ИГРА ВСЛЕПУЮ

*** Ему было хорошо, хотя он осознавал, что причина скорее всего крылась в выпивке, а не в том, что мир неожиданно стал лучше. Слейтер чувствовал себя легко, немного беспечно. Уютно, приятно. Немного щекотало нервы предвкушение того, что будет дальше. Сид лежал на диванчике, головой у Слейтера на коленях — просто в какой-то момент плюхнулся, бесцеремонно и нагло — и тепло его тела казалось самой правильной и естественной вещью в мире. Словно бы Сида создали именно для того, чтобы он мог лежать на Слейтере. Напиток, чем бы он ни был, был теплым, не обжигающим и не таким, каким Слейтер представлял себе алкоголь, а именно теплым, расслабляющим. Если бы не легкий горьковатый привкус, он мог бы быть похож на сок. Слейтер пил маленькими, почти осторожными глотками. Сид лежал, прикрыв глаза, отстукивая какой-то странный ритм по обивке дивана, потягивал собственную выпивку — не первый стакан, как мимоходом отметил Слейтер, и улыбался. — Как ощущения, Леон? Уже готов лапать меня на публике, тащить на танцпол или устроить стриптиз на столе? — Пока не испытываю даже позыва, — ответил ему Слейтер, и протянув руку, провел ладонью по волосам Сида. Просто потому что хотел это сделать и мог. Должно быть, алкоголь все же действовал. — Ты не боишься опьянеть. Не имело смысла превращать это в вопрос. Было легко, Слейтер чувствовал себя свободным. Сид рассмеялся: — Что я могу сказать? Я рисковый парень. — Ты напивался до состояния потери контроля? — Слейтер снова лениво запустил пальцы в черные пряди, пропустил между пальцев, чувствуя шелковистое прикосновение перьев, там, где они задели его указательный палец. Сид фыркнул, поворачивая голову так, чтобы Слейтеру было удобнее: — Бывало, что я злился до состояния, когда брал мачете и начинал «мачетить ублюдков». А напивался так, что я не мог даже ползать. Мог только подергивать пальцами. Указательными, кажется. Слейтер улыбнулся, отставил стакан: — Что насчет танцев на столе? — Обижаешь. Я был мастером пьяного дебоша лет с тринадцати. — Впечатляющее достижение, — Слейтер тихо фыркнул, проследил указательным пальцем бровь Сида. — Похвала от тебя, Леон? Я сохраню этот миг в своем сердце, — Сид открыл глаза, подмигнул. — У тебя красивые глаза, — признал Слейтер, улыбаясь. — Ого, — Сид рассмеялся снова. — А ты после одного коктейля превращаешься в настоящего соблазнителя. Еще пара комплиментов, и я буду готов растаять в твоих руках. Почему-то это показалось Слейтеру чем-то веселым, и он едва сдержал смешок: — Пара? У тебя мягкие волосы. До тебя хочется дотрагиваться. Сид картинно запрокинул голову, заслонил глаза рукой, словно от яркого света: — Растаял. Сражен. Не нахожу слов. Хаотик Сид от кончиков пальцев до кончиков волос — и весь для тебя. Тайны, секреты и мое прекрасное тело. — Надо думать, пьяным сексом ты тоже занимался не раз, — шепнул Слейтер, позволяя себе скользнуть ладонью по шее Сида, там, где бился пульс. — Точно чаще, чем трезвым, — Сид усмехнулся, ловя пальцами прядь его волос, наматывая на палец. — Что скажешь, если я предложу и тебе разнообразить личную жизнь? Слейтер наклонился, легко коснулся губами губ Сида, шепнул с улыбкой: — Я буду склонен согласиться. — Легионер у вас, сэр, как я посмотрю, уже хороший, — голос Уоррена заставил Слейтера нахмуриться и выпрямиться. Навигатор «Хаоса» и Ламия стояли близко, уже у самого стола, и Слейтер не заметил, как они подошли. — Животное впервые видит алкоголь так близко, — снисходительно откликнулся Ламия, бесцеремонно устраиваясь рядом с Сидом на краешке дивана. — Ему и паров в воздухе было бы достаточно. Он взял недопитый коктейль Слейтера со стола, сделал небольшой глоток, просмаковал и вынес вердикт: — Как и следовало ожидать низкопробная дрянь. Уоррен подтянул к себе стул, уселся потянувшись к одной из бутылок на столе, усмехнулся: — Доктор не одобряет? — Как капризна моя душа, — Сид лениво улыбнулся, легко коснулся руки Ламии ладонью. — Не заболела ли? Ламия фыркнул, коротко сжал его пальцы и отпустил: — Твоя душа просто не в восторге от притонов, насколько я знаю, это еще не болезнь — потом он чуть посерьезнел и добавил. — Мой щит в порядке. Здесь мне ничто не грозит. Сид рассмеялся, убирая руку: — Разве что какой-нибудь озабоченный затащит тебя в одну из этих милых железных клеток. Если это случиться, знай, что мне очень жаль. Я буду очень переживать, снимая твои страдания на камеру и выкладывая видео в сеть. — Эй, — возмутился Уоррен. — Единственный озабоченный, кто может провернуть этот фокус, я. — Вы с моей душой станете настоящими звездами, уверен. Если бы Сид спросил Слейтера, тот сказал бы, что они слишком много внимания уделяют Ламии. Церковник не был настолько уж интересным. К тому же он украл чужой коктейль, почему-то никого это не волновало. — Вашу славу нам никогда не обойти, сэр, — хмыкнул Уоррен, доставая сигареты и щелчком пальцев приманивая к себе летающую пепельницу. — Не стоит скромничать. В иных кругах моя душа не менее известна, чем Хаотик Сид среди пиратов, — криво усмехнулся Сид. Определенно слишком много внимания Ламии. Который, к слову, сидел довольно неустойчиво. Слейтер оглядел его задумчивым взглядом, потом протянул руку, и легко толкнул. Ламия шлепнулся на пол. Да, с внутренним удовлетворением отметил Слейтер, действительно неустойчиво. Гробовая тишина, воцарившаяся вокруг, заставила его вопросительно посмотреть на Сида. Первым отреагировал Уоррен, вскочил со стула и помог церковнику подняться: — Совсем охренел?! Сэр! Можно подумать, Слейтер причинил кому-то вред. — Душа моя? — со странным напряжением в голосе спросил Сид. — В порядке, — отозвался Ламия довольно мрачно. — Пострадала только гордость. — Леон? — вкрадчиво обратился к Слейтеру Сид. — Я ничего не знаю, — подчеркнуто бесстрастно отозвался Слейтер, намеренно глядя только на силовую перегородку. — Когда я посмотрел, он уже был на полу. А выражение на лице Сида было довольно забавным. Слейтер позволил себе слегка улыбнуться. Ламия расхохотался. Позер. Снова привлекал к себе внимание. Ситуация была не настолько смешной. Ламия чуть приобнял Слейтера за плечи, очень фамильярно, как тот немедленно отметил, и шепнул ему на ухо, ласково и с улыбкой: — Еще одна такая шутка, и я поджарю тебе мозги, — в голове Слейтера что-то коротко отдалось болью, и он насупленно уставился на Ламию. Подумать только, какая неженка. Даже пихнуть его нельзя. Да не особенно-то и хотелось. Слейтер бы лучше выпил еще коктейля, тот был вкусный, но его разлил Ламия, когда падал. Человек. Даже не может упасть так, чтобы не пострадал один единственный, несчастный коктейль. — Леон, соизмеряй силу. Люди хрупкие существа, не говоря уж об их душах, — Сид едва заметно расслабился, и Уоррен тоже больше не пытался убить Слейтера взглядом. — Это не я, — невозмутимо и с достоинством ответил Слейтер. Разряд из ошейника был болезненным, и тем более обидным, что оказался совершенно неожиданным. Сид широко улыбнулся в ответ на ошарашенный взгляд Слейтера: — Не смотри так на меня, Леон. Есть вещи, которые можно, и которые нельзя. Толкать, бить и ломать людей без разрешения — нельзя. Вечно он носился со своим Ламией, как… как… Ну да неважно, носился. Носился и обижал Слейтера: — Я ничего бы ему не сделал. Если ему так нравился Ламия, то и лежал бы на его коленях. — Как ты мне ничего не сделал? — Сид продемонстрировал синяки у себя на руках, почти такие же темные, как и татуировки. Слейтер же извинился за это. А Сид снова его обидел. Он всегда его обижал. Слейтер поискал для него подходящее определение. «Мудак»? Нет, слишком избито, и Сид, кажется, этим даже гордился. То же касалось «подонка» и «ублюдка». «Козел»? Слишком старомодно, Сид мог даже не знать, что такое козел. — Вонючка, — глубокомысленно заключил Слейтер. — Ты вонючка. Да, это подходило. Хохот Ламии и Уоррена был тому подтверждением. Так вот. Теперь Слейтер был в центре внимания. Правильное определение творило чудеса. — Леон-Леон, как ты прижег меня глаголом. Буквально насмерть, — Сид, правда, видимо не осознал и не проникся, потому что посмеиваясь потянулся за выпивкой. Вонючка. Слейтер успел перехватить бутылку раньше. Все-таки он был легионером, Сиду не стоило об этом забывать. — Существительным, — поправил Леон, победно улыбаясь, и отламывая горлышко у бутылки. Он не был уверен, что открывалась эта штука именно так, но кого оно волновало? Разве что Уоррена и Ламию, судя по их округлившимся глазам. Ха, они наверное, даже не представляли, что бутылки ломаются. Неудачники. Если легионер хочет выпить, легионер получить выпить. Да, именно. Слейтер сделал большой глоток, и чуть не поперхнулся. Чтобы там ни было, оно было явно крепче коктейля. Сид попытался забрать бутылку: — Очень жгучее было существительное, Леон. А теперь верни папочке его бутылку, эта штука только для детей старше восемнадцати. — Я старше восемнадцати, — если Сиду так хотелось бутылку назад, он мог попробовать ее отнять. А Слейтер не собирался останавливаться, хотя напиток оказался той еще гадостью. Коктейль был лучше. — Сэр, вы бы приструнили свое… — Уоррен наткнулся на мрачный взгляд Слейтера и поспешно исправился. — Своего легионера. Слейтер демонстративно положил ладонь на рукоять гладиуса: — Никто не будет меня приструнять. Особенно вонючка. — Леон, — глаза Сида сделались добрые-добрые, а голос удивительно мягким, как тогда в магазине, когда Слейтер выбирал одежду. — Я даже не собирался. А теперь оставь оружие в покое и не порть всем веселье, пока какой-нибудь наглый длинноволосый блондин не пострадал. Слейтер отпустил гладиус и насупился. Не собирался он трогать никакого Ламию. Сид вечно трясся за «свою душу». — Предатель. А хорошее слово, Сиду подходило. Слейтер снял его со своих колен и передвинулся на дальний край дивана. Пусть теперь идет к своему Ламии. — Похоже вас бросили, сэр, — широко усмехаясь заметил Уоррен. — Я заметил, друг мой, — фыркнул Сид доставая сигареты, сунул одну в рот и Уоррен предусмотрительно чиркнул зажигалкой, протягивая ему огонек. — И поверь, очень страдаю. Кем бы мне утешиться? Не знаешь какой-нибудь бесхозной длинноволосой блондинки поблизости? — Сид кривовато усмехнулся и похабно подмигнул Ламии. Уоррен словно бы невзначай притянул Ламию к себе поближе, усмехнулся Сиду в ответ: — Бесхозной? Нет, не знаю. — Увы мне, — Сид преувеличено трагично понурился, и сделал глубокую затяжку. — Придется с горя уйти с головой в работу. Завтра в двадцать шесть Малкеста будет в «Спирали». Уоррен присвистнул: — Подходящее местечко. — Притон? — уточнил Ламия. — Такой, что пробу негде ставить, — подтвердил Уоррен. — Если сравнивать, то здесь просто дворец Ее Величества. Но локация памятная. — Ты был там раньше? — спросил Ламия у Сида. Подлизывался. Слейтеру надоело сидеть и он устроился полулежа, опираясь на подлокотник, положил подбородок на скрещенные руки, зная, что выглядит хорошо. Легионер не мог выглядеть плохо — так он был устроен. Пусть Сид посмотрит, осознает чего лишился и впадет в отчаяние. Уоррен хмыкнул и подмигнул Ламии: — Не просто был. Даже играл. Капитан всегда был экстремалом. — Во что? — бесстрастно спросил Слейтер, равнодушно глядя перед собой. Не то, чтобы ему было интересно, просто Сид как-то слишком хорошо справлялся с отчаянием. Должно быть, еще не осознал. Уоррен явно с трудом сдерживал смех, и Слейтеру это не нравилось. Наверное, надо было бы пихнуть и его тоже. Просто так, сбить спесь: — В марафон. Ламия недоверчиво посмотрел на Сида, улыбнулся, словно бы Уоррен сообщил что-то крайне веселое: — «Марафон», Хаотик? Тот самый «Марафон»? Слейтер не знал никакого марафона, разве что они говорили про соревнование в беге. — Душа моя, ты обижаешь меня, — преувеличенно оскорбился Сид. — Разумеется, я играл в тот самый «марафон». Но мой друг Уоррен говорит про гонки на выживание. Здесь их так называют. Пришел седьмым, прежде, чем ты спросишь. — Лучше бы рассказали о своих успехах в другом марафоне, сэр, — посмеиваясь предложил Уоррен. Сид улыбнулся в ответ так сладко, что Слейтер сразу заподозрил неладное: — Прежде, чем ты продолжишь злорадствовать, друг мой, вспомни, что я был наездником, а не лошадкой. — Не со своей белой коняшкой, — Уоррен мотнул головой в сторону Слейтера и ответил крайне самодовольно. И как только морда не треснула? — Друг мой, твоя фиксация на приключениях моей задней части нездорова. — Зато как приятна, сэр. Знаете, всегда, когда вас имеют, я ставлю красный крестик в календаре. — Счастливый друг Уоррен, сколько праздников в году, — кривовато улыбнулся Сид. — А теперь к теме урока, дети. — А больно было? — Уоррен невинно смотрел в ответ. — У легионера, наверное, большой. — Хочешь узнать сам? — так же невинно поинтересовался Сид. — Не, я вам на слово поверю. — Мне хватило. — Значит, огромный. Сид наклонился к нему и посмотрел прямо в глаза: — Друг мой Уоррен, у меня меньше, чем у легионера, но тебе хватит. Так что продолжай напрашиваться, и папочка Хаотик непременно устроит мини-марафон с тобой. Я всегда считал, что на тебе прекрасно получится ездить. Уоррен усмехнулся и отстранился, примирительно поднимая руки: — Понял. Понял и заткнулся. Известно зачем Малкеста припрется в «Спираль»? — К Электрическому. — Твой информатор? — уточнил Ламия. — Не мой личный, но мы вели дела вместе пару раз, — подтвердил Сид. — Электрический Като. Хороший и в меру разговорчивый дядечка для тех, кто может и готов платить. Слейтер чувствовал себя обманутым. Он лежал такой красивый в углу и никому не было до него дела. Жестокие, отвратительные люди. Слейтер гордо удалился бы, но для этого пришлось бы встать, а вставать было лень. Он с большим удовольствием бы поспал. Если задуматься, ничто ему в общем-то не мешало. Они все равно не собирались включать его в разговор. И вообще, кто обсуждает стратегию напившись алкоголя в баре? Люди. Крайне нелогичный вид. У них был рядом вполне функциональный, хоть и немного пьяный легионер, который знал о стратегии больше, чем все они вместе взятые, и никому не пришло в голову спросить. Если они так хотели выставить себя идиотами, Слейтер не собирался им мешать. Он, как единственное разумное существо за столом, будет спать. И если бы кто-нибудь писал про них книгу, он непременно написал бы «глас разума уснул». Слейтер прикрыл глаза и устроился поудобнее. — Кажется, ваше животное-таки сморило, — заметил Уоррен. Слейтер оказался у его лица быстрее, чем человек успел бы увидеть, смотрел в глаза с расстояния в десяток сантиметров: — Я. Не. Животное. — Ох ты ж срань! — Уоррен выхватил бластер, дернувшись назад и ошалело глядя на него. Подумать только, какой нервный. А еще пират. — И не срань, — с достоинством поправил его Слейтер. — Меня не сморило, я просто решил лечь спать, раз никому из вас, — и тут он бросил уничижительный взгляд на Сида. — Я не нужен, — он отодвинулся и тщательно контролируя каждое свое движение лег на диван, с удовлетворением отметив, как нервно следит за ним Уоррен. Видимо начал понимать, что Слейтер лучше какого-то Ламии. Лучше всех. — Ну что ты, Леон, — ласково улыбнулся ему Сид, и похлопал себя по колену. — Там неудобно, иди сюда. Слейтер ответил со всей возможной холодностью: — Нет, — подумал и добавил. — Ты не стоишь меня. — Конечно, нет, — согласился Сид. — Я могу только надеяться, что ты простишь мне это за то, что у меня очень удобные колени. — Ты не можешь об этом знать, ты не лежал на своих коленях, — почему людям с таким трудом давалась элементарная логика? — Мне говорили. Конечно, и он не мог не напоминать, что Слейтер у него не первый. Типичное поведение вонючки. Слейтер попытался вспомнить сколько вонючек встречал до Сида, и не смог вспомнить. Не то, чтобы это было важно. — Предпочту диван, — мрачно сказал он. — Ищи кого-нибудь другого для своих коленей. Слейтер гордо прикрыл глаза. Сид рассмеялся: — Если задуматься, Леон в общем-то прав. Может пора уже заказать девок? — Может быть, сначала договорим про Малкесту, и мы с доком свалим? — мрачно поинтересовался Уоррен. — Я не готов к тому экстриму, который устроит ваш легионер, когда увидит еще одну блондинку на горизонте. — В тебе начисто отсутствует дух приключений, друг мой Уоррен. Зато у Сида его было слишком много. — Ага. Так что там с Като? — Только то, что он встречается с Малкестой завтра. Это все, что принесла мне прекрасная Мина. Не такая уж она была и прекрасная. Слейтер вот намного красивее. Может быть, дело в том, что она была человеком? Но почему никого не возмущало, что Сид наглым образом фабриковал факты? — Она не прекрасная, — бесстрастно буркнул Слейтер из угла. — Конечно, нет, Леон, — подтвердил Сид. — Тебе и в подметки не годится. Что нового у тебя, друг мой Уоррен? Новости, которые я хочу узнать? — Разве только, что Зейн продает ту черную малышку, которая понравилась вам так в прошлый приезд. По Малкесте ничего. Подходящих покупок никто не совершал, ни целиком, ни частями. — Зачем мейстеру черных приезжать за преступником, не взяв с собой оружия? — спросил Ламия. — Провидение не тот дар, который можно использовать для самозащиты. — Кто знает, — ответил Сид. — Разве что он что-то увидел. — Или как-то протащил вооружение с собой, — напомнил Уоррен. — Маловероятно, друг мой. Маловероятно, хоть и возможно. Основная проблема со сном, как заключил Слейтер, состояла даже не в том, что глупые люди не могли помолчать и минуты, и даже не в том, что в баре было довольно шумно. Спать мешала подозрительность. В конце концов, Сид действительно мог пригласить каких-нибудь… «девок». А потом сказать, что это потому, что Слейтер спал. Сид был достаточно для этого коварен. И вообще, зачем ему «девки», когда есть Леон? Ни одна «девка» никогда не смогла бы сравниться с легионером. — Что вы будете делать дальше, сэр? — Не пороть горячку в первую очередь. «Спираль» не то место, куда сунется СБ планеты и людей воровать там не лучшая идея, так что даже столкнись мы с Малкестой нос к носу, это сравнительно безопасно Тем более, учитывая наших двух боевых блондинок. А вот послушать, о чем будет болтать Като, я бы не отказался. Сид был каким-то неправильным человеком. Правильный человек трепетал бы перед легионером, относился бы бережно и почтительно. Вот «девка», кем бы она ни оказалась, наверняка была бы правильным человеком. Слейтер посмотрел бы ей в глаза взглядом легионера, встал бы во весь рост — хотя нет, вставать было лень — и она бы убежала с криками. — Значит пойдем покутим в «Спираль»? — усмехнулся Уоррен. — «Пойдем» и «покутим» два слова, которые я обожаю слышать вместе, — отозвался Сид. Но чтобы посмотреть взглядом легионера нужно было бодрствовать, а Слейтер хотел спать. И стоило бы ему заснуть, Сид бы этим воспользовался. Порочный круг. Или нет? Неважно. Был впрочем один выход. Слейтер протянул руку, ухватил Сида за запястье и подтащил к себе, бросив мрачное: — Лежать, — как только почувствовал, что Сид попытался выпрямится. — Я буду спать так. — Леон? — осторожно поинтересовался тот, пока Слейтер устраивался на нем поудобнее. — Это не особенно удобно. — Мне удобно, — заверил его Слейтер, утыкаясь носом в волосы Сида. Пусть теперь зовет своих «девок». Если среди них найдутся тупые достаточно, чтобы посягнуть на собственность легионера, пусть пробуют вытащить. Сид под ним вздохнул и расслабился, словно смиряясь: — Видимо, придется продолжать так. Кто-нибудь дайте что-ли выпить плененному пирату. Я хочу быть пьян, когда закончится действие обезболивающего и я вспомню про все свои синяки. Уже засыпая, Слейтер мстительно подумал о том, что так Сиду и надо. *** Уоррен молча подал капитану бутылку, когда тот умудрился высвободить из-под своего легионера руку, и подумал, что по какой-то причине Сиду обязательно было найти и притащить на корабль какую-нибудь опасную тварь. Правда, легионер даже по его меркам был чем-то выдающимся. Не то чтобы Уоррен имел что-то против самого Слейтера, хотя причины были, просто слишком легко получалось воспринимать его как что-то… если не безопасное, то обыденное. Почти как человека, или неожиданно разумное животное. А потом это животное выкидывало какой-нибудь фокус вроде того, как Слейтер возник словно из воздуха под самым носом у Уоррена, и напоминало само — что такое легионер и почему в Империи о них ходит дурная слава. — Он спит? — опасливо поинтересовался Уоррен, когда дыхание легионера стало ровным и глубоким. — Моя душа знает наверняка, но сам я ставлю, что да, — Сид попытался выползти из-под Слейтера, не смог и обессилено рассмеялся. — Подумать только сколько функций у одного маленького легионера. В числе прочего можно использовать вместо кандалов. — Почему вам обязательно нужно было найти самую опасную, самую непредсказуемую тварь во Вселенной, а потом еще и оставить ее у себя? Сид фыркнул и невесомо провел ладонью по волосам легионера: — Слишком притягательная «тварь», кто смог бы удержаться? — Любой у кого есть мозги, — невозмутимо заметил Ламия. — Это говорит твое уроненное достоинство? — невинно поинтересовался Сид. — Это говорит здравый смысл, который ты выкинул за ненадобностью, — снисходительно улыбнулся Ламия в ответ. — Хотя, признаю, существо довольно забавное. — Забавное? — Уоррен едва верил своим ушам. — Он напал на тебя. — Просто не стоило давать ему алкоголь, — Ламия пожал плечами, и чуть улыбнулся. — Впрочем, оно того стоило. Вонючка. Уоррен несколько секунд ошалело смотрел на вытянувшееся лицо капитана, а потом расхохотался, не обращая внимания, как протяжно застонал Сид: — Душа моя, и ты? — Должен признать, это крайне притягательное определение, — вздернув бровь ответил Ламия. — Оно подкупает своей точностью. — Жестоко и прямо в цель, душа моя. Так точно, что я и не знаю, как мне это пережить. О, придумал, я сделаю вид, что ничего не слышал, — Сид подмигнул и отхлебнул из бутылки, чуть не пролив выпивку на легионера. Слейтер недовольно что-то пробормотал во сне, и Уоррен отступил на шаг, не желая оказаться рядом, если тот проснется. — Посему предлагаю отвлечься от темы вонючек, и вернуться к Малкесте. — Ты хочешь поговорить с ним, — невозмутимо заметил Ламия. — Узнать поближе, — подтвердил Сид. — В конце концов, речь идет о враге. А враги, друг Уоррен, это очень близкие люди. — И зачем вы мне это говорите? — мрачно буркнул Уоррен, прекрасно понимая на что намекал капитан, даже если их конфликт и остался в прошлом. — Потому что моя душа уже в курсе. Малкеста не знает, что я знаю, зачем он на Равоне. И я вел дела с черными раньше — достаточно, чтобы Хаотик Сид пожалевший поговорить с господином мейстером не вызвал подозрений. Пока он не достает оружие, не вижу смысла делать это нам. — Я все равно за то, чтобы просто грохнуть его издали, — уточнил Уоррен. — На Равоне это сделает нас врагами не только черных, друг мой, но и всех, кому грозит попасть под их немилость. Одно дело перехватить Малкесту в космосе, совсем другое на планете. За эту шутку нас могут и не выпустить живьем. Проглотят и не выплюнут. — Легионера и эмпата? — Ламия снисходительно улыбнулся. — Подавятся. — Даже если мы вырвемся, Малкеста уже сейчас может нашептать приказов на несколько лет вперед, и продать информацию о моем несомненно радужном будущем кому угодно, задолго до нашей встречи, — напомнил Сид. — Если он это сделал, я хочу знать кому, что и как. — То есть в конечном итоге вы хотите взять его живым, — настроение у Уоррена из просто плохого стало отвратным, потому что ситуация оказалась намного опаснее, чем он думал. Как всегда благодаря капитану. — Хочу, друг мой Уоррен? — Сид лениво вплел пальцы в золотые волосы легионера. — Определенно нет. Считаю целесообразным. — Почему не сказали об этом сразу? — Потому что без молчаливого невмешательства господина Кайссера на Равоне никто черного мейстера допрашивать не будет. А теперь, господин Кайссер не может вмешаться, потому что это сочтут предвзятостью, ведь все помнят нашу недавнюю игру. Нет, господин будет сохранять нейтралитет. Я заговорил про «взять живьем» потому что увидел возможность взять живьем. Но сначала мне нужен личный контакт, — Сид задумчиво потерся щекой о макушку легионера. — Глупо упускать такую возможность — враг, публика и я в главной роли. Уоррен коротко кивнул, хотя и считал затею опасной, поймал небольшую прямоугольную проекцию, которую Сид отправил ему легким щелчком пальцев: — Хотите чтобы я подготовил для вас сцену, сэр? — Ты читаешь мои мысли, друг Уоррен. — Будет сделано. А вы сами чем займетесь? Сид тихо рассмеялся, кивая на Слейтера: — Подожду пока меня освободят досрочно, и сниму Леону девочку. — Значит, будете развлекаться пока я вкалываю? — Уоррен беззлобно усмехнулся и полез за сигаретами, прикидывая что им потребуется и как достать это не привлекая внимания. — Разве не для этого существуют капитаны? — Сид обезоруживающе улыбнулся. *** Они прошли к гравитационному лифту ближе к хвостовой части корабля, потом к еще и еще одному, и Лагатт не пытался задавать вопросов, только отмечал про себя, что они поднимались все выше и выше, и что последний лифт активировался только после того, как капитан ввел числовой код. 329456. Уловить цифры для легионера не составляло труда. Андерсен выглядел бесстрастным, ничем не намекая зачем позвал Лагатта с собой. Он подошел к высоким двойным дверям, повел рукой в воздухе, приложил руку к возникшей в воздухе проекции, и двери бесшумно скользнули в стороны. — Заходите, Маркус, — сказал Андерсен. — Заходите. Лагатт шагнул внутрь, держась прямо, хоть и немного небрежно, демонстрируя, что готов ко всему. Он не был уверен, но, кажется, капитана это позабавило. Потом Лагатт замер и едва подавил желание отшатнуться, когда понял, где оказался. За двойными дверями был большой зал, круглый, с огромными иллюминаторами от пола, с прозрачной крышей-куполом, сквозь которую был виден полумесяц одной из лун Равоны. И повсюду в воздухе висели проекции. Сотни проекций: больших, маленьких, статичных и в движении. Со всех на Лагатта смотрел Хаотик Сид. — Я собирал их семь лет, — задумчиво осматриваясь вокруг, сообщил Андерсен, притянул к себе одно из изображений, и Лагатт почувствовал, как холодок пробежал вдоль позвоночника. На этой проекции Сид выглядел моложе, и улыбался почти по-мальчишески. — Эта была первой. Он опустил руку, и проекция медленно вернулась на место. Было в этом что-то тревожное, словно под абсолютно последовательным, логичным фасадом капитана Лагатт увидел безумие — безусловное и уродливое, и только теперь начинал понимать, что такое Александр Андерсен. Они прошли вглубь помещения, и Лагатт только тогда увидел кресло. Оно стояло в центре, невидимое за полукругом крупных проекций, и невольно притягивало взгляд. Десятки механических манипуляторов вокруг него оканчивались ножами. Самыми разными, всех видов и размеров. Какие-то были зазубренными. В подлокотниках кресла были встроены кандалы, тоже металлические, поблескивающие в льющемся с потолка свете. Кресло для пыток, он не видел таких раньше, только знал, что они существуют. Машина, чтобы медленно и очень болезненно превратить человека в изуродованный кусок мяса. Лагатт подавил желание отвернуться. Андерсен подошел, провел по полукружию одного из металлических держателей пальцами почти любовно и с улыбкой — жуткой и почему-то очень тревожной пояснил: — Я долго не мог выбрать. Лагатт промолчал, бесстрастно глядя в ответ, хотя больше всего ему в тот момент хотелось вернуться в свою каюту. Андерсен приглашающе указал на кресло и предложил: — Присаживайтесь, Маркус. В выключенном состоянии оно довольно удобное. — Я постою, сэр, — напряженно ответил ему Лагатт. — Как хотите, — не стал спорить Андерсен, отошел к иллюминатору и застыл, заложив руки за спину. — Вы уже поняли, что я ищу Хаотика Сида, но едва ли знаете почему. — Могу сделать вывод, что что-то личное. Сэр, — кивая на проекции, намеренно скучающим тоном ответил ему Лагатт. В этом зале ему было не по себе. — Логичное предположение, — сказал Андерсен. — Думаю, вы уже поняли, что когда-то я был военным. — Это кажется вполне очевидным, сэр. Лагатт не врал, поведение, манера держаться, выправка в конце концов сразу выдавали в Андерсене одного из армейских. Во Дворце военных Лагатт видел только раз или два, и все же различал их безошибочно. Они, впрочем, показались ему не опаснее прочих людей. В тот момент Андерсен воспринимался каким угодно, но не безопасным. — Я служил Ее Величеству и Империи тринадцать лет, Маркус. Восемь из них, как капитан корабля. — Это впечатляющий срок, — заметил Лагатт, хотя на самом деле понятия не имел много это или мало. Просто хотел сказать что-то, что расположило бы Андерсена к нему. — Вам кажется? — Андерсен бросил на него короткий равнодушный взгляд, и Лагатт почувствовал себя словно вор, по которому равнодушно прошлись лучи поискового сканера. — Так или иначе. Я служил в галактике ER-312. Это на окраине. Слышали о такой? — Никогда, сэр. — Там было беспокойно. Несколько планет стратегического назначения заявили о своей независимости и спровоцировали конфликт. В Империи не любят это афишировать, но такое иногда случается. — Беспокойно в смысле…? — уточнил Лагатт, не закончив фразу. — В смысле «война», Маркус, — человек помолчал и продолжил после паузы. — На войне по рангам растут довольно быстро, я не был исключением, как вы понимаете. — Но что-то случилось? — Нет, — Андерсен чуть усмехнулся. — Я был одним из лучших капитанов Ее Величества. Более трех сотен успешных операций, некоторые из них под моим непосредственным командованием. И разумеется, когда конфликт был разрешен, я оказался одним из первых в очереди на награждение. — Империя победила? — уточнил Лагатт. — Разве это не очевидно? — Андерсен чуть вздернул бровь. — До того я был капитаном корабля штурмового класса, «торпеды», если это вам о чем-то скажет. — Легионерам не позволены космические перелеты, — резче, чем собирался напомнил Лагатт. — Извините, сэр. Он разумеется, не чувствовал себя виноватым, но не стоило портить с Андерсеном отношения. — Это не так важно. Моей наградой должен был стать новый эсминец Ее Величества «Крылатый» и служба на базе Фивона. Немало, согласитесь. Лагатту сложно было судить, и все же он кивнул: — Тогда что-то случилось? — Да, — Андерсен очень странно улыбнулся, мягко и жутко, посмотрел по сторонам и добавил. — Случился Хаотик Сид. Он продолжил не сразу, некоторое время смотрел в черноту за иллюминатором, и взгляд у него был далеким и задумчивым: — В столице, когда капитану передают корабль, это всегда событие. Это происходит на плацу главной Фивонской базы, в присутствии всего офицерского состава в парадной форме, при именном оружии. Главнокомандующий передает ключи от корабля лично. Вас это позабавит, Маркус, но я до сих пор помню тот день так, словно это было вчера. Лагатту не было смешно, он едва справлялся с ощущением жути и желанием уйти. — Тогда стояла удивительно хорошая погода, — Андерсен прикрыл глаза. — Неожиданно тепло для той части Фивона в то время года. И очень ясно. Небо было поразительного синего цвета. Впрочем, вы жили в столице, мне нет нужды пояснять. — Я видел небо только один раз, — буркнул Лагатт. — Ночью. — Тогда просто поверьте мне на слово. Я был счастлив. Я получил назначение своей мечты, возможность служить на планете, где жили мои жена и дочь. Я получал новый корабль — а «Крылатый», должен вам сказать, был удивительно красив. Он стоял там же и моя новая команда замерла у трапа. Взрыв прогремел за несколько секунд до того, как я получил ключ. — Как вы выжили? — Он был не слишком сильным — больше шума и дыма, иначе система безопасности расценила бы его как угрозу базе. Вместо того, происшествие было зафиксировано главным компьютером как неопределенный сбой оборудования, и перевела зону в аварийный режим. «Крылатый» тоже. Это был первый и последний раз, когда я видел Хаотика Сида лично. Тогда, впрочем, он не был еще Хаотиком, это прозвище появилось позже, когда он переименовал «Крылатый» в «Хаос». — Как ему удалось уйти? — Лагатту искренне хотелось знать, он отлично понимал, как сложно было обойти СБ столицы. — Он дал залп из главного оружия по Зданию Управления Фивонской базой. Объяснять Лагатту дальнейшее было не нужно, после нападения на Управление со стороны зарегистрированной единицы, Система должна была направить основные ресурсы на защиту, а это означало блокировку других потенциально опасных дружественных единиц — база Фивона закупорила сама себя. — Он не был бы собой, если бы ушел молча, — сухо заметил Андерсен, и после взмаха его руки, одна из проекций, зависших рядом с креслом подплыла ближе, ожила. Сид на ней был младше, чем его видел Лагатт, улыбался совсем иначе, и сложно было отделаться от ощущения, что в чем-то очень важном, самом главном, он был другим человеком. Это нервировало. «Меня слышно? Говорит Сид, новый капитан, — голос у него был выше, чем Лагатт помнил, и странно беззаботнее. Наглее тоже. — Не ожидали, да? Не повезло, ублюдки! Для тех, кто гадает, что только что произошло — я поимел вас всех». — Безрассудно, правда? — чуть улыбаясь сказал Андерсен. «Вы-то конечно будете меня искать, особенно ты, старый мужик, которому так и не повезло получить эту малышку. Ну так попробуйте поймать, придурки», — Сид на проекции рассмеялся, подмигнул, и изображение застыло — на этом абсолютно мальчишеском, наглом до глупости жесте. — «Старый мужик», как вы, вероятно уже поняли, это я, Маркус. — И после этого вы за ним гоняетесь, — подвел итог Лагатт. Адерсен рассмеялся, тихо и жутко: — Вы переоцениваете человека, которым я был тогда. Нет, я не кинулся за ним. Сначала было разбирательство, всегда когда командование Империи не может найти ответ на вопрос «как это произошло?» оно ищет из-за кого это произошло. Из-за моей халатности, разумеется. — Вас лишили повышения. — Вообще перманентно отстранили от службы. Немногим после жена подписала отказ от нашего союза, так же как дочь отречение от родства. Как видите, Хаотик Сид забрал у меня гораздо больше, чем просто корабль. Лагатт сглотнул, взвесил свои варианты, прежде чем заговорить: — Зачем вы рассказали мне все это? Андерсен посмотрел ему в глаза, и взгляд капитана был, как скальпели: — Давайте вернемся к креслу, Маркус, я покажу вам кое-что. Лагатту вовсе не хотелось идти следом, но отказаться он не мог. Они вернулись в центр зала, и Андерсен повел рукой в воздухе, с тихим металлическим щелчком разъехались в стороны, позволяя подняться вверх прозрачному, тускло светящемуся модулю регенерации. Лагатт непроизвольно сглотнул и отступил на шаг, бросил один взгляд на лицо Андерсена, отрешенное и совершенно безумное. И понял. Все и сразу: — Вы не собираетесь его убивать. Вы будете пытать его и собирать заново, чтобы пытать снова. Как долго? — Я подумывал начать с семи лет по несколько часов каждый день, это было бы романтично, не находите? А вы имели неосторожность сказать, что убьете Хаотика Сида, Лагатт, — Андерсен посмотрел на него абсолютно бесцветными, жуткими глазами и пояснил. — Вы этого не сделаете. Вы не тронете и волоса на его голове. Или сами займете место на кресле. *** Слейтер открыл глаза, и с огромным трудом подавил желание закрыть их снова. Не прятать лицо тоже потребовало усилий. Отвлеченно он подумал, что было бы проще, если бы его мучило похмелье, но, видимо, легионерам такая роскошь была недоступна, или же он просто выпил недостаточно. Сид лежал под ним, улыбался и выглядел очень недобрым: — Привет, Леон. Как самочувствие? Я спрашиваю, потому что у меня закончилось действие обезболивающего и мне очень плохо. Слейтер осторожно отстранился, сел на диване рядом с Сидом, чувствуя как отчаянно горят щеки и бесстрастно ответил: — Я прошу прощения. Сид рассмеялся: — Забей. До того как ты начал играть в одеяло все было очень весело. Слейтер все-таки спрятал лицо в ладонях и застонал. Он никогда раньше даже не думал, что ему может быть настолько стыдно. — Значит, «вонючка», да? — невинно уточнил Сид. — Я был пьян и не в себе, — как мог ровно ответил Слейтер. Получилось плохо, и ему отчаянно хотелось заползти куда-нибудь, где Сид не смог бы его видеть. Под диван, например. Увы, там он просто бы не поместился. — Конечно, — широко улыбаясь ответил Сид. — А еще я «предатель», правда? — Я не помню ничего подобного, — отчаянно краснея и стараясь сохранять непроницаемое выражение лица выдавил Слейтер. Ему оставалось только надеяться, что Сид поверит, в конце концов алкоголь действительно мог вызывать провалы в памяти. — Правда? Не зря я сделал видео, — Сид перехватил пальцами прядь его волос и теперь водил светлой кисточкой по своим губам, явно забавляясь. — Ты блефуешь, — Слейтер смерил его мрачным взглядом, искренне надеясь, что да. — Подловил, — Сид подмигнул. — Неужели я становлюсь таким предсказуемым? Слейтер почувствовал, что краснеет сильнее и счел необходимым сменить тему: — Ламия и Уоррен ушли, когда я уснул. — Как видишь сам. — Нам стоит обсудить свои дальнейшие действия. — Это мы тоже сделали, когда ты уснул, — Сид осторожно сел и потянулся. — Пиратская среда — окружение в котором легко проспать самое интересное. Так что чувствуешь? — Желание не употреблять алкоголь больше никогда, — честно сказал Слейтер, что предсказуемо вызвало у Сида смех: — Погоди, это ты еще не пробовал дурь. — Я отказываюсь принимать наркотики. Сид примирительно поднял руки и подмигнул: — Не надо убивать меня взглядом за простое предложение. Я еще не раз дам тебе повод весомее. Слейтер помолчал, потом спокойно ответил: — Я несовместим с человеческой концепцией развлечения. Должно быть это мешает тебе веселиться. Я прошу за это прощения. Сид рассмеялся, притянул его к себе, целуя, и Слейтер чувствовал, что он улыбается. Это вызывало желание быть к нему ближе, ответить. Слейтер приоткрыл губы, и Сид углубил поцелуй, уверенно, мягко, доминируя привычно и легко. — Ты развлекаешь меня больше, чем выпивка и дурь вместе взятые, — шепнул Сид доверительно. — А уж как веселишь… Еще коктейль, Леон? Слейтер поклялся себе, что больше не покраснеет: — Нет, спасибо. Предпочту развлекаться иным способом. Сид отстранился, посмотрел на него с улыбкой: — Тогда что ты скажешь о том, чтобы мы уединились для «иного способа»? Слейтер наклонился к его уху, чувствуя, как едва заметно быстрее забилось сердце: — Я скажу «да». — Мм, третье в списке моих любимых слов, — руки легли на талию Слейтера, провокационно скользнули вверх, умело и уверенно. Слейтер сделал шаг вперед, и их с Сидом тела соприкоснулись: — Первые два? — «Еще, Сид». Слейтер снова наклонился к его уху, шепнул, понижая голос: — Еще, Сид. Ответом ему был тихий смех и еще один поцелуй: — Мудрый-мудрый легионер. Сегодня в нашей программе нечто особенное. Теперь Слейтер сам едва не рассмеялся: — Алкоголь уже был чем-то особенным. — Алкоголь это удовольствие, которое стоит разбавлять сигаретами и женщинами. — Ты собираешься научить меня курить? — Слейтер вздернул бровь, позволил себе чуть улыбнуться. — Нет, Леон. Не курить. Ты предпочтешь брюнетку или блондинку? *** Ответ заставил его вздрогнуть, недоуменно посмотреть Сиду в глаза. Тот улыбался, чуть кривовато, в своей обычной манере. «Ты предпочтешь брюнетку или блондинку?» Должно быть, Слейтер не так его понял. Сид рассмеялся, и в первую секунду его смех показался громче, чем должен был: — Выбор не такой сложный, Леон. Ну хочешь, возьмем обеих. Все-таки твой первый раз, можно гульнуть. Слейтер отстранился, моментально и резче, чем следовало, и улыбка Сида стала вопросительной, словно бы он действительно не понимал: — Леон? — Ты предлагаешь мне секс с женщиной. — Всегда любил, как ты констатируешь очевидное. Даже с двумя, если захочешь. На «Марии» отличные шлюхи. Ситуация вызывала тот же дисконнект, который Слейтер почувствовал, когда впервые оказался в этом баре. Не столько даже неприязнь и отвращение, сколько абсолютное непонимание чего-то совершенно чуждого. Он со странной отчетливостью вспомнил свое пьяное «предатель», «она не красивая» — все те унизительные и нелепые проявления ревности, которые он себе позволял, и посмотрел на Сида. Сид предлагал ему женщину и не ревновал. Это даже не приходило ему в голову. — Я думал, ты оставил меня для себя, — он услышал собственный голос словно со стороны, удивился тому насколько бесстрастно прозвучали его слова. — Ну не настолько же я мудак, чтобы не дать тебе даже попробовать, — Сид отмахнулся, небрежно и с улыбкой. Так же легко, как он предлагал алкоголь или кофе, с той только разницей, что он предлагал не кофе и не алкоголь. — Бери брюнетку, тебе пойдет. Пойдет. Словно речь шла о цвете одежды. Так же как самому Сиду шли блондинки. Как ему шел Слейтер. Как ему пошел бы кто угодно со светлыми волосами. Это были плохие мысли, отравленные. — Что насчет тебя? Ты тоже купишь себе женщину? — Слейтер спрашивал равнодушно, совершенно безэмоционально. Сид пожал плечами: — Пожалуй. Я не хочу — но Слейтер так и не сказал это вслух. Вслух он сказал другое: — Здесь? Сида это рассмешило, и Слейтер с каким-то почти клиническим безразличием отметил, что ему нравится звук: — Эксгибиционизм, Леон? Ты удивляешь меня все больше. Но вообще вон за той милой дверью комнаты для тех, кто любит развлекаться уединенно. Слейтер коротко, деловито кивнул и направился в сторону, которую указал Сид. Кандалы дернули его назад, и он замер, стиснул зубы: — Тебе доставляет удовольствие играть со мной? Сид подошел сзади, прижался, обвивая Слейтера руками за талию: — Ты так решительно рванул, что я не смог удержаться. Я многое о тебе знаю, Леон, и многое могу в тебе прочитать, но не все. Так что если тебе что-то не нравится, выгоднее все же сообщить мне об этом. Слейтер молчал несколько долгих мгновений, потому все же заставил себя расслабиться, опереться на Сида: — Я не хочу… женщину. Я хочу тебя. Но даже если бы Слейтер сказал об этом Сиду, смог бы тот понять? Должно быть, для него все было совершенно иначе. — Конечно, нет, Леон. Аппетит приходит во время еды, а ты даже не вдохнул аромат главного блюда, — Сида ситуация забавляла. Его забавляла неопытность Слейтера. — Ты видел сам на что я способен, я могу причинить женщине вред. Наверное, ему действительно стоило об этом задумываться, но Слейтер сказал это как отговорку. — Об этом не волнуйся. Я и мои металлические друзья, — он легко щелкнул пальцами по браслету кандалов на запястье Слейтера. — Проследим, чтобы ты вел себя хорошо. — Ты будешь в той же комнате. С женщиной, с совершенно чужой, не важной для него женщиной. Проституткой. Желание сломать что-нибудь было уродливым, совершенно нелогичным. И почти неодолимым. — Весь для тебя, — Сид отпустил его, легко взлохматил волосы. — Пират, убийца, … — Насильник? — глухо перебил его Слейтер. Сид замер, потом отстранился: — Не сегодня, Леон. Если ты против, просто скажи, и папочка оставит тебя в покое. — Что будет после этого? — Слейтер обернулся, пристально посмотрел Сиду в глаза. Сид вздохнул, словно не верил, что они вообще разговаривали на эту тему: — Ничего, Леон. Никаких наказаний и страшных пыток. Я дам тебе ключ и ты вернешься в номер. — Что насчет тебя? — Останусь, развлекусь. Воспользуюсь девочками, от которых отказался ты. Как легко это было сказано. Как нечто само собой разумеющееся. Смешно, но ведь Слейтер уже думал, что Сиду будет мало его самого. Что рано или поздно ему захочется разнообразия. Захочется кого-нибудь, кто знает, что делать, кто способен предугадывать желания, кто не чувствует себя неловко после простого прикосновения к волосам. Кто-то, от кого Сид с самого начала не собирался отказываться. Слейтер смотрел на него несколько секунд, потом перевел взгляд на дверь в конце зала, и равнодушно кивнул: — Я буду брюнетку. *** Слейтер шел за Сидом по коридору молча. Коридор был прямым — ни дверей, ни ответвлений, и не трудно было догадаться, что он представлял из себя зону СБ для сканирования посетителей. Если гладиус на поясе Слейтера и был нарушением правил, система никак на это не отреагировала. Сид шел легко, должно быть, стимуляторы еще действовали, или же пока Слейтер спал, он принял еще. И тоже молчал, разве что намурлыкивал под нос какой-то мотивчик. Слейтеру хотелось остановиться и просто сказать «Я не стану». Вернуться в номер. Лечь в постель. Не думать о том, чем Сид будет заниматься с этими безликими, безымянными женщинами, которые не имели и не будут иметь для него никакого значения. Значение они будут иметь только для Слейтера. Он сам не до конца понимал почему. Ревность к Мине или Ламии, даже к импульсному компьютеру, имела под собой хоть какое-то основание. Все они, так или иначе, были связаны с Сидом, влияли на его жизнь и имели для него значение. Ревность к проституткам была была абсолютно бессмысленна. И все же она была. Это всего лишь тело — говорил себе Слейтер. Не имеет значения. Ни на что не повлияет. Потом он смотрел Сиду в спину. И почти ненавидел. Они подошли к двери в конце коридора, Сид активировал проекцию ключа, и дверь скользнула вверх. Слейтер увидел перед собой помещение намного больше, чем их с Сидом номер. Безразлично отметил огромную кровать. — Люкс, Леон, — пояснил Сид, переступая порог, и Слейтер последовал за ним. — Все для твоей первой ночи. Не оборачиваясь, он потянулся за сигаретами, и Слейтер пожалел, что не мог видеть его лица: — Ты с самого начала знал, что я не хочу, — он произнес это ровно, просто констатируя факт, и не пытаясь предугадать реакцию Сида. — Это еще один урок. Почему-то именно теперь это стало очевидно. — Правда, Леон? Разве я не сказал, что ты в любой момент можешь отказаться? — Ты знал, что я не откажусь. — Предполагал, — Сид бросил на него один взгляд через плечо, выдохнул дым и стряхнул пепел на пол. — Ты прав в одном, я действительно считаю, что пара раундов бессмысленного траха с незнакомыми людьми пойдет тебе на пользу. Слейтер прошел мимо него к креслу, спокойно сел прежде, чем ответить: — Тебе не нравится, что я стал за тебя цепляться. Тебе надоело быть единственным и ты решил мной поделиться. Сид удивленно вздернул брови, и рассмеялся. И на какое-то мгновение Слейтеру стало легче, всего на мгновение: — Леон-Леон, только ты мог такое подумать, — Сид подошел, легко провел ладонью по его волосам, и Слейтер намеренно отодвинулся от прикосновения. Сид вздохнул и убрал руку. — От пары проституток я не перестану быть для тебя единственным, кто имеет значение. Но я и не слепой. Мне не нравится, что ты ревнуешь. — Так же как и мне, — ровно откликнулся Слейтер. — Я просто не могу перестать. Я так же не думаю, что ты способен это понять. Ты совершенно очевидно не испытываешь ревности сам. Сид кривовато усмехнулся, сделал еще одну затяжку: — Просто я знаю, что мое место никто не займет. Так же как никто не займет твое. Ты важен для меня, Леон, важнее иных частей тела. Совершенно определенно важнее пары ночных бабочек, которые сегодня скрасят наш досуг. — Важнее Мины Сайфер? Сид рассмеялся: — О да. Слейтер склонил голову на бок, чуть прищурился прежде, чем спросить: — Важнее церковника? Сид помрачнел, и его веселость исчезла, словно выключенная: — Не менее, чем Ламия, удовольствуйся этим. И поверь, когда я говорю, что это очень много. Больше, чем я когда-либо буду значить для тебя. Слейтер не сразу решился протянуть руку, коснуться Сида — плеча, совсем легко: — Ты очень для меня важен. Ты знаешь это сам. Иначе я не испытывал бы ревности. Сид фыркнул, почти добродушно, словно оттаивая, и легко взлохматил волосы Слейтера, без обиняков ответил: — Ты ревнуешь, потому что тебе постоянно чудится, что ты проигрываешь им всем в койке. До тебя просто не дошло, что тут нечего сравнивать. И не дойдет, сколько бы раз я ни повторял. Поэтому я просто покажу тебе наглядно. Согласен? Слейтер помолчал, прежде чем сказать: — Я не могу быть для тебя единственным. — Нет. Прости, Леон, не можешь. Слишком со многими я связан, и слишком многих я трахал. В жизни Хаотика Сида просто нет места «единственному», но все еще открыта вакансия «самого важного». Слейтер притянул его к себе, едва не обжегся сигаретой, уткнулся носом в волосы Сида и сказал: — Я хочу эту должность. Сид улыбался, это было слышно: — Распишись и забирай. — Я должен сказать тебе спасибо. За честность, — ревности больше не было. Было что-то похожее на умиротворение. И боль. Не страшная, едва заметная, почти уютная боль. Сид фыркнул, снова взлохматил его волосы: — Все для тебя. Ну что, позовем дам? Слейтер откинулся на спинку кресла, разрывая контакт: — Нет. В этом уроке больше нет нужды. Я предпочел бы вернуться в номер. Сид склонил голову, чуть прищурился, открыл рот, чтобы что-то сказать, и Слейтер продолжил: — Я не ревную больше. Но и не хочу, чтобы ко мне прикасались незнакомые люди. Это не связано с тобой. Просто личное предубеждение. — Уверен? — Да. Я подожду тебя в номере. Сид наклонился, коснулся губами его лба, странно интимно, и абсолютно естественно, и просто кивнул: — Договорились. *** Находится в номере без Сида было странно. Непривычно. Пусто. Абсурдно, что Слейтер привык к его присутствию рядом так быстро. Впустил, хотя всю свою жизнь никого не подпускал близко, был уверен, что даже не способен на близость. Он не стал включать свет или раздеваться, почему-то не чувствовал на это сил, просто упал на кровать, несколько долгих секунд глядя в потолок. Потолок был темным. Где-то совсем в другой комнате, под другим потолком Сид занимался сексом с женщинами, которые не имели для него никакого значения. Принимал их прикосновения, прикасался в ответ. Наслаждался этим, должно быть, как иные наслаждаются хорошим фильмом или вкусным обедом — легко и без чувства вины, не считая удовольствие чем-то важным. Слейтер перевернулся на бок, положил руки под голову. Отстраненно и равнодушно отметил, что постель пахла сигаретным дымом. Пахла Сидом. Ему не стоило об этом думать. Ему не стоило вообще думать. Следовало закрыть глаза, уснуть, и проснуться новым. Проснуться кем-то, кому не будет больно от мысли, что Сид где-то в другой комнате… Слейтер сел, разделся выверенными экономными движениями, аккуратно сложил одежду, прежде, чем пойти в ванную. Включил воду. Удивительно, как быстро в жизни Слейтера не осталось ничего, что не было бы связано с Хаотиком Сидом. Даже эта ванная. Не думать. Хуже всего было то, что он не мог даже злиться. Ревности тоже не осталось. Только отравленное, глухое осознание, что он просто не был для Сида тем, кем хотел бы быть. Просто не был для него единственным. Не мог им быть. Он вышел из душа, расчесал волосы — методично и тщательно, как и полагалось легионеру. Вспомнил, что не ел, и сделал заказ в пищевом синтезаторе. Еда показалась ему безвкусной, впрочем, может быть, просто потому, что не было аппетита. Слейтер убрал посуду в отсек для мусора, вернулся на кровать. Желание одеться было почти невыносимым. Убого и жалко. Легионер, который испытывает дискомфорт от того, что не одет. Нонсенс. Сид не был виноват, что хотел кого-то еще. Не виноват был даже Слейтер. Он попытался представить себе человека, которого Сид любил и хотел бы достаточно, чтобы все посторонние исчезли сами собой. Чтобы он захотел быть верен. Почему-то Слейтеру казалось, что это обязательно была бы женщина. Эти мысли были глупыми, совершенно унизительными, и Слейтер чувствовал себя так, словно кто-то втиснул его в чужую одежду. Какая-то его часть все еще не могла поверить, что он позволял себе эмоциональную реакцию на такие вещи. И это легионер. Высшая форма жизни. Смешно. Он все же оделся, взял гладиус, встал в фехтовальную стойку. Во Дворце он тренировался каждый день, на «Хаосе» — не делал даже силовые упражнения. Все-таки Слейтеру не хватало движения, и того насколько простым становился мир, когда он брал в руки гладиус. Шаг, выпад, поворот. Шаг. Намного проще, чем пытаться что-то понять. Что-то объяснить. Намного проще, чем чувствовать. Выпад, уклон, шаг. Он не был создан, чтобы чувствовать. Он был создан, чтобы действовать. Этого должно было быть достаточно. Шаг, еще один, выпад. Снова и снова. Если бы кто-то создал Сида, наверное, он создал бы его для любви. Чтобы другие люди тянулись к нему, хотели его. Чтобы влюблялись в него после одного поцелуя, одного прикосновения. Те женщины, проститутки, целовал ли их Сид? Должно быть, да. Слейтер опустил гладиус, вложил в ножны одним аккуратным, привычным движением, и вернулся на кровать. Не смог заставить себя отложить гладиус, уткнулся лбом в рукоять. Должно быть со стороны он выглядел как ребенок с любимой игрушкой. Должно быть, для Сида он и был не более, чем ребенок с игрушкой. Милый, занятный. И не более. Безнадежно, подумал Слейтер, когда открылась дверь, и он увидел силуэт Сида в почти ослепительно белом проеме двери. Совершенно безнадежно. Сид подошел к кровати, тихо для человека, но Слейтер все равно слышал его шаги. Он не хотел говорить с ним, потому лежал неподвижно. Сид сел рядом с ним, коснулся ладонью пряди его волос на покрывале, проследил до самых кончиков пальцами. Очень мягко, с какой-то вывернутой, затаенной нежностью. И вот эта нежность, осторожная, словно бы украденная, что-то сломала внутри Слейтера. Он судорожно вдохнул, прижал основания ладоней к глазам, стиснул зубы, пытаясь удержать внутри это рвущееся наружу больное, отравленное чувство безнадежности. Совершенно унизительное, недостойное легионера чувство. Он не смог, только закрыл лицо руками, сжался, желая просто перестать быть, и чтобы ничто больше не имело значения. Как глупо. Как невероятно бессмысленно и убого. Плакать из-за того, что ублюдок, пират и убийца предпочел пойти развлечься с парой проституток. — Леон, ну что ты… Леон… — чужие руки обняли его, погладили по волосам. И от этого было только больнее. Слейтеру было стыдно. Отчаянно стыдно за себя, за эту бессмысленную, детскую вспышку. За то, что какой-то садист из дизайнеров Императриц, проектируя легионеров забыл убрать им слезные железы, и теперь Слейтер делал то, что никогда не должен был делать никогда — плакал. Ужасное, отвратительное ощущение, когда пытаешься подавить слезы и не можешь. Осознание того, что Сид видит было хуже всего. — Шшш, ну все… все… Он хотел бы перестать. Отменить собственную реакцию совсем, и переиграть возвращение Сида заново. Слейтер бы встретил его стоя — собранный и бесстрастный. Настоящий легионер. А не это жалкое, давящееся собственными слезами существо на кровати. Ненависть к себе накатила как волна, темная и огромная, и в первый момент Слейтер был удивлен, что не умер. Что оказывает можно настолько желать себе смерти — и при этом продолжать дышать, все еще срываться на всхлипы и чувствовать горечь. — Я… прошу прощения, — голос срывался, и Слейтер мог выговорить это не сразу. — Я… Я сейчас… перестану… Сид не ответил, просто прижал его к себе теснее, легко покачивая из стороны в сторону. Слейтер слышал, что так утешают детей. Ему следовало взять себя в руки. Немедленно. Сделать глубокий вдох. Получилось не сразу. Руки от лица он так и не отнял — не хотел, чтобы Сид видел его таким, зато голос теперь слушался намного лучше: — Я прошу прощения. Это нервная реакция на новую среду. Ничего существенного. Сид лег рядом с ним, уткнул Слейтера лицом себе в шею, и замер. Как ни странно молча. Слейтер тоже замолчал, лежал не двигаясь, и втайне надеясь, что этого будет достаточно, чтобы все случившееся стало неважным. Они молчали довольно долго, и какая-то часть Слейтера была благодарна за присутствие Сида. Остаться снова одному, наедине с ненавистью к себе, было бы мучительно. Сид заговорил первым, и голос его звучал странно глухо: — Знаешь, Леон, я никогда не был никому особо нужен. Не необходим или удобен, а именно нужен. Верности от меня точно никто никогда не хотел. — Я не требую от тебя верности, — немедленно откликнулся Слейтер. — Я осознаю, что не имею на это права. — Да нет, — голос Сида стал тихим, странно задумчивым. — Вообще-то имеешь. Просто я никогда не был никому верен, даже вариант такой не рассматривал. Не уверен, что способен на верность. Но, знаешь, давай попробуем. — Это из-за моей реакции, — Слейтер отстранился, намеренно отвернулся от него, потому что не хотел, чтобы Сид видел его лицо. — Она ничего не значит. Это всего лишь перенапряжение последних дней. — Леон, — Сид легко потянул его за волосы. — Давай без этого дерьма, ладно? Слейтер упрямо мотнул головой: — Я вполне способен смириться с тем, что помимо меня есть кто-то еще. — Я знаю. Тебе будет паршиво, но ты смиришься. Тем более, что мне нравится трахать шлюх. Но, если начистоту, оно того не стоит. Так что давай попробуем. Если не смогу, я скажу. — Попробуем что? Задавая этот вопрос, Слейтер сидел невероятно прямо, чувствовал себя хрупким. Боялся услышать ответ. — Никого постороннего. Только ты, я и кровать. Слейтер лег на кровать, все еще спиной к Сиду, сделал глубокий вдох перед тем, как ответить: — Давай. Сид придвинулся ближе, приобнял рукой за талию, отвел его волосы в сторону и прижался губами к основанию шеи: — Договорились.