Его Высочество

      Антонио не открывал глаза почти всю дорогу лишь бы не видеть лиц своей команды. Нет, это была не трусость, он бы взглянул каждому из них глаза, и даже был согласен ответить за свою авантюру по всем пиратским законам, ведь сам когда-то презирал тех, кто, подобно крысе, предавал команду. Но стыд, который съедал буквально всё внутри него, по мелким кусочкам. Лучше, чтобы его одного приговорили к смертной казни, но уж никак не парней, которые так смело шли на порой заранее провальные авантюры или прикрывали его, когда жизни их капитана могла угрожать опасность. Но именно в тот момент, когда помощь нужна была им, он из-за своих дурацких амбиций обрёк их на верную смерть. - Стоять. - Услышав громкий голос, Антонио поднял глаза, чтобы упереться взглядом в ворота, за которыми, по всей видимости, и располагался замок, что был виден даже со стороны поселения. И, смотря на него с такого расстояния, Карьедо бы никогда не мог подумать, что когда-нибудь окажется так близко. Да не особо и хотел, учитывая то, что их ждало в этом случае.       Тем временем за воротами начались переговоры, из которых Антонио понял, что, скорее всего, их ждет именно то, чего он больше всего ожидал, но лучше всего было бы, если бы их убили всех сразу, чем мучить ожиданием. Верёвка ужасно натёрла руки, так, что из некоторых мест начала идти кровь, а в горле было ужасно сухо, словно они неделю ходили по пустыне, употребляя в пищу один хлеб, но терять сознание или показывать слабость ему сейчас совершенно было нельзя. Но если они простоят здесь ещё хоть минуту под проклятым палящим солнцем, Карьедо уже не будет уверен, что выдержит. - Ведите их. - Словно услышав его мысли, ворота наконец-то открылись, и табун лошадей вместе с восседающей на них стражей двинулся во внутренний двор, где было уже не так душно, а кое-где даже можно было обнаружить тень, в которую их и привели, видимо решив, что они ещё нужны им живыми. На что Антонио лишь презрительно хмыкнул, явно понимая, что над ними не просто сжалились.       Там уже стоял один из придворных, должность которого Антонио не мог определить, но судя по всему, она была явно далеко не последняя при дворе. Поправив свои идеально белые манжеты и ещё раз пригладив воротник, мужчина напротив них ещё раз внимательно прищурился, прожигая каждого изучающим взглядом, на что Карьедо попытался взглянуть ему прямо в глаза, наплевав на то, что может за этим последовать. - Его Величество сказал, что ему нужен только их главарь. Остальную шайку он попросил бросить пока в подвалы. - После этих слов, к ним вышел тот самый «громила», что и огрел Карьедо кнутом. Боль всегда хорошо хранила воспоминания. - Кто из вас главный? - Я, - Антонио попытался выйти чуть вперёд, настолько, насколько это позволяла сковывающая его руки верёвка. Терять уже было нечего, и пусть именно он удостоится самого сильного наказания из всех возможных. Он был готов. - Его отвязать и отвести в приемный зал, с остальными вы уже знаете, что делать, - после этих слов, Карьедо освободили от верёвок, тут же сцепив их за его спиной, причиняя ещё более острую боль, от которой он, не сумев сдержаться, болезненно зашипел. Остальных же повели в направлении так называемых подвалов, где обычно и проходило время в ожидании казни. И испанец был уверен, что это и будет лучшим для них исходом, хотя он и постарается сделать всё, что будет у него в силах.       Бросив извиняющийся взгляд на команду, которая наблюдала за тем, как их, теперь уже бывшего капитана уводят, Карьедо скрылся за массивной дверью, которую явно трудно было так назвать. Скорее всего ворота, только уже внутри замка.

***

      Первое, что он заметил, оказавшись внутри этого громадного снаружи здания, это то, что оно совсем не отличалось размерами и изнутри. Огромные мраморные колоны украшенные различной лепкой и аккуратными скульптурами по бокам, которые были раза в три выше его самого, картины неизвестных ему художников, которые бы он с удовольствием бы продал где-нибудь на черном рынке в два раза дешевле, чем в реальности стоит этот «мусор». И золотые кресла, и стойки - всё это находилось лишь в небольшом коридоре, который вел его в приемный зал, который, скорее всего, уже по его собственным догадкам, должен был быть вылит из золота.       Но как только дверь, около которой они в конечном итоге распахнулось, он понял, что немного ошибся. Но лишь немного. Зал действительно блестел, от обилия украшений, что находились начиная от рам вокруг картин, заканчивая отделкой стен, от которых практически невозможно было отвести глаз. Если описать это языком пиратов, то вот будь сейчас у Карьедо какой-нибудь инструмент, чем можно было извлечь эту красоту, то он бы мог пить год, не просыхая и закусывая это самыми экзотическими и редкими деликатесами из всех, что вообще есть в этом мире. Но думать сейчас о подобном ему не позволяла совесть.       Поэтому он всё-таки соизволил оторвать взгляд от стен, чтобы посмотреть перед собой. На трон, за которым восседал немолодой мужчина, крепкой наружности с прямым, хоть и немного насмешливым, но в тоже время серьёзным взглядом, и скорее всего участвовавший не в одном сражении за всю свою жизнь, что тут же вызвало к нему невольное уважение. Ведь только люди, что испытывали настоящую боль от потери, могли понять настоящую суть страданий или иметь право судить чужие поступки. И, к сожалению, Антонио знал об этом не понаслышке. Поэтому его взгляд пока потерял всё презрение, оставив лишь бесстрашие перед судьбой, что его ждет. - Ваше Высочество, мы поймали их, когда заметили чужое судно в наших водах. Он является капитаном одной из шаек пиратов, что орудуют в наших морях. И очевидно, здесь они хотели проделать тоже самое. - Но мы ничего не украли! - Будучи убежденным, что они не делают ничего плохого, обворовывая жадных чиновников, что не гнушаются сами тащить из государственной казны. Карьедо упорно не принимал предъявленные им обвинения. Единственное в чём он был виноват, это в том, что попался, а остальное было полной чушью. - А что вы тогда делали? - в разговор вмешался уже сам король, до этого молча наблюдавший за ним. В его голосе не был слышен укор. Он был таким же расслабленным, как и весь вид говорящего. - Мы брали деньги у людей, которые не были их достойны. - То есть, вы считали, что сами поступали правильно, добывая их таким путем? Разве достойно, отвечать воровством на воровство? - Нет, но разве это воровство брать разворованное? - испанец упорно стоял на своем, зная, что терять ему всё равно будет нечего, так хоть умрет не как последний трус, который не смог отстоять честь своей команды. - По нашим законам, брать всё, что тебе не принадлежит, это воровство. И не важно, каким путем это было добыто. А за воровство должно быть наказание, тем более, что ваш корабль, появившийся в наших водах, создал дополнительную опасность для наших людей. Но думаю, что как вознаграждение за твою смелость, я разрешу тебе умереть первым, чтобы не видеть смерти всей твоей команды.       После этих слов в зале повисла тишина, Антонио пытался осмыслить их приговор, которых был вынесен буквально за несколько минут. Ему не было жаль себя, он это заслужил, но вот парни... Они все ещё слишком юные, кроме Атилио, которого дома ждала семья, жена, дети. Он не сможет смотреть им в глаза, когда их поведут на верную смерть, он определённо не сможет себя простить, и то, что его решили казнить первым, было просто невероятным подарком. -Я... - но договорить ему не дали, в зале послышались ещё одни шаги, явно принадлежащие двум людям. Это был ни кто-то из стражи, судя по тому, как легко они звучали. Обувь явно была не тяжелой. Поэтому, не сумев побороть интерес, Карьедо всё-таки поднял взгляд. Возле трона остановились двое юношей, один из них - в синем костюме - внимательно смотрел на него немного глуповатым взглядом, с толикой какой-то детской наивности. И судя по всему, ему ещё не было и семнадцати лет, но он уже носил полагающиеся символы и меч со знаками принадлежности к тому или иному роду. "Один из будущих наследников", - догадался Антонио, перед тем, как он наконец-то не обратил своё внимание по левую сторону от трона, где стоял почти точно такой же внешне парень, с таким же цветом волос и почти идентичными чертами лица. Но только взгляд был совсем другой, более прямой и смелый, без толики детскости, словно этому парню тоже удавалось видеть что-то такое, что заставило его так сильно повзрослеть, в отличие от его, скорее всего, брата, который явно был ненамного младше его. - Этот парень слишком умный, чтобы его убивать, - наконец-то подал голос тот, что стоял слева. Его карие глаза, буквально прожигали Антонио, скользя взглядом по его немного уставшему и испачканному в грязи лицу, которое очень сильно отличалось от сияющего бледного напротив, с небольшим румянцем на бархатных щеках лица юноши. - Для таких как он, такое наказание будет слишком легким. Я предлагаю отставить всю его команду здесь при дворе, как ещё одну партию чужеземных слуг, и продать их в дома вельмож, которые они обворовали в качестве компенсации за неудобства, а его... - на этот раз их взгляды встретились, и Карьедо не смог не показать свой оскал, надеясь на то, что это напугает избалованного наследничка, который смеет отменять указание отца. Но тот лишь презрительно хмыкнул, продолжив свой монолог, - а его оставим при дворе. Я думаю, что нам нужны такие воины. Я могу взять его обучение на себя.       После его слов, испанец продолжил смотреть на осмелевшего юношу, который явно чувствовал гордость от собственной инициативы. Его губы разошлись в полуулыбке, которая была слишком противоположна оскалу Антонио, что не могло не обезоружить Карьедо, хотя бы морально. В этой улыбке не было того серьезного юноши, в ней был ребёнок, которому разрешили поиграть во взрослую игру. Игру с человеческими судьбами. Король задумался, явно не спеша отвергать слова сына, что вызывало недоумение у Карьедо. Неужели, этот мальчишка может иметь здесь столь высокое влияние? Но через несколько минут всё тот же спокойный голос нарушил тишину. - Я понимаю твоё отношение к нему, сын. Этот парень достаточно смелый, из него действительно получится хороший воин, но зачем оставлять при дворе всю его остальную команду? Эти парни дикари, они сами не знают на что способны... - Но я такой же дикарь, как и они, мы все выращены морем, так что и убивать нас надо вместе! – не дав договорить, испанец вмешался, сам удивившись своей наглости, но терпеть это очернение ему не позволяла совесть. - Одно дело пригреть одного дикаря, и тогда возможно получить из него толк, но нескольких, тогда они превратятся в кучку неблагодарных тварей. Тебе предлагают жизнь, а ты так яро сопротивляешься. Неужели, тебе есть кого спасать? - на лице короля появилась короткая усмешка, - Но в таком случае, ты можешь отдать жизнь за одного человека из твой команды. Но стоит ли? - Они все не заслуживают смерти, так что... - но Антонио не успел закончить, так как зале снова раздался голос, на это раз уже знакомый, но уже не такой надменный, как в самом начале. Он боится? Неужели страх перед отцом взял над собой верх? - Но Вы же говорили, что можно подавить волю любого, отец. Тем более, что его, хм, «войско», итак достаточно слабо. Им уже некуда деваться, ведь взамен на смерть, мы можем пообещать им свободу, после верной службы. Тем более, что как Вы собрались решать появившиеся проблемы с вельможами, ведь Вы уже не выдержите новой войны. А так мы хотя бы сможем на время закрыть им рты новой рабочей силой. А вот из остальных мы также можем сделать хорошее войско, ведь в наших рядах как раз недостаточно людей, а они будут вполне неплохим пополнением. Я считаю, что вам не стоит отвергать моё предложение, а дать им всем шанс. Я не думаю, что ты пожалеешь. Убийство всегда было самым легким решением.       Именно в этот момент Карьедо понял, что перед ним стоял действительно будущий наследник престола. Этот парень был слишком умён для своего возраста, теперь уже в душе испанца закрались подозрения о том, что он не так уж юн. - Возможно, ты и прав, Ловино, - король сделал небольшую паузу, уже более оценивающе оглядев Антонио. - Сколько у тебя людей? - Со мной ещё одиннадцать человек. - Неплохо. Ладно, я считаю, что им можно дать шанс. Распорядитесь выставить на торги пока только пятерых человек, самых слабых. Судьба остальных будет зависеть от их воли, и я надеюсь, что они оправдают наши ожидания? – но испанец уже ничего не ответил, продолжая сверлить взглядом того парня, что внимательно слушал слова отца, в то время как король снова продолжил. - А его отмойте, и выдайте форму. Завтра, мы посмотрим, что ты умеешь.       Это было последней фразой перед тем, как Антонио услышал шаги обслуги, которая тут же подошла к нему, хватая за руки и выводя из зала. Это конечно было лучше, чем смерть, тем более, что он знал, что им все равно удасться сбежать, но какой шанс, что это время проведённое здесь потом не окажется ещё худшим унижением? Ведь, вряд ли улыбка того парня могла предвещать что-то хорошее. Ловино... Как у этого бесеныша могло быть такое красивое имя?