***
Впрочем, уже на подходе к низкой мрачноватой постройке, даже в ясный день производящей тягостное впечатление, кое-какие дельные мысли все же посетили следователя. И, едва перешагнув порог и дождавшись прибытия помощников, он приказал брату Маттео, как самому младшему и проворному, порасспрашивать местных жителей, дабы выявить всех рожениц и бывших в тягости на тот период. Да не забыть захватить парочку стражников, для пущей убедительности, чтобы ничего не позабыли. Сам же занялся прошением игумена, принятым в исполнение, но так и не доведенным до конца. Юный послушник вернулся лишь к вечеру. За это время он успел обойти большую часть невеликого Сан-Доминго. Впрочем, общительный и разговорчивый нрав помогли ему узнать не так уж и мало. Беда лишь, что грозная слава брата по вере накрыла и его своим крылом. Молодые и старые, богатые и бедняки — все равно неохотно отвечали на поставленный вопрос, клянясь и божась всем чем можно, что ничего не знают и не ведают. Новорожденные чада же их, равно как и их соседей, либо были живы-здоровы по сей день (некоторых брат Маттео даже видел лично), либо были захоронены на городском кладбище сразу же. Круг замкнулся, и тут отец инквизитор вспомнил про наиболее злостных обвинителей. И, распорядившись на следующий день привести обеих для повторного допроса, со смутным тягостным чувством, которому не мог дать названия, вернулся к себе.***
Впрочем, день грядущий также не принес своих плодов. Госпожу де Арси посланные за нею стражи дома не застали. Слуги все как один клятвенно заверяли, что баронесса покинула имение вот уже седьмицу назад, якобы направившись на воды, о времени же возвращения никому сообщить не соблаговолила. Куда именно, не знал ни один из них. Выслушав донесение, отец Пабло нахмурился, но промолчал. Именно эта синьора, подсказывала ему интуиция, знала более всех об этом темном деле. Что ж, когда-то вернуться она все же должна, значит, подождем. А вот супруге скотника повезло меньше, и ей дать ответ за клеветнические речи придется уже сейчас. Священник не спеша проследовал в дальнюю, более темную и мрачную комнату, куда за время его отсутствия успели сложить все орудия, потребные, чтобы дознаться правды. Теперь же, в свете разведенного вновь очага, они зловеще поблескивали, словно бы скалясь из дальних углов. — Введите синьору Ринуо, — распорядился отец Пабло и развернулся в сторону двери. Первым порог комнаты пересек престарелый секретарь и устроился возле камина, где было посветлее, разложив бумаги на коленях. Двое дюжих стражников втолкнули в помещение перепуганную женщину. Она совершенно не ожидала подобного и теперь затравленно вертела головой туда-сюда, ни на чем не задерживаясь надолго взглядом. Ноги едва держали ее, подгибаясь, так что конвоирам пришлось буквально тащить ее за собой. Не заметив порога в темноте, Карлотта запнулась и растянулась на полу (удерживать ее стражники не стали). А подняв голову и найдя взглядом священника, не решилась даже подняться. Даже в рыжеватых отблесках пламени очага лицо ее было белым, как мука. Расширенные и словно потерявшие цвет глаза не отрывались от черного в полумраке силуэта мучителя, казавшегося запуганной до полусмерти крестьянке страшнее выходца из ада. — В-вы? — с трудом пролепетала она, наконец разлепив побелевшие губы. — Но я… з-зачем? — Рад видеть вас повторно, синьора Ринуо, в нашей скромной обители, — инквизитор слегка склонил голову и сделал шаг навстречу. Тонкие губы прорезала недобрая усмешка. — В прошлый раз вы весьма красноречиво поведали нам о грехах небезызвестной Элизабет Бокетти. Уверен, вам есть еще что нам рассказать. Женщина инстинктивно попыталась отползти, не отваживаясь отвести глаз, и наткнулась на ноги одного из стражей. Тот, не церемонясь, пнул ее в поясницу, затем, перехватив пухлые запястья, рывком поставил на ноги. — Н-нет, ваше преосвященство, — женщина облизнула пересохшие губы и с опаской покосилась в угол, в котором ей привиделось что-то блестящее. — Я с-сказала все, ч-что з-знаю… — Да неужели? Что-то подсказывает мне, что вы ошибаетесь, и сильно, — отец Пабло чуть наклонился вперед, возвышаясь над ней. В темных глазах блеснули оранжевые отблески пламени, скользнувшая по лицу тень показалась мимолетным оскалом. Впрочем, показалась ли? Карлотта не могла поручиться за это. В помещении было прохладно, но она чувствовала, как моментально взмокли спина и ладони. Женщина неловко пошевелила скрученными за спиной руками и зябко переступила с ноги на ногу. — Помилуйте, святой отец, — слабо попыталась возразить она. — Я сказала вам все, что… — О помиловании просят лишь подлежащие казни, — взгляд темных глаз стал пронзительным и беспощадным. — Вам есть в чем покаяться? Карлотта поспешно отвернулась, силясь удержать на месте отбивавшую нервную дробь челюсть. Громко треснувшие угли в камине заставили ее вздрогнуть всем телом. — Нет, нет, что вы, святой о… — поспешно запротестовала женщина, но была тут же грубо перебита. — Значит, вы считаете себя безгрешной? — инквизитор зловеще улыбнулся и сделал знак второму стражнику. — Почти святой, не так ли? Что же, проверим. Бруно! Приступай!***
Впрочем, особо сильных мер воздействия и не потребовалось. Еще не дойдя до устрашающего ее подобия дыбы, женщина вновь рухнула на колени и со слезами и мольбами поклялась именем матери и всех святых рассказать всю правду. Что она, Карлотта Ринуо, не знает и никогда не знала ничего о злосчастном младенце, потому что редко бывала в городке и беседовала с местными. Что невезучую лекарку невзлюбила с тех пор, как на девушку положил глаз ее супруг Гвидо Ринуо, совсем забыв о брачных обетах. И никакими яствами, ласками и даже душистыми маслами, специально приобретенными у той же самой лекарки, не удалось вновь вернуть его на брачное ложе. Показания свои женщина повторила и позже, будучи, подобно жертве своего навета, безжалостно выпоротой и клеймленной железом. Она плакала, призывала небеса в свидетельство своих слов, что ненавидела Лиз, желала ей всяческого зла, но о колдовстве ни сном, ни духом не ведает. И в малодушии своем, за которое уже поплатилась, лишь подтвердила слова баронессы. Презрительно скривившись, отец Пабло выслушал признания жертвы. Помолчал, глядя на пламя, а затем распорядился отвести женщину в камеру, ничего не сказав об ее дальнейшей судьбе. Про себя же уже решил, что глупая толстуха заслуживает сурового, но не крайнего наказания за длинный язык и оговор. Приведенного в исполнение публично, в назидание остальным. Он подумывал было допросить и мужа сварливой бабы, но, болезненно помощившись, потер ноющий висок и отказался от этой мысли. Вряд ли он услышит что-то новое, помимо уже известного. На память неожиданно пришло упоминание о других ухажерах Лиз, заставившее священника презрительно скривить губы. Неужто под ликом ангела и вправду скрывается распутница?.. С этими мыслями отец Пабло покинул пыточный застенок, перейдя в соседнюю комнату. Пожилой брат Лоренцо проковылял вслед за ним, пристраивая у пояса чернильницу и проходя к столу, на котором аккуратно разложил листы. И вопросительно посмотрел на инквизитора: чернильница была почти пуста, а за новыми идти в соседнее здание. Предстоят ли им сегодня еще дела? Тут дверь со скрипом открылась, являя им стражника. Тот доложил, что святого отца желает видеть какая-то женщина и уверяет, что дело ее немалой важности, связано с проводимым им расследованием. Присевший было у стола священник стремительно поднялся. — Веди! — приказал он. Страж скрылся за дверью, и через пару секунд показался уже вместе с женщиной, с ног до головы одетой в черное. Инквизитор мог бы поклясться, что видит ее в первый раз. В обличии женщины, несмотря на скромный строгий наряд, было что-то цыганское, запоминающееся и в то же время тревожащее. Когда она подняла голову, на темно-смуглом лице блеснули черные бездонные глаза. — Ваше преосвященство, — незнакомка вновь почтительно склонила голову. — Я слышала, что вы искали синьору Джианетту де Арси, чтобы допросить ее повторно. Но, к глубочайшему моему сожалению, ее нет в городе и вряд ли скоро будет. Но я сочла бы за честь помочь вам. Отец Пабло окинул пристальным взглядом незнакомку. Несмотря на уважительное поведение, что-то в ней все же настораживало. — Кто вы? — резко спросил он у женщины. — О, простите, я забыла представиться, — та поклонилась, подобрав удивительно тонкими и изящными ладонями подол. — Мария Рената Менендес. Я неплохо знаю госпожу де Арси и, возможно, могла бы быть вам полезной. — Очень хорошо, синьора Рената, я вас слушаю, — тон священника стал жестче и приобрел угрожающие нотки. — Как прикажете, ваше преосвященство, — смуглая женщина покорно кивнула и с легкой улыбкой расправила складки длинной юбки. — Я готова поведать вам все, что будет необходимо.