Дом Солнца

Шена разбудил негромкий равномерный стук. Он приоткрыл глаза. У очага сидел Кастор и варил какой-то травяной напиток в чаше над огнем. И когда он помешивал его медной ложечкой на длинной ручке, та мелодично постукивала по краям посуды. Кастор неслышно вернулся на рассвете и не стал будить спящих, хотя разгром, учиненный в шатре, и четыре трупа, так и оставшихся лежать там, где умерли накануне, безусловно заинтересовали его. Таис застонала во сне и пихнула Шена коленями, сворачиваясь в клубок. Это заставило парня проснуться окончательно. Он смотрел на нее вблизи, вплотную. Сейчас она казалось такой невинной, такой мягкой. Сейчас ее густые пушистые ресницы был сомкнуты, но Шен помнил, какие удивительные, яркие, серые глаза скрываются за ними. Он мягко прикоснулся губами к пушку на ее щеке. Она свернулась еще сильнее, выставив вперед руку. Поддавшись наитию, он поцеловал ее пальцы. Сначала один, потом второй. Потом улыбнулся и потерся щекой о ее ладонь, наивно, как ластится котенок. Сейчас он ощущал такой покой в душе, такое успокоение, какое не чувствовал еще никогда. Как хорошо, что чародей не разбудил их. Как хорошо, что не стал устраивать скандал, не вытащил Шена из своей постели, ничего не сказал. Всё-таки чародеи намного цивилизованнее тех же крестьян, подумалось парню. Ложечка звякнула еще раз и Кастор обернулся. Казалось, он не был удивлен ничем, кроме трупов, засоряющих его шатер. Он благодушно улыбнулся и протянул Шену напиток из трав: — Попробуй. Шен отчаянно замотал головой. Любые травяные напитки вызывали у него настороженность и отвращение после знакомства с тем афродизиаком. Кастор вновь почувствовал его мысли и скривился: — Да нет там никакого афродизиака, просто утренний напиток на травах со специями. Обладает бодрящим действием. Его привозят с востока и продают богачам за немалые деньги.* [речь идет об аналоге масала чая] Шен выбрался из-под наваленных шкур и накинул то самое непонятное одеяние, что вчера выделила ему Таис. Осторожно приблизившись, он сел рядом с Кастором на одеяла возле очага. — Ничего не было, — тихо произнес он. — Между нами ничего не... Кастор отмахнулся от его ненужных оправданий. — Мы взрослые образованные люди, а не деревенские скотоводы. Она делает то, что считает нужным, и не должна передо мной отчитываться. Своими оправданиями ты унижаешь и её, и меня. Лучше выпей это. Тебе понравится, — легко улыбнулся чародей. Протянутый напиток оказался неожиданно ароматным и пряным на вкус. Шен даже назвал бы его острым, но это было странно, ведь в напитке было молоко. Отвар был таким, каков сам Кастор. Люди окружают себя вещами, которые похожи на них самих, которые повторяют их самих, подумалось Шену. Они помолчали. Кастор подкинул полено в огонь. Шен уселся, скрестив ноги, повторив позу мага. Кастор молчал, его ладони свободно лежали на коленях, а глаза были прикрыты. То ли медитировал, то ли размышлял о чем-то своём. Шену нравилось сидеть вот так, у очага, в котором мирно потрескивает огонь, в молчании и покое, когда его никто не трогает, не насилует, не издевается, не бьёт. Он наслаждался этими минутами, упивался ими, ибо очень уж редко жизнь так баловала его. Таис вдруг проснулась, резко сев на постели. Видимо, она всегда так просыпалась. Кастор приоткрыл один глаз и с немым вопросом взглянул на нее. Шен в очередной раз поразился цвету его глаз. Яркие, сине-зеленые, они светились из-под черных бровей магическим огнем. Девушка потянулась и принялась пальцами расчесывать взлохмаченные волосы. Покрывало съехало вниз, открыв небольшую, идеальной формы грудь со светло-ореховыми сосками. Она ответила другу на его немой вопрос: — Да, на нас напали. — Ты спросила, кто их нанял? — Тот, у кого спросила, не ответил, — Таис чихнула и поежилась, оглядываясь в поисках платья. — Не ответил или ты не дождалась ответа? Развязать язык можно любому. — Я была зла и в горячке боя, — нахохлилась она, увидев, что платье было вне зоны ее досягаемости и нужно было или встать и сделать до него несколько шагов или натянуть шкуры и укутаться ими. Она выбрала второй вариант. — Вижу, ты не пострадала, — спокойно произнес Кастор. — Хорошо. Я испугался за тебя, когда вошел и увидел всё это. Жаль, что не оставила в живых хотя бы одного, я бы заставил его говорить… У тебя есть идеи? — Я думала об этом. Они не северяне, хоть и одеты, как наши. Но и не южане — присмотрись к тем, кого можно опознать: русые, рыжие и светлые волосы. Не черные. И глаза не черные. Это не южане — это наемники, разномастный сброд, что идет за теми, кто больше платит. — Все наемники сброд, который идет за теми, кто больше даст. Я так понимаю, нападение было спланировано. Но зачем, вот вопрос. — Они напали на чародеев с мечами, не имея ни одного мага. Очень напоминает самоубийство, — пробурчала она. — Или глупость. — Похоже, им очень хорошо заплатили. Скорее всего, заказчик просто описал им шатер и приказал убить женщину, которая в нем будет, потому что целились они только в меня. Похоже, я и была их заданием. Но мальчиков не предупредили о том, что им предстоит столкнуться с магом. Иначе они вели бы себя осторожнее и стреляли издали, а не выскакивали прямо на меня. — Судя по тому, что от них осталось — о да, они были легкомысленны, — Кастор усмехнулся краешком губ. Таис, наконец, разобралась с волосами, вернее устала с ними разбираться и просто перекинула те назад. Голос ее стал холодным и деловитым. — Трупы надо уничтожить без лишнего шума. Никто не должен знать о нападении, — она выразительно покосилась на Шена. Тот понимающе кивнул. — Не надо было убирать стражу, — вздохнул Кастор. — Они меня нервировали. Я не чувствовала себя спокойно, когда у моих дверей кто-то топчется, сопит и распевает похабные песенки, — повела плечом Таис. Они помолчали. Кажется, Кастор вновь почуял отголоски мыслей, только теперь это были мысли Таис. Он встревоженно посмотрел на нее: — Ты думаешь, что... — многозначительно протянул Кастор. — Конечно. Там, наверху, есть такие, кто не хочет прекращения этой воины. Им война выгодна. И они могущественны. Я пришла к выводу, что нападение организовано именно для того, чтобы сорвать заключение мира. Поэтому они и пытались убить меня. — Чтобы сорвать миссию Аргона. Это логично, соглашусь. Заказчик и не хотел, чтобы ты умерла. Нужно было просто создать угрозу твоей жизни, видимость серьезного нападения. Он знал, что ты разберешься с этими дикарями. А потом, представь, ты в расстроенных чувствах создаешь "зеркало", связываешься с Аргоном, говоришь, что тебя пытались убить, он приходит в ярость, разрывает мирные переговоры, может, даже убивает дипломатов с юга — с него станется. — Да. И проваливает свою миссию. А война продолжается, и кто-то там, наверху, продолжает отмывать деньги. Шен настороженно переводил взгляд с одного мага на другого. Значит, вот куда поехал Аргон — заключать мир... — Эта война не выгодна никому, — тихо заговорила Таис. — Южане давно разбиты, мы захватили их земли, а выжившие жители оттеснены в горы и прячутся там. Мы захватили уже полмира, но зачем нам столько земли? У нас не хватит ресурсов и людей защищать ее. Безумие. А Север? Север разорен бесконечными воинами, крестьяне вопят от непосильных налогов и то и дело вспыхивают мятежи. Каждый день войны пожирает огромные суммы денег. Я уже молчу о моральной стороне вопроса, — девушка бросила быстрый, и как будто виноватый взгляд на Шена. Или нет?.. Нет, ему показалось. Он был почти уверен, что ему показалось. — Когда кончится воина, мы останемся без работы, — веско произнес Кастор. — Мы никогда не останемся без работы, — с жаром возразила Таис. Чувствовалось, что они спорят об этом не в первый раз. — То есть ты согласна до конца дней своих выслеживать по городам и весям воров, аферистов и конокрадов, лечить от бесплодия тех, кто платит за это, абортировать тех, кто платит за это, и... В этот момент полог шатра распахнулся и вошел тот, кого Шен меньше всего ожидал здесь увидеть. Элассан. Маги резко повернулись, вскидывая руки, но увидев разведчика, успокоились. Элассан развернул открытые ладони, показывая, что не вооружен. Он заметил трупы, разбросанные по шатру, и глаза его округлились. За спиной блондина в проеме маячил Корс с сумкой на плече. — Вас пытались убить? — удивился Элассан, поздоровавшись. Кастор досадливо поморщился, но не ответил: — Надо было убрать их сразу, — он повел кистью и трупы на глазах стали обращаться в песок, распадаться в пыль. Через несколько секунд от них ничего не осталось. Порыв ветра вымел песок из шатра. Элассан проводил песчинки взглядом, многозначительно подняв бровь. Таис приложила палец к губам и серьезно посмотрела на него. Разведчик понимающе кивнул и улыбнулся ей, как старой знакомой. — Я здесь, чтобы проверить раба, — певуче пояснил он. — Мне сообщили, что он у вас. Прошу прощения, что потревожил. Элассан бросил восхищенный взгляд на чародейку, которая успела встать, но еще не успела одеться. Таис завлекающее улыбнулась ему и отвернулась, накидывая платье. Элассан сделал знак своему рабу, чтобы тот шел к Шену, всё еще сидящему у очага. Корс опустился на покрывала рядом с другом и достал из сумки пару свертков. — Здесь немного еды и одежда, думаю, она не будет лишней. Шен благодарно улыбнулся другу, который обеспокоенно изучал его взглядом. — Я неплохо. Теперь уже почти хорошо, — ободряюще улыбнулся он. — Мне так стыдно, что впутал тебя во всё это. Прости, прости меня, — Корс опустил глаза и бессильно покачал головой. Шен мягко улыбнулся и коснулся рукой его предплечья, как бы говоря, что не злится и ни в чем не винит друга. Корс вздрогнул и отстранился, не поднимая головы. "Что случилось? — тревожное предчувствие кольнуло Шена. — Он больше не хочет быть другом мне?" — Корс! — он схватил его за руку и с немым испугом заглянул в глаза. Шен хотел сказать, как тот ему дорог, хотел сказать, что Корс единственный его друг здесь, что кроме него у Шена больше нет никого, с кем можно было бы поговорить по душам, кому можно довериться, кто будет заботиться о тебе, пока ты валяешься в лазарете, и читать вслух, и делиться всеми мыслями, что приходят в голову, и всеми мечтами, и глупыми снами, и… — Шен, подойди, — раздался голос Элассана и Шену пришлось подчиниться. Он бросил последний вопрошающий, отчаянный взгляд на друга и поднялся. — Мы выйдем с ним на минутку, постоим снаружи, — обратился Элассан к Кастору. Тот равнодушно пожал плечами: — Только приведи его назад, я еще буду его рисовать. Разведчик кивнул и вышел. Шен последовал за ним. Яркое утреннее солнце ослепило его, пришлось зажмурить глаза. Ранее утро, в низинах еще стелился туман. Шен залюбовался чудесным пейзажем, что расстилался перед ним. Шатры чародеев стояли на отшибе и Шен смотрел в противоположную от раскинувшегося лагеря сторону. Он любовался чистой, девственной природой, не изуродованной многодневным пребыванием огромной армии. Ему было так легко, так хорошо, и почему-то хотелось беспричинно улыбаться. Элассан, меж тем, пристально смотрел на него. — Ты влюблен. — Что? Я не… Нет! — Ты влюблен, только сам того еще не знаешь, — вкрадчиво, утвердительно сообщил ему Элассан. Шен отрицательно замотал головой, но Элассан отмахнулся от его возражений, как от надоедливой мухи, и пристально посмотрел на парня, явно собираясь спросить о чем-то более серьезном. Шен, всё еще смущенный и ошарашенный, отвел глаза. Повисло напряженное молчание. — Я не буду спрашивать, зачем. Этим вопросом я мучал Корса. Я спрошу только "Ну как?" Он имел в виду побег, понял парень. У Шена дрогнули губы. Он хотел что-то ответить, но не смог и отвернулся. Молчание. Двое мужчин, один с золотыми волосами, другой с черными, стояли у пестрого красного шатра. Лучи солнца переливались на его ткани, и нити отливая всеми оттенками алого, вишневого, брусничного, бордового… Шен поймал себя на мысли, что чувствует себя необычайно уверенно в этом длинном странном одеянии. Он стоял к Элассану вполоборота, и разведчик видел его профиль: прямой длинный нос, выступающие скулы, идеально очерченные губы. Разве природа может быть столь совершенна?.. Да, безусловно, он красив. Но это не спасет его. Как не спасло когда-то светловолосого мальчика из лучшего борделя столицы. Шен заговорил, упорно смотря вдаль: — Сколько дней прошло? — Сегодня седьмой. Ты здесь только шесть полных дней. Молчание. — Сколько дней ты был… там? Обращение "господин" почему-то не выговаривалось по отношению к Элассану. Вся эта ситуация, открывшееся прошлое разведчика и настоящее Шена, сближала их. Лицо Элассана потемнело. Он тоже отвернулся, плотно сжав губы, и впился взглядом в свежий утренний пейзаж. Шену казалось, что он не ответит. Но разведчик отчеканил, глухо выделяя голосом каждое произнесенное слово: — Двадцать два дня и одну ночь. И у меня не было чародеев, которые таскали бы меня в свой шатер и давали отдыхать. Солдаты… насиловали почти круглосуточно. Не знаю, почему я не сошел с ума и как вообще выжил. Шен почувствовал укол жалости к Элассану и виновато улыбнулся ему. — Таис добрая. Она спасла меня вчера от… Элассан странно посмотрел на Шена и тот осекся. — Добрая? — переспросил разведчик. — Ты вообще знаешь, кто она? Шен непонимающе молчал. Ну, она боевой маг, он знал это. — Знаешь, почему солдаты вашей армии тогда так и не проснулись? Туман. Элассан произнес это так, будто всё объяснил. Но Шен всё еще не понимал, и разведчик закатил глаза. — Было раннее утро и по земле стелился туман, помнишь? Туман, который усыплял, лишал воли, дурманил и вызывал галлюцинации. Бо`льшая часть вашей армии тогда так и не сумела проснуться, а те, кто проснулся, сражались с собственными фантазиями, своими же страхами — они резали своих товарищей, принимая их за чудовищ из кошмаров. Они видели то, чего не было. Они стали безумны. Жуткое зрелище, когда пол-армии разом сходит с ума, — Элассан передернул плечами и продолжил. — Те, кому очень сильно повезло и роковой туман не зацепил их, смогли сражаться. Но ваша так называемая армия состояла из кучки крестьян-ополченцев, вооруженных ржавыми мечами с позапрошлой войны, старыми копьями, вилами, серпами, косами и прочим мусором. А наша — из профессионально обученных и тренированных воинов, наемников, которые живут благодаря умению резать глотки и — наш козырь — чародеи. У вас не было ни единого шанса, Шен. Ни единого шанса выжить, не то что победить. Ты никогда не думал, почему из того сражения кроме тебя больше пленных нет? Элассан нехорошо оскалился: — Туман одурманил и усыпил людей. Наши наемники шли рядами, резали глотки спящим и издали расстреливали обезумевших. О, это была самая громкая ее победа. Таис стала знаменита после той битвы. Её зауважали. Шен не верил, не мог поверить. Он попятился и опустился на землю, ожесточенно массируя виски. Но Элассан безжалостно продолжал: — А теперь ты ее любишь. Как удивительно складываются порой человеческие судьбы! Богиня смеётся над тобой. Где-то над головой, в прозрачной ледяной синеве пронзительно закричал сокол, будто подтверждая только что сказанные слова. Холодный, злой голос Элассана продолжал ввинчиваться в мозг: — Ты вообще не должен был выжить тогда. Никто не мог там выжить. Аргон спас тебя. Каким-то невероятным чудом, — теперь он говорил с горечью, с затаенной ненавистью, с жалобой на несправедливость судьбы. — Он вытащил тебя из могилы, из капкана, который уже захлопнулся. Не знаю, как ему это удалось, не знаю, зачем он сделал это — каждый раз спрашиваю об этом у Богини. Но я вижу, как ты платишь Аргону за спасение — ни одного слова благодарности, ни уважения, ни покорности, ни признательности. Только твой вечный обвиняющий взгляд, полный ненависти и отвращения. Полный презрения! Ты дважды пытался убить его — на поле боя и здесь, пытался отравить ядом — так подло! А теперь — еще и пытался бежать. Но знаешь, что меня радует больше всего? Элассан навис над Шеном, прожигая его взглядом. — Больше всего меня радует то, что ты до сих пор ничего не понимаешь! Элассан раскинул руки и расхохотался, как безумный. Истерически, всхлипывая. Шен никогда не видел его таким раньше. Раб поднял голову и смотрел на разведчика снизу вверх. На его лице было отчаяние. Мир рушился у него под ногами, осыпался цветными звенящими осколками, а в груди разрасталась тупая ноющая боль. Он чувствовал, что сейчас произойдет что-то непоправимое. Что-то еще. Последний удар. Реальность снова поплыла у него перед глазами, задрожала, как дымка, как дрожит воздух над костром, как дрожат миражи в пустыне, как тот самый туман... И Шен глубоко, прерывисто дышал, изо всех сил стараясь сохранить ясность рассудка. Он в отчаянии смотрел на Элассана и ждал последнего, заключительного удара. Элассан замолк так же резко, как начал смеяться. Его глаза блестели странным злым огнем. Он долго, очень долго смотрел на Шена, затем тихо произнес: — Таис по прозвищу Дурман, боевой маг армии Севера — родная сестра Аргона Непобедимого.