Приманка для вампира

Сегодня будет ужин на двоих. Я сервирую шкуры и меха… Некалорийный ужин – дыханье, поцелуи. Аперитив – в бокале шепот-стих. Под музыку ветров и опаданье хвои Я все спою на гибком языке… (Автор: marinoch) PОV Томми Рукопожатие. Холодными пальцами сплетаемся. Вежливо киваем друг другу - ведь Ниманн и Патрик смотрят. Улыбаемся также холодно и вежливо и отступаем каждый к своему спутнику. Я к Патрику, который тут же обвивает мои плечи и прижимает к себе, а Адам к Ниманну. Вампир-воин лишь окидывает теплым взглядом фигуру Адама рядом и переводит взор на Патрика: - Что же, интересные у нас ребята, да? Твой Томми оказался той еще коробочкой с сюрпризами! Когда-то давно Элдест рассказывал, что осел в своем особняке в Лондоне с обращенным парнишкой, но чтобы вот так пересечься... Странно и неожиданно. Говорит, старательно избегая смотреть на меня. Я ему очень не нравлюсь. Между тем чувствую, как Патрик напрягается рядом и довольно остро парирует: - Ну, честно, Томми мне тоже не называл имя своего возлюбленного. Хотя кое что рассказывал. А Элдеста я о личной жизни не спрашивал. Да и он в то время все реже и реже принимал участие в делах клана. Знаю только, что с отцом они постоянно были на связи. Кстати, Иниго сказал, что не помнит свою жизнь, так что, дорогой Ниманн, быть может, он тоже еще та коробочка с сюрпризами? Осторожнее! Под красивой оберткой может оказаться неприглядное содержимое! Это что сейчас было? Оскорбляет Адама? Мой Патрик? Не вижу его лица, так как прижат к его плечу, но зато вижу заблестевшие недобрым глаза Адама. Он улыбается краешком губ - снисходительно и так незнакомо, отвечает, не давая занервничавшему Ниманну броситься на защиту: - Не переживайте, Патрик! Ваш учитель и друг в хороших руках! Я умею платить добром за добро, а он спас мне жизнь. Думаю, нам стоит подружиться, ибо встречаться мы будем достаточно часто. Снова улыбается красивыми губами, обнажая белоснежные зубы. Глаза насмешливо блестят, а я чувствую, как пальцы Патрика до боли впиваются мне в плечо. Да что с ним? Чего он так психует? Гляжу в лазурные глаза, стараясь не сползать взглядом на губы. Делано весело замечаю: - Да, я согласен с А... Иниго! Конечно, все мы имеем своих "скелетов в шкафу". Но жизнь наша длинная, зачем думать о том, что было раньше? Прошлое должно оставаться в прошлом. Было и ушло. Болело и прошло! Ниманн с готовностью соглашается и почти заискивающе глядит - ждет реакции моего парня. Патрик, наконец, нехотя кивает и жмет руку Адаму. А Адам... Смотрит вдруг мне в глаза грустно и тоскливо долю секунды, а потом прячет взгляд под длинными ресницами. Когда мы, наконец, с Патриком остаемся наедине, я чувствую себя совершенно опустошенным. Разбитым, оглохшим, старым и никому не нужным. Адам ушел вместе с Ниманном - ушел, держась за его руку, опустив глаза и больше ни разу не взглянув на меня. Я вижу и сейчас его высокую стройную фигуру, мелькающую среди гостей, и изо всех сил стараюсь не смотреть в его сторону. Не смотреть на него. Не думать о нем. Не анализировать его сегодняшнюю речь. Не вспоминать взгляды, которые бросал Ниманн на Адама - то на лицо, то на шею, то на бедра... Снова больно. Чертов Адам - снова делает мне больно! Нельзя это ему позволять! Нельзя позволять опять надо мной издеваться! Все! Конец! Поднимаю глаза на Патрика. Тот уже, оказывается, сбегал за бокалами и теперь со странным выражением лица смотрит на меня. Я принуждаю себя улыбнуться, даже чмокаю его в щеку, но это не действует. Он смотрит непривычно пронизывающим и жестким взглядом, от которого у меня по спине ползут мурашки. Тихо спрашивает: - Томми, что с тобой? Прошу, расскажи... Я тебя таким не видел ни разу! Дергаюсь. Повожу плечами. Отвечаю резче, чем хотел: - А что со мной не так? Просто нервничал, наверное, из-за церемонии. Ты, между прочим, тоже меня удивляешь сегодня! Знаю, что дурацкая это попытка - перекинуть "с больной головы на здоровую", но не знаю, что придумать еще. Конечно, он не дурак, и не ведется на провокацию: - Что не так? Да ты сам не свой! Сначала этот душераздирающий крик - Адам! Потом твоя дрожь после разговора об Элдесте. Теперь ты не сводишь глаз с этого павлина Иниго! Стоишь и даже при мне не в силах не следовать за ним взглядом. Томми, скажи правду, ты его знаешь? Кто он для тебя? Едва не роняю бокал из затрясшихся рук. Прикусываю губу до крови, чтобы только удержать на лице выражение искреннего изумления. С трудом выдавливаю: - Ты что придумываешь? Не знаю я его, просто он очень похож на одного моего... друга. Его звали Адам, я же объяснял! Но это точно не он. Ну и смотрю, потому как иногда очень похож. А ты сам чего на него накинулся? Ниманн, наверное, обиделся за своего воспитанника! В этот раз попытка перевести разговор с моей персоны на его успешна. Патрик на секунду смущенно отводит глаза, потом нехотя отвечает: - Не знаю... Он мне не нравится. Появился тут, самоуверенный и наглый, смотрит своими зенками свысока... "Ничего не помнит"! Как удобно! И никто не спросит ни о чем. Не понимаю, почему Ниманн его притащил? Такой обычно осторожный и недоверчивый! Мало того, домой к себе взял с улицы, так еще и клану представил! Зачем ему эта беспамятная и безденежная бродяжка? Не пойму... А еще я бы прижал его как следует - глядишь, он и "вспомнил" бы все! Снова с удивлением замечаю этот неприятный взгляд у Патрика - жесткий и холодный. Так смотрел сегодня на меня Давид, его отец... Пытаюсь перевести все в шутку: - Да брось. Ты, наверное, просто ревнуешь своего учителя и друга! Раньше ты у него был любимым опекаемым мальчиком, а теперь этот Иниго! Да и насчет лжи - откуда ты знаешь, что я тебе сказал правду? Может, солгал? А может, сказал далеко не все? Все это так пристрастно. И эта твоя беспочвенная неприязнь - это, Патрик, честно, так по-детски! Смеюсь очень старательно и очень заразительно. И прямо через весь зал ощущаю чужой взгляд. Взгляд Адама. Стоит в окружении гостей и цедит "Мэри". На его талии лежит крепкая рука Ниманна, по его плечам скользят наманикюренные пальчики высокой темноволосой вампирши. Он слушает Ниманна, красуется перед девушкой, но смотрит снова и снова на меня. Зачем? Зачем это все? Что ему теперь от меня надо? Непреднамеренно задираю нос и занавешиваюсь черной челкой. Не хочу его видеть - ни красивую физиономию, ни соблазнительное тело, ни странный задумчивый вид. Хочу о нем забыть. Натыкаюсь на вопросительный взгляд Патрика. Брюнет, недобро улыбаясь, цедит: - Может ты и прав, я в какой-то мере и ревную Ниманна. Может, и не во все, сказанное тобой, верю. Хочу - поэтому и верю! Но и тебя, похоже, можно начинать ревновать... Ты так смотришь на Иниго, словно хочешь съесть! Он тебе понравился? Это из-за друга, на коротого он похож? Теперь в его словах скользит неприкрытая издевка. А еще горечь и обида. Глаза грустные и потемневшие, и я не могу вынести его боли и сомнений. Тараторю, захлебываясь: - Да, жутко похож. Но давай забудь о нем! Обо всем прошлом забудем! Это должен был быть наш вечер, наш праздник, помнишь? Поцелуй меня, Патрик. Прошу... Крик о помощи. Просто уже нет сил терпеть. Я представлял наш вечер здесь совсем по-другому... А вышла чертова нервотрепка! Запрокидываю голову и подставляю красные губы. Пряди волос на лице, пальцы шарят по его белой опрятной рубашке, а в душе страстное желание человеческого тепла. Желание объятий, ласки, прикосновений к обнаженной коже. Дыхания над ухом, тяжести и головокружения от веса чужого тела... Я хочу секса. Хочу просто до одурения, до дрожи. Мне нужна разрядка! Повторяю просьбу о поцелуе, прижимаясь к Патрику и обхватывая его за шею. Запрокидываю голову. Отдаюсь и прошу. И он не робеет. Не пугается окружающих и выполняет мою просьбу-мольбу. Касается моих губ сначала легко, невесомо, а потом накрывает их своими губами. Целует жарко и настойчиво - даже удивительно для него. Обычно он не очень страстен, а скорее мягок и нежен. Видимо, стресс пережитого сказывается. Целует несколько долгих секунд, а потом порывисто прижимает к себе. Шепчет куда-то мне в затылок: - Никому не отдам. Мой! Ты теперь мой! И мне неважно, кого ты любил, кто тебя любил. Я хочу видеть тебя рядом! Мы начнем все сначала! С нулевой отметки! Через два часа гости разбредаются, так сказать, по интересам. Огромные залы кажутся просто невероятно великими и просторными, когда их занимает всего небольшая горстка вампиров. Здесь все знают друг друга - причем, как в качестве друзей, так и в качестве врагов. Я даже услышал перепалку парочки красивых вампирш - вспоминали любовь к какому-то смертному и обвиняли друг друга в его смерти. Многие здесь сотни лет жили бок о бок и даже детей женили. Кто-то был хорошим другом Давида, кто-то - Ниманна. Один раз даже разгорелся спор, кто станет главой клана в случае гибели Давида. Имя Патрика прозвучало первым, но многие высказались против, аргументируя тем, что он слишком мягок. Потом правда быстро замолчали, заметив меня в кресле, в темном углу. Зашикали друг на друга и быстренько разбежались, а мне вдруг захотелось спрятаться - уйти в какую-нибудь комнатушку и побыть в тишине. Желание было почти непреодолимым. Но я ждал Патрика. Тот ушел час назад по вызову отца, и я боялся отлучаться с оговоренного места - вдруг потеряемся, разминемся, а я и телефон в спальне оставил! Поэтому сидел и ждал, периодически бросая по сторонам усталые взгляды. Потягивал надоевшую "Мэри", когда вдруг из темноты бокового коридора мне помахали рукой. Я даже сморгнул, думая, что темная щупленькая фигура под тусклым канделябром мне померещилась. Но нет. В полутьме блеснули два красных глаза, а рука поманила уже более однозначно. Парень. Белокурый, высокий и худой. Прислонился к стене и смотрит прямо мне в глаза. Когда я нерешительно поднимаюсь с места, он снова мне машет и нетерпеливо переминается с ноги на ногу. Иду через зал, оглядываюсь словно вор. Черт, зачем иду-то? Мне надо Патрика ждать, а я... Но, может, помощь какая нужна? А может, это Давид придумал мне испытание? Или это своеобразная проверка на трусость? Хрен с ним. Подхожу. Оказываюсь в полутьме коридора прямо напротив него. Вскидываю голову: - Ты кто? Зачем звал? Он смотрит теперь уже нормальными карими глазами и чуть улыбается. Лицо довольно симпатичное, а волосы - белой соломой на голове. Высокий. Протягивает руку и вдруг пальцами проводит по моей щеке. Я даже дергаюсь от неожиданности, отступаю к стене. А он - следом. Подходит близко и бережно касается теперь уже моей руки: - Прости, что напугал... Ты же Патрика ждешь? У меня от него весточка. Он будет еще занят по делам некоторое время, но он не хочет, чтобы ты тут скучал в одиночестве! Переживает, что оставил тебя. Я вскидываю на него расширившиеся глаза. Нервно хмыкаю: - И он прислал тебя в компанию? Мне, как бы, он нужен... - Оу, Томми, он просто хочет поднять тебе настроение и доставить приятные минуты! И хоть ты очень красивый и потрясающе нежный, и соблазн велик, но я в курсе, что вряд ли смогу его заменить. Прошу, пойдем со мной! Он приготовил тебе сюрприз! Замечательный и романтичный! Зависаю на пару секунд, но желание узнать, что там придумал Патрик, а еще усиливающаяся скука толкают меня в темный коридор замка. Блондин с готовностью семинит впереди меня - ведет мимо тускло освещенных залов, где тихо беседуют мои "братья" и "сестры", где танцуют парочки, где обсуждаются дела. Поворачивает пару раз направо, пока я кручу головой по сторонам, наслаждаясь роскошью картин и статуй коридора, и наконец, запускает меня в небольшую, но уютную комнатку. Почему уютную, понимаю сразу - кровать со шкурами и три свечи, а еще широкое окно почти до пола создают невероятную атмосферу! Я даже на минуту застываю на пороге, со смехом ловя себя на мысли, что хотел бы в такой комнате жить. Блондин снова нетерпеливо переминается длинными ногами и манит рукой: - Проходи, не стесняйся. Это гостевая комната просто создана, чтобы прогонять тревоги и возвращать утерянные покой и радость! Здесь стены с серебрянными нитями - тебя никто не обнаружит и ты не будешь слышать ничей зов. Полное уединение! И твой сюрприз вступит в силу, как только ты пожелаешь. Как только будешь готов, скажи! Он почтительно замирает у низкой кровати, а я некоторое время еще брожу, не в силах оторвать взгляд от нереально большого окна. Через толстые ставни, через запыленное стекло я вижу волнующийся лес. Качающиеся деревья и гордую бледную луну над ними. Вдруг хочется бросить все к чертям - это членство в клане, Патрика, Адама, себя самого, несчастного, оставить здесь - рвануть к черным макушкам, пропасть в черном небе. Чтобы и следов не нашли. Чтобы забыли. А потом нежеланным болезненным воспоминанием является Адам... Вот он, странно спокойный и тихий после объяснения с ним, Томом, делает пару шагов в темноту деревьев, отходит от лесного домика. Вот оборачивается, блеснув небесно-голубыми глазами. Вот облизывает пересохшие от быстрого полета губы. Крылья его блестящим черным покрывалом лежат у ног и чуть шевелятся от ветра, но спустя минуту он распахнет их во всю ширь и, пару раз хлопнув по воздуху, взлетит. Исчезнет в черноте неба. Исчезнет на долгие, мучительные два года... Видение столь яркое и столь болезненное, что я шарахаюсь от окна и торопливо возвращаюсь к блондину. Даже запинаюсь, когда спешу его попросить: - Да... Да, я готов... Чего тянуть-то? Разве от сюрприза можно отказываться? Я уже весь в нетерпении! Как только я это произношу, парень прямо-таки вспыхивает от радости. Подхватывает меня под руку и тянет к кровати: - Все очень просто. Ты ложись на живот. Так удобнее начать эээ... сюрприз. И расслабься. Ни о чем не думай, лучше даже глаза закрой. В общем, просто получай удовольствие! Только... тебе надо раздеться донага. Я тебя оставлю, а ты готовься и ложись! Скоро твой возлюбленный появится... Он поспешно ретируется, при этом больше не взглянув мне в глаза, а я, некоторое время простояв в нерешительности, все же раздеваюсь. Массаж будет? Прекрасно. Хорошо бы еще и секс... Едва не постанываю в голос, когда моя обнаженная кожа касается меха лисицы на кровати. Даже сам не понимаю, что от удовольствия закрываю глаза - тут же решаю послушать моего загадочного проводника и так и остаюсь лежать, плотно сомкнув ресницы и ожидая прикосновений Патрика. Пару минут ничего не происходит. Я лежу, наслаждаясь теплом и мягкостью рыжего меха под обнаженным телом. Дышу медленно и размерено, но все же дергаюсь и испуганно выдыхаю, когда чужие пальцы неожиданно ложатся мне на лодыжки. Пальцы невидимого незнакомца крепкие, но бережные. Он сначала попросту водит по моим ногам вверх-вниз, поглаживая кожу. Приятные расслабляющие движения. Массирует некоторое время мне мышцы чуть выше колена, а потом накрывает ладонями мои ягодицы. Гладит их. Дразняще скользит пальцами. Иногда невыносимо сладко соскальзывает к внутренней стороне бедра - там мне щекотно немного, и я дрожу и покрываюсь мурашками. В какой-то момент он довольно сильно сжимает мои бедра, шлепает по белой плоти так, что я тихо шиплю и зажимаюсь. И его руки сразу же перемещаются на мою спину. Разминает усталые плечи, поясничные мышцы, мягко касается шеи и волос. И я снова весь в мурашках. Собираюсь было сделать ему комплимент, мол - "Патрик, тебе прямая дорога в профессиональные массажисты" - как вдруг руки с моей спины исчезают и... моей лодыжки касаются влажные теплые губы. Целует дразняще. Двигается вверх, и когда доходит до бедер, я чувствую его язычок. Напористый, шершавый, мокрый, он касается нежной кожи, и я от наслаждения выгибаю пояницу, бесстыже подставляя свои ягодицы под его поцелуи. Но он творит невообразимое... Лижет нежную кожу, иногда до боли прихватывая зубами, целует, засасывает, кусает - он почти добрался до моего ануса, и мой член, словно получив разъяснения от мозга о том, что сейчас будет происходить, набухает и утыкается в рыжую шкуру подо мной. Патрик, наверное, догадывается, что мне неудобно и, подхватив мои бедра, подпихивает под них что-то мягкое - наверное, одеяло. Теперь мне совсем не хочется открывать глаза - с закрытыми веками ощущения кажутся ярче, сочнее, головокружительнее. И вообще для меня такие ласки от Патрика настоящее откровение - он, помнится, говорил, что не любит долгие подготовительные "игры", да и что бы так нагло и искуссно... Вот сюрприз так сюрприз! Я это запомню, дорогой! Теперь не отвертишься! Я-то как раз люблю "игры", и чем дольше, жарче и вычурнее, тем лучше! Начинаю тихо постанывать под его языком. Он играется с моим анусом, заставляя мои яички поджиматься, а тело - дрожать, как в лихорадке. Он тыкается языком, как членом, только язычок его маленький, шершавый и гибкий, и я поневоле представляю, как его эта розовая плоть с мягким мокрым кончиком мелькает сейчас у моей оттопыренной попы. Чувствую, как моя собственная смазка выделяется на постель, и хватаюсь за свой эрогированный член. Закусываю губу вместе с прядкой растрепавшейся челки и начинаю медленно надрачивать себе. Не очень удобно так, честно говоря, но я так хочу разрядки, что терпеть нет сил. И Патрик снова угадывает. Засовывает в меня сразу два пальца и одновременно припадает жарким поцелуем куда-то в район копчика. Теперь я вскрикиваю в голос и, на секунду отстранившись, сразу же сам насаживаюсь на его пальцы. Дергаю бедрами жадно и беспорядочно. А он залазит под меня и отводит мою руку от члена. Отводит ее в сторону и вжимает в постель, и уже его прохладные пальцы ложатся на мою изнывающую плоть. Наверное, он сейчас на коленях стоит за мной, ибо вместе с его неспешной рукой на моем члене в моем анусе снова трепещет его язык. Боже, как это... Я сейчас умру... А ведь мы еще даже не трахаемся! Как хочется кончить вот так, с закрытыми глазами, представляя лишь образ партнера над собой. Странно, но какое-то мгновение мне видятся не затуманенные синие глаза Патрика, а ярко-голубые блестящие. Это как вспышка, как озарение, и я в легком испуге "ищу" своего Патрика. Но он, как и за час до этого, "молчит". Нет связи "в эфире" - наверное, он слишком увлечен ролью страстного искуссного любовника. Или внутри этой комнаты наш вампирский "зов" тоже не работает? И я больше не могу. Когда в очередной раз его язык выскальзывает из меня, а вместо него в мой разгоряченный анус проникают сразу три пальца, когда его вторая рука с бешеной скоростью и болезненным нажимом надрачивает мой влажный член, я сжимаюсь весь, нечаянно глубже насадившись на его пальцы, и кончаю. С громким сладостным стоном выгибаюсь в его руках, изливаюсь под себя. И он тут же заботливо подхватывает мое тело, не давая перемазаться, и перекладывает на спину. Открываю веки, но ничего еще толком не вижу. Перед глазами настоящий салют, и я опять тихо шиплю от наслаждения, когда он начинает вылизывать мой опавший член, собирая остатки спермы. Его губы скользят по моему паху, а я пытаюсь увидеть его лицо против света. Запускаю руку в его темные волосы и шепчу: - Боже, ты волшебник! Это что-то невероятное было! Ты заставил меня кончить с помощью пары пальцев и языка! Испорченный мальчишка... Не знал за тобой таких талантов, Патрик! Шепчу все это пересохшими губами и неожиданно понимаю, что что-то не так... Пальцы, что сейчас гладят его волосы, путаются в длинных и слишком темных прядях. У Патрика волосы сильно короче! И хоть лицо его в тени, но руки... Руки его, что сейчас удерживают мои бедра... Рукава! Черные... Полупрозрачные. У меня внутри вдруг загорается пожар. Жаркий, неистовый, отчаянный, злой. Такой, что способен спалить все вокруг, включая меня самого. Оставить лишь одни головешки... Я медленно зажимаю в кулак черные чужие пряди. Заставляю его перестать двигаться, перестать лизать мой пах. Перевожу дыхание, дрожу всем телом от своей невероятной догадки. А еще от бешеной злости и страшного унижения. С силой дергаю его за спутанные космы и тяну на себя. Он едва успевает подставить руки, чтобы не упасть всем телом на меня, но зато оказывается рядом. Прямо надо мной, и прямо под тусклым светом свечи. Гляжу в блестящие серо-голубые глаза. На горящие румянцем влажные щеки. На бесстыже перемазанные моей спермой пухлые губы. Он вдруг совершенно очаровательно улыбается и ловко слизывает капельку спермы с уголка рта. С любопытством спрашивает: - Тебе и вправду хорошо было, Томми? Каждую минуту? А мой пожар сейчас сожрет и меня и его. Спалит нас на этой мягкой постели вместе с пушистой рыжей шкуркой под нами. Спалит до основания, что останется лишь пепел сизым снегом - такого цвета, как у него сейчас глаза. Держу его крепко. Близко. Вдыхаю его сладковатый, терпко-древесный запах... А потом с силой пихаю от себя. Вдавливаю его в постель и наваливаюсь сверху, шиплю в смеющееся лицо: - Я убью тебя, Адам!