Приманка для вампира

Нам нравится тонуть в тумане слов - - им верить хочется! Но это дело случая… Порой, так нужно не пустить в себя любовь… … но лучше ли? (Автор: atatkf) POV Томми. Я люблю смотреть на воду - обязательно на ночную, стоячую, в которой, словно в зеркале, отражается небо. Красиво, когда есть звезды, и ужасно завораживающе, когда, как сегодня, звезд нет. Смотришь точно в бездонный колодец, аж голова идет кругом. Иногда, когда вода совсем спокойная, а ночь кромешно темная, то я вижу в ней кусочки моего прошлого - человека, а после и нежити. Моя нынешняя жизнь меня почти устраивает. Существует лишь два омрачающих ее аспекта - это необходимость убивать, а еще проклятое одиночество. Одиночество мучало меня, заставляло искать себе пару, спутника жизни. С девушками у меня еще и при человеческой жизни не ладилось - меня сильнее привлекали мужчины. Став вампиром, я долгое время наслаждался случайными связями без обязательств. Я был молод, здоров и привлекателен - меня интересовало все, что касается секса и плотских утех. Мне довелось встречаться с разными мужчинами - зрелыми, юными, блондинами, брюнетами, рыжими, вампирами и людьми. Познав их я быстро остывал и искал новых впечатлений. Дело в том, что мы, вампиры, почти бессмертны, и бессмертие это оттого, что мы уже не в ряду живых. Мы в этом схожи с вековыми деревьями - мимо нас пролетают десятилетия, века, с их войнами, прогрессом, расколами стран и религиозными конфликтами, а мы неизменны и незаметны, вросли крепко "корнями" в землю, и небеса всегда для нас одинаковые. Мы вроде бы живые, а вроде бы и нет... Конечно, и мы частенько играем в "людские игры" с оружием и без оного. Но, чтобы ощутить себя по-настоящему живыми существами, нам необходимо больше ощущений и переживаний "на грани", больше прогулок "по лезвию ножа", больше разрывающей страсти. Это все касается и любви тоже. Только по-настоящему любящие друг друга вампиры могли продержаться долго вместе и не сбежать "на сторону" в поисках тех самых острых ощущений, с желанием ощутить себя живыми, обновленными... Лишь один раз за свою жизнь я смог снова ощутить себя живым любящим существом. Один раз я полюбил до самозабвения, до эйфории, до истерик, до желания умереть для любимого, до желания убить его, чтобы не достался никому... Это любовь разбила мне сердце - он ушел однажды вечером на поиски жертвы, и не вернулся. Я искал его везде, перерыв весь город, где тогда мы жили, обыскал все окресности, все больницы и морги. Я с ума сходил от страха - его могли поймать охотники, что во все времена были единственной угрозой нашему бессмертию! Я искал его в течение двух месяцев, буквально ослепнув от горя - перестал питаться, перестал спать, даже одежду не менял. Не нашел. И мое сердце замолчало на долгие десятилетия. Пока не появился этот юноша, Адам, чем-то неуловимо похожий на моего пропавшего в далеком 1950 году любимого. Может совершенной красотой лица и тела, может высоким ростом и серыми с зелеными искорками глазами, а может чувственным манящим ртом он напоминал его. И я потерял голову. Я влюбился! Я понял это сразу, когда впервые он вскинул на меня испуганные глаза тогда, в библиотеке. Сейчас я смотрю в черное лесное озеро и не вижу пустоты в светлеющей предрассветной воде. Вижу его глаза, его умиротворенное лицо, черные растрепанные волосы, белоснежную кожу тела... Я оставил его крепко спать, набираться сил перед обращением. Поцеловал на прощанье в пухленькую щеку и, зная, что в ближайшие часы он точно не очнется, решил чуть проветриться. Слишком сильно я был возбужден, слишком сильно я его хотел - мне казалось, что если вдруг он очнется и посмотрит на меня своими серыми глазами, то я просто напросто накинусь на него, замучаю, залюблю до смерти. А он должен как следует восстановиться иначе умрет, не выдержит второго укуса. Солнце медленно поднималось и мне нужно было уходить - вампиры не слишком хорошо себя чувствуют под обжигающе горячей звездой живых. Я неторопливо иду к тропинке, слушая, как просыпается густой лес. Слух вампира тонкий, как и обоняние, и я с неожиданным за долгое время, что живу в этом городе, удовольствием слушаю звуки леса - свист птиц, рычание зверей, хруст веток под тяжелыми крепкими лапами. И предвкушаю, что вскоре уловлю зов моего спящего Адама. Точнее, зов моего дурмана в его крови - это как нить, что нас теперь связывает, и мысль об этой связи заставляет меня ускорить движение. А вот дальше происходит что-то непонятное. Я приблизился уже на достаточное расстояние, чтобы почувствовать его, но... Не почувствовал. Не ощутил. Не покрылся мурашками от его зова! Меня вдруг крутит от страха - а вдруг он умер, не выдержав большой кровопотери? Вдруг я слишком сильно его выпил, и мой дурман отравил его обескровленные вены? Мне становится так жутко, что я с трудом взлетаю, не сразу сумев "вызвать" крылья - просто мысль о небе и полете не хочет приходить на паникующий ум. Там, в голове, бьется страх, что я убил свою любовь, не успев познать ее! Пять минут трачу на обыск дома. Облегченно выдыхаю - его нет и это значит, что он хотя бы жив. Жив, но ушел. Новость плохая, и я немедленно взмываю в небо. Восходящий поток держит мои тяжелые кожистые крылья - я парю высоко над собственным домом, уже чувствуя, что окресности оглядывать нет смысла. Адама там нет... Срываюсь в город. Кружусь, понимая, что я слишком высоко - не почувствую его. Принимаю опасное решение спуститься ниже. Опасное по нескольким причинам. Во-первых, я все-таки не стрекоза и меня просто заметить - этого мне вовсе не нужно. Во-вторых, ветер сегодня слишком порывистый и вполне может меня швырнуть, например, на высоковольтные провода или даже просто прибить к земле. Но найти Адама важнее моей безопасности, и я спускаюсь совсем низко и парю над городом, касаясь крыш огромными крыльями. Мне хватает всего пары минут, чтобы единовременно догадаться, где он может быть и почувствовать его всем существом. У родителей... В их доме. Это плохо. Очень-очень плохо! Я опускаюсь неподалеку от их дома, едва не повредив при спешке крылья об корявые ветви вишен. Быстро оглядываюсь, но время слишком раннее и вокруг никого. За ненадобностью крылья исчезают, сначала свернувшись и предав мне вид горбатого деда, а потом и вовсе пропав, оставив лишь ощущение зуда на коже и вернув легкую курточку на место. Замираю, пытаясь успокоиться и решить, что теперь делать. Адам каким-то образом умудрился прийти в себя и, конечно, у него началась паника. Какой же я дурак, идиот! Он оказался сильнее, чем я думал и теперь в этом опасном и неуравновешенном состоянии он у родителей. Что заставило его к ним пойти? Он же не мог почувствовать то же, что прежде? Как он вообще дошел сюда? Бессмысленно сейчас строить догадки и теории, надо придумать, как его забрать. Он мой! Он принадлежит мне! И я верну его любой ценой. Я легко перемахиваю невысокий симпатичный заборчик, когда над моей головой мелькает тень, на секунду заслонив утреннее бледно-голубое небо. Сначала я не придаю этому значения, иду бесшумно, петляю в вишневом саду. Внизу у земли призрачной змеей стелится туман - мои ноги утопают в нем, точно в белой вате, и шагов совсем не слышно. Я иду, стараясь держаться причудливых стволов деревьев на случай, если его родители вздумают выглянуть в окно. Снова ощущаю за спиной какое-то движение. Оборачиваюсь - никого. Замираю и вглядываюсь зоркими глазами в полумрак сада. Черт, как назло, туман поднимается с земли. Ничего не вижу, но готов поклясться, что движение было - вон и ветка качается, и это не от ветра. Так не годится! Я охочусь, а не на меня! Я задаю правила! И я медленно скольжу в сторону, все дальше забирая от дома - пусть туман немного осядет, и тогда я увижу, есть ли у меня враг. Выхожу с другой стороны сада - это сторона леса и почему-то забор там лежит на земле. Опять не придаю значения... С тоской смотрю на окна и неожиданно мое внимание приковывает большое окно на чердак. Вглядываюсь и не могу оторваться - чувствую всем своим существом, что Адам там! Делаю невольный шаг вперед и почти уже вижу себя, влетающим в окно, разбивающим вдребезги стекла, как меня останавливает голос: - Я бы на твоем месте не совался туда. Мальчишка не стоит твоей бессмертной жизни, а ее там вполне могут отнять! Я замираю и медленно поворачиваюсь. В сотне метрах от меня, по колено в тумане стоит высокий незнакомец в черном плаще и шляпе. Я смахиваю с лица длинную белую челку и прищуриваюсь, пытаясь разглядеть в неверном утреннем свете лицо под шляпой. И вдруг незнакомец вскидывается весь, делает напряженный шаг ко мне и вскрикивает: - Томми? Меня подбрасывает от звука собственного имени и я, дрожа, отступаю. Он же идет ко мне - вокруг его мощного тела бьются вихри тумана, а его походка кажется до боли знакомой. Нет... Не может этого быть. Нет! Он исчез, он погиб... Он не может появиться сейчас! Может... Вот он. Он ли? Внезапно совершенно обессилев рассматриваю такое знакомое и незнакомое лицо Элдеста. Моего создателя. Моего спасителя. Мою боль. Мою потерянную когда-то единственную любовь... Как же так? Разве возможно такое? Я смотрю на него так пристально и жадно, что в глазах скапливаются слезы - жгучие, непрошенные, глупые... Я не узнаю моего любимого! Его когда-то совершенное лицо обезображено страшным ожогом - видно, что ожог подживший, но кожа не восстановилась полностью. Такое может быть только от святой воды... Или распятия. Зато вторая половина его лица по-прежнему красива. Я не могу двинуться с места - перед взором мелькают картины нашей недолгой с ним жизни: ночи в городе, полеты, страстные объятия... У меня нет сил говорить, нет слов, чтобы спросить, куда же он пропал тогда, оставив меня мечтать о смерти из-за невыносимого одиночества. Он глядит на меня сумасшедшими глазами и начинает первым: - Ты... Вот это поворот. Как же... Ты здесь охотишься? Я машинально киваю, не чувствуя холодных слез на своих щеках, и пожираю глазами всю его высокую массивную фигуру. Я боюсь почувствовать забытую страсть к нему! Даже делаю шаг навстречу, чтобы лучше видеть спрятанное под шляпой лицо. Ведь когда-то я дрожал от возбуждения стоило мне только глянуть на его полные чувственные губы. Хочу удостовериться, что все навеки изменилось. Хочу знать, что возврата нет! Он истолковывает по-своему мой взгляд: - Да... Вот таким уродом я стал. Ты боишься? Не надо. Я никогда не причиню тебе вреда, Томми! Его глаза печальны. Он протягивает мне руку. Но я не беру. Отвечаю, не в силах бороться с волнением: - Ты уже причинил, Элдест... Что ты делаешь здесь? Ты искал меня? Не знаю, какой бы я хотел услышать ответ, но он без малейшего смущения отвечает: - Нет. Я здесь по другой причине. Молчим некоторое время - я борюсь с отчаянным желанием задать главный вопрос. Куда он пропал тогда, шестьдесят лет назад? Но гордость не дает этого сделать - пусть не считает, что я только и думал о нем все эти годы. Только и делал, что задавал себе этот вопрос. В конце концов вот он - живой и невредимый. Почти невредимый... А он и не думает передо мной отчитываться, кивает на окна дома и огорошивает меня известием: - Я здесь из-за этого охотника! Он приехал по наводке, как обычно. Не пойму, как они узнали - я здесь всего пару раз покормился! Живу через холмы, но там стало опасно питаться, вот я сюда пару раз и заглянул. А они уже охотника прислали... Жену свою с мальчишкой привез - не боится, дурак!. - И указав на свой ожог, Элдест продолжает. - Мы уже с ним пару раз пересекались. Это его рук дело! И он здесь по мою душу, сука неугомонная. Но в этот раз я возьму верх! Я, пораженно слушая Элдеста, переспрашиваю: - Ты про хозяина дома? Ты здесь из-за отца Адама? Вы пересекались? То есть, он охотник? Шатен внимательно смотрит на меня и улыбается красивыми губами. Но мой вопрос игнорирует, задавая взамен свой: - Адам? Ты знаешь имя своей жертвы? Мило! Он - сын врага... Как это здорово, Томми! И он вдруг хохочет, хлопая меня по плечу. Говорит, мстительно блестя глазами: - Вот это будет месть! Роскошная, кровавая, устрашающая для остальных охотников! Давно пора им всем урок преподать! Этот старший Ламберт меня преследует уже больше семнадцати лет! Истребил многих моих друзей и даже почти погубил меня. Сделал уродом - ведь след от святой воды никогда не сойдет! Он замолкает на минуту и шагает ко мне. Хватает порывисто мою руку, шепчет: - Я тебя прошу, помоги мне, Томми! Мы устроим с тобой показательную казнь этой семейки! Пусть те, кто послал его сюда за мной, узнают, услышат о нашей мести! И запомнят надолго! Я слушаю, поморщившись. Это же надо быть таким наглым - появился черт знает откуда и пытается меня втянуть черт знает во что! Выдергиваю руку из его захвата и смотрю из-под упавшей на глаза челки: - Мне не слишком интересны твои расчеты с этим охотником. Я пришел за его сыном - моей жертвой. Я заберу его и все - твои разборки меня не касаются! И я разворачиваюсь, чтобы уйти, но он удерживает. Резко притягивает к себе, сцепив мои руки у меня же за спиной, и с силой прижимает к своему крепкому телу. У меня на секунду подкашиваются ноги и кружится голова - тело словно помнит, как надо реагировать на касания бывшего возлюбленного. Черт. Его лицо в сантиметре от моего, он глядит на мои губы и плотоядно облизывается. Шепчет, почти касаясь моих губ своими: - Ты зря говоришь, что тебя не касаются мои разборки. Еще как касаются! Дело в том, Томми, что ты не сможешь забрать своего миленького мальчика просто так! Поверь, его отец уже знает, что парень укушен, что за ним вернется укусивший его вампир. И разумеется, папаша в бешенстве и готовит тебе горячий прием! Так вот - один ты не справишься с ним! Он очень опытный боец, жестокий, хитрый и подлый. Но есть, конечно, способ для тебя не попасться в его ловушку! Прерывает рассказ, разглядывая мое лицо. Один его глаз прекрасный, как прежде, зеленого цвета, второй же - выцветший, бело-голубой от ожога. Мне не слишком приятно смотреть на него, и он словно это чувствует - выпускает мои запястья, отстраняется. Криво усмехается. А я спешу задать вопрос: - И какой же способ? - Я заинтересовал тебя? - Да, у тебя получилось. Вот только почему мне кажется, что ты играешь со мной? Он улыбается шире, обнажая белоснежные зубы - они совершенны, как и раньше. Но зато сама улыбка злая, кривая, вовсе не кружит голову, как когда-то давным давно, а напоминает оскал зверя. Отвечает: - Другой способ - это просто забыть о своем Адаме! Оставить его для меня, например. Уж я позабавлюсь с ним наславу! Замучаю до смерти на глазах у охотников-родителей, а потом сжалюсь и убью - сначала его, а потом и их. Что скажешь о моем плане? Я дрожу от ярости. Его кровожадность и мстительность пугают и злят меня. Черт, откуда он тут вообще взялся? Зачем? А еще это оказалось мучительно, видеть его такого - незнакомого, израненного, жестокого и... чужого. - Твой план, Элдест, хорош! Да вот только я желаю получить свою жертву - зря я его полтора месяца выслеживал что ли? Я не готов начинать новую охоту - я слишком истощен. Парень этот мне нужен для выживания. Так что предлагаю твой план скорректировать! Вижу, как Элдест напрягается - знаю, он привык, чтобы все играли по его правилам. Но это, черт возьми, моя территория обитания! Значит и правила мои! И продолжаю: - Так вот. Я помогаю тебе проникнуть в дом и не попасться папаше-охотнику. А потом забираю Адама, и мы уходим. Он не должен видеть, что случиться дальше! Как тебе такой план? Он смотрит из-под шляпы. Внимательно смотрит. Пытаясь что-то прочесть на моем лице. Я же абсолютно спокойно держу его пронизывающий взгляд - я все решил и действительно готов на сделку, ведь по-другому мне Адама не вытащить. А я должен вытащить - он погибнет, если я не приду! Как я могу дать погибнуть моей любви? Слышу задумчивое: - Хорошо, по рукам. Тогда дождемся вечера.