-5-
18 октября 2014 г. в 09:29
- Друзья, послушайте меня! – возвестил лидер, привлекая внимание к себе. Все будто только ждали этого, и множество глаз устремилось на него, внимая каждому слову. – У меня есть для вас важное объявление. Завтра мы проведем собрание на площади рядом с домом генерала Ламарка.
- Что? Собрание на площади? Грядет восстание? Так скоро? - одной фразы хватило, чтобы, казалось, заговорили все вокруг. Анжольрас же выжидал, когда разговоры стихнут, держал паузу, пока по залу прокатился поток обсуждений. Будто круги на воде, если в спокойное озеро кинуть камень. Они все сильнее расходятся по гладкой поверхности, пока не подходят к берегу, ударяясь волнами. Все ждали новых указаний от своего лидера уже давно, но очень многим было неизвестно, когда же произойдут решающие что-то события. Каждый из посетителей дальней комнаты в кафе Мюзен чувствовал, что дух восстания уже витает в воздухе. Народ все больше начинал роптать, в то время как правительство оставалось глухо к голосу простых людей. Как и тогда, в годы предшествовавшие взятию Бастилии. Все повторялось по кругу. Сейчас же, как вспыхнувший фитиль у бочонка с порохом, это все вело к взрыву. Революция, теперь уже новая, та, что непременно приведет к появлению нового прекрасного мира, того мира, что не могли создать предшественники.
- Генерал Ламарк умирает, - словно по приказу в комнате повисла тишина. - Этот великий человек, посветивший свою жизнь служению Франции, угасает с каждым днем. Человек народа, тот, кто не раз поддерживал права простых граждан, - в зале, казалось, стало еще тише. Звучал лишь спокойный голос Анжольраса. Он не повышал тона, не срывался на крик, этого было не нужно, чтобы его слышали в каждом уголке зала. - С его смертью страна потеряет одного из своих главных защитников, - небольшая пауза и белокурый лидер продолжил. - Но мы докажем, что Родина сможет вновь обрести свободу. Завтра, граждане, мы выступим перед народом на площади. Пусть униженные и оскорбленные знают, что мы не оставим их. У простого народа есть защитники, готовые пойти на смерть ради справедливости. Мы выступим перед домом самого генерала, чтобы он знал, чтобы слышал, что дети Франции еще постоят за свои права! За свободу, равенства и братство! Тот, кто не сражается, тот не побеждает!
Кронпринцу понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, после непродолжительной, но тяжёлой беседы с белокурым лидером. Как раз в это время по комнате кафе прокатилась волна шёпота о намечавшемся собрании. Лидер молчал, выдерживал паузу, давая друзьям время обсудить новость, дожидаясь пока каждый будет готов его слушать. Рудольф не сводил глаз с Анжольраса. Его суровый взгляд, спокойное лицо, идеальная осанка. На него приятно смотреть.
- Генерал Ламарк умирает,- одна фраза, и все замолчали. Только его голос раздаётся в небольшой комнате кафе «Мюзена». Все слушают, будто заворожённые, внимая каждому слову, безоговорочно принимая его позицию. Рудольф не был исключением. Кронпринц не знал, кем был генерал Ламарк, что он сделал для народа Франции, но после слов Анжольраса, наследный принц с абсолютной уверенностью доказал бы любому, что нет человека благороднее и честнее генерала, а его смерть – трагедия.
Каждое слово Анжольраса эхом отражалось в мыслях кронпринца и трогало его сердце. А когда лидер заговорил о тех идеалах, о которых сам принц не так давно хотел написать в обращении к народу Венгрии, Рудольф чуть подался вперёд, инстинктивно этим выражая своё согласие со словами белокурого юноши. Да, все именно так, как сейчас говорит этот молодой человек. Свобода, равенство и братство! Именно об этом кронпринц не раз твердил отцу. Именно это он хотел дать своему народу. Именно это он хотел написать в Венгрию, но…
«Я не нашёл слов… Я ни разу не смог завладеть вниманием даже отца так, как сейчас это смог сделать Анжольрас. Все, что он говорит, это то, что я хотел бы сказать, то, что они хотели бы услышать. Знал бы он, насколько я с ним согласен. Я принимаю каждое его слово. Я хочу у себя, в Австрии, воплотить его мечту. Я смогу…?».
Лидер оборвал речь, и в комнате повисла тишина. Все как будто ждали продолжения. Все еще смотрели на Анжольраса и ждали, когда же лидер заговорит вновь. Но они не понимали – это конец. Продолжение не нужно. Цель дана и обоснована. Она имеет высокие идеалы, за которые можно умереть. Рудольф это понимал. Он с восхищением смотрел на молодого человека, не зная, что его поражает больше речь или сам Анжольрас. На ватных ногах кронпринц поднялся со своего места. Сразу же все повернулись к нему. В их глазах читалось «как посмел? кто этот выскочка?». Рудольф не обращал на эти взгляды никакого внимания, он был полностью сосредоточен на фигуре лидера. Как несколько минут назад: друг напротив друга, глаза в глаза, молча стояли два молодых светловолосых человека. Кронпринц медленно поднял руки и зааплодировал. Гулким эхом раздавались одинокие хлопки в комнате кафе, пока их не поддержали остальные. Кто-то стал выкрикивать другие красивые слова, но они уже были бессмысленными и пустыми, кто-то начала свистеть, а Рудольф так и не сводил взгляда с Анжольраса.
«Будь жесток, холоден, стог. Будь твёрдым. Будь гордым»,- всплыли в памяти наследника наставления бабушки. Рудольф пошатнулся и отступил назад. Теперь в его глаза можно было увидеть нескрываемое удивление. Вот этот человек, который должен был быть наследником престола. Вот тот, кто заставил бы себя уважать и слушать. Вот каким должен был быть Рудольф. Анжольрас. Он идеально походил на того, кого пытались из Рудольфа сделать учителя, отец и эрцгерцогиня София. Человек, который умеет красноречиво говорить, ставить цели и несмотря ни на что идти к ним. Ему чуждо сострадание, если оно мешает общему делу. Сейчас, в глазах Рудольфа, все выглядело как будто насмешка судьбы или ее чудовищная, непоправимая ошибка. Может быть, именно поэтому, кронпринц никогда не чувствовал дома покой, никогда не чувствовал себя там нужным… Не на своём месте, как будто там не его жизнь… Та жизнь, та судьба не для него.
Сейчас кафе напоминало пчелиный улей. Множество голосов, увлеченно обсуждающих предстоящее событие, и будто звучащие одной мелодией. Завтра, это будет уже завтра. Еще один шаг к новому миру, к новому рассвету и новой жизни. Завсегдатаи Мюзена заметили, что речь лидера произвела на новичка неизгладимое впечатление, так, что тот просто не мог не начать аплодировать и… пожалуй, очень многим был знаком этот взгляд, каким сейчас Рудольф смотрел на Анжольраса. Белокурый юноша, в котором была такая сила, что люди просто не могли не идти за ним. Он был лидер, и не просто лидер, а будто создан для того чтобы быть лидером. А потому, все население кафе Мюзен поддержало его. Пусть знает, что он здесь не одинок, и как много рядом тех, кто разделяет все эти благородные порывы. За что еще бороться, как не за свободу, равенство и братство?
"Какие знакомые слова…" - едва ли кто-то видел, что за собранием наблюдает еще один незримый посетитель кафе. Это место было плохо освещено и по какой-то мистической причине за ближайший к углу столик никто не садился. Оттуда Мрачный жнец и наблюдал за своим "другом". Едва ли Рудольф заметил его присутствие. Юный наследник Австрии был полностью поглощен теми необъяснимыми событиями вокруг, и Смерти это было только на руку. Сейчас же, он так же как и наследник, как и все вокруг, слушал пламенную речь златокудрого лидера. Вот только на губах Мрачного жнеца играла чуть заметная улыбка.
"Конечно… "Тот кто не сражается, тот не побеждает", "Те, кто совершает революции наполовину, только роют себе могилу", - он чуть заметно усмехнулся. – Я уже слышал эти слова. И говорил их такой же прекрасный и холодный юноша, пусть и немного старше, но так же рьяно посвятивший свою жизнь служению революции. Тот же горящий взгляд, та же гордая осанка, и голос, звучащий так же страстно, полностью уверенный в своей правоте. О, сколько же работы у меня было в то время! Франция буквально купалась в крови и он, тот, кого называли Архангелом Смерти, только поддерживал политику террора. И столь же безропотно отправился на эшафот, будто всегда ждал именно такой смерти. Мой мальчик, я мог бы тебя отправить в тот далекий 1794 год и ты с таким же восторгом смотрел на Сен-Жюста и так же, не отрываясь, слушал бы речи Робеспьера, но это было бы для тебя слишком опасно. Потому ты здесь. Я же буду и дальше наблюдать за тобой…" - Смерть прислонился к стене и скрываемый тенями ждал, какой же будет реакция кронпринца на эту пламенную речь.
- Мариус, - позвал Анжольрас, повернувшись в сторону друга. – Нам нужно обсудить важные моменты собрания. Иди сюда.
Тот, кого назвали Мариусом, подсел ближе и молодые люди начали говорить о чем-то, снизив громкость разговора на пару тонов.
«Выглядит поведение этого самого Рудольфа вполне убедительно. И моя речь его тронула, я это заметил, - размышлял лидер, бросив взгляд на новичка, но потом и вовсе отвернувшись от него. Сейчас были дела важнее, чем какой-то странный незнакомец. И, тем более, никто не собирался посвящать его в планы друзей Азбуки. По крайней мере, сразу. – Но кто он такой, покажет только его дальнейшее поведение».
Когда вокруг собрались основные действующие лица, Анжольрас начал объяснять друзьям что и кто будет делать завтра на площади. Он и Мариус Понмерси собирались рассказать простым гражданам о том, что происходит в стране, и призвать их на бой. Другие же, должны рассредоточиться в толпе, и проводить агитацию, так сказать, изнутри. Толпа это как стихия. Если знать, как управлять ею, можно добиться поразительных результатов.
- Мы посмотрим, что скажут жители Парижа на все это, - голос лидера звучал все так же спокойно, он уже представил у себя в голове все происходящее до мельчайших деталей. – Когда же подойдут стражники, мы скроемся в толпе, и каждый своим путем вернемся обратно в Мюзен.
А уже там можно будет обсудить все и решить как действовать дальше.
«Как угодно, но мы должны достучаться до народа…» - потому Анжольрас взял к себе в помощь Мариуса. Этот молодой человек умел говорить и умел не хуже самого белокурого лидера держать внимание аудитории. Да, народ будет его слушать и будет внимать тому, о чем он говорит. Но более важно было то, что Понмерси полностью разделял идеи самого Анжольраса. И пусть вел себя иной раз несколько порывисто, но это не было недостатком в данном случае.
«Он же не отрекается от дела революции переключившись на что-то другое. По крайней мере сейчас…» - все же была в Мариусе одна не очень хорошая черта. Это в том, что он иной раз легко поддавался чувствам. А чувства, когда на карту поставлена судьба страны, были несколько неуместны. Впрочем, нет, не несколько. Неуместны совсем.