* * * * *
— Ты снова в белом… — послышалось из-под капюшона. — Сколько можно… — Простите, князь, но я только с интервью. Я спешил. Лишь очень внимательный взгляд мог заметить усталость в движениях комиссара Тёмного Двора. Он не стал прохаживаться по кабинету повелителя Нави, как любил делать в более спокойные времена, а сразу уселся на край стола и сложил на груди руки. — Гонку ты, конечно, выиграл? — после небольшой паузы спросил князь. — Вы не следили? — притворно возмутился Сантьяга. — Я был занят. Пришла идея по теории инфернального моделирования. Что за интервью? — Ну, сперва как с победителем «Ста километров Мурция». Вручение золотого кубка и тому подобное. А потом, как полагается, про Ктулху. — Всё по плану? — Пока да. Я пожаловался на трудности, кажется, поверили. — Что с ведьмой? — В ближайшие минуты пойдёт обратный отсчёт. К утру она будет в Ордене. «Стим» у рыцарей. Посмотрим, насколько здраво способен рассуждать Великий Магистр. — А чего бы тебе хотелось больше: чтобы он поддался искушению или чтобы устоял? — неожиданно заинтересованно прозвучало из темноты. — Странно говорить о моём желании, — пожал плечами Сантьяга. — Особенно после того, как мы сами поставили его в такую патовую ситуацию. Мне его даже жаль… Однако, если он устоит, придётся ждать другого подходящего случая для нашей игры, а ожидание — это всегда обоюдоострая штука. Впрочем, полагаю, в Ордене найдётся достаточно горячих голов, которые не дадут ему быть благоразумным. — А ты уверен, что люды не смогут воспользоваться лабораторией? — Как в сне Спящего. — Но Всеслава слишком горда. Она до последнего не пойдёт на уступки. — Этого нам и надо, повелитель. — Ты давно не воевал, Сантьяга? — Я бы и ещё столько же не воевал, но, видимо, придётся… Войдя в свою гостиную, Сантьяга испытал какую-то прочно забытую, почти детскую радость: к нему одновременно повернулись лица двоих, которых он хотел сейчас видеть рядом больше всего на свете. Маглор за какие-то двое суток успел стать ему настоящим другом, — видно, эльфийская магия, как усмешливо решил про себя комиссар. И в его присутствии почему-то стало легко признаться самому себе в любви к Ортеге… которой боялся — чего уж там! — столько десятилетий… Сантьяга рухнул в третье кресло у камина и блаженно зажмурился: — Наконец дома! «Ласвегасы» дают нам паузу примерно до следующего полудня, а потом… ох, обещают лавинообразные события. Давайте пользоваться заслуженным покоем, и предлагаю поесть! — Я поддерживаю, — улыбнулся Маглор. — Я закажу, — кивнул Ортега и вытащил из кармана телефон. Сантьяга откинулся в мягких объятиях кресла, и щемящее чувство блаженства захватило его полностью. Вот такую жизнь он любил больше всего: идти по лезвию меча, рисковать и бороться, рассчитывать каждый шаг, но бросаться порой очертя голову в непредвиденный шанс, и обязательно побеждать! В этом смысл! Победить, обнять друзей, прижаться к любимому плечу… Он не смеет проиграть! И он не проиграет. — Скажи, Сантьяга, — обратился к нему неожиданно эльф, — я ведь чувствую, что ты затеял опасную игру, от которой даже при самом лучшем исходе ожидаешь очень много крови… Объясни мне, если можешь, как ты на это решился? Тебе не страшно? — Макалаурэ, — совершенно спокойно улыбнулся комиссар, — понимаешь, я — нав. Мы так устроены — даже не воспитаны, а именно устроены, — что интересы Семьи для нас превыше всего, даже собственной натуры. Уже долгое время в Тайном Городе Тёмный Двор стоит на страже равновесия сил. А сейчас баланс сместился. Мой долг вернуть его. Я всего лишь стрелка весов, пойми. И если какой-то Великий Дом хочет своего единоличного возвышения, моя задача заставить его пожалеть об этом. А в сегодняшней ситуации на карте столь многое, что без крови, видимо, не обойтись. И у Ордена, и у королевы всё ещё есть выбор. Они могут соблюсти давние договорённости, и крови не будет. Это только их выбор. Я буду действовать по обстоятельствам. — Просто я столько воевал, — тихо сказал Маглор. — Для меня это всё ещё проблема — кровь… Мне часто снятся сражения: свист меча, топот копыт, крики ярости и боли… Хотя в последний раз я бился на стенах замка Монсегюр… Почти семьсот лет назад… — Ты защищал катаров? — удивился Сантьяга. — Почему? — Потому что они были обречены, — просто ответил эльф. — Я всегда сражался за слабых. Я так для себя решил. — Ты искал смерти? — Может быть, неосознанно. — Зачем? — Сантьяга, ты же понимаешь! — с внезапной болью воскликнул Маглор. — Я забыть хотел! Просто забыть! Но эльдар НИЧЕГО не забывают! — А прощать они умеют? — тихо спросил комиссар, задохнувшийся от неожиданного удара виной и стыдом, наотмашь хлестнувшего эльфа. — Или оставляют это своему — как у вас Спящего зовут? Эру? — Я думал, что умею, — прошептал Маглор. — А оказалось, что других могу, а вот себя… Сантьяга, я так устал! Может, правда, умереть… Узнать, наконец, ждёт ли ещё меня Намо… Сможет ли утешить Ниэнна, исцелит ли Ирмо… Понимаешь, меня всё не отпускает свет Сильмарилла… как наваждение… Я рвусь сквозь него, но и отказаться совсем не могу… Я словно в коконе из его лучей, больно и сладко… Я не знаю, как объяснить… — Я тебе умру! — строго сказал Сантьяга. — Чего придумал — нас с Ортегой тут бросить одних! И ничего ещё не рассказать! И не помочь, а ведь предлагал! Даже не думай! Всё равно не дам, у меня эрлийцы есть на крайний случай! Маглор всё же улыбнулся: — Прости, Сантьяга, у тебя сейчас и так полно забот, а тут ещё я со своими… Ортега, а вы не обидитесь, если мы и с вами будем на ты? — Сочту за честь, — опешил Ортега, — хотя это и неожиданно… На ты — это ведь между равными… — Мне хотелось бы думать, что мы друзья, а в дружбе не бывает неравенства. — Эльф поднялся, протягивая Ортеге руку, и Сантьяга восхищённо впитал переплетённые тёплые чувства, наполнившие этот символический жест. Неожиданно он так растрогался, что даже отвернулся. — Прости и ты меня, Ортега, но мне впервые за очень долгое время так легко. А слово «друг» я уж и забыл, когда говорил в последний раз… — Во-о-от, — сварливо заметил Сантьяга, — а то «не забывают, не забывают»… Ортега, давай тоже на ты, а то как-то странно будет, не находишь?Часть 5
3 мая 2014 г. в 01:21
Уснуть Маглору долго не удавалось. Слишком взбудоражены были и тело, и разум обрушившейся лавиной событий. Личное знакомство с навами стало очередным порогом, который он сейчас осмысливал и пытался перешагнуть.
Сквознячок вздувал на распахнутых окнах тонкие занавески, которые серебрились в свете круглой огромной луны. Летняя ночь была жаркой, почти как день. Или ему так казалось? К счастью, комары эльфами, как и тысячи лет назад, не интересовались, и можно было отбросить покрывало…
В Тайном Городе происходило что-то страшное, Макалаурэ безошибочно определил это в эмоциях комиссара и его помощника. Гиперборейские войны он помнил вскользь, потому что в ту эпоху жил в Теночтитлане, у ацтеков, которых не особенно заботило то, что происходит у странных людей за океаном. Тольтекская магия шла собственным путём, не желая ни делиться своим, ни принимать чужое. И сейчас Маглор не мог знать, чем грозит ситуация, в которую, судя по всему, неугомонный Сантьяга прямо в данную минуту вписывал свою игру.
И ещё Кано всё время пытался понять, что такое происходит с ним… Почему вдруг он так раскрылся, так доверился этому наву, о котором весь Тайный Город говорил вполголоса, боялся и восхищался одновременно. Почему будто ураганом понесло душу и разум, заставляя говорить, говорить, самому себе удивляясь, обнажая такое, что бессчётные тысячи лет боялся тревожить в глубинах памяти… Почему казалось, что сказанное понимают правильно, что не жалеют и не презирают, а сочувствуют и поддерживают… И почему неожиданно радостно ощущать, как привычное одиночество прогнулось, дало трещину, что рядом наконец кто-то, кто в силах вынести его скрытое безумие и тоску… А тоска неожиданно притупилась, словно неуёмное любопытство в чёрных бездонных глазах утопило в себе самую тяжкую её часть. И так тепло было почувствовать восхищённо-благодарный искренний интерес и горячую симпатию одного из самых могучих магов Земли и невольное удивлённое доверие его оруженосца.
Маглор поймал себя на том, что улыбается. Впервые за необозримую пропасть времени ему захотелось снова иметь друзей… Впервые вновь захотелось жить ради самой жизни, а не потому, что нет возможности умереть… Захотелось… петь?.. Так, улыбаясь, он всё-таки задремал уже перед самым рассветом.
Проснулся он непривычно поздно, разбуженный шаловливым солнечным лучом, явно обрадованным возможностью застать нолдо в постели: полоса света легла тёплым поцелуем на его раскрытое тело и заставила сладко потянуться… «У меня радость? — удивился безоблачному настроению Маглор. — А ведь радость, точно, вот это да! Отвык от радости-то, братец? Вставай, у тебя работы не переделать, и не привыкай к хорошему-то, а то снова отвыкать потом». Однако, несмотря на такую строгую проповедь, словно какое-то предвкушение продолжало нелогично искриться внутри, и всё настойчивее звучала музыка. А подставляя лицо под прохладные струйки душа, Кано поймал себя на том, что почти напевает свою мелодию — вот эту, теперешнюю, наполненную солнечным августовским жаром. Попытался рассердиться на себя — не смог и, махнув рукой, засел за заказанную партию замшевых жилетов, наскоро выпив чашку кофе под холодное мясо с багетом.
Когда сквозь стрёкот швейной машины до слуха донёсся стук в дверь, Маглор опомнился: его же пригласили на гонки! Неужели уже пора?
— Ортега! Приветствую! — распахнув дверь, искренне обрадовался эльда. — А я заработался что-то, извините, я быстро соберусь!
— Добрый день, Маглор, — как всегда сдержанно поздоровался нав. — Можете сильно не спешить, нам недалеко ехать, а время есть. Ничего, если я поинтересуюсь вашими работами?
— Сколько угодно, если вам это вправду интересно! — улыбнулся Макалаурэ, безошибочно чувствуя, как гость старается сдерживать растущую к нему приязнь. — Там на перекладине в углу — образцы того, что я умею в принципе. Вы не носите такое?
— Редко, у меня дресс-код, служба, — с лёгкой иронией в голосе ответил Ортега. — Но мне очень нравится: кожа практична и элегантна, в меру агрессивна и очень знакова. И вы делаете весьма оригинальные стильные вещи, я бы надевал иногда с удовольствием.
— Примерьте что-нибудь, Ортега! — поднимаясь по лестнице в спальню, предложил Маглор. — Мне будет приятно. Я переоденусь пока.
Неожиданно озадачившись, в чём же ходят смотреть автогонки, нолдо задумчиво стоял перед зеркалом в одних домашних штанах, и вдруг внимательно взглянул на своё отражение, чего не делал уже невесть сколько. Отстранённо, не вполне понимая, кто это, он глядел на высокого широкоплечего парня с разметавшейся угольно-чёрной гривой длинных — почти по пояс — волос, смуглого под конец лета, черноглазого и красивого. Парень как-то странно улыбнулся, привычным жестом перекинул за спину шевелюру — мускулы перекатились под медово-гладкой кожей, солнечные зайчики от висящих на окне гранёных хрусталиков восхищённо запрыгали по торсу и рукам. Он всё ещё был воином — мечником, лучником, всадником. Он был безупречно молод и силён. Но был ли он певцом — как когда-то? Вопрос, безмолвно заданный зеркалу, пока остался без ответа, но Макалаурэ почувствовал, что долго с ним тянуть не удастся. Видно, не просто порог перед ним был сейчас, а целая лестница, и сколько ступенек в ней, оставалось только гадать…
Спустившись обратно в мастерскую, одетый в унисон Ортеге в летний классический костюм голубовато-серого плотного шёлка и чёрную облегающую майку под ним, Маглор застал гостя разглядывающим мотоциклетную куртку из тёмно-бордовой мягкой кожи. Куртка была немного не закончена и висела далеко в углу, но нав её нашёл и крутил в руках так и сяк.
— Я примерил бы вот эту, жаль, что она не готова. Пожалуй, я приобрёл бы её у вас.
— А у вас есть байк, Ортега? — удивился нолдо.
— Да, — кивнул тот. — Никому не говорите, но я изредка по ночам катаюсь с масанами.
— А мне не хотите порой компанию составлять? У меня VTX, Хонда, а у вас? — обрадовался Маглор.
— У меня Heritage Softail, Харлей, — скупо улыбнулся Ортега, и Маглор ощутил его вспыхнувшую радость пополам с сомнением. — С удовольствием присоединюсь, только поспокойнее станет в городе.
— Серьёзная ситуация?
— Увы, очень серьёзная. Вы знакомы с философией Кадаф?
— Боюсь, слишком поверхностно.
— После гонки, если интересно, я вам дам пару книг, весьма толковых, а сейчас пора, если хотим посмотреть, как готовятся участники.
По дороге они, в основном, молчали, изредка перебрасываясь словами. Ортега вёл свой «Дюранго» так, что шарахались даже самосвалы, при этом абсолютная невозмутимость ни на миг не покидала его лицо. Красивые, чуть сросшиеся брови дрогнули лишь один раз, когда Маглор спросил, любит ли Сантьяга мотоциклы.
— Нет, — коротко сказал нав и добавил, видимо, посчитав свой ответ неучтивым: — Комиссар любит автомобили. Вы убедитесь сейчас.
Болезненной нежностью и грустью словно ударило Маглора при этих словах, и он попытался послать Ортеге своё сочувствие и поддержку, но вскоре понял, что тому это вовсе не нужно… Ортеге просто нужен Сантьяга…
Съехав с развязки Ленинградки с МКАДом, красавец Додж, стильно отделанный матовым покрытием, уверенно свернул на территорию явной стройплощадки и, словно проколов мембрану смежных пространств, очутился в гуще подготовки к гонке: толпы народу, потрясающие воображение машины, импровизированные трибуны для зрителей, огромный панорамный экран для трансляции — всё бурлило, шумело, сверкало и предвкушало. Маглор вышел из кабины и, следуя за приглашающим жестом Ортеги, двинулся к трибунам.
— Ортега, мы здесь! — помахала из глубины шумного сборища призывная рука, и нав уверенно двинулся в этом направлении, деликатно подхватив под руку спутника.
— Приветствую, — слегка поклонился он, подойдя к простым скамьям, где сидело уже порядочно зрителей. — Маглор, позвольте вам представить: брат Ляпсус и брат Курвус, непревзойдённые стражи наших жизней и здоровья. Господа, это Маглор, прошу знакомиться.
Нолдо по очереди пожал руки двоим эрлийцам — сухощавому и плотненькому, ощутив по отсутствию острого любопытства, что о нём предупредили, и скорее всего — сам Сантьяга. Впрочем, эмоции обоих эскулапов были настолько ровными, что Кано сделал вывод о природной сдержанной ироничности этой Семьи, с которой ему, слава Эру, сталкиваться никогда не приходилось. На него смотрели с доброжелательным деликатным интересом, радушно подвинулись на скамейке, освобождая место, однако, рукопожатие брат Ляпсус почти неуловимо затянул, а потом бросил внимательный взгляд на ладони Маглора, и нолдо пришлось поспешно сунуть руки в карманы брюк и остаться стоять, делая вид, что рассматривает спортивные машины, готовящиеся к старту.
— Вы впервые на «Ста километрах», Маглор? — вежливо начиная разговор, поинтересовался брат Курвус.
— Да, я никогда не интересовался автомобилями настолько пристально, да и не азартный я, наверное, — улыбнулся в ответ Кано, ощутив удивленную оторопь, охватившую эрлийцев от его голоса. — Если бы не комиссар, я, видимо, так и прошёл бы мимо этого зрелища. А оно, судя по размаху и оживлению вокруг, обещает быть захватывающим.
— О да! — подхватил тему брат Ляпсус. — А ведь никто ещё не знает, что участвует и Сантьяга. Вон он подъехал. Что сейчас начнётся!
Действительно, Маглор тоже увидел знакомый синий Ягуар и Сантьягу, захлопнувшего дверцу и подошедшего к компании возле ярко-красного небольшого автомобильчика, шустрого даже на вид. Комиссар поцеловал руки девушкам, пожал мужчинам, улыбаясь, указал себе за спину, где уже бликовала чернильно-синим корпусом приземистая агрессивная Бугатти. Шум и бурление на площадке многократно усилились.
— Он что, так и поедет — в Армани? — удивился брат Курвус, тоже следя за Сантьягой.
— Конечно, — подтвердил Ортега. — Он специально выбрал прет-а-порте.
— Какое прет-а-порте! — вскричал эрлиец. — Я отсюда вижу, как сверкает бриллиант в его галстуке!
— Ну, стразов Сваровски у него просто нет, — усмехнулся нав.
Гонщиков пригласили на старт, и Маглор неожиданно почувствовал, как захватывает его атмосфера. Всеобщий подъём, нетерпеливое ожидание необыкновенного зрелища, азартное желание победы для своего фаворита — это было, как охота на опасного и редкого зверя, это было, как… как бой?.. Перехватило дыхание… Нет! Это не так! Не то! Эру, нет… Макалаурэ зажмурился.
На плечо вдруг легла сильная, горячая даже сквозь одежду ладонь.
— О чём бы вы сейчас не подумали, Маглор, — тихо сказал почти в самое ухо Ортега, — поверьте и вы мне: это иллюзия. Морок из бездны. Поверьте. Просто поверьте мне.
— Значит, чувствуете, да? — медленно выдохнул нолдо. — Все навы так могут?
— Все. Кто острей, кто слабей, — кивнул Ортега, — но может каждый. Комиссар просил побыть с вами, чтобы рассказать о нюансах соревнования. Готовы слушать? — уже нормальным голосом спросил он.
— С радостью! — отогнав тяжкую мысль, воскликнул Кано. — Для начала расскажите, кто эти люди у красной Ауди. Ну, челы, то есть…
Под обстоятельный и точный рассказ Ортеги он опять увлёкся происходящим: эффектным стартом, напряжённой борьбой моторов и нервов, мгновенными изменениями ситуации. Сердце колотилось, как сумасшедшее, хотелось так же, как толпа болельщиков вокруг, кричать, поддерживая гонщиков, указывать на картинки, мелькающие на огромном экране, стонать «что он делает, а? что творит?!» Ортега комментировал ход гонки гораздо лучше ведущего трансляцию, а его невозмутимость повергала в недоумение.
— Вы совсем не волнуетесь, да? — напряжённо обратился он к наву, когда «Вейрон» головокружительным сполохом метался по встречной полосе движения, объезжая внезапную пробку в несколько километров. — Даже сейчас, когда он делает такую самоубийственную вещь?
— Я болею за него и верю в него, — с неожиданной нежностью проговорил Ортега. — Боюсь за него я совсем в других ситуациях.
— Расскажете когда-нибудь? — забыв на миг даже про гонку, Макалаурэ взглянул в сияющие страстью глаза.
— Когда-нибудь… возможно, расскажу, — опустил на секунду густые ресницы Ортега. — А сегодня он выиграет. Он всегда выигрывает, во славу Спящего, и кто я такой, чтобы сомневаться в нём…
К неподдельному восторгу Маглора Сантьяга действительно уверенно и безоговорочно выиграл. Не обращая внимания на шумно радующихся эрлийцев, Ортега сказал:
— Ну вот, теперь опять поедет работать… Маглор, он очень просил, чтобы вы со мной его подождали в Цитадели. И я вас прошу, — нав обратил к нему непроглядно-чёрные глаза, взблеснувшие на миг отчаянной мольбой, — пожалуйста, Маглор, ему так нужно немного отвлечься… А с вами это получается…
«А со мной — нет!» — услышал в интонации эльда и в свою очередь положил руку на плечо Ортеге:
— Конечно, Ортега, не надо лишних слов. Надеюсь, вы не заставите меня ждать комиссара в одиночестве?
— Ну, как вы могли подумать… да он и сам просил не давать вам скучать.
«Эру, у них игра такая, что ли? Один делает вид, что ему второй безразличен, а второй делает вид, что верит в это, и при этом оба искренне страдают… Навы все мазохисты, или это свойство этих двоих?» — недоумевал Макалаурэ, расспрашивая Ортегу об остальных призёрах гонки.
— Яна и Инга из команды Кортеса, я вам уже рассказывал. Это лучшие наёмники Тайного Города, и они наши друзья, поэтому, полагаю, вы с ними тоже вскоре познакомитесь. Комиссар любит, когда его друзья и между собой дружат. — Ортега смотрел в сторону прибывших гонщиков, где готовились награждать победителей, как вдруг у него зажужжал телефон: — Комиссар! Поздравляю вас! Передать трубку? Секунду… Маглор! Комиссар просит вас.
— Рад тебя слышать, Макалаурэ! — весёлый голос Сантьяги заставил улыбнуться и его. — Я тебя вижу, а ты меня?
— Пока нет! — уже открыто смеясь, отозвался он. — Но сейчас найду! Кстати, я болел с первой до последней секунды! Я тебя поздравляю! Это вправду захватывающе!
Эльфийское зрение не подводило Кано ни разу, и сейчас он тоже быстро нашёл глазами элегантную фигуру в белом: Сантьяга стоял с трубкой возле уха и смотрел прямо на него.
— Ага! Ты понял, в чём прелесть, да? Азарт! Опасность! Скорость! — нав смеялся, беспечно и легко, переводя глаза с Маглора на Ортегу и обратно. Нолдо с удивлением и восторгом подставил лицо потоку горячей дружбы и сияющей страсти, упругим ветром летящему в их сторону. — Вот для этого и стоит жить, правда? Переживать это опять и опять! И каждый раз немного иначе!
— Я понимаю, правда, — неожиданно растроганно сказал Маглор. — Но я боялся за тебя! Ты такой отчаянный! До безрассудства!
— Ну, я дальновидно пригласил брата Ляпсуса, лучшего хирурга на сегодняшний день, так что я очень рассудительный! — уже хохотал Сантьяга. — Мне приятно твоё беспокойство, но не стоило, право, есть вещи посерьёзнее! Вот спроси у Ортеги, как меня некоторое время назад чуть не приговорили к казни, там да, пришлось потрудиться. А гонка что — просто игра… — неожиданно погрустневшим тоном сказал он, и Маглор увидел, как лицо его вновь приняло спокойно-ироничное выражение, своеобычное для комиссара Тёмного Двора.
— Сантьяга! — неожиданно горячо выдохнул в трубку Кано. — Я могу помочь тебе хоть чем-нибудь?
— Я не знаю пока, Маглор, — тихо ответил нав. — Ты же подождёшь меня в Цитадели с Ортегой? Я пригласил бы тебя куда-нибудь, где повеселее, всё же я выиграл «Сто километров Мурция», но мне нужно быть сейчас в Цитадели… это слишком серьёзно.
— Я подожду тебя, Сантьяга. Удачи!