***
В конечном итоге, выбрались только Даша, Тигра и Варя. Катя, не выдержав, психанула и заявила, что придет на бал в джинсах и толстовке. Куинн позвонил Курт и позвал гулять, Фабрей тут же умчалась. Честно, не понимаю ее, давно бы сказала ему обо всем, что чувствует. Так нет же, ходит вокруг да около, так всю жизнь и прождет. Мы с Варей сидели на скамейке, ожидая Коллинз, которая срочно должна была помочь Молли и умчалась, клятвенно пообещав, что вернется через десять минут. Мориарти младшая о чем–то болтала со своим другом по телефону. Альфред, кажется. Много раз про него слышала, но так и не поняла, как они умудрились познакомиться, ведь Джонс — американец. Даша что–то по этому поводу говорила, но я, как обычно, все пропустила мимо ушей. Наконец, из замка выбежала Тигра. Довольно запыхавшаяся от бега, но довольная собой, что все успела. Девушка шла в обществе Артема, с которым, скорее всего, столкнулась у главного входа, и увлеченно рассказывала ему очередную историю. Они часто болтают о какой–то ерунде, иногда часами гуляют по окрестностям Хогвартса, и все обсуждают и обсуждают что–то. Никогда не интересовалась, да и зачем? — Дамы, — улыбнулся Фель, подходя к нам. — Могу я составить вам компанию? — Да, Кот, присоединяйся, — улыбнулась ему Варя. — Артем, ты таки вышел на свет, — Даша сунула телефон в карман, после чего обняла друга. — Да, иногда следует так делать, — ухмыльнулся он. Чуть только Мориарти его отпустила, как Феля обняла я. — Эру, Брэдбери, не виси на мне, — прокряхтел он. — Да, я тоже соскучился. — Так, куда идем? — поинтересовалась Тигра. — Можем поехать в маггловский Лондон, там очень хорошие магазины. — Давайте, — согласилась я. — Но как мы туда доберемся? — Полетим, конечно, — улыбнулась Варя, и все наперегонки кинулись на поле для квиддича.***
День был таким красочным, что я, наконец, вспомнила, как это — жить. Мы смеялись целый день, носились по торговым центам, скупая какую–то бесполезную ерунду, но именно в этом был смысл. Мы жили, будто не было этого всего: всей этой боли за этот год, всех страхов, которые мучили нас, будто не кровоточили вечные раны, что на душе, как и физически. Мне нужен был такой толчок, он нужен был всем. Я видела, как смеялся Фель. Смеялся искренне, наверное, впервые за этот год. Закончилось? Неужели все заканчивается? Завтра мы сбежим из замка и год превратится в страшный сон, который мы поспешим забыть. Но почему же тогда сжимается сердце и дышать так тяжело? Я всегда знала, что потеряю его тогда, когда Он будет нужнее всего на свете. И каждый день понимаю, что больше не увижу его улыбки, он больше не вернется ко мне, и в памяти навсегда Его Прощальный Взгляд — мне так больно. Уставшие, но довольные, мы бредем по улицам Лондона, желая раствориться в толпе, а потом спрятаться от города, чтобы иметь возможность взлететь. — Дарь, эй, ты чего? — Тигра выдергивает меня из потока размышлений, коснувшись плеча. — Ты перестала орать на всю улицу и ржать так, что на нас косо поглядывали, ты в порядке? Формулировка вопроса меня рассмешила, и я улыбнулась. — Да, — ответила я вполне спокойно. — Просто поток мыслей в голове с самого утра. — И над чем ты так задумалась? — поинтересовалась Мориарти. — Что такое любовь? — сама того не желая, спросила я. Просто вопрос крутился на языке. — Любовь, как огонь. И чистые души летят на него, как мотыльки. И сгорают. Сгорают дотла, — ответила Даша, строго смотря на меня. — Любовь, — хмыкнул Артем. — Всего лишь дым, сотканный из вздохов. Какие разные суждения двух похожих людей, — пронеслось у меня в голове. Молчала только Коллинз, и, наверное, именно ей удалось выразить мои мысли свои взглядом. Любовь — мы совершаем глупые поступки во имя любви, мы отдаемся пламени во имя любви. Мы привязаны к улыбкам, мы живем, пока живет любовь. И что случается, когда мы ее теряем? Правильно. Мы остается во тьме. Мне вдруг все стало понятно. Я знаю, что такое Тень — то самое, куда попадают потерявшие любовь. Тень — это не существо, это чувство, которое душит. А тот, кто этим управляет, поистине, самое опасное создание во Вселенной.***
Последний день школы, последний день Этого Года. Именно сегодня в Хогвартсе будет выпускной, отпускающий многих юных волшебников и волшебниц во взрослую жизнь. В их взрослую жизнь. Заканчивается их магический путь в волшебном замке, и настает время самим творить волшебство. За два часа до праздника десять ребят из Мафии сидят в выручай комнате: они уже все при параде. На девушках великолепные платья, а парни в дорогих смокингах. Они поют, по своей старой традиции, они поют песню, завершающую год. Поют немного неумело, но так по–настоящему, как и всегда. Голоса их неровные, чуть сбивается дыхание, но они сами создают свою мелодию. «It's time» — своеобразный гимн компании, заученный каждым из них наизусть, такой привычный и любимый. Вот, допев последние слова, они встают, покидая комнату. Сейчас их ждет большой зал, пестрящий своим волшебным великолепием. Мафия собирается в зале, встречая своих друзей, обмениваясь комплиментами. Все ждут, когда появится директор и произнесет речь, начиная праздник. Еще одна традиция. Потихоньку зажигаются свечи, по залу проносится шепот. — Что скажет на этот раз? — шепчет Амелина на ухо Кате, та лишь плечами пожимает. Ребята рассаживаются по своим местам, и все взгляды устремлены на профессора Дамблдора, вышедшего к Хогвартским. — Ученики и ученицы, — выдержав паузу, произносит директор. — Добро пожаловать на выпускной. Вот и закончился еще один год в Хогвартсе, и вы стали еще старше. Поздравляю вас... — он говорил долго и много, и все хлопали, с нетерпением ожидая начала танцев. Затем в суматохе искали свои пары. Зал буквально был набит разноцветными вспышками девичьих платьев. Я пыталась разглядеть Доктора в этой суматохе. Тигра уже убежала к Касу, Молли танцевала с Сэмом, Даша обнимала Амаймона, в двух шагах от меня хохотали близнецы Уизли, и нигде не было Смита. Пробиваясь через толпу учеников, я пару раз на кого–то свалилась, кого–то облила, задев стакан, и накричала на какого–то четверокурсника. Это не имело значения. Где, блин, Доктор? — Даря! — закричал кто–то, и я обернулась. Это была Даша, которая активно махала мне рукой. Пару раз чертыхнувшись, я пошла к подруге. Выглядела она взволновано, будто что–то только что произошло. Стало немного не по себе от мысли, что очередное несчастье испортит нам этот день. Тем не менее, я двигалась к Мориарти. — Что опять стряслось? — спросила я, когда, наконец, добралась. — Фель, — ответила девушка. — Его видения возвращаются. Меня почему–то это не удивило, совсем нисколько. Я просто кивнула, и мы вышли из зала. На ступеньках сидел Артем, уронив голову на руки. Рядом устроилась Настя Холмс, немного обеспокоенно, но сосредоточенно глядя на парня. — Я просто чувствую, — произнес он почти шепотом. — Я чувствую, как его шепот становится ближе. Могильный холод, почему вы не ощущаете его? — Тём? — я присела на корточки рядом с ним, взяв паря за руки: холодные. — Что происходит? — Тень. Я снова чувствую его присутствие. Оно будто снова здесь, пришло забрать какой–то долг, — говорил он, пока стекались члены Мафии. — Он зовет меня. Его голос витает в воздухе. — Как было всегда? — уточнила Настя, на что Артем покачал головой. — Намного сильнее, — отозвался он. — Я буквально ощущаю его у себя за спиной. — Гайз, — позвала их я, но никто сейчас не обращал на меня внимания. Тревога нарастала. Звуки будто умирали, а свет мерк. Я тоще почувствовала, как стало холоднее, и поежилась. Это был Страх. Нет, не тот, когда люди чего–то боятся, а воплощение Страха. Настолько сильное, что оно туманит рассудок. — Ребят, — позвала я настойчивее, но снова не произвела никакого эффекта. Ком подступал к горлу. — Мафия! — не выдержав, крикнула я. — Дарь? — ко мне обернулась Катя. — На тебе лица нет. — Где Джек? — прошептала я. — Где он? — В больничном крыле, — ответила Тигра, тоже немного испуганно смотря на меня. — Дарь, что происходит? — Ты тоже его слышишь, — констатировал Артем и был прав, как и всегда. Глухие шаги раздавались в тишине, и все мы отчетливо услышали звон колоколов. — Когда зазвонят колокола — все закончится, — прошептал Фель. — Сегодня они звонят слишком громко, леденящим ужасом веет от этого звона. — Когда зазвонят колокола — все закончится, — эхом отозвалась я. — Он здесь, — произнес Слизеринский принц, и все обернулись. По ступенькам, следуя бесшумно, двигалась к нам мрачная фигура в черном одеянии. Горели желтые глаза из–под темной ткани, скрывающей лицо. С длинных прогнивших ногтей капала кровь на кафель, стекаясь в ручейки. И было холодно, так холодно. — Хватит играть, — произнес Фель, выходя вперед. — Покажи, покажи, кто ты. Зачем ты прячешься? Назовись! — Как будет тебе угодно, мой маленький принц, — его голос такой бархатный, такой знакомый. Падает капюшон и на мгновение мир замирает, становится блеклым, потому что в этой кромешной темноте светится до боли родная улыбка, что согревала нас. В шоколадных глазах горит ненависть, а вечно растрепанные светлые волосы хорошо уложены. — Здравствуйте, дети, — произносит Оно, улыбаясь Его улыбкой. — Рад, наконец, встретить вас всех. — Джек Лоран, — с ужасом произнес Артем, глядя на парнишку в темных одеяниях. Тень, представившаяся Солнцем.