — Команда? — Лично для вас. Не возражаете? Он не продлится долго. Максимум день-два. — Условия? — Мне понадобится ваша помощь в одном щекотливом деле. Поэтому вы должны быть готовы прибыть ко мне по первому требованию в максимально возможной боевой готовности. В неопределённое время дня или ночи. Оплата стандартная плюс надбавка за экстренность и повышенный риск для жизни. Согласны? Кортес думал ровно три секунды. — Я согласен, комиссар. — Отлично, тогда вскоре к вам приедет Ортега и привезёт артефакт с порталом, наведённым на меня. Так мы не потеряем драгоценных мгновений, когда потребуется. Аванс будет у вас на счету через пять минут. — Какой срок у меня на подготовку? — Хорошо, если вы будете готовы уже этим вечером. Всё может начаться в любой момент. — Я буду готов. — И Кортес без лишних сантиментов оборвал связь. Сантьяга задумчиво полюбовался, как играет в свете свечи чёрный бриллиант запонки, и жестом подозвал Птиция, ненавязчиво наблюдавшего за ним в отдалении. — Я жду знакомого, Птиций, — приветливо сказал он управляющему, — будьте любезны, когда он придёт, позаботьтесь, чтобы нам не мешали беседовать. Я же могу на вас рассчитывать? Всем своим причудливо одетым телом взволнованный конец выразил совершенную готовность оказать любую услугу одному из могущественнейших магов Земли и пискнул: — Меню прикажете? — Позже, Птиций, позже, когда придёт мой гость. Благодарю вас. Удивительным образом комиссар, вроде бы не отводивший взгляда от входа, пропустил момент его появления. Только что его не было, и вот он уже стоит в двух шагах от столика и изучающе-спокойно смотрит на Сантьягу искристыми тёмными глазами. И магия в нём всё же была. Только иная, невозможная какая-то: смотреть и видеть, слушать и слышать, понимать и любить позволяла она… Сантьяга безотчётно встал и сделал шаг навстречу, ещё не зная толком, что сказать. — Приветствую, — пришёл ему на помощь мужчина. — Неужели я зачем-то оказался нужен комиссару Тёмного Двора? И в голосе его тоже была магия: он зачаровывал обертонами, бархатно-мягкими, с отзвуками глубокого звона, с чувственной вибрацией низких нот. Сантьяга растерялся и удивился этому: оказывается, его ещё можно чем-то смутить? — Вы знаете меня? — ничего умнее в этот момент не пришло ему в голову, и гость предсказуемо улыбнулся: — Разве в Тайном Городе есть хоть кто-то, кто не знает Сантьягу, лучшего комиссара за всю историю Нави? — Ну, видно, не так уж я хорош, если до сих пор даже не слышал о вас, — с благодарностью ухватился нав за предложенный иронично-доброжелательный тон. — Давайте же знакомиться по-настоящему. Как вы уже знаете, я Сантьяга, — протянул он руку. Ответное пожатие было для мага откровением — никогда ещё он не проникался столь уверенным желанием дружить, просто пожав руку. — Маглор, — просто сказал мужчина. — Впрочем, полагаю, имя моё вы и так уже знаете. — Знаю, — не стал отрицать нав, — но только имя. А хотелось бы большего. Если вы слышали обо мне, то знаете, что порой я невыносимо любопытен. Присядем, не возражаете? И я бы пообедал, вы не составите компанию? — Сегодня я ваш гость, Сантьяга. И я тоже не обедал, так что — с радостью. Кухня здешняя прекрасна, особенно если не увлекаться экзотикой. Они расположились за столиком напротив друг друга, и предупредительный Птиций тут же прислал им официанта с толстенькими книжицами меню и комплиментом от клуба. Выбор у обоих не занял много времени и, вежливо приподняв бокал комплиментарного «Арманьяка» в честь знакомства, Маглор прямо взглянул в лицо Сантьяге: — Что вы хотели у меня узнать, скажите сразу? Так не похоже на вас ходить вокруг да около… Комиссар тоже смотрел в лицо гостя и вспоминал выдох Ортеги: «Ослепительно красив!» Это была правда, и чем дольше Сантьяга смотрел, тем больше убеждался, что и здесь не без магии, ибо оторвать взгляд было трудно, а главное — не хотелось. Хотелось смотреть и смотреть, просто наслаждаясь созерцанием, впитывая гармонию черт и сочетания оттенков кожи, волос и глаз, выразительных губ цвета шиповника, блеска жемчужных зубов… Он словно был произведением искусства, шедевром гениального творца… Сантьяга зажмурился, отгоняя наваждение, и, вновь подняв глаза на мужчину, откровенно выпалил: — Скажите, кто вы, Маглор? — Да вы же догадались, Сантьяга, — мягко улыбнулся Маглор в ответ, и эта улыбка будто толкнула комиссара в грудь, как ластящаяся кошка. — Вы догадались правильно. Я — эльф. — Спящий меня побери! — потрясённо-весело прошептал нав и залпом опрокинул в себя бокал «Арманьяка».* * * * *
Ортега сидел за столиком довольно далеко от комиссара и Маглора и не мог слышать их разговор. Но он их видел… Маглор сидел к нему почти спиной, только собранная в длинный хвост вороная шевелюра поблёскивала в изысканном свете свечей и хрустальных бра, но зато Сантьяга был виден прекрасно, каждый жест, каждый взгляд. Ортега смотрел на него. Он всегда смотрел только на него… Он уже почти забыл те времена, когда не работал с комиссаром, был простым гаркой. Те времена не имели значения, потому что по-настоящему он начал жить в момент назначения помощником Сантьяги. Почему тот выбрал именно его, за что выделил из остальных? Ортега никогда не спрашивал. Потому что сначала чувство долга и желание служить Семье как можно лучше были главным: его назначение утвердил князь, а значит, так нужно Нави. И он почти не заметил мига смены приоритетов, когда главным стало не разочаровать своего комиссара… Он подчинялся непосредственно ему, его слово было законом и истиной в последней инстанции. И Ортега превосходил сам себя, решая проблемы и задачи, поставленные перед ним Сантьягой. Лишь однажды он попытался поступить так, как счёл более правильным в данный момент, и чуть не загубил дело, сумев выправить ситуацию подлинным чудом. И в ту ночь впервые в его комнате открылся портал, из которого вышел бледный от бешенства могучий боевой маг… Под любыми пытками Ортега не рассказал бы, что произошло потом… Что происходило в следующих — очень редких! — случаях, когда Сантьяга шагал из портала в его спальню, порой безупречно элегантный и светский, порой голый и горячий после ванны… Каким бывал несгибаемый и жестокий комиссар в его руках… Ортега давно признался себе, что просто принадлежит Сантьяге. И Спящий свидетель, — он был готов для него на всё. Сантьяга пользовался этим, будто ставя эксперименты, будто проверяя на прочность. Было больно, иногда нестерпимо больно. Но рано или поздно в ночи открывался портал, и Ортега забывал обо всём. Словно стирались в душе все шрамы, все раны затягивались, чтобы не мешать чувствовать. Чтобы были силы продолжать эту сладкую муку — смотреть только на него… Сегодня он вошёл в клубный ресторан после Маглора и увидел их уже выбирающими блюда в меню. А потом Маглор, приветственно салютовав бокалом, что-то спросил, и Сантьяга вскинул на него взгляд, от которого внутри у Ортеги всё словно окаменело. Он не имел права смотреть так! Этот взгляд был только для него, для Ортеги, он сам так говорил! А теперь он смотрел на другого, и лицо, всегда спокойно-ироничное или насмешливо-жесткое, было живым и открытым, одновременно задумчивым и радостным, — таким, за какое готов был тысячей смертей умереть молодой нав. Вот комиссар что-то сказал, а потом вдруг одним глотком осушил бокал и улыбнулся так… так… Тонкий стакан в руке Ортеги лопнул с жалобным звоном, и на этот, почти неслышный в ровном гуле ресторана, звук Сантьяга обернулся. Они встретились глазами, и тень, напоминающая сожаление, скользнула по лицу комиссара, а потом он кивнул и приглашающе улыбнулся, делая знак подойти… Выучка гарки никогда не подводила Ортегу. Он стряхнул с колен колючие кусочки стекла, мимолётным заклинанием убрал следы пролитого на костюм вина и невозмутимо подошёл к столику, слегка поклонившись обоим. — Присаживайтесь, Ортега, — мягко проговорил Сантьяга, указывая на удобный стул, и, когда Ортега устроился, продолжил: — Ваша интуиция, к слову, всё более совершенствуется. Вот и сегодня вы очень кстати здесь, хоть и вопреки моему распоряжению. Я очень рад, потому что мы изрядно сэкономим время, я всё равно хотел вас вызывать… Изящная, но заметно сильная рука комиссара нырнула в карман и подала заместителю небольшой блестящий шарик с чёрной полоской по «экватору». — Ортега, этот артефакт нужно срочно доставить Кортесу. Созвонитесь, уточните, где он сейчас. — Сантьяге, видимо, было неловко, потому что обычно он не считал нужным говорить настолько очевидные вещи. — Напомните ему, что для активации половинки шарика нужно повернуть… — … и с силой бросить шарик под ноги левой рукой, — холодно улыбнулся Ортега. — Что-то ещё, комиссар? — Затем поезжайте к «ласвегасам», а то они, кажется, снова впадают в панику. После встречи с Кортесом позвоните, мне это важно. Улыбка Сантьяги вышла неожиданно смущённой, и Ортега, не поверивший своим глазам, сморгнул и покосился на Маглора. Тот смотрел на него внимательно и серьёзно, в глазах переливался отблеск свечи, и от этого взгляда молодой нав вдруг успокоился и даже слегка кивнул в ответ, ловя себя на необъяснимом желании доверять этому странному и невозможно красивому мужчине. Уже выходя из ресторана, Ортега ощутил на затылке два горячих взгляда — виноватый и сочувствующий.* * * * *
Отправив заместителя к Кортесу, Сантьяга перевёл дух. Ортега не должен был видеть его сейчас, не должен, во имя Спящего! Но он увидел… и нет времени объяснить ему всё, потому что качели событий раскачиваются всё выше, всё быстрее. Ладно, всё закончится, и он успокоит своего оруженосца, и тот всё поймёт. А пока… — Извините, Маглор, служба, — улыбнулся он собеседнику. — Но вернёмся к вам: догадки догадками, но поверить почти невозможно! Более того, я бы легче поверил, наверное, если бы не прочитал ваше имя в человском романе… Расскажите, как это произошло? Черноволосый эльф полуприкрыл глаза и печально усмехнулся. — Видите ли, в начале прошлого века меня угораздило некоторое время проработать в библиотеке Бирмингема, в Англии, а в эту библиотеку ходил мальчик по имени Джон… Мальчик взахлёб читал сказки, мифы и легенды, мы как-то однажды разговорились, и я неожиданно рассказал ему свою историю… Как неизвестную редкую сказку… Он переспрашивал, задавал уточняющие вопросы… на редкость смышлёный был мальчишка! Кто ж мог предполагать, что он не забудет всю эту массу странных имён и названий… Но, что сделано, то сделано. Вот так я и появился в литературе, Сантьяга, — уже веселее улыбнулся он, и от этой улыбки словно ярче вспыхнула свеча на столе, а нав улыбнулся в ответ. — Хотя события «Властелина Колец» он, конечно, выдумал почти полностью. Самая малость осталась, но видите, и её хватило. А вот «Сильмариллион»… там кое-что правда… про меня, про отца… про Клятву. Лицо Маглора погасло, будто тень упала, потушив улыбку и искрящийся взор. Сантьяга почувствовал, что воспоминание не то, что не из приятных — тягчайшее, рвущее душу. — Но как же мы просмотрели вашу Семью? — искренне недоумевая, спросил нав, чтобы отвлечь внимание эльфа от вставших в памяти картин. — Вас было так мало? Где же вы жили? И когда? После Люди? Во время их власти? Или во времена Ордена? Как вам удавалось остаться неизвестными? И где все остальные, Маглор, расскажите, пожалуйста! Потерев лоб рукой, Маглор уже спокойнее посмотрел на Сантьягу. Тот поймал себя на мысли, что эльф выглядит более навом, чем он сам: в чёрных джинсах, чёрном замшевом пиджаке, под которым тёмно-красная, как кровь, футболка с каким-то некрупным серебряным принтом. Только черты лица нетипичны, а так — и волосы, и глаза… Спящий, если Ортега видел, как он смотрел на Маглора, объяснить что-либо будет ой как трудно… — Нас действительно было мало, Сантьяга, — медленно проговорил, наконец, Маглор. — Именно моего народа. Кое-кто из дальней родни существует и теперь, изменились, правда, несколько… А жили мы на территории Европы, в Англии, Франции, в Испании… Много где… Просто очень давно… Сантьяга затаил дыхание, не смея поверить… Невозможно, не может быть… Кому под силу прожить этот срок? Как всё это осмыслить и принять? И главное — где взять на это душевной силы? — Маглор, — тихо сказал он, — неужели вы были ещё до Нави? — Были, Сантьяга, — подтвердил эльф. — Мы были практически бессмертны, тут мальчик правду написал. Поэтому нас и было немного, собственно. Он пристально посмотрел в лицо Сантьяге, и бездна усталой памяти распахнулась в его глазах, заставив комиссара вздрогнуть. Немыслимая пропасть времени властно потянула в себя, дохнув морозным колючим ветром. — Очень давно, Сантьяга, — повторил Маглор. — Нас уже совсем не было, когда пришли асуры…