ИГРА ВСЛЕПУЮ

*** Пока они шли к номерам, Слейтер исподволь изучал шефа безопасности «Крылатой Марии», пытаясь понять, что могло связывать ее с Сидом. Реакция Мины Сайфер, пусть довольно холодная, все же не произвела на него особенного впечатления. Ему с трудом верилось, что Сайфер могла заставить такого человека, как Хаотик Сид сбежать. Для не модификанта женщина была довольно привлекательна, несмотря на строгость и некоторую резкость черт, и что-то в ее повадках цепляло взгляд. Слейтер вполне допускал, что когда-то они с Сидом могли быть любовниками. Сила неприязни, которую вызывала эта мысль, удивила его самого. В конечном итоге, ему не должно было быть никакого дела до любовников и любовниц Хаотика Сида. С шаттла они взяли две сумки и обе нес Уоррен. Слейтер не стал предлагать ему помощь, предпочитая на всякий случай держать руки свободными. Сайфер шла молча, но Слейтер видел мимолетные взгляды, которые она бросала на Сида: цепкие и оценивающие. — Моя прекрасная Мина, — внезапно нарушил молчание Сид. — Если ты хочешь что-то спросить, сейчас самое время. — Если я захочу тебя спросить, ты ответишь мне в любое время, — мрачно откликнулась она. — Сейчас я отвечу добровольно, охотно и для разнообразия честно, — небрежно заметил он. — В обмен на что? — цинично усмехнулась Мина. Сид рассмеялся: — Ты знаешь меня хорошо. В обмен на одну маленькую услугу. — Я не подпущу тебя к Кайссеру. Даже не надейся, — в ее голосе звучала отчетливая неприязнь, но снова что-то не стыковалось. — Ты действительно знаешь меня хорошо. Может быть, даже слишком. Тогда как насчет ответа за ответ? Мы с тобой никогда раньше не играли в вопросы. — Твои вонючие игры меня не интересуют, — грубо ответила она. — Даже если я предлагаю эксклюзивный товар, который заинтересует твоего хозяина? — Внеси в реестр предложений «Марии», может кто-то заинтересуется. Имеешь право, раз заплатил за него. — Вещь редкая и штучная. Думаю, господин Кайссер захочет ее для себя. — Те, кто думают за Кайссера долго не живут. Так что продолжай, — она кривовато усмехнулась, и на секунду Слейтер подумал, что должно быть, она курит так же, как и Сид. Почему-то это было важно. — Ты уела меня по всем статьям, — фыркнул Сид и примирительно поднял руки. — К счастью для нас обоих, я не настаиваю. Груз не срочный, а покупатель всегда найдется. И за сим предлагаю закончить официальную часть. Они свернули в очередной коридор и пошли мимо ровного ряда иллюминаторов, за которыми медленно плыли облака. Сид смотрел на них безмятежно и задумчиво, и только через некоторое время спросил: — Как дела у Дерри? Вопрос прозвучал небрежно и как бы между делом, но Слейтер отметил, как моментально напряглась женщина. Судя по ее реакции, он ожидал, что она ответит очередной грубостью, но Мина просо сказала: — Спрашивал о тебе. Метательный нож Сид достал словно из воздуха, типичным движением фокусника, перехватил за лезвие и протянул Мине рукоятью вперед: — Будь любезна, передай. — Ему всего пять, — она недовольно нахмурилась. — Самое время начинать играться с острыми предметами, чтобы вырасти сильным и живучим. А теперь, прежде, чем ты начнешь спорить, вспомни наш уговор, и возьми нож. Она забрала оружие и мрачно усмехнулась: — Ты так уверен, что я не всажу его тебе в живот. — Я верю, что даже ты не полезешь драться с легионером, который меня защищает. Мина цинично хмыкнула: — Защищает? Как давно ты «позаимствовал» его из Дворца? Что-то мне подсказывает, что он предпочтет на минуту отвернуться. Слейтер не стал отвечать на это вслух, просто молча сделал шаг вперед, частично загораживая Сида, положил ладонь на рукоять гладиуса, без слов давая понять, что готов вмешаться. — Моя прекрасная Мина, — улыбнулся Сид. — И ты снова ошибаешься на мой счет. И не только на мой. В прошлый раз это стоило твоим людям жизни. Давай надеяться, что история не повторится. Она ответила ему тяжелым, неприязненным взглядом: — Напоминать мне о прошлом не в твоих интересах. Сид как бы невзначай провел пальцами по перьям у себя в волосах: — Ты недооцениваешь меня. Зачем напоминать то, что ты и так не можешь забыть? — Не выводи меня из себя, ублюдок, — просто посоветовала она. — Результат тебе не понравится. Сид рассмеялся и примирительно поднял руки: — Прости-прости. Всего лишь неудачно шучу. Сейчас кроме Дерри и моего отдыха нас ничто не связывает, пусть оно так и остается. Она активировала небольшую проекцию в воздухе и щелчком пальцев отправила ее в сторону Сида: — Ключи. Не потеряй, или я буду считать, что их у тебя никогда не было. Сам знаешь, что здесь делают с нарушителями. Он фыркнул, перехватывая проекцию, и копируя в личный компьютер: — Благодарю, моя прекрасная Мина. Знаешь, иногда одинокими холодными ночами я смотрю в непроглядную черноту космоса и гадаю, почему мы с тобой не вместе. Потом я вспоминаю тебя, и этот вопрос растворяется, словно сигаретный дым. — Я тоже думаю, что ты говно, — отворачиваясь уходить, ответила она. Помедлила на секунду и неохотно добавила. — Дерри сейчас здесь. Я разрешу вам увидеться. Не больше получаса. — Благодарю, — Сид коротко склонил голову. И Слейтер как-то почувствовал, что на сей раз это не было издевкой. — Я слышал, ты отправила его на Теос. Хорошее решение, и, готов поспорить, болезненное. — Ты слышишь слишком много, — недовольно прокомментировала она. — У меня большие уши и длинные руки. А еще мало времени и много планов, — небрежно заметил он, и Слейтер увидел, что он едва не потянулся за сигаретами, но в последний момент убрал руку. — Я увижусь с мальчиком завтра. — Ага, — она кривовато усмехнулась, доставая сигарету и демонстративно сунув в рот. — Если я не передумаю. Скажи своим людям, пусть держат тебя на поводке. Все, что мне нужно, чтобы выкинуть тебя — это повод. — Очаровательная женщина, не правда ли? — рассмеялся Сид, когда она скрылась из виду. Слейтер промолчал, не желая задавать вопросы при Ламии и Уоррене. Церковник устало потер виски: — Все твои подружки так или иначе вызывают у меня головную боль. — Если ты сомневаешься в своей способности заснуть, душа моя, наша с Леоном кровать всегда для тебя открыта. Ты же знаешь, я мечтаю уснуть между прекрасных блондинок. — Палку не перегибайте, сэр, — вмешался Уоррен. — К доку в вашей кровати бесплатно прилагаюсь я. — Речь идет просто о сне, — спокойно пояснил Ламия. — Пока я в порядке. Уоррена мне в качестве грелки вполне хватит, а твоя мечта глупа до невозможности, — он протянул руку ладонью вверх. — Ключ? Сид вернул проекцию ключа и отправил его Ламии: — Через три часа вы понадобитесь мне в главном зале. Я планирую насладиться здешними развлечениями, и хочу, чтобы дорогие друзья были рядом. Пока обустраивайтесь. — Что насчет ваших вещей и легионерских шмоток? — Уоррен кивнул на сумку у себя в руках. — Заберете сейчас или потом? — Это подождет. Сейчас мы с Леоном будем заняты, — Сид подмигнул Слейтеру, и тот ответил бесстрастным взглядом. — Разговором, разумеется. — Ага, разумеется, — хмыкнул Уоррен, следуя за Ламией в их номер. — Мы и сами, пожалуй, поболтаем. Кровати тут, как я помню, располагают. *** В их номере Ламия первым делом пошел в ванную, на ходу закатывая рукава, он не закрывал за собой дверь, и Уоррен стоял, прислонившись к косяку, глядя на него, пока он умывался. Одна золотая прядь намокла и прилипла к щеке, и Ламия раздраженно, каким-то немного неуклюжим жестом убрал ее. Уоррен и сам чувствовал раздражение. Из-за капитана и его фамильярности, из-за того, как легко Ламия ее принимал, вообще из-за всей ситуации, в которой он сам мог только молчать и терпеть, и стараться не злиться, с той только оговоркой, что не злиться у него не очень-то и получалось. — Ты можешь пойти и расслабиться, — тихо и бесцветно сказал Ламия, так и застыв у раковины. — Тебе стоит сбросить напряжение. Здесь есть бордель, женщина сейчас пойдет тебе на пользу. — Ты словно лекарство прописываешь, док-тор, — Уоррен хмыкнул, подошел к нему, в первую секунду не решаясь дотронуться, но потом Ламия сам подался назад, прижимаясь всем телом, и Уоррен обнял его сзади, положил подбородок на плечо. — Никуда я не уйду. Ламия повернулся в его руках, уткнулся лбом в его плечо и глубоко вздохнул, расслабляясь, а Уоррен почувствовал словно ему самому наконец дали вдохнуть полной грудью. Теперь они остались наедине и никакого Сида не было рядом, и можно было притвориться, что не было этих нескольких часов на планете, когда Ламия не выпускал руку капитана ни на секунду, цеплялся за него, как никогда не цеплялся за Уоррена. Даже в постели. Ламия обвил его руками за талию и еще раз глубоко вдохнул. — Обнюхиваешь меня, как собака, док, — хмыкнул Уоррен, а потом все же не удержался, погладил по волосам. — Скажи уж сразу «как сука», — снисходительно улыбнулся Ламия в ответ. — Да уж ты та еще золотоволосая дрянь, — Уоррен легко хлопнул его по заднице, просто потому что эта вот его высокомерная улыбка всегда вызывала именно такое желание. — Ты и правда мог бы подложить меня под какую-нибудь шлюху? Не ревновал бы? Ламия попытался отстраниться, и Уоррен легко удержал его. — У меня не было бы права ревновать, — после недолгого молчания неохотно признал Ламия. — Я прошу у тебя очень много, а могу дать ничтожно мало. Закрыть глаза на пару интрижек не так уж сложно. — Ты бы ревновал, — убежденно сказал Уоррен, и почему-то знать это было невероятно приятно. — Да, — подтвердил Ламия. — Я бы ревновал. — Знаешь, пока ты просил у меня только, чтобы я не был мудаком. — Я эмпат, Уоррен, — Ламия тихо фыркнул. — Я лучше всех знаю, как сложно тебе не быть мудаком. Уоррен запустил пальцы в золотистые пряди, потянул назад, заставляя Ламию запрокинуть голову, и легко прикусил шею, выдохнул с усмешкой: — Язва. Как ты вообще? — Лучше, чем в городе. Хуже, чем на «Хаосе». — Сука-легионер выбирал себе шмотки целую вечность. Думал пристрелю его прямо там. Ламия тихо рассмеялся: — Результат того стоил. Я давно не видел Хаотика Сида с таким выражением лица. К тому же за годы на корабле мои щиты полностью восстановились. Я не сойду с ума за пару дней в городе. Даже в прошлый раз я продержался бы дольше, если бы мог спать. — Больно? — Уоррен легко коснулся пальцем его виска. — Просто очень громко. Хочется «крикнуть» самому и заткнуть их всех. — Кричи, — Уоррен пожал плечами. — Правилами не запрещено. — Если эмпат моего уровня спроецирует «крик», как минимум на этом ярусе останутся только пускающие слюни идиоты, — высокомерно пояснил Ламия и усмехнулся. — Твой мозг мал и ленив, но дорог мне, как память. Уоррен подался бедрами вперед и криво улыбнулся: — Другие мои части нравятся тебе больше? — В разы, — Ламия скользнул руками по его животу вниз, и прикосновение его ладоней заставило Уоррена довольно застонать. Прикосновение продлилось недолго. — Мне стоит отдохнуть, пока я еще могу. Когда щиты истончатся, спать я буду только в присутствии Хаотика, — Ламия недовольно отстранился, и Уоррен застонал уже разочарованно: — Ну и зачем дразнил? — Это было до того, как я вспомнил о том, кто и с какой целью нас ищет. Я хочу тебя, но чтобы ты не попал к Малкесте я хочу больше. — Думаешь он здесь сейчас? — Уоррен насторожился. — Нет. Если бы он был на платформе, я бы знал. Так же, как окажись он поблизости в городе. Эмоции черного довольно легко распознать среди окружающих. — Готов спорить, удовольствие не из приятных. Знаешь, если тебя твой шум в голове будет доканывать, пойдем к капитану. Я как-нибудь переживу без мудачества пару-тройку часов. Ламия молчал, глядя на него очень внимательно, потом резко дернул на себя и впился в губы поцелуем — страстным и абсолютно неожиданным. На который Уоррен даже ответил не сразу — настолько не ожидал: — Это еще за что? Ламия требовательно дернул его футболку вверх: — Я подумал и решил, что к черту Малкесту, к черту отдых и к черту Хаотика Сида. У нас с тобой другие планы на ближайшие несколько часов. *** Сид подошел к нему сразу после того, как за ними закрылась дверь номера. Обвил руками за талию, скользнул ладонями ниже, и Слейтеру стоило большого труда сдержать дрожь, отстраниться, привычно осматривая помещение. Сид рассмеялся, небрежным движением расстегнул куртку: — Твой приз ждет, Леон. Хочешь? — Да, — бесстрастно признал Слейтер. Сид бросил куртку на пол возле кровати, потянул вверх футболку: — Люблю, когда наши желания совпадают. Иди ко мне. Слейтер остался на месте: — Ты делаешь это чтобы отвлечь меня от разговора. Сид фыркнул, криво усмехаясь: — Это потому что я люблю трахаться с тобой больше, чем отвечать на вопросы. — Если эта женщина представляет угрозу, тебе следовало рассказать мне о ней заранее, — даже для него самого это звучало, как отговорка. Оправдание, чтобы спрашивать. — Мина не представляет угрозы, — отмахнулся Сид. — Она пытается, но пока попытки неубедительны. Не по отношению ко мне. — Ты слишком беспечен. — Я сказал бы «бинго», но это не тянуло на новость даже при нашей первой встрече. А теперь прочти между строк, и смени тему, Леон. — Это личное? — безэмоционально уточнил Слейтер, не желая признавать, что ответ имел значение. — Просто старая неприятная история. Посмотри на кровать и осознай, что в нее ты хочешь больше, чем продолжать разговор. — Ты уже сказал мне достаточно, — невозмутимо заключил Слейтер. — Из вашего диалога очевидно, что эта женщина была твоей любовницей. Ребенок о котором вы говорили — Дерри — я могу только сделать вывод, что он твой. Все, что касается Мины Сайфер ты относишь к личному, и, если я правильно понял, у вас был конфликт, но ты не убил ее. Тебе дорога эта женщина. Логика проще, чем кажется. Сид молча смотрел на него несколько секунд. потом расхохотался и плюхнулся на кровать: — Леон, я тебя просто обожаю! Ты потрясающий! Только ты, подметив все маленькие и важные детальки, мог так облажаться. Мина прекрасна и удивительна, — на этих словах он криво усмехнулся. — Но жаль разбивать твой романтический настрой — я никогда ее не любил. Я тебя обожаю. Слейтеру пришлось напомнить себе, что Сид говорил в шутку: — Ты находишь мои выводы нелогичными? Сид протянул ему руку, улыбаясь, потянул Слейтера на кровать: — С выводами все супер, жаль, что к действительности они не имеют никакого отношения. Но если бы я принимал зачет по логике, я дал бы тебе премию. Слейтер лег рядом, коснулся ладонью его волос, провел вниз по шее и задержался пальцами на ключице. Смешно, как легко и естественно Сид умел касаться его, в то время как он сам позволял себе только такие простые жесты. И даже они давались ему нелегко. Странно было понимать, как много могли значить для него такие мелочи: — Поясни. Сид фыркнул и придвинулся ближе, бесцеремонно закинул на него ногу и подался вперед: — Если уж ты за что-то уцепился, то с живого уже не слезешь, да. Леон? Я расскажу в обмен на… дай подумать, поцелуй? Отсос? Массаж? Пусть это будет массаж. Что скажешь? — Согласен. — По рукам. Небольшая приятность, которая скрасит мне не самые радужные воспоминания. Приготовься. Это повесть о великом доверии, страшном предательстве и двух бутылках А-11. То еще пойло, если ты не знаешь. — Временные рамки? — уточнил Слейтер Сид лениво потянулся, фыркнул немного снисходительно и добродушно: — Леон, ты не об исследовании говоришь и не о происшествии. Просто маленький эпизод из жизни Хаотика Сида, — он перевернулся на живот. — Можешь начинать, к слову. Только соотноси свои возможности с моими желаниями. Люди довольно хрупкие существа. Слейтер переместился ближе, на пробу провел ладонями по его спине, совсем легко, поначалу не решаясь надавить. Сид был прав, люди действительно казались ему хрупкими. Должно быть, так чувствовал бы человек, держа в руках птицу. Такое уязвимое тело, такое бесстрашное в своей способности терпеть его рядом. — Мм, — Сид довольно застонал и потерся щекой о покрывало кровати. — Это не массаж, но тоже приятно. Слейтер надавил совсем чуть-чуть, ощущая упругость кожи и мышц. Так близко. Удивительно. Нечто, что он никогда не должен был бы узнать. — Эта удивительная история произошла шесть лет назад. Я полгода, как бороздил черноту на «Хаосе» в роли капитана. Занимался в основном распродажей всего что осталось от тех, кто за мной гонялся — имперских патрулей по большей части. Мина, я уже говорил, спит и видит, как Ее Величество отправится в утиль, а пока главная цель неосуществима, она со своими людьми мелко пакостит Империи, где может. — Ты продавал ей оружие, — предположил Слейтер, аккуратно разминая его плечи, позволяя себе исподволь провести пальцами по линиям татуировки. Запомнить их ладонями. — Поначалу да. Ничего крупного. Десяток бластеров там, дезинтегратор здесь. Повстанцы бедны, как крысы, зато можно быть точно уверенными, что они не сдадут тебя властям. Но потом Мина предложила мне любопытное дельце. Военный спутник «Сириус» на орбите Лхазы. Повстанцам он сильно портил картину, а мне по частям мог бы весьма пригодиться. Ей не хватало кораблей, мне не хватало приключений. В общем мы сошлись. — Любовниками вы стали тогда же? — Слейтер вовремя поймал себя на том, что собирается надавить слишком сильно, стал действовать осторожнее. — Пиип, в точку, если конечно один полупьяный раз считается. Слейтер замер на несколько секунд, потом возобновил массаж: — Вы завели ребенка, мне сложно поверить, что ты пошел на это ради женщины, которая ничего для тебя не значила. — Умный-умный, легионер, — со смехом похвалил Сид, и Сейтер испытал секундное почти неодолимое желание напомнить ему о разнице в силе. Желание довольно абсурдное, учитывая, что он все еще был в кандалах, и именно Сид оставался хозяином положения. — Только меня, Леон, никто и не спрашивал. Я узнал это позже, как свершившийся факт. — Сбой в работе контрацептива? Ни разу не слышал ни о чем подобном. — И не услышишь. Мина сделала это намеренно. Она хотела завести ребенка, и ей понравились мои гены. — Она не думала, что ты можешь отреагировать негативно? — Слейтер с сомнением вздернул бровь. — В смысле поделить ее на несколько неровных кусков чем-нибудь острым? Это моя обычная негативная реакция, чтобы ты знал. — К примеру. — Она собиралась кинуть меня сразу после заварушки с «Сириусом», напасть на «Хаос», вырезать мою команду, и поделить чем-нибудь острым меня. Так что нет, негативной реакции на беременность Мина не боялась. — Ты успел раньше, — Слейтер продолжил разминать его плечи. Действия получались неловкими, потому что он только в общих чертах представлял процесс массажа без массажного кресла, и наверное, некоторые касания были слишком грубыми, но если Сид и заметил, то никак это не прокомментировал: — Как я уже проболтался, да. Когда Мина и ее трогательные, пусть и не слишком умные друзья пришли за мной, я был готов. — Ты убил их. — Тех, кто пришел убить меня. Да, разумеется. — Почему ты пощадил женщину? Сид чуть повернул голову, едва заметно улыбаясь: — Не так-то просто объяснить. — Раньше это всегда давалось тебе легко, — как бы между прочим заметил Слейтер. — Раньше это не касалось моего тяжелого детства, — Сид фыркнул, чуть поворачиваясь под его прикосновениями. — И еще один мой секрет вылезает наружу. Скоро для тебя во мне совсем не останется загадок. — Для меня всегда будет загадкой, почему из всех легионеров ты выбрал именно меня, — утешил его Слейтер. — Правда? Как мне повезло. Напомни, я уже говорил, что я с одной из дальних планет? — Подобные вещи я способен понять и сам. Твоего генетического кода нет в базах Империи, и о тебе почти ничего не известно. Логично предположить, что ты с периферии. — Логичное не всегда соответствует действительности, но в данном случае все именно так. Не знаю, как ты себе представляешь дальние планеты, но обычно там не так-то просто выжить. Жителей мало, еды почти нет, и в конечном итоге каждый за себя. Техника постоянно отказывает и людей пользовать намного дешевле. Знаешь, о генетике или регенераторе там разве что слышали, про ускоритель беременности тем более. Так что если детей и рожают, то как на Старой Земле. Вынашивают девять месяцев. При родах тоже умирают нередко. — Это имеет отношение к тому, почему ты оставил Сайфер в живых? — Некоторое. Понимаешь, я рос без отца. Там, где мы жили, это было скорее нормой, чем исключением. И моя мать была той еще стервой, другие там просто не выживали. Я вот всегда думал, какого же черта, она меня родила. Она и себя-то прокормить едва могла, и ведь повернись все по-другому, вполне возможно умерла бы при родах. И ладно бы я рос кем-то стоящим. Нет, я был наглым маленьким говном. Говорил, что ненавижу ее чаще, чем «дай пожрать», а «дай пожрать» я говорил ей каждый день. И все же, она от меня не избавилась, ни с самого начала, ни потом. И я дожил таки до своих тринадцати, когда сбежал на пиратский корабль, ни разу не оглядываясь. До Мины я никогда не мог понять почему. — Забота о потомстве — неотъемлемый человеческий инстинкт, — заметил Слейтер. — Брось, Леон, я видел инстинкт, — Сид криво усмехнулся. — Тот же инстинкт самосохранения. Знаешь, какой процент самоубийств от общей смертности на дальних планетах? Тридцать процентов. Треть тех кто там живет, кончают с собой, и никакой инстинкт не останавливает. Так что я не верю в эту отмазку. И если уж на то пошло, я просто не мог понять, о чем думала Мина. Она в постоянном межгалактическом розыске и воюет со всей Империей разом. Она решила залететь от беспринципного сукина сына, просто потому, что у меня хорошие гены. Могла бы слепить ребенка в инкубаторе, если ей так уж хотелось, но все равно полезла ко мне в кровать. Вынашивала тоже сама. Знаешь, что я подумал, когда узнал? — Предполагаю, тебе это польстило. — Мимо, — усмехнулся Сид. — Подумал, что она больная. Отмороженная на всю голову. А учитывая, что я и сам не образец психического здоровья, это о многом говорит. — Но ты сохранил ей жизнь. — Скорее ребенку. Решил, что если уж такая холодная стерва, как моя мать, не избавилась от ублюдка вроде меня, я тоже могу поберечь заряды в бластере. Слейтер помолчал, потом легко провел ладонью по волосам Сида. Его самого подобный жест всегда успокаивал: — Ты почти полностью развенчал свой образ злодея. Сид рассмеялся и потерся затылком о его ладонь: — Черт. А я так старательно его создавал. Надо устроить еще какой-нибудь терракт. Только не на Равоне, а то нас выпрут и мы ничего не узнаем. Слейтер никогда особенно не задумывался о человеческих детях. Во Дворце они были только в месяцы посещений. Дети патрициев, как правило, и исключительно по приглашению Ее Величества. Обычно, если члены Высокого Совета прилетали на Фивон, они селили свои семьи в самом городе. Слейтер всегда считал это разумным. Дворец с его жесткой системой безопасности определенно был не тем местом, куда стоило бы пускать человеческого ребенка. Как у любого легионера, у него не было отца или матери, и он не помнил, чтобы испытывал в них потребность. В целом, не мог даже представить как это. Еще одна принципиальная разница между ним и людьми. Слейтер никогда не смог бы понять, что значила для Сида его мать, и значила ли вообще, или как он относился к своему сыну. — Что ты подумал, когда впервые увидел его? — неожиданно даже для себя спросил он. — Мм? — Сид сонно улыбнулся. — Кого? Дерри? — Да. — Не помню. Что-то вроде «офигеть, я что тоже таким был?» — Ты нашел его, отследив Сайфер? — Я увидел его на визуальном файле, Мина умеет не попадаться Империи, но у пиратов и убийц свои каналы. Знаешь, он там лежал на подушке, смотрел прямо в камеру, а я еще минут пять пытался воткнуть, какого он размера. Получалось, что совсем мелкий. Казалось бы вещи, которые он говорил были совершенно обычными, простой констатацией фактов, но что-то в его голосе звучало непривычно. Словно за словами стояло чувство, которое Слейтер никогда не смог бы понять. Он выдохнул, осторожно передвинулся, лег на Сида сверху, грудью к спине, вдавив в мягкий матрас, на пробу коснулся губами его шеи. Сид сдавленно засмеялся: — Если бы я знал, что тебя так заводят разговоры о детях, я бы рассказал о Дерри еще в столице, может даже фотки бы показал. Слейтер нахмурился: — Причина моего поведения в другом. — Ловить меня тоже не имеет смысла. Я на самом деле никуда не убегаю. Слейтер напрягся, потом ответил подчеркнуто ровно: — Ты читаешь мои действия слишком легко. — Если быть внимательным, это не особенно сложно. Я уже предлагал, но вдруг на сей раз повезет: трахнешь меня? Слова обожгли. Или же это сделал сам факт того, что Сид предлагал и как он это делал — легко, походя, ни капли не сомневаясь и не опасаясь отказа. Должно быть, он произносил эту фразу уже не раз. Когда Слейтер думал об этом, что-то внутри ныло. Серо, тоскливо и безнадежно. Не первый. — Нет, — тихо шепнул он, касаясь губами плеча Сида, чуть отстранился, и его длинные светлые волосы скользнули по черным линиям татуировки, по смуглой коже. Красиво. — Я займусь с тобой любовью. Фраза была глупой, и даже он, с его скудным представлением о клише понимал, что избитой, наверняка неловкой, просто как иначе дать понять, что для него их близость что-то значит, Слейтер не знал. Даже если для Сида он сам был одним из многих. Со стороны наверняка было смешно. Действительно, Сид рассмеялся, сдавленно и уткнувшись лицом в подушку. Слышать этот смех почему-то было невыносимо. Слейтер отстранился, и Сид немедленно перевернулся, потянул его назад, на себя: — Ну прости, прости. Леон… ты невероятный. — Нет, — бесстрастно откликнулся Слейтер. — Просто смешной. Сид чуть приподнялся, легко боднул его лбом, выдавил сквозь смех: — Нет, просто удивительный. Иногда я смотрю на тебя, и не могу поверить, что где-то родилось нечто настолько прекрасное. — Было создано, — бесцветно поправил его Слейтер, попытался отстраниться снова, но Сид не пустил. — Появилось, раз уж мы зарубились играть в слова, — он улыбался, зарываясь пальцами в волосы Слейтера, и светлые пряди укутывали их двоих словно отгораживая от всего остального мира. Слишком интимно, Слейтеру хотелось сбежать. — Где ты вообще услышал про «заниматься любовью»? Я думал, живые люди перестали так говорить еще до моего рождения. Слейтер помолчал, потом признал тихо и жестко: — Я недостаточно глуп, чтобы не понимать, как мало могу дать. У меня почти нет опыта, я не знаю, как доставить тебе удовольствие, но забывшись могу причинить вред. Ненамеренно, случайно — сломать кости, порвать мышцы. Ты рискуешь, знал об этом с самого начала, и все равно согласился. Это очень много, больше, чем любой легионер получал за все время, что мы существуем. В ответ я могу только быть осторожным и постараться совершать не слишком много ошибок. Мне казалось, люди называют это «заниматься любовью». Сид покачал головой и сказал неожиданно серьезно: — Осторожность, внимательность, это все здорово, Леон. Но чтобы заниматься любовью нужно любить. Ты любишь меня? Да. Ответ пришел, как озарение, внезапное понимание истины настолько простой и очевидной, что казалось странным, как он мог не видеть раньше. Словно детали работавшие вхолостую внезапно со щелчком встали на место. И все-таки Слейтер не мог произнести это вслух. Какое право имел легионер, который всю свою жизнь прожил в закрытой и безликой системе Дворца, отвечать на подобный вопрос? Откуда он мог знать? Проекция вызова возникла по правую руку от Сида внезапно и совершенно неожиданно, избавив его от необходимости говорить. Сид рассмеялся и отодвинулся от него: — Обожаю жизнь. Она всегда вовремя. Он проверил линию вызова, прежде, чем ответить. На проекции высветилось лицо мужчины лет сорока, с приятными и немного безликими чертами, как у политика. В волосах человека кое-где посверкивала седина, а серые глаза смотрели цепко и изучающе. — Хаотик Сид, — произнес он спокойно и с равнодушным интересом. Сид не вставая шутливо поклонился: — Единственный, неповторимый и готовый внимать словам господина Кайссера. — Оставь мишуру. Ты привез нечто, что меня заинтересовало, и я готов с тобой встретиться. — Пол-вселенной за интерес господина Кайссера, — небрежно заметил Сид, криво усмехаясь. — Не все из того, что я привез продается, но все имеет аналоги, которые я мог бы достать. — Мы обсудим это лично. Я жду тебя в зоне Арены, — тонко улыбнулся Кайссер и отключил связь. Сид рассмеялся: — Как вовремя нас позвал гостеприимный хозяин. И как быстро. Слейтер сел на кровати, бросил на Сида вопросительный взгляд, когда тот потянул его обратно, почувствовал, как перехватывает дыхание от тихого шепота: — А знаешь, Леон, мне нравится твоя идея. Давай займемся любовью, когда вернемся, — потом он отстранился и усмехнулся. — Любовью со мной точно никто ни разу ни занимался. Так что будешь первым. *** На сей раз они шли по переходам «Крылатой Марии» без сопровождающих, и Слейтер бесстрастно и привычно отмечал новый маршрут, анализируя окружение. Ламия тоже шел чуть позади Сида, слева, рядом с Уорреном, и казался раздраженным. Догадаться от чего его отвлек визуальный вызов было совсем не трудно. Сид совершенно очевидно знал, где находится Арена, не останавливаясь у поворотов и не сверяясь с планом комплекса. Он шел целеустремленно и уверенно, держа в левой руке мини-кейс, который забрал из сумки Уоррена. Подарок, как он пояснил в ответ на вопросительный взгляд Слейтера. Переходы, ведущие к Арене располагались во внутренней части комплекса, сквозь стеклянные потолки было видно темное небо в пелене стремительных облаков — должно быть, платформа спустилась ближе к земле, и единственным источником освещения были небольшие светильники на стенах, распространяющие ровный мягкий свет. Людей в коридорах было немного, но при каждой встрече, Слейтер чувствовал неприятный позыв передвинуть руку ближе к рукояти гладиуса. Бессмысленный, потому что речь все же шла о людях, он в любом случае успел бы выхватить оружие. Когда их вели в номера, Мина заставила их сдать часть оружия, которое входило в список запрещенного на «Крылатой Марии», но гладиус легионера, так же как и вообще холодное оружие любой модели, в том числе мачете Сида и нож на поясе Уоррена им оставили. Все люди, которые попадались им по пути так или иначе были вооружены, и не скрывали этого. Более того, производили впечатление тех, кто без колебаний способен пустить оружие в ход. Какая-то часть Слейтера была этому рада, отзывалась сдержанным радостным возбуждением. Впервые в жизни он делал то, для чего был создан. Действовал в ситуации, где существовала реальная угроза для тех, кого он должен был защищать, в ситуации, которая требовала от него отдачи и внимания. Во Дворце Слейтер воспринимал собственные обязанности отстраненно, бесстрастно. Врожденные преимущества легионера ничего не значили там, потому что на самом деле были не нужны. Теперь все было настоящим, и осознание собственной силы приносило Слейтеру чувство удовлетворения, которого он не ожидал. Словно впервые в жизни, он был на своем месте. Арену Слейтер услышал задолго до того, как увидел ее. Крики людей, гул толпы. Ламия остановился на пару секунд, коротко прикрыл глаза, словно сосредотачиваясь, потом нагнал Сида и положил руку ему на локоть. Сид бросил на него короткий взгляд, и подошел к высоким двустворчатым дверям. Активировал проекцию ключа, и двери послушно скользнули в стороны, открывая выход на круговую галерею. Они находились на два яруса выше самой Арены, устроенной по принципу колизея — ступенчатой воронки с круглой сценой в центре. На двух верхних ступеньках располагались столики для гостей платформы, два нижних, огороженных силовыми ограждениями, были забиты людьми, наблюдающими шоу на самой Арене. Слейтер посмотрел туда, и непроизвольно вздрогнул. Сцена была красной, залитой кровью полностью, без единого просвета пола. В кусках мяса разбросанных тут и там, Слейтер не сразу опознал людей, точно никогда не смог бы подсчитать, сколько их было. Один был все еще жив, отползал от надвигающегося на него боевого робота, беспомощно волоча за собой болтающуюся на остатках мышц ногу. — Не смотри, — Сид сказал это небрежно и почти со скукой, но его голос заставил Слейтера встряхнуться. Вспомнить, где они. — Насмотришься еще. — Зачем устраивать бой, исход которого очевиден? — один вопрос Слейтер себе все же позволил. Причиной задать его стала даже не столько жалость к убитым людям, сколько абсолютное и беспомощное непонимание, как люди могли делать такое с себе подобными. Сид равнодушно пожал плечами: — Чтобы посмотреть как ближние превращаются в мясо. Кайссер любитель подобных развлечений, да и зрителям нравится. К тому же это довольно выгодный и действенный способ использовать должников, которые не способны заплатить. — У меня от этих его игрищ мороз по коже, — признал Уоррен. — Это всего лишь тела, — отмахнулся Ламия. — В конечном итоге, шоу не длится больше получаса, они не успевают даже испугаться по-настоящему. Сид рассмеялся: — Как бессердечна моя душа. — Я наблюдаю эту картину еще и изнутри, — напомнил Ламия. — Им слишком больно и они слишком напуганы, чтобы до конца осознать всю безысходность своего положения, прибавь шок и кровопотерю и ты получишь не самую страшную смерть. — Да уж, — хмыкнул Уоррен. — Не зря говорят, циничен, как священник. — Просто мне сложно понять ужас, который вызывает у окружающих подобная судьба. Сид фыркнул, подходя к провалу гравитационного лифта: — Просто представь, что это Уоррен там внизу. Ламия вскинулся и огрызнулся: — Не смей говорить мне подобное. — Вот видишь, понять не так уж сложно, — Сид подмигнул ему, и снова посмотрел на Слейтера. — Насилие у людей крови, Леон. По крайней мере, я так думаю. А космос и власть точно не делают нас добрее. Слейтер слышал, как веселилась толпа у арены. Как делали ставки. Ему было неприятно: — Что насчет тебя? — Какой сложный вопрос, — Сид усмехнулся и отсалютовал кому-то внизу. — Что мне ответить на него, Леон? Я не кидаюсь спасать бедного ублюдка, но и арены на «Хаосе» нет. Только карцер и стрельбище. А теперь наш выход. Не отставай, зрители этого не любят. Он шагнул в провал лифта, и промедлив всего секунду, Слейтер последовал за ним. Воздушный коридор мягко принял его вес, и он легко заскользил вниз. К арене. Сверху не видеть что происходило на сцене было невозможно. *** Вокруг столика, за которым сидел Кайссер, едва заметно переливалось силовое поле, рядом стояло два боевых андроида, из последних моделей — Слейтер распознал их без труда, подобные им были во Дворце. Человек ел с видимым удовольствием, хоть и неспешно, не обращая внимания на бесстрастно застывшую за его спиной Мину, с улыбкой смотрел на Арену, и подобное поведение было Слейтеру неприятно. Сид пересек границу поля не останавливаясь, уверенно и легко, и мини-кейс, когда он почти бросил его на стол — эффектно и резко, заставил тарелки тихо звякнуть. — Я не люблю наглость, — Кайссер смерил его холодным взглядом, и отложил вилку. Звук когда она царапнула по тарелке показался Слейтеру странно отчетливым. — Но ты полюбишь то, что лежит внутри, — улыбнулся Сид, доставая сигарету, не торопясь прикуривать. — Может быть достаточно, чтобы простить мне мои маленькие слабости, и мои маленькие игры. — Из того, что ты привез, — спокойно ответил Кайссер, отпивая вино из высокого бокала. Кинул быстрый взгляд на Слейтера, шагнувшего сквозь барьер вслед за Сидом. Ламия и Уоррен застыли снаружи. — Меня интересует только один товар. Назови цену или убирайся. Сид рассмеялся: — Я всегда знал, что доживу до моды на блондинок. Увы, сувенир из Дворца не принадлежит мне. Я украл его по просьбе одного доброго господина. Господина с длинными руками, как говорят, — и тут он сменил тему. — Ты не развернешь мой подарок? Он стоит того, чтобы на него посмотреть. Кайссер коротко кивнул Мине, вытер губы белоснежной салфеткой, и чуть откинулся на кресле: — За тебя назначена впечатляющая награда. Ты смел и глуп, раз явился сюда. Мина взяла мини-кейс, и вокруг нее загорелись прямоугольные проекции проверяющих приборов. — Я не стою того, чтобы приводить имперцев в такое дивное место, как «Крылатая Мария», — Сид пустил кольцо дыма в воздух и проследил, как оно тает. — И уж тем более не стою того, чтобы приводить в такое дивное место «Хаос». Ты знаешь, как хорошо он вооружен. Помнится орбитальный дезинтегратор я покупал у тебя. — Угрозы не в твоих интересах, — Кайссер улыбался, и было в этой улыбке что-то хищное, что не понравилось Слейтеру, что-то опасное. Впрочем, он испытывал к этому человеку заведомую антипатию. Еще до того, как они увиделись лично. — Я постоянно это слышу, — фыркнул Сид, отодвигая для себя одно из кресел, сел без приглашения, и несколько секунд Слейтер был убежден, что он закинет ноги на стол. — Клеман зол, — как бы между прочим заметил Кайссер, продолжая улыбаться. — Ты настроил против себя всех кого только мог. Мне любопытно, как ты будешь жить дальше. Сид рассмеялся, делая еще одну затяжку: — За меня не стоит волноваться, я из тех лабораторных мышек, которые всегда находят выход из лабиринта. — Если он есть. — Всегда, — поправил Сид, небрежно стряхивая пепел в пепельницу. — Клеман, док Клеман, который слышит то, что ему не говорят, и требует то, что ему никто не обещал. Хочешь я расскажу тебе историю про него? — С удовольствием послушаю, — Кайссер поболтал вино в бокале, сделал небольшой глоток. — Твои истории всегда очень занимательны. Сид рассмеялся снова, весело и небрежно, словно говорил со старым другом, но Слейтер не мог избавиться от ощущения, что он напряжен. Он не знал откуда оно взялось, если ситуация Сиду и докучала, он ничем этого не выдавал. Что из того, что я вижу — настоящее? — Это почти анекдот, — Сид потушил сигарету в пепельнице и небрежно откинулся в кресле. — С месяц назад док связался со мной и сказал «привет, Сид, пират всей моей жизни, я не знаю идиотов кроме тебя, способных сунуться в столицу. Кстати, не хочешь украсть оттуда легионера?» Угадай, что я ответил? Кайссер отсалютовал бокалом: — Если твоя репутация не врет, ты ответил «с удовольствием». Сид шутливо поклонился в кресле — эффектно и театрально: — Моя репутация не врет. И вот тут-то и начинается самое смешное. «Я подгоню тебе клиента», сказал мне док. «Он купит у тебя груз». Слейтер слушал очень внимательно, потому что оно напрямую касалось его похищения. Только теперь узнавал, как и почему Сид оказался в столице. — Это похоже на Клемана, — Кайссер легко прищелкнул пальцами по ободку бокала, и тот издал легкий звон. — Но пока не смешно. — Анекдот начинается после. «Я пришлю тебе данные и контакт заказчика», сказал мне Клеман. За триста тысяч имперских единиц. Кайссер рассмеялся: — По-своему, он всегда был таким же наглым, как ты. — Но не таким умным, — усмехнулся Сид. — Итак, я заплатил ему и получил данные. — А анекдот начался…? — подсказал Кайссер, глядя на него поверх бокала. — Когда немногим после известных событий в столице, Клеман позвонил мне и сказал, что разочарован, потому что мы «так не договаривались, потому что теперь меня ищет Империя». А я даже не знал, что веселит в первую очередь. На «договаривались» или на «теперь». Клеман, продал своего клиента, и валит все на меня. Милая шутка, правда? — Занятная, как минимум, — признал Кайссер. — Но ты не связался с клиентом. И она может закончиться для тебя плачевно. Кайссер знал о клиенте. Кайссер знал даже больше. Слейтер почувствовал, как холодеет что-то внутри. Что-то важное. Что-то уязвимое. Как много из того, что ты говоришь — правда? Давай займемся любовью. — Разве? — Сид хищно усмехнулся и повернулся к Слейтеру. И взгляд у него был равнодушный. Чужой. — Знакомься, Леон, господин Кайссер. Человек, который тебя заказал. Не для себя, разумеется. Для генетических лабораторий Равоны. Кайссер. Человек, который развлекался, режессируя смерти себе подобных. Который превратил это в шоу. Слейтер не мог на него посмотреть. Не мог оторвать взгляда от Сида. Я значил для тебя хоть что-нибудь? Вопрос, который Слейтер не мог задать. Голос не слушался. Больно. Предательство делает больно, этому научил его еще Лагатт. Сколько минут прошло с тех пор, как Сид целовал его в последний раз? Сколько минут с тех пор, как он говорил о своей матери. Как быстро все может поменяться. В одну секунду. Мне очень жаль, Леон. Я буду о вас помнить. Да. Лагатт сказал именно так. Сид не сказал даже этого. Ты тоже будешь обо мне помнить? — Как хорошо осведомлены в наше время пираты, — небрежно заметил Кайссер. — Я жив, потому что осведомленность — это мое второе имя, — подмигнул Сид. — И потому что всегда проверяю потенциальных клиентов очень тщательно. Вымышленное имя это мило, господин Кайссер, но в моем случае на него нужно потратить чуть больше времени и сил. Кайссер сам налил вина в еще один бокал, пододвинул к Сиду: — Похвально. И зачем был нужен этот фарс? — Просто я люблю фарсы. Создавать, наблюдать, участвовать, — Сид принял бокал из его рук, покачал в руке, но не стал пить, а Слейтер смотрел на его пальцы. — Итак, сколько ты хочешь? Товар. Он с самого начала был для Сида вещью? Нужно было как-то отреагировать. В конце концов, у него на глазах рушилась единственная надежда, которую он себе позволил — надежда на будущее. Почему-то это казалось таким неважным. Ты так красив, Леон. А еще, должно быть, он дорого стоил. Вещь. — Деньги в последнее время стали такими неактуальными, — посетовал Сид и усмехнулся. — А вот информация мне бы очень пригодилась. Я ищу мейстера черных по имени Малкеста, и я хочу найти его как можно скорее. Что ж, это тоже было логичным. Должно быть, информация о Малкесте могла быть Сиду намного полезнее, чем легионер. Слейтеру хотелось знать только одно. Зачем? Он все же был недостаточно наивен, чтобы спросить за что? — Я не стану ссориться с черными ради куска генетически улучшенного мяса, — улыбнулся Кайссер, словно слова Сида были неудачной шуткой. — Даже очень дорогого куска мяса. Сбавь цену. Столько подарков, столько внимания, и гладиус, как контрольный выстрел. Зачем устраивать игру, исход которой заранее известен? Чтобы посмотреть. Зрителям нравится. Режиссеру тоже. Сид достал сигарету и снова закурил, криво улыбнулся: — Кто сказал, что я готов торговать? Я не продам Леона. Я стал пиратом не для того, чтобы играть в торговца. Нет, господин Кайссер, я человек того же типа, что и ты — хочу все и без остатка. Я игрок. И поэтому я предлагаю сыграть. Преферанс Плоти развлечение как раз для нас, правда? Слейтер никогда не слышал про эту игру, но Кайссер улыбнулся Сиду в ответ, и в его улыбке больше не было ничего от улыбки политика. Она была безумной и кривой, словно бы этот человек снял одно лицо и надел другое: — На каких условиях? — Игра вслепую. С твоей стороны информация о Малкесте, независимо от раунда. А с меня… любое мясо, которое я смогу предложить. Раз с твоей стороны минимальная ставка Малкеста, пусть с моей будет хотя бы палец. Играем сразу в распасовку, по три раздачи за игру. И три игры с повышением ставок. — Легионер? — Кайссер чуть склонил голову, почти с любопытством. — Носит мои браслеты. И считается за мое мясо. Перед игрой я приму ограничитель, разумеется. Так что никакой регенерационной камеры после. Ранки заживут, но отрезанные пальцы никогда не вырастут заново. Сид собирался проиграть его? Никогда прежде Слейтер не испытывал желания отменить случившееся. Просто стереть и сделать вид, что его никогда не было. Отравленных сладких прикосновений — не было. Тепла, внимания, той странной нежности, которая чудилась ему, когда Сид перебирал его волосы. Не было. Женщина в строгой униформе принесла запечатанную колоду, так быстро словно держала ее наготове. Ламия и Уоррен шагнули следом, и Кайссер не стал спорить. — Не волнуйся, Леон, — небрежно бросил Сид. — Я никогда тебя не проиграю. Слейтер ненавидел себя в тот момент, ненавидел за отвратительное, унизительное чувство надежды. Ты ведь играешь? Просто играешь, ты не отдашь меня, как вещь. За то, что даже теперь хотел верить. Безнадежно, беспомощно. Больно. Сиду подали «ограничитель», неестественно сияющую голубоватую жидкость в прозрачном флаконе, и он отсалютовал Кайссеру, прежде, чем сделать пару глотков: — Твое здоровье. Ты любишь меня, Леон? Проклятое, отравленное «да», которое он так и не успел сказать. Уже никогда этого не сделает. Почему оно вспоминалось именно теперь? Как быстро можно было потерять все в этом странном и чужом мире за пределами Дворца. Заставить пальцы не дрожать стоило огромного труда. Действовать очень осторожно, чтобы не порвать перевязь ненароком. Гладиус казался таким тяжелым, когда Слейтер снял его и аккуратно положил на стол перед Сидом. Задержал ладонь на ножнах всего на секунду дольше, чем имел право. Последняя секунда, отпустить было слишком больно. — Это мне больше не понадобится, — тихо сказал он, и ожидал насмешки. Чего-то хлесткого и колкого. Сид умел так говорить. Но не теперь, теперь он просто повернулся к Кайссеру, записал свою ставку на непроглядно черном экране проекции, и лениво улыбнулся: — Играем. Слейтер больше не имел для него значения. Женщина вскрыла колоду, перетасовала карты — их рубашки были черными, глянцево блестящими. Идеальный инструмент, чтобы играть на чужие жизни. В чем-то даже красивый. Она раздала карты, и Слейтеру почти неодолимо хотелось отвернуться. Не смотреть. Может быть, если бы он с самого начала повел себя иначе, если бы выполнил какое-то неизвестное ему условие, Сид оставил бы его себе. Увидел бы в нем, пусть не человека, не кого-то равного, но и не вещь. Больные и безнадежные мысли. Ему не следовало так думать. Но перестать он не мог. Каждый их ход был как удар, хотя в тот момент им не было никакого дела до легионера Слейтера. Он был для них просто товаром, должно быть так интереснее было играть. Занятный биомеханизм Леон Слейтер. Не делай этого. Если бы Слейтер знал заранее, сказал бы он это Сиду? Рискнул бы? Да. Он был достаточно для этого глуп. Игра тянулась бесконечно, ходы, значения которых Слейтер не понимал, пальцы Сида на черных картах, и бесконечные картинки-воспоминания. Как много может быть связано с одним единственным человеком за такой короткий срок. А потом все закончилось, Сид откинулся на кресле и бесстрастно заметил: — Какой знаменательный сегодня день. Я проиграл. Обычно со мной такого не бывает. Это «проиграл» отдалось у Слейтера в голове, и мир словно отдалился. Должно быть, люди называли подобное состояние шоком. Только легионер не имел права на шок. Тем более, из-за того, что убийца и пират проиграл его в карты. Вещь. Сид не казался даже особенно расстроенным. Кайссер улыбался, сыто и довольно: — Прекрасная игра, Хаотик Сид, с удовольствием повторю. Теперь, когда вопрос с легионером закрыт, твое мясо на очереди. Но сначала ключ от его кандалов, будь любезен. Сид криво улыбнулся в ответ и щелкнул пальцами: — Как увлекательны люди, которые думают, что правильно понимают мои действия. Кто сказал, что я ставил Леона? «Мизинец левой руки». Слейтер смотрел на проекцию его ставки, не в состоянии увидеть и понять до конца. Долго, не желая понимать, и только потом посмотрел на Сида. Сид не смотрел на него, Сид смотрел на гладиус на столе и улыбался, и было в его улыбке что-то болезненное, ломкое, даже не горечь, только намек на нее: — Каким тяжелым было твое доверие, Леон. Я лишился его и чувствую себя невесомым. И только теперь Слейтер понял. Все и сразу. Я никогда тебя не проиграю. Не проиграет, потому что никогда не поставит его в игре. Будет проигрывать себя по кускам, но не его. Кайссер запрокинул голову и расхохотался, громко и жутко, и это совершенно не вязалось с его образом: — Ты даже мухлюешь, как позер. Не тяни. Сид встал с кресла, вытащил гладиус из ножен, легко, деловито, так словно не было во всей ситуации ничего из ряда вон выходящего и сообщил, почти скучающим тоном: — Если тебе нужно сделать себе больно, Леон, самое главное это не медлить. Иначе так никогда и не решишься. Он приставил лезвие к своей руке, и Слейтер заметил, как дрожат его пальцы. Хотел потянуться, чтобы остановить, потому что не мог на это смотреть, но кандалы удержали. — Не делай этого, — голос охрип. Звучал так, как никогда не должен был звучать голос легионера. Сид ничего не сказал. Он дернул гладиус назад — резко, быстро, чисто. Кровь была яркой, почти ослепительно красной, она прочертила линию по столу, картам и белоснежным салфеткам. Сид постоял несколько секунд, опустив голову, потом выпрямился и улыбнулся. И улыбка на его побледневшем лице казалась жуткой, словно нарисованной. Кайссер несколько раз хлопнул в ладони: — Браво. Сид подцепил отрезанный палец, усмехнулся безумно и почти весело: — Я любил его, знаешь, мы были вместе так долго, с самого рождения. Наслаждайся, — он бросил палец в тарелку Кайссера и сел: — Играем дальше. — Ставки по нарастающей, — напомнил ему Кайссер, пододвигая к себе тарелку. Взял вилку и нож. — Теперь ты уже не сможешь поставить меньше, чем руку. — Я не разочаровал бы тебя, поставив меньше, чем руку. И женщина в безликой униформе снова раздала карты. Что ты будешь делать, если снова проиграешь? — хотел спросить Слейтер. Но он и так знал, что Сид станет делать. Он снова возьмет гладиус. Кайссер аккуратно отрезал от пальца небольшой кусок, обнажив кость, подцепил на вилку, не отрывая взгляда от Сида, положил в рот, с видимым удовольствием смакуя. Слейтер хотел убить этого человека. В тот момент, он хотел убить его больше, чем он хотел жить. Сид рассмеялся, привычно и немного язвительно, и ненависть на мгновение отступила: — К счастью для господина Кайссера, я мою руки после туалета. И это было так нелепо и так безумно, что он мог шутить в такой ситуации, что Слейтер захотел его ударить. За то, что Сид довел до подобного. За то, что позволил с собой такое сделать. Кайссер помедлил несколько секунд, отодвинул тарелку и снова вытер губы салфеткой. На ней остался красный след, словно от помады: — Ставь свою руку и продолжим. В третьей игре ты потеряешь ноги. Их я отдам повару. Слейтер смотрел, как Сид делает первый ход, на безупречно прямую спину, на растрепанные черные волосы и дурацкие перья. На окровавленный гладиус по правую руку от него. Слейтер стоял всего в паре шагов от стола, и все же Сид был один. Один на один с этой улыбчивой, кровожадной тварью, которую Слейтер даже человеком уже назвать не мог, и сидел так спокойно. Готовый проиграть себя по частям. Он играл не на Слейтера. Он играл за него. За то, чтобы Кайссер больше не имел на него никаких прав. Левая рука Сида лежала на промокшей насквозь салфетке, и кровь растекалась вокруг, капала с края столешницы. Слейтер слышал каждую каплю, и хотел встать ближе. Его удерживали кандалы. Сид играл, пачкая карты кровью, всякий раз, когда ему приходилось ходить. Кайссера это не волновало. Они играли молча, без улыбок или вопросов, сосредоточенно. А потом Сид снова проиграл. Ты не можешь, — хотел сказать Слейтер, когда Сид снова взялся за гладиус. Вместо этого он сказал другое, и сказал не Сиду. — Подожди. Мне есть, что тебе предложить, — сам удивился тому, как спокойно прозвучал его голос. Услышал словно со стороны. Кайссер улыбнулся чуть снисходительно и по-отечески, разглядывая его словно редкое и забавное животное: — Ты действительно думаешь, что этот сопляк проиграет еще и ноги ради тебя? Я получу легионера в следующей игре. И все, что ты способен мне предложить. — Не все, — бесстрастно возразил Слейтер. — Я допускаю, что есть способы заставить даже легионера делать что угодно. Кроме одного. Ты не можешь заставить меня драться. Никто на это не способен. — И почему ты думаешь, что мне это интересно? — Кайссер сплел пальцы, положил на них подбородок. — На «Крылатой Марии» есть Арена. Тебе нравятся подобного рода развлечения. Ты никогда не видел, как сражается легионер. Я покажу тебе. Но не бесплатно. — И что же ты хочешь взамен? — Его рука, которую ты выиграл, будет принадлежать мне. Если кто и будет иметь право ее отрезать — только я. Если я захочу. Кайссер подался чуть вперед: — Впервые вижу такую занимательную преданность у раба. — Очень точно подмечено, — улыбаясь вмешался Сид, а кандалы дернули Слейтера вниз, на колени. — Раба. Пока я никого никому не проиграл, и Леон все еще мой. Он предлагает тебе то, на что не имеет права. Жаль, правда? Должно быть легионер на Арене это зрелище от которого захватывает дух. Но драки не будет. Слейтер вскинул голову, впился в Сида взглядом, чувствуя как непроизвольно сжимаются кулаки, выдавил сдавленно и зло: — Почему? Сид посмотрел на него снизу-вверх, холодно и без улыбки, жестко: — Ты видел какие развлечения в ходу на «Крылатой Марии». Если ты думаешь, что тебя выставят драться с роботом, ты ошибаешься. Это будут люди. Безоружные, вопящие, перепуганные и умоляющие тебя остановиться. Моя рука того не стоит, тем более, — Сид цинично усмехнулся. — Зачем она мне теперь? На ней все равно нет пальца. Люди. Слабые, несуразные люди. Совершенно беззащитные перед ним. Слейтеру даже не понадобилось бы оружие. Хрупкие, как Сид. Во Дворце у него никогда не возникло бы сомнений. — Я буду убивать за тебя, — глядя Сиду в глаза пообещал Слейтер. Сид рассмеялся, легко и беззаботно: — Нет, Леон. Ты не будешь. Я не позволю. И это его улыбчивое отрицание было жестким и безусловным. Моментом после которого Слейтер ничего не мог сделать. Сейчас Сид возьмет гладиус и отрежет себе руку. Безнадежно. Еще с полчаса назад он был уверен, что нет ничего больнее предательства. Как быстро все поменялось. Оказалось, что бессилие хуже. Разреши мне. Пожалуйста. Почему он не мог произнести этого вслух? Всего три слова, так просто. Да, как другие слова, их тоже три. У них тот же смысл. Я люблю тебя. Слишком тяжелые, слишком огромные слова для легионера, который только совсем недавно выбрался из своего крохотного мирка. Даже «я буду защищать тебя» оказалось для него слишком. — Я начинаю понимать, почему ты не готов отдать его, — снисходительно улыбнулся Кайссер, провел пальцем по столу, собирая кровь, задумчиво попробовал на вкус. — Красивая, редкая зверушка. Может быть и правда стоит руки. Знаешь, я считаю, что нет ничего притягательнее красоты в момент, когда она ломается. Ты затеял весь этот фарс просто, чтобы оставить белобрысую безделушку себе. Все ради нее. Так хватит игр вслепую, давай сыграем открыто. — Всегда ненавидел игры в которых нельзя сжульничать, — усмехнулся Сид. И посерьезнел, словно кто-то переключил его состояния. — Но готов послушать. — Твой легионер без оружия против моего робота. Ты поставишь его и себя. Без остатка. Я поставлю информацию о мейстере черных. Твой легионер проиграет, превратится в мясо и отправится в лаборатории. Ты тоже превратишься в мясо, но попадешь к моему шеф-повару. — Оставим неприятный вариант. Если я выиграю? — Если ты выиграешь, я найду для тебя Малкесту, и выпущу с «Марии» без препятствий, и без лишних повреждений. Сочтем наше новое развлечение третьей партией Преферанса Плоти. Это был идеальный шанс. Их возможность покончить с этой игрой и уйти невредимыми. И все же Сид молчал. Слейтер не понимал почему. Он не знает, подумал он. Не уверен, что Слейтер справиться. Без оружия против боевого робота. И одной из последних моделей. Был ли у него шанс? И был ли у него выбор? Он встал на одно колено, просто потому что подумал, что Сиду это понравится, и тихо сказал, заставляя голос звучать ровно: — Я справлюсь. Сид фыркнул почти устало, и мягко коснулся его волос здоровой ладонью: — Ты похож на моего рыцаря сейчас. — Я хочу им быть. — Как глупо, — Сид наклонился и коснулся губами его лба. — И как романтично. — Он бросил взгляд на Ламию и усмехнулся. — Душа моя, если ты хочешь снять наши кольца сейчас самое время. Кажется мы с Леоном решили жить счастливо и умереть в один день. — Я привязался к своей бижутерии, — небрежно откликнулся Ламия. — Пусть остается. Не затягивай, — посоветовал он Слейтеру. — Мне надоело играть статиста. Сид рассмеялся и встал, пошатнувшись совсем немного: — Тогда нам всем действительно лучше поторопиться. Моя душа в гневе…неприятна. *** Черное и красное. У Кайссера была личная ложа, пафосная, с мягкими креслами и прекрасным видом. На сцену. Скоро твой выход, Леон. Палец болел, несмотря на то, что его не было. Это всегда так, Леон. То, что ты потерял болит сильнее, чем то, что просто сломано или разбито. Наверное, это то, как наше тело переживает безысходность. — У тебя будет лучшее место, чтобы наблюдать, — сказал Кайссер, занимая одно из кресел, и он сел рядом с ним: — Лучшее место, чтобы наблюдать за Леоном это дырка в стене ванной. Это закон шоу. Никто не должен знать, что тебе больно. И все фокусы обязаны выглядеть легко и непринужденно, потому что никто не пойдет смотреть на неуклюжего фокусника. Цены на реквизит остаются в прейскуранте. Зрителям ни к чему знать. Чего это стоит. Сидеть. Улыбаться. Быть мерзавцем. И только ты, Леон, мальчик который лезет за кулисы. Где только тигры и уроды. — Вина? — спросил Кайссер, и Сид рассмеялся: — Крови и зрелищ. Только народу, разумеется. Мне хватит компании господина Кайссера. Ответы всплывают в голове, как окна проекций. Я никогда не теряюсь в словах. Я крыса, которая всегда находит выход из лабиринта. Хаотик Сид от кончиков пальцев до кончиков волос. Как весело, что пальцев теперь было нечетное количество. Но это не помешает ни шоу, ни зрителям. Правда, Леон? О чем я думаю, когда вижу как ты идешь к Арене? Ни-о-чем. Обо всем сразу. О том, что болит палец, которого нет. О том, что любовь это шипучка. Ты думал, так, ерунда, сколько в этой дряни может быть градусов, и вот через полтора стакана тебя уже вштырило, и ты ведешь себя как дебил. Я веду себя как дебил, и знаешь, Леон, мне нравится. Впрочем, Хаотик Сид и до встречи с легионером был знаменит идиотскими поступками. Видимо, это было заразно. И красиво. Легионер на залитой светом алой Арене. Волосы, которые так приятно перебирать, и в которых так легко запутаться. Я увяз слишком глубоко слишком быстро. Ле-ги-о-нер. Твой первый настоящий бой. Звучит почти как неизбежность. О чем я думаю? Ни-о-чем. Обо всем сразу. О том, что для этого ты был создан. О том, что каждый твой шаг по этой сцене, как нож. Я влюблен в эти ножи. Они режут так сладко. О том, что я — твой самый лучший зритель. Пожалуй, я все же немного вуайерист. Пей вино, господин Кайссер. Мне хватит моей шипучки. Моей крови. И моих зрелищ.   *** Он чувствовал его взгляд, словно фантомное прикосновение. Не мог видеть, потому что слепили огни Арены, но ощущал, словно незримое присутствие. Сид был в зале. Совсем рядом. Зависел от Слейтера, доверял ему. Должно быть, Ламия застыл рядом, по правую руку. Мысли не отвлекали, наполняли странным ощущением уверенности. Иррациональной и неодолимой. Ты не проиграл меня в карты. Я не проиграю тебя в бою. Чего бы это ни стоило. Слейтер чувствовал себя на своем месте на пропахшей смертью, залитой кровью Арене. Чувствовал себя живым, и каждая деталь была отчетливой и яркой, словно кто-то настроил резкость в его жизни. И все стало очень просто, и очень понятно. Пол — скользкий. Нужно быть осторожнее в движениях, следить за равновесием. Просчитывать дистанцию. Робот возвышался над ним на несколько голов. Стандартная модель. Укрепленные сочленения, характерный набор оружия, привычные параметры. Всего лишь металлолом, по крайней мере был бы, будь у Слейтера гладиус. Но даже легионер не смог бы разломать крепления боевого робота голыми руками. Значит, он найдет другой выход. Робот двинулся на него, и Слейтер замер на месте, подпуская его ближе, оценивая скорость действий и параметры моторики. Этот робот уже был на арене. В нем должны были сформироваться основные программы реакций. Слейтер увернулся от железной руки в последний момент, увернулся в сторону, замедляя скорость своей реакции почти до человеческой. Металлические пальцы просверкнули в сантиметре от его головы, и Слейтер мотнул головой, отбрасывая волосы назад, перекатился, уходя от следующего удара. Замер на границе Арены. Выждать. Это всего лишь боевая задача. Еще один тест, у него есть решение. Его просто нужно найти. Еще один рывок в сторону. Два шага назад. Робот увеличил скорость, чтобы соответствовать цели. Это было не страшно. Он не мог тягаться с легионером, тем более с представителем линии «Слейтер». Но он был устойчивее. Прочнее, чем то, что Слейтер был способен сломать. Оружие было необходимо. Стратегия тоже. Иначе это только заведомо проигрышная игра в догонялки. Невыгодные условия. Круглая арена, залитая кровью, с ошметками тел кое-где. Оружие только у робота. Его должны были оснастить. Замкнутый круг. Слейтер не будет представлять угрозы, пока робот не использует оружие, а робот не использует оружие, пока он не представляет угрозы. Ослепительный белый свет с потолка, вес чужих взглядов и неодолимая махина, надвигающаяся на него. Шаг. Уклон. Железные пальцы щелкнули слишком близко к волосам. Нужно быть внимательнее. Заграждение слишком близко. Какую систему здесь использовали? Силовое поле? С шоковым эффектом или нет? Барьер не могли не сделать с расчетом на робота. Слейтер вывернулся в последний момент, ударил всем своим весом, немедленно отскакивая назад. Робот дернулся, попав на ограждение. Электрический эффект. Может быть не сильный, определенно не настолько, чтобы причинить механизму вред, но может дать шанс. Это просто. Найти момент неустойчивости, действовать быстро и четко. Иначе Слейтер не умел. Он поднырнул под металлическую руку, впечатал ладонь в пластину маски, закрывающей роботу голову, быстро, сильно, вкладывая свой вес в удар. Почти. Отскочил, проскользив по крови. Выжидать и действовать. За пределами ограждения бесновалась толпа. Где-то там наверху, в ложе Кайссера сидел Сид. И смотрел. Не отрываясь. А на Арене не было ничего, кроме Слейтера и робота. Только неестественно красная кровь и белый, слепящий свет с потолка. И надежда, переходящая в убежденность. Слейтер кинулся вперед снова, проскочил под боковым выпадом, мазнул окровавленной ладонью по маске, перехватил металлическое запястье, рванул к ограждению. Не успел отдернуть руку, и его прошило шоковой волной. Отскочил. Ничего страшного. Повреждения в пределах допустимого. Он сможет. Действовать четко. И быстро. Из руки робота появилась с жужжанием круглая циркулярная пила. Хороший знак. Это не то оружие, которые можно использовать, но начало положено. Ждать. Действовать. И не ошибаться. *** Ты был создан, чтобы я посмотрел на тебя, и забыл как дышать. Стремительный. Резкий. Прекрасный. Росчерк светлых волос и безупречная, хирургическая выверенность действий. Под мишурой и сомнениями, это ты, Леон. Какой ты есть. Упрямый, наивный и чувственный. Хрупкий. И сильный. Неодолимый. Кто-то, в кого влюблен Хаотик Сид. Тот, кого любит Хаотик Сид. Потерять было бы больнее, чем палец, руку и обе ноги. Единственная шипучка. Проклятая и благословенная. *** Слейтер подпустил его вплотную, перехватил пилу у держателя, рванул вниз и вбок от себя, и зазубренный диск заскрежетал по хромированному остову. Легионер увернулся от второй руки, впечатал основание ладони под лицевую пластину — резко, сильно, отбрасывая робота на ограждение. Ответный удар застал его врасплох, отбросил назад. Ребра взорвались болью, и на какую-то долю секунды Слейтер боялся, что упадет. Только в самый последний момент успел перекатиться, уходя от следующего выпада. Услышал, как хрустнуло покрытие пола под механической ступней, всего сантиметрах пяти от его головы. Игры кончились. Включилась программа на уничтожение. Он прокатился по полу, вскакивая на ноги, вовремя отдернулся назад, в последний момент, отскочил, мягко приземляясь на ноги. Даже не услышал, скорее почувствовал, как активировался лазерный резак. Наконец-то. Всего один шанс. Этого достаточно. Он перехватил оружие в сантиметре от своего лица, резко подался вперед, вкладывая все в этот единственный рывок, и резак вошел в голову робота, как нож в масло. Быстро и легко. Безупречно точно. Что-то щелкнуло внутри и разряд электричества отбросил Слейтера назад. Но теперь это уже было не важно. Робот дернулся и застыл, как сломанная детская игрушка. В зале, за границей силового поля было тихо. Люди молчали. Они забыли свои разговоры и свои тарелки, и смотрели на сцену. Не отрываясь. И где-то там был Сид. Слейтер медленно поднялся на ноги, запрокинул голову вверх, к льющемуся сверху ослепительному белому свету, и в беззвучной, неодолимой тишине услышал хлопки. Вверху, в ложе, почти неразличимый даже для совершенных глаз легионера, стоял Хаотик Сид и аплодировал. Один. Два. Три. Четыре хлопка. И зал взорвался овацией.