ИГРА ВСЛЕПУЮ

От автора или еще небольшое предупреждение об ошибках: их много. их действительно много. их так много, как только может быть, если набирать текст на непривычной клавиатуре в программе, которая не подчеркивает ошибки. а, еще одно, здесь иногда не нажимается нормально шифт, так что наверняка в тексте остались точки, которые изначально задумывались, как запятые. *** От одной стены номера до другой было пятнадцать шагов. Слейтер знал об этом, потому что действительно посчитал. Ожидание тянулось бесконечно, а запертая дверь вызывала желание снести ее с петель. Это было бы легко. Даже если бы не получилось выбить, можно было бы вспороть гладиусом. Ждать было тяжелее всего. На столе остывал ужин. Не синтетический белковый рацион, а настоящая еда. Сид заказал ее в ресторане «Марии». «Поешь, Леон, силы тебе понадобятся. У меня на них планы», — сказал он, уходя. А Слейтер почувствовал абсурдное желание запустить тарелкой ему вслед. Естественно, он не сделал ничего подобного. Он сел за стол, не спеша, пододвинул тарелку. И все же не смог заставить себя съесть больше пары ложек. Тревога тугим комком перекручивала внутренности. Отвратительное ощущение. Слейтер думал, анализировал. Малкеста сказал что-то Сиду. Что-то, что заставило его взяться за бластер. Что-то, что Слейтеру тоже необходимо было услышать. Сид никогда ему не скажет, это было достаточно очевидно. И это злило. Какая-то часть Слейтера была этому даже рада. Злость прогоняла страх. Страх потерять, поселившийся в нем еще в тот момент, когда Сид проиграл в карты. Когда Слейтер впервые отчетливо понял, что Сид не неуязвим. Что на самом деле ему очень легко причинить вред. А теперь Сид ушел и отказался брать Слейтера с собой. «У капитана дела, Леон. Прости, но на этом свидании тебе не суждено держать меня за руку». Он пошел разговаривать с Ламией. Слейтер был в этом убежден, сам не знал почему. Он не стал спорить или требовать, чтобы Сид взял его с собой, хотя мог бы настаивать, мог бы приводить разумные аргументы. Как-то слишком отчетливо понимал, что это ничего ему не даст. Сид не позволит ему узнать. Он отдал приказ, и имел на это право. Он даже не стал запирать дверь. С другой стороны, она все равно не остановила бы легионера. Капитан Хаотик Сид приказал своему телохранителю-легионеру остаться в номере, и дал понять, что нарушения приказа не потерпит. Было в его спокойном, уверенном голосе — ни капли сомнений, что приказ будет исполнен — что-то, что заставило Слейтера понять: наказанием за нарушение приказа не будет карцер или плеть. Наказания не будет. Вообще. Будут фальшивые документы, деньги и планета без генетического контроля на которой никто никогда даже не слышал о легионерах. И Леон Слейтер больше никогда не встретит Хаотика Сида. Как быстро все поменялось. Всего неделю назад Слейтер ради этого согласился разделить постель с пиратом, забравшим его из Дворца. В надежде на свободу. А теперь думал о том, что в качестве наказания предпочел бы плеть. И все же он должен был узнать. Слейтер не имел права покидать номер, но Сид не говорил, что он не может позвать кого-либо к себе. Слейтер активировал проекцию личного компьютера. Вывел окно контактов, и нашел линию Уоррена. *** Лагатт ни разу в жизни не видел столько людей сразу. Они были повсюду, куда бы он ни посмотрел. Происходящее напоминало бы ему сон, но было намного реальнее. Равона. Первая планета на которую ступила нога свободного легионера. Лагатт шел за капитаном сквозь толпу, сохраняя невозмутимое выражение лица, подстраиваясь под четкие и быстрые шаги Андерсена. Как и положено охраннику, он шел отставая на пару шагов, чуть сбоку. Загесса невозмутимо скользил рядом с капитаном, как равный, взяв его под руку. Лагатт исподволь посматривал по сторонам, на скалы и прорубленные в них ходы. Фивон он видел только на визуальных файлах, но ничего подобного в столице не было. На секунду накатила почти опьяняющая темная радость. Ублюдки из столицы не хотели, чтобы Лагатт когда-нибудь увидел хоть что-то кроме Дворцовых коридоров. И где теперь он, а где они? Лагатт надеялся, что улетая капитан дал по ним залп из пушек. Загесса обернулся, скользнул по нему презрительным взглядом, словно Лагатт сказал что-то. А ведь теперь, когда они уже не были на корабле, что мешало Лагатту избавиться от священника? Сейчас Андерсен рядом, и это невозможно, но он ведь не всегда будет рядом. Перед мысленным взглядом Лагатта снова всплыл образ пыточного кресла. Глупости. Теперь они были на планете, Лагатт мог легко уйти. Наверняка в городе была хотя бы пара мест, недоступных для сигнала. Лагатт не сомневался, что где-то на нем есть маячок, возможно даже, в его теле — их делали достаточно мелкими, чтобы он мог принять его во время еды и не заметить, но даже это было не так важно. Загесса вздохнул: — От глупости вашего животного, Александр, у меня болит голова. От свежего воздуха у него так закружилась голова, что оно планирует убийство телепата в присутствии телепата. Лагатт мысленно выругался, непроизвольно отступая на шаг. Он все время забывал, что священник был не просто человеком. Андерсен повернул к Загессе голову, чуть усмехнулся, насколько Лагатт мог судить, настроение у Андерсена все еще было отличное: — Загесса, вы ведете себя так, что даже я время от времени планирую ваше убийство. Я уже просил вас оставить ребенка в покое. Еще немного и я начну думать, что просьбы бесполезны. Уверен, дальнейшее не понравится ни вам, ни мне. — Меня злит его отношение ко мне, — вмешался Лагатт, и едва не дернулся под взглядом капитана. — Поверьте, Маркус, никакая злость не стоит того, что я с вами сделаю, если вы причините вред члену моей команды. В тот момент Лагатт смотрел в свинцово-серые глаза Александра Андерсена, и не думал, что тот всего лишь человек. В тот момент Лагатт верил каждому слову. Когда Загесса заговорил, заставив капитана повернуть голову, Лагатт был церковнику почти благодарен. — Это не ребенок, Александр. Вы неверно истолковываете то, что видите, а это может дорого стоить нам всем. Перед вами не ребенок. Перед вами особь, представляющая потенциальную опасность. В одном вы правы, особь недоразвитая. Особь, которая уничтожит при малейшей возможности любого, кого сочтет угрозой собственной выгоде. — Это должно меня впечатлить? — капитан невозмутимо отвернулся от священника, и они продолжили путь сквозь толпу, словно оба не сомневались, что Лагатт последует за ними. — Я пиратствую около шести лет, Загесса. Поверьте, я повидал достаточно недоразвитых особей, готовых убить при малейшей возможности. Их разговор всегда шел по кругу, и Лагатт в очередной раз убеждался, что перед ним всего лишь люди. Они могли обсуждать бесконечно, но так и не вынесли никакого решения. Впрочем, ему это было только на руку. Они подошли к воздушному причалу, и металлическая решетка пола мягко спружинила под их ногами. На Равоне все было таким грубым, как красные камни ущелья вокруг, ни капли не похожим на белые переходы Дворца, и внутренне Лагатт наслаждался мыслью, что никто из легионеров даже мечтать не мог, чтобы тут оказаться. Они прошли вперед, и к капитану подошел человек в серой потрепанной одежде. Он явно ждал их, потому что без лишних слов передал Андерсену проекцию ключа и мотнул головой в сторону припаркованного модуля, сказал только: — Инфа есть про «Спираль». Интересует, капитан? Андерсен чуть склонил голову, повел рукой в воздухе и набрал на проекции 300. — Эй, это несерьезно! — возмутился человек. — Что я скажу, вам никто не скажет. Андерсен изменил пару цифр. 250. Лагатт угрожающе подвинулся к человеку, но тот этого даже не заметил, смотрел только на капитана: — Ну ладно, ладно, я понял. Скажу так, в «Спирали» недавно какая-то хрень творилась. Концы-то уже упрятали, но поговаривали, что десятка два трупов. Будто кто отравы какой кинул. Еще говорят, не все те трупы сразу трупами стали. Сначала мозгами двинулись. — Что-нибудь еще? — Андерсен задумчиво прокрутил проекцию в пальцах. Человек, видимо понял, что рискует лишиться своих денег, потому что добавил: — Поговаривают тут черные замешаны. Вроде как их большая шишка на планете сейчас. — Кто? Человек замялся, и Лагатт недвусмысленно положил ладонь на рукоять гладиуса. Презрительный взгляд Загессы заставил его сильнее сжать пальцы. Церковник перевел взгляд на человека, и спокойно ответил вместо него: — Малкеста. Александр, не усложняйте и не тратьте наше время. Деньгами сможете покидаться как-нибудь в другой раз. И сделайте что-нибудь с вашим существом. Оно явно не осознает, как нелепо выглядит, хватаясь за меч. Лагатт оказался перед ним меньше, чем за долю секунды, со скоростью на которые во Вселенной были способны самые совершенные легионеры и звуковые волны. Острое лезвие гладиуса застыло у горла Загессы, едва не пустив кровь. — Все еще думаете, что легионер с оружием это смешно, святой отец? — широко улыбаясь ему поинтересовался Лагатт. Он ожидал, что сейчас почувствует очередной телепатический удар, но Загесса только слегка повернул голову к капитану. — Отставить, Маркус, — резко бросил тот, и Лагатт недовольно убрал меч. — Проследите чтобы подобное больше никогда не повторялось. Оружие применять только по моему приказу. И не питайте иллюзий на свой счет. Инквизитор мне в команде нужнее ребенка. Я понятно выражаюсь? Лагатт выпрямился и отрапортовал пристально глядя в точку над левым плечом капитана: — Да, сэр. Загесса презрительно фыркнул: — Эта тварь пообещает вам все что угодно, пока вы не отвернетесь. — Еще одна провокация, Загесса, и я отвернусь, — невозмутимо пообещал ему Андерсен. *** Когда Уоррену приходилось ждать, он всегда пытался на что-нибудь отвлечься. Ничего нового, почти все так делали, только способы бывали разные. Кто-то торчал на наркотиках, кто-то смотрел фильмы, а кто-то тупо спал. Уоррен играл в боевики. Всегда был большим любителем 100D-фильмов. Полная интерактивность ему нравилась. Нравилось, что можно было с головой уйти в придуманный кем-то сюжет, и бегать в придуманной кем-то реальности, отстреливая монстров или пиратов. Вот только уйти с головой получалось не всегда. Ламия-Ламия-Ламия… Свалил к капитану. Уоррен все время вспоминал, как легко Ламия говорил о самоубийстве. И представить его с перерезанными венами было до смешного легко. Когда Ламия только появился на корабле, давно, целую жизнь назад, хотя по времени всего-то три года прошло, Уоррен часто представлял его мертвым. Сам не отказался бы тогда перевести зарвавшуюся капитанову подстилку в холодное состояние. А вот Сида Уоррен мертвым не представлял, хоть и пытался убить. И теперь не мог представить, совсем в голове не укладывалось: капитан, который пытался покончить с собой. Бред. Не такой Сид человек. Мог ли Ламия ошибиться? Он ведь не был провидцем и мыслей не читал. Может быть он просто что-то не так понял? Пуля просвистела рядом с полями его шляпы, едва не сбив ее, и Уоррен своевременно нырнул в укрытие за стену конюшни. Фильм про ковбоев был старым и дрянным, индейцы в нем больше напоминали странную помесь азиатов с чернокожими, и нихрена это все не помогало отвлечься. А Ламия разговаривал в это время с капитаном. Решал их общую судьбу, потому что судьба у них с капитаном действительно была общая. Уоррен даже не удивился, когда понял, что это больше не то, что больно не делает, а вообще ничего не значит. Просто Сид прилагался к Ламии, и никуда от этого было не деться. Да и не хотелось уже на самом деле. Уоррен Ламию принял, до конца и со всеми заскоками. И со всем багажом. Странно, и когда только успел? Он только не хотел его потерять. И хотел чтобы Ламия взял его с собой, когда пошел обсуждать с капитаном, что им всем делать. Хотя даже Уоррен понимал, Ламия бы его взял, а вот капитан — нет. Капитан вообще никого не подпускал к себе так близко, а уж тем более теперь, если то, что Ламия сказал было правдой. Узнать что ли у легионера? И вот, словно услышав его мысли, Слейтер прислал ему запрос связи. Киношный мир застыл вокруг, а в воздухе возникла проекция. В общем-то нетрудно было понять, что потребовалось легионеру от Уоррена. Отвечать было бы совсем не обязательно, тем более, что Слейтер даже после своего признания, а может и благодаря ему все еще вызывал у Уоррена смешанные чувства. Обалдеть. В жизни бы не подумал. Кто-то запал на капитана. Всерьез, по-взрослому запал на ублюдка Хаотика Сида. И кто — искусственно выведенная боевая единица. Больше всего Слейтер напоминал Уоррену помесь андроида с боевым роботом. Ну да, дизайн нефиговый. Но с человеком не спутаешь — не умеют люди так двигаться, и такого безразличного лица у людей не бывает. И в то же время иногда он казался даже слишком человечным, люди такими опять же быть не умеют. Уоррен вспомнил откровения легионера про капитана, и едва подавил нервный смешок. Влюбленный легионер, обалдеть. И Уоррен умудрился чувства этого легионера задеть, да так, что бы заметно. Хорошо еще, что тварь из Слейтера оказалась вполне миролюбивая, мстить бы не стала. Мысль вызывала странную неловкость, чуть ли не совестливую. Уоррен принял вызов. Легионер смотрел на него с проекции бесстрастно и молчал, если не приглядываться, вполне сошел бы за голографический постер самому себе. Уоррен тоже молчал, настолько он Слейтеру жизнь облегчать не собирался, несмотря ни на какие смутные чувства вины. — Я хотел бы поговорить, — через несколько затянувшихся секунд паузы ровно произнес Слейтер. Была у него неприятная привычка иногда, когда он говорил смотреть мимо собеседника. — В жизни бы не подумал, — мрачно съязвил Уоррен. Легионер вздернул бровь, потом видимо сообразил, что после такого Уоррен может его послать и сказал уже подчеркнуто вежливо: — Я был бы благодарен, если бы ты составил мне компанию в моем номере. Уоррен подозревал, почему легионер звал его в их с капитаном номер, и решил проверить. Широко ухмыльнулся и предложил: — Лучше ты ко мне. Легионер молчал несколько секунд, изучая его своими прозрачными синими глазами — так что сразу казалось, что Уоррен угодил на допрос — и после секундной паузы невозмутимо ответил: — Мне запрещено покидать помещение до возвращения Хаотика Сида. Бинго. Словами капитана, Уоррен только что заработал кофеварку. Уоррен мог бы согласиться, даже просто так, без всяких подводных течений. Чтобы скоротать время, и определиться наконец окончательно как относится к Леону Слейтеру. А ведь, если верить Ламии, оставалось тому совсем недолго. Думать о Слейтере как о смертнике не получалось. Слишком для этого… механическим он выглядел, слишком невозмутимым. Даже сочувствия в общем-то не вызывал. К тому же, Уоррен слишком хорошо понимал, что если ему придется выбирать между жизнью Слейтера и Ламии, он сам избавится от легионера и не поморщится. На секунду на лице Слейтера мелькнуло странное задумчивое выражение, словно он выбирал свои дальнейшие слова очень тщательно: — У меня есть еда. Уоррен расхохотался, просто ничего не мог с собой поделать. Подумать только: опасная, выращенная в лаборатории тварь, пыталась приманить его на еду. Была в Слейтере эта парадоксальная черта — его периодическая неспособность понимать людей почти милая. Хотя, конечно, на самом деле ничего милого в этом не было. Но все равно подкупало. Легионер, видимо, расценил реакцию Уоррена по-своему и добавил: — Это натуральная еда. Не синтезированный в пищевом аппарате белок. Уоррен все еще посмеиваясь, стер невольно выступившие на глазах слезы и спросил: — Так похоже, что меня недокармливают? Легионер ответил ему бесстрастным взглядом, словно всерьез размышлял, как часто Уоррен питается: — Нет. Было в этом что-то почти оскорбительное. Слейтер добавил: — В любом случае мне необходимо с тобой поговорить. Это касается безопасности капитана и его церковника. Смеяться расхотелось, моментально. Но даже не потому, что это «его церковника» неприятно резануло слух, а потому что легионер действительно мог сказать что-нибудь толковое. Все-таки, его и ему подобных ради чужой безопасности и создавали. Уоррен помялся. Рассказать Слейтеру о пророчестве он не мог, капитан за такое спустил бы с него шкуру, и не поморщился бы. И на Ламию бы не посмотрел. Но все же… — Сейчас буду, — сказал он, отключая фильм, и поднимаясь с кровати. Может быть, разговор был не такой уж плохой идеей. *** — Дай мне сигарету, — сказал Ламия, не отрывая взгляда от трехмерной проекции столичного города Равоны, протянул руку в сторону Сида. Они ушли из бара, перебрались в отдельный номер над развлекательными заведениями «Марии», в один из тех, где не было камер, и где за ними никто не стал бы следить — просто пират решил поразвлечься, ничего особенного. Ламия курил очень редко, обычно контролировал себя. Это была не его привычка, это то, как просачивался в него Хаотик Сид. Маленький побочный эффект того, что Ламия цеплялся за сознание Сида, чтобы не сойти с ума. Безобидный в общем-то, потому что они оба об этом знали, оба не стремились его поощрять. Сид отдал сигарету не споря, сам щелкнул зажигалкой перед лицом Ламии. Горло обожгло дымом, и Ламия закашлялся. Ну и гадость. Но она успокаивала, это было важнее всего. — Если друг Алекс уже на планете, он найдет нас слишком быстро, — задумчиво заметил Сид, приближая ту часть города, в которой располагалась «Спираль». — Он знает, что ты здесь, и у него есть идеальная ищейка. Она слишком легко распознает тебя. Когда-то Рамон Загесса значил для Ламии очень многое, теперь это казалось совсем далеким: — Он не в состоянии прочувствовать весь город, область восприятия телепатов намного меньше, чем у эмпатов, — ответил Ламия холодно. — Они воспринимают больший объем информации, но в меньшем радиусе. Он не сможет найти меня даже в соседнем районе. Тем более не сможет найти на «Марии», — и все же ему пришлось добавить. — Но если все-таки найдет, я этого не почувствую. Инквизиторы невидимы для моего Дара. — Боюсь, душа моя, оставаться на «Марии» само по себе плохая идея. Я выбрал это место, потому что здесь хранят чужие тайны, и потому что здесь живет господин Кайссер. Очень выгодное место. А я не единственный, кто ценит выгоду. — Ты ожидаешь, что Андерсен остановится здесь, — Ламия сделал еще одну затяжку, и она пошла легче. — Допускаю, — поправил Сид. — Даже друг Алекс не станет тащить на Равону весь экипаж. Как и мы, он придет с малой группой. И все же я не тороплюсь случайно столкнуться в коридоре. — Пока сам не срежиссируешь эту случайность. Сид рассмеялся, хотя смех у него был не особенно веселым: — Именно, душа моя. Именно. Но чтобы режиссировать мне нужна карта сцены и список персонажей. Ламия сделал последнюю затяжку и аккуратно потушил сигарету в пепельнице: — Говори. *** — Дьявол идет по дорогам сердца. В каждой клетке и в каждом сосуде. Дьявол в наших генах. Бесстрастный голос Загессы заставил Лагатта повернуть голову. Он почувствовал, как его продирает дрожью. Казалось бы священник сидел как обычно, выглядел как обычно, но что-то с ним было не так. Очень сильно не так. Лагатт не мог объяснить свое впечатление, но непроизвольно ему захотелось отодвинуться подальше. — Загесса! — резкий оклик капитана заставил их обоих встряхнуться. Церковник побелел, посмотрел почти растерянно, и, возможно, в любой другой момент Лагатт был бы счастлив видеть на его лице такое выражение. Тогда это показалось почти жутким. Загесса сел идеально ровно, ответил капитану невозмутимо и немного высокомерно, в своей обычной манере: — Я прошу прощения за это. Я ощущаю кого-то из черных очень близко. Подобные мне воспринимают их присутствие. — Принято, Загесса. И все же постарайтесь не забывать, где вы и зачем, — бесстрастно откликнулся Андерсен, откидываясь на спинку кресла транспортного модуля. — Наша цель не черный священник. — Моя цель, Александр, это отступник Доминик. — Вы и сами понимаете, что доберетесь до него только через Хаотика Сида. Чего вам не сделать без меня, — капитан говорил спокойно, констатируя факт давно известный им обоим. — В напоминании нет нужды. Не путайте меня с биостулом, — Загесса достал из рукава Писание, открыл кожанные страницы, и над ними возникла проекция. — Но тот, кого я почувствовал довольно близко. — Он прокрутил проекцию пальцами, увеличил, и Лагатт увидел сеть туннелей, такую же, как и на управляющей панели модуля. Внутренние маршруты Равоны. — Где именно? — спросил Андерсен, доставая сигару. Пепельница отделилась от стены модуля и подплыла к его руке. — «Спираль», — Загесса указал пальцем, и на проекции зажглась крохотная светящаяся точка. — Занятно. Лагатт ожидал, что Андерсен добавит что-то еще, но капитан молчал. Загесса молчал тоже. Лагатт неприязненно подумал, что церковник мог легко нашептывать Андерсену что-то сразу в голову. — Занятно, — повторил капитан еще раз. — В «Спирали», где видели Хаотика Сида и его церковника, сидит провидец черных мейстер Малкеста, и одновременно с этим два десятка человек там сходят с ума и умирают. — И что это значит? — спросил Лагатт. Ответ волновал его не так уж сильно, просто стоило напомнить о себе. Ему не было смысла воспринимать ситуацию слишком серьезно. Хаотик Сид не представлял для них угрозы, да и что бы он мог противопоставить легионеру, тем более из генетической линии «Лагатт». Хаотик Сид мог только бегать от них. И даже его беготня подходила к концу. Закономерно, если задуматься. Ему долго везло, особенно для пирата, но всякое везение рано или поздно заканчивается. — Это значит, что Хаотик Сид пытался с ним связаться, — вместо Андерсена ответил Загесса. — Отступник Доминик один из сильнейших эмпатов нашего времени. Присутствие мейстера черных не могло на него не повлиять. — Нервный срыв у эмпата, Маркус, как раз и означает множество мертвых или сумасшедших, — невозмутимо добавил Андерсен, стряхивая пепел. — Вы думаете, Хаотик оказался рядом с Малкестой не случайно, — церковник не стал превращать это в вопрос. Должно быть, потому что знал абсолютно точно, о чем думал капитан. Лагатт не понимал, почему капитан это терпит. Сам Лагатт избавился бы от такого человека при первой удобной возможности. — Я не верю, что эмпат такой силы не почувствовал и не осознал угрозу. Нет, что-то было нужно им в «Спирали», настолько, что они пошли на риск. — Очевидно, да, — подтвердил Загесса. — Но никаких доказательств, что им нужен был именно Малкеста, я не вижу. Какой смысл брать эмпата на встречу, которая может спровоцировать у него нервный срыв? На этот вопрос Лагатт легко мог ответить и без подсказки капитана: — Именно поэтому. Чтобы знать точно, чего ожидать. Он вопросительно смотрел на капитана, ожидая, как Андерсен отреагирует на его слова и вмеаштельство в разговор. Андерсен не обратил внимания: — Вы знаете о Хаотике столько же сколько и я, Загесса. Вы всерьез думаете, что если бы там ему было нужно что-то еще, об этом никто бы не слышал? — Услышали, — подтвердил Загесса. — Два десятка мертвых. Мы не знаем точно было это задумано или случайность. Лагатту не было нужды объяснять, зачем делать нечто подобное намеренно: — Думаете, он так убрал кого-то? Андерсен снова его проигнорировал: — Слишком глупая задумка. В баре находится черный священник, которого, естественно первым заподозрят. Черных и без того достаточно не любят, — капитан потушил сигару, словно ставя точку. — Малкесту едва ли обрадовала бы такая «намеренная» случайность. А настраивать против себя еще и черных… Человеку за которым и так гоняется вся Империя? Хаотик не настолько глуп. Того, что последовало дальше, Лагатт не ожидал, едва не посмотрел на церковника удивленно, но успел вовремя одернуть себя: Загесса смеялся. — Вы снова притягиваете факты к своей интуиции, Александр. Андерсен не стал спорить, неожиданно и чуть мрачновато улыбнулся в ответ: — Своей интуиции я доверяю. «Фактам» не всегда. Их слишком легко создать из вранья и слухов. *** — Он появится очень скоро. Друг Алекс предполагает, где нас искать. «Роджер» не многим уступает «Хаосу» в скорости, но намного мощнее. Пара дней в лучшем случае, и дорогие гости будут здесь. — Или они уже здесь, — ответил Сиду Ламия. — Ты назвал ему галактику, и оставил подарок. Андерсен знает, зачем ты напал на Фивонский Дворец. Не трудно предположить, что заполучив легионера, пират Хаотик Сид попытается его продать. Это означает генетические лаборатории. То есть не более пяти планет в этой галактике. Сид фыркнул, идым от его сигареты колыхнулся, свился причудливыми кольцами. Если бы не что-то странное, почти мутное в текучем и изменчивом потоке его эмоций, Ламия мог бы поверить, что все как обычно. Разве что разговор они вели в одной из комнат «Марии», а не в рубке «Хаоса». — Я настолько предсказуем, душа моя? Можешь не отвечать, пожалей мое самолюбие. Ламия мог бы ответить ему в тон, как всегда делал, но не стал. Разговор не вызывал у него желания ни играть, ни подыгрывать: — Твоя встреча с Кайссером тоже не осталась незамеченной. Как и выступление легионера на «Марии». Пока никто не спрашивает намеренно, люди не станут болтать. — Никто не захочет трепать имя Хозяина зря, — подтвердил Сид. — А вот случай в «Спирали» это даже не красная ниточка. Это голографический постер в небе «Хаотик здесь был». После такого все, кому нужно, быстро вспомнят мне и разговор с Кайссером, и легионера. И даже то, чего не было. — Преимущество все еще на твоей стороне, — напомнил Ламия. — Андерсен не ожидает, что ты будешь за ним охотиться. — Друг Алекс привык к тому, что я всегда убегаю, — Сид кривовато улыбнулся. — Я бы и сейчас убежал. Но вот я, вот стенка и бежать некуда. — Даже после того, как ты получишь Загессу, тебе придется остаться на Равоне, чтобы поймать еще и Малкесту. У Андерсена будет возможность найти тебя. — Не обижай наш коллективный интеллект, душа моя, — Сид докурил одну сигарету и достал другую. Он курил не прекращая, одну за одной, много даже по его собственным меркам. Быстро и почти взахлеб. — Мы убедим друга Алекса, что я улетел, как я это всегда делаю, и он полетит за мной. — Для этого тебе придется увести «Хаос» в другую галактику. — Девочка вполне с этим справится. Тем более, что мои люди большей частью на Равоне. Чтобы собрать их мне не обязательно нужен корабль. — Твои люди не помогут тебе против орудий «Роджера». — Орудия «Роджера» не выстрелят в меня, душа моя. Как не выстрелил в меня бластер. Ламия промолчал. Сид должно быть ожидал, что он что-то скажет, потянулся к стакану, когда понял, что ответа не последует. Ламия накрыл его стакан ладонью: — Не напивайся. — Даже не собирался. Я в норме, душа моя. Функционален. А знаешь, я ведь хотел, чтобы он выстрелил. Я жал на курок и думал «ну давай же, стреляй же, черт тебя подери». — Я знаю. — Прости меня за это, ладно? Ламия коснулся его плеча, крепко сжал: — Простил. Ты меня? За «Спираль». — Да я с самого начала не злился, — Сид накрыл его руку ладонью, коротко сжал, и отстранился, встряхнувшись. — Итак, подумаем плохой вариант. Алекс уже на планете, ищет меня. Как быстро он найдет? — Плохой вариант? Несколько часов. Я не смогу предупредить тебя, что они рядом. Загесса инквизитор, такие, как он, для меня невидимы. Андерсена я ни разу не видел лично, опознать его не смогу тоже. Тем более кого-то из его людей. Сид склонил чуть голову, посмотрел на него странно, и усмехнулся почти лукаво: — Логично. А что насчет какого-нибудь незнакомого тебе легионера? У них ведь достаточно узнаваемая эмоциональная структура, да? Ламия сначала смотрел на него непонимающе, а когда понял, только неверяще покачал головой: — Иногда даже я гадаю, как тебе это удается. — Просчитывать все наперед? — Да. Сид хищно улыбнулся: — Я не забываю делать людям добро, и оно ко мне возвращается. *** На воздушном причале их уже ждали. Лагатт посмотрел сквозь главный иллюминатор модуля и едва подавил снисходительную улыбку. Всего трое человек. Интересно, на что они рассчитывали? За их спинами мигала голографическая вывеска бара «Спираль». У Лагатта не было ни малейшего сомнения, что, если Андерсен захочет попасть внутрь, он сделает это без малейших проблем. Человек в центре, один из троих, которые вышли встречать модуль, дождался пока откроется дверь, и выступил вперед: — Мы закрыты, — на его изуродованном шрамом лице не было даже намека на приветливость. Так же, как и в нацеленном на капитана оружии. Словно не замечая, смотрящего в его сторону дула, Андерсен неторопливо спустился по силовому трапу на железный настил причала, даже не оборачиваясь посмотреть следуют ли Загесса и Лагатт за ним. Лагатт сошел следующим, безмолвно и бесстрастно застыв за его левым плечом, как полагалось легионеру в роли сопровождения. Загесса вышел последним, застыл изваянием по правую руку от капитана. Рядом. Лагатт мысленно закатил глаза. Церковнику явно нравилось демонстрировать, что они с капитаном на равных. Хотя подчинялся он Андерсену как и все остальные. Показушник. Лагатт подумал о том, что Загесса наверняка слышит его мысли, и улыбнулся одними уголками губ. Пусть слушает. Ничтожество. Это немедленно отдалось легким разрядом головной боли. Загесса даже не повернул головы в его сторону. Капитан смерил человека в центре спокойным взглядом, словно командующий войсками рядового на плацу и невозмутимо ответил: — Джо, я полагаю. — Смотря для кого, — неприязненно откликнулся человек. Оружие он так и не убрал. Если бы не приказ Андерсена, Лагатт моментально продемонстрировал бы ему, насколько плазменное ружье бесполезно против легионера. — Для того, кто ищет хозяина бара, — Андерсен кивком головы указал на вывеску. — Бар закрыт, — угрюмо ответил человек, которого капитан назвал Джо. Двое его сопровождающих молчали, глядя перед собой совершенно равнодушными, какими-то почти рыбьими глазами. Андерсен чуть повернул голову к Лагатту, бросил небрежно: — Маркус, будьте любезны… Лагатт столько этого ждал. Шанс показать себя в деле. Всего лишь люди. Те двое от ударов легионера отлетели как безвольные куклы, человека в центре Лагатт бромил на колени, широко улыбаясь капитану. Джо пытался поднять оружие, но Лагатт пинком ноги отбросил его в сторону. — Меньше театральности, Маркус, и держите агрессию в узде, — Андерсен достал сигару, подошел к скрюченному человеку ближе. Джо сплюнул ему под ноги. Лагатт сжал пальцы, чувствуя, как крошатся под ними хрупкие кости. Человек взвыл. — Перестаньте, Маркус, — поморщился капитан. — Мне всего лишь нужны ответы. — Да пошел ты, — прохрипел человек, и Лагатт сжал бы его руку снова, если бы не предупреждающе поднятая ладонь капитана — Вы не так меня поняли. Я всего лишь ищу одного человека, — Андерсен не обращал внимания на грубость. — Я найду его в любом случае. Но вам выгоден только один. — Да пошел ты, — повторил человек. — Вы, пиратские выблюдки, у меня уже вот где сидите. Он неопределенно мотнул головой. Капитан сказал ему в ответ всего два слова: — Хаотик Сид. Несколько секунд человек с ненавистью смотрел на капитана, потом стиснул зубы и процедил: — Хрен с тобой. Ты меня бесишь, но этого ублюдка я ненавижу больше. Скажи своей шавке, чтобы отпустил. Лагатт мстительно снова сжал пальцы, человек по имени Джо вскрикнул. Люди такие до смешного хрупкие. Не стоило такому как он называть легионера шавкой. — Отпустить, — бесстрастно бросил Лагатту капитан, и Лагатт отпустил. Это, разумеется, не делало его никакой шавкой. Он выполнял приказы только пока это было ему выгодно. — Ценю готовность к сотрудничеству. И наше общее время. Намек был более, чем прозрачный. — Мне только одно интересно, — Джо с чувством сплюнул себе под ноги, достал здоровой рукой из кармана свободных армейских брюк миниатюрный инъектор с единственной ампулой, как подозревал Лагатт, обезболивающего, и приставил к своей шее. — Отчего вам, сукам, на других планетах не сидится? Лагатт ожидал, что Андерсен проигнорирует вопрос, но капитан неожиданно ответил: — Особенность профессии. Не тяните. Джо убрал инъектор, сплюнул снова, смерил Андерсена еще одним взглядом исподлобья и заговорил: — Он явился с утра, к черному ходу. Всего четверо: Хаотик, церковник, модификант и пилот. Я не собирался их пускать, и он предложил мне денег. Я пустил. И вот что вышло. Андерсен перевел взгляд на Загессу, церковник скучающе заметил: — Он лжет. Хаотик не предлагал тебе денег. Хаотик предложил тебе сделку. Ты свел его с мейстером черных, — церковник едва заметно улыбнулся. — Он пообещал тебе пять процентов от сделки. Лагатт видел, как человек стиснул зубы: — Если заранее все знаешь, зачем спрашивал? — Условия, — невозмутимо потребовал капитан. Джо промолчал и вместо него заговорил Загесса: — Он считает, что Хаотик собирался продавать черным людей. — Хаотик не стал бы торговать с черными живым товаром, — сказал Андерсен, а Лагатт мысленно отметил, как уверенно говорил капитан. Словно бы знал наверняка. В памяти всплыло пыточное кресло и комната, увешенная проекциями. Ему стало неуютно, и пришло в голову, что с его одержимостью, капитан действительно мог знать почти все. — Он сказал, теперь ему не до разборчивости. Не после того, что он устроил в Столице, — процедил Джо. — Что скажете, Александр? — Загесса вопросительно вздернул бровь. — Ложь. И даже если бы он захотел, ему некого было бы продать. Я знаю обо всех его рейдах, у Хаотика и его команды на данный момент нет «мяса». Он блефовал. Это «мяса» из уст капитана прозвучало совершенно дико. И Лагатт сам удивился, что ему неприятно было это слышать. В конце концов он и сам считал людей всего-лишь кусками разумной биомассы. — Ему необходимо было увидеться с Малкестой, — невозмутимо заключил Загесса. — И ты устроил это, — он смерил Джо равнодушным взглядом. — Повод не хуже многих. — О чем они говорили? — спросил Андерсен. — Он не знает, — ответил Загесса. — В комнате Малкесты нет камер. Этот идиот не рискнул подглядывать за мейстером черных. — Вполне разумное решение, — бесстрастно заметил Андерсен. — Вы отведете нас к Малкесте, немедленно, если он сейчас в «Спирали». Он не стал размениваться на «или» и попытки уговорить. Он просто констатировал факт. И похоже, человек по имени Джо это понял. Лагатт мысленно усмехнулся. Слабаки — все люди. Легионер не поддался бы так сразу. — Никого я никуда не поведу, — что ж, он недооценил Джо. Тот не торопился уступать. — Загесса? — Андерсен протянул ему руку. Лагатт ничего не почувствовал. Просто в один момент он стоял рядом с человеком, а в другой Джо неловко звалился на землю, и его ноги в тяжелых ботинках нелепо дернулись несколько раз, прежде, чем тело обмякло. Лагатт непроизвольно отпрянул, словно этот приступ — наверняка вазванный телепатом, в этом легионер не сомневался — мог зацепить и его тоже. Загесса не обратил внимания. Положил руку на локоть Андерсена и кивнул вперед: — Он там. Андерсен коротко кивнул, когда проходил мимо затихшего Джо, не бросил даже взгляда: — Идемте, Маркус. Нас ждет внеплановая деловая встреча. *** В общем-то, идя к легионеру Уоррен прекрасно понимал, что Слейтер не кино смотреть его заманивал. И Уоррен, наверное, глупо поступал. раз все-таки поддался. Но если легионеру было что сказать про безопасность Ламии, и капитана, что, увы, было одно и то же, Уоррен готов был слушать. То ли он уже притерпелся к легионеру, то ли Слейтер позволил себе проявить больше, чем обычно, но одного взгляда на безупречную легионерскую морду хватило, чтобы понять — так просто и без объяснений Слейтер не отстанет. Объяснений, которые Уоррен не мог ему дать. Видимо им предстояла веселая игра, кто кого расколет первым. Слейтер закрыл за ним дверь. Уоррен услышал, как тихо щелкнул замок, когда она скользнула вниз, и мелькнула в воздухе проекция «состояние: заблокировано». Уоррен нервно хмыкнул и полез за сигаретами: — Ты бы хоть вид сделал, что не в ловушку заманиваешь, — попробовал отшутиться он. Судя по бесстрастному лицу легионера, получилось не очень: — Не вижу смысла отрицать очевидное. В одну секунду Слейтер говорил это стоя в глубине номера, у стола, а в следующую уже прижимался спиной к двери, давая понять, что так просто выйти из комнаты не получится. Ну и быстрыми же все-таки тварями были эти легионеры. Уоррен еще раз напомнил себе, что Слейтер в кандалах. Иначе ситуация вырисовывалась бы совсем безрадостная. — Ты поговорить хотел, — напомнил Уоррен, отворачиваясь от двери и направляясь в глубь номера. Стол с едой он проигнорировал, прошел и уселся на кровати, бесцеремонно закинув ноги в тяжелых ботинках на кровать. Намеренно решил повести себя по-хамски, чтобы разозлить легионера. Так было больше шансов заставить его совершить ошибку. Уоррен себе не льстил, прекрасно понимая, без этого и без сыворотки правды, ему вряд ли удастся из Слейтера что-нибудь вытащить. При условии, что тот, конечно не блефовал. Потому что мог. Маневр почти сработал, по невозмутимому лицу легионера скользнула едва заметная тень: — Это в человеческой привычке распоряжаться чужой кроватью словно своей? — Да ладно тебе, — похоже все-таки хоть отчасти, но подействовало, и Уоррен решил закрепить результат. — Мы тут все свои. Присоединяйся. Легионер еще чуть нахмурился, и Уоррен понял, что переиграл. Ну точно, Слейтер оказался на кровати рядом с ним, так же быстро как раньше у двери — Уоррен не успел увидеть, и улыбнулся: — Благодарю за доверие. Эмоциональное давление, понял Уоррен. Легионер знал, что его физическая мощь подавляет и намеревался это использовать. И ведь работало, черт бы его побрал. — Всегда рад, — отмахнулся Уоррен, и протянул легионеру пачку сигарет. — Покурим? Слейтер ответил ему невозмутимым взглядом: — Я кажусь тебе идиотом? — Иногда, — легко признал Уоррен. Ага, пальцы чуть дернулись. Реакция есть, хоть легионер и пытается скрывать. Не умеет он играть в дознавателя. Щупает наобум, опыта нет. Хотя для новичка неплохо. — Я всего лишь пытаюсь вести себя сообразно человеческой логике, — легко отпарировал Слейтер. — Это непривычно и потому выглядит глупо. — Сочувствую, — Уоррен растянулся на простынях, провоцируя снова, стряхнул пепел на пол. — Не стоит, — Слейтер едва заметно улыбнулся. Значит, понял и на провокацию не повелся. — Мне нужно поговорить с тобой о безопасности нашей группы, но я должен знать, доступом к какой информации ты располагаешь. Уоррен расхохотался: — Ты это всерьез? И кто кого тут принимает за идиота? Если Слейтер рассчитывал так просто все узнать, он явно недооценивал Уоррена. Легионер ответил ему ровно и бесстрастно: — Даже не пытался. Мне известно все, но я не знаю, что известно тебе. И не собираюсь рисковать. Один раз меня уже наказали за несанкционированное пособничество тебе. Повторения я не хочу. «Несанкционированное пособничество». Ну надо же. Уоррен хмыкнул: — Так дождемся капитана. И пусть он все разрешит. Вот и поговорим все вместе. Ага, снова дернулся. Не умеет лгать. Хотя откуда бы у легионера такие умения? Его для другого сделали. И все же ответил Слейтер абсолютно ровно: — Я не хочу ждать. Мне неуютно, что боевая единица разгуливает сама по себе, возможно, неверно оценивая ситуацию. Ага. «Боевая единица» — это значит, Уоррен. Он мимоходом подумал, стоит ли чувствовать себя польщенным и решил, что стоит. — Увы тебе, — фыркнул Уоррен. — Без приказа капитана я с тобой ни о чем говорить не стану. — Ты мог бы связаться с ним по каналу связи и спросить, — легко предложил Слейтер. Уоррен почти восхитился. Предложение было смелым, хоть он и понимал, что легионер ничем на самом деле не рискует. Если бы Уоррен мог связаться с Сидом так просто, разговора бы не было. Но отвлекать их с Ламией пока было рано. Мало ли, чему Уоррен мог помешать. Может быть просто разговору. Может быть просто разговору. Может быть, нет. С капитаном никогда нельзя было угадать. Уоррен только в одном был уверен — если бы Сид был против этого разговора вообще, его Слейтер даже дверь в каюту открыть бы не смог. А ведь он выдал легионеру личный компьютер. Тоже само по себе знак доверия. Знать бы только что он означает. Вообще буквально пару дней назад, узнав, что у Сидова легионера свой личный комп, Уоррен первый забил бы тревогу. Но кое-что за время их отпуска на Равоне все же изменилось. Не видел Уоррен в Слейтере предателя больше. Опасную и нечеловеческую тварь — да. Но свою, корабельную тварь. Часть команды. — Смело, — вслух признал он. — И все рано не сработает. — Ты считаешь, что я блефую? — Слейтер демонстративно вздернул бровь. Делал он это в чем-то похоже на Ламию, хоть и намного реже, и Уоррен мимоходом подумал, что может это у блондинистых модификантов фишка такая. — Зачем мне это? — Наверное, тебя бесит, что какие-то тайны капитан решил придержать при себе, — без обиняков ответил Уоррен. — Меня бесит только то, что способно стать угрозой всем нам, — бесстрастно ответил Слейтер. — Ситуация проще, чем кажется. Я не блефую, я говорю правду. Все что мне нужно — убедится, что происходящее правильно понимаешь ты. И ведь складно рассказывал. В любом другом случае Уоррен мог бы ему даже поверить. Вот только Слейтер говорил разумно, взвешенно. А никто не стал бы говорить разумно и взвешено, узнав что через два с половиной месяца ляжет под нож на алтаре черных. Даже легионер. И что Уоррен мог ему ответить? Да что угодно, лишь бы не правду. А хоть бы и правду? Слейтер бы ему не поверил. Все-таки если уж Уоррену самому не верилось, а Уоррен знал капитана получше, чем легионер, никаких иллюзий не питал, и все равно в такое не верил. Вот не верил он, что Хаотик Сид через два с половиной месяца станет черным и зарежет своего легионера. Разве что действительно петля. Нет, правду все-таки не стоит. Тогда что? Можно было на субординацию надавить. — И ты значит, если убедишься, что у меня доступ есть, будешь меня инструктировать? — Уоррен хмыкнул, не скрывая сомнений в голосе. — Если ты обладаешь информацией, — подтвердил Слейтер бесстрастно. — А с чего это тебе, подстилке капитанской инструктировать второго помощника? Слейтер дернулся словно едва сумел сдержаться и не ударить, и Уоррену снова пришлось напомнить себе, что легионер все же в кандалах. Потому что если бы не был…хрен бы Уоррен согласился на их вечернее рандеву. — Я не только любовник Хаотика Сида. Я его телохранитель, — Слейтер, к его чести, взял себя в руки почти мгновенно. — В каких-то вопросах мое слово значит даже больше, чем его. — За такое можно и в карцер, — осадил его Уоррен. Слейтер помолчал, внимательно изучая Уоррена своими пронзительно голубыми глазами. Уоррен едва подавил желание передернуться. Да уж, тот кому заказывали дизайн легионера явно был поклонником «льдистого» типажа. От Слейтера даже когда он был расслаблен холодком потягивало, а теперь и подавно. — Ты сам дал мне сыворотку правды, — наконец нарушил молчание Слейтер, отводя взгляд, и едва заметно красней. Или же Уоррену показалось, потому что краснеющий легионер в его мир как-то не вписывался. — Ты знаешь мои мотивы, причины моих поступков. Знаешь кем для меня является Хаотик Сид и кто я для него. Мне незачем лгать. Я действительно всего лишь пытаюсь узнать, могу ли говорить с тобой прямо. Скажи, что тебе известно и покончим с фарсом. Уоррен потянулся чтобы затянуться позабытой во время разговора сигаретой, обнаружил, что она дотлела до фильтра и скривился. Пришлось доставать новую. Слейтер подождал его ответа, не дождался и наконец сказал спокойно и четко: — Я знаю о видении Малкесты. Теперь я хочу услышать, что знаешь ты. Незажженная сигарета выпала из рук, и Уоррен тупо проследил ее недолгий полет на пол. В голове осталось только: Охренеть. Приплыли. В тот момент, в ту секунду, он бы может действительно мог что-нибудь ляпнуть, если бы не заметил краем глаза, как внимательно и сосредоточенно смотрит на него Слейтер. И немного отпустило. Уоррен наклонился за сигаретой, чтобы потянуть время, немного успокоился. Легионер ничего не знал. Явно о чем-то догадывался, но наверняка не знал. И, если Уоррен ему не скажет, и не узнает. Так и помрет, ничего не узнав. Мерзкая судьба. Врагу такой не пожелаешь, а Слейтер не враг. Неплохой в общем-то мужик, хоть и не человек. Жалко его. И капитана, и Ламию. и даже себя немного. Все-таки не создан был Уоррен для таких игр. Мог играть в них если недолго, но как же они его выматывали. Поэтому заговорил он только, когда уже прикурил, и слова получились — как он себя чувствовал — выхолощенные и сухие: — Пошел на хер, — сказал ему Уоррен. — Ничего ты от меня не добьешься. Слейтер дернулся, лицо его исказилось, словно Уоррен его не словами приложил, а по морде съездил, и легионер почти выплюнул: — Почему?! Я всего лишь хочу его защитить! И его и твоего церковника. Мне нужно знать! — а потом, словно у куклы марионетки обрезали нити, он понурился, и посмотрел на Уоррена совсем по другому. Без этого своего привычного ледяного самоконтроля. Очень человечно и с неприкрытой болью. — Мне никто не скажет. Я так и не узнаю. — Не узнаешь, — подтвердил Уоррен, чувствуя себя последней мразью. Слейтер отошел от него, сел в кресло, без следа обычной, присущей легионерам грации, почти упал, устало провел ладонями по лицу, словно стараясь взять себя в руки, и глухо сказал: — Он пытался покончить с собой. Уоррен остался стоять, где стоял, курил нервно и чувствовал себя неловко. Больше всего в жизни Уоррен ненавидел чужие слезы. Просто на стенку лезть был готов, и при этом всегда стоял как дурак и ничего не мог поделать. Странно для пирата волноваться о таких вещах, но вот волновало и хоть ты тресни. Слейтер, разумеется не плакал — Уоррен вообще не знал есть ли у легионеров слезные железы — но лучше бы плакал. Может легче бы было. И ему и Уоррену. — Он стрелял в себя из бластера. Раз за разом, в висок, — когда Слейтер заговорил, голос у него был почти нормальный, в этом «почти» и было самое жуткое. — Бластер был сломан. Его личный бластер. Оружие, от которого в критической ситуации зависела бы его жизнь, оно не могло быть неисправно. Он хотел выстрелить. Не меньше двадцати выстрелов вхолостую. Уоррен молчал. — Малкеста сказал ему что-то, — продолжил Слейтер. — Предсказал. Что-то, что способно сломать даже такого, как Сид. Что-то чего он не хочет допустить. Это связано с ним и со мной. Уоррен смотрел на него с жалостью. Умный легионер. Слишком умный для собственного блага. Был бы глупее может и пожил бы еще в счастливом неведении. — Я вполне способен понять, что это значит. Вычислить. Не все, но многое. Может быть. проще было бы не понимать, — словно эхо его мыслей откликнулся Слейтер, и неожиданно посмотрел Уоррену в глаза. Будто удар. — Ты ничего мне не расскажешь. Я даже не стану больше спрашивать. Я только одно хочу знать. Сколько нам осталось? Уоррен почувствовал, что как-то странно перехватило горло, от того с каким вывернутым, насквозь провонявшим отчаянием спокойствием это прозвучало. Он не должен был отвечать. И уже понимал, что промолчать не сможет: — Два с половиной месяца. Слейтер снова устало провел по лицу руками, посмотрел куда-то мимо Уоррена в пустоту. и глухо ответил: — Так мало… — Потом он встряхнулся, выпрямился, и в его холодных голубых глазах появилось привычное уже отстраненное выражение. — Что бы ни произошло, что бы ни случилось в будущем, я сделаю все, чтобы он не пострадал. Что бы не предсказывал Малкеста. — Просто… — Уоррен поискал слова, не нашел и выдавил только беспомощное. — Не думай об этом. И Слейтер улыбнулся. До странности светло и немного грустно. И снова очень человечно: — Спасибо. Я буду должен тебе, если это хоть чего-то стоит. — Дорогого стоит, — почему-то ответил ему Уоррен. Слейтер невесело усмехнулся и кивнул на стол: — Хотя бы что-то я могу предложить тебе прямо сейчас. Есть еда. *** Лагатт бросил на Загессу еще один внимательный взгляд, и все же промолчал. Капитан не хуже него видел, что происходит, и если Андерсен никак не реагировал, должно быть, все было в порядке. С каждым шагом церковник выглядел все хуже. — Загесса? — наконец спросил Андерсен. Церковник явно услышал его не сразу, мотнул головой, словно заставляя себя встряхнуться, прошептал побелевшими губами: — Он не закрывается, Александр. Вообще. Он ждет нас. Ждет меня. — Не перевозбуждайтесь, — невозмутимо посоветовал ему Андерсен. — Иначе он вас не дождется. Церковник дернулся так словно его ударили, ошарашено посмотрел в ответ. Капитан усмехнулся: — Не смотрите так удивленно. Телепату это не к лицу. Вы прекрасно знаете, как я отношусь к психозам в моем присутствии. Таким церковника Лагатт определенно не видел ни разу. Загесса был в бешенстве. Смотрел на Андерсена не с высокомерием, а с яростью. Это было удобно. Если бы он использовал ментальную атаку на капитане, Лагатт имел бы полное право убить церковника. Видимо, он сам это прочитал в мыслях Лагатта, потому что заставил себя говорить намного спокойнее: — Я пойду с вами. Присутствие мейстера больше не будет мне докучать. — Как скажете, — легко согласился Андерсен. — С вами приятно иметь дело, когда вы перестаете жалеть себя и сосредотачиваетесь на деле. — Не могу сказать о вас того же, — огрызнулся Загесса. Андерсен фыркнул и взял его под руку: — Не нужно слов. Просто делайте свое дело и не сходите с ума. Загесса тряхнул головой, успокаиваясь окончательно, и Лагатт не мог не отметить, что. как ни странно, он действительно выглядел лучше. Не таким бледным. — Знаете, Александр, иногда я жалею, что телепат из нас не вы, — останавливаясь у одной из дверей в пустом коридоре, сказал он. — Вера не позволяет мне сквернословить вслух, но прямо сейчас я думаю о вас несколько очень… неприятных слов. И все же, Лагатт заметил, как сильно, вероятно оставляя синяки, он сжимал руку капитана. И что открыть дверь сам он так и не решился, это сделал Андерсен. Просто повернул ручку и вошел, словно с самого начала знал, что она не заперта. — Мейстер Малкеста, я полагаю, — невозмутимо сказал он закутанной в длинную черную рясу фигуре, застывшей у окна. Малкеста, а Лагатт предполагал, что это был он, обернулся, и легионер непроизвольно отдернулся назад. Зрелище изуродованного лица было настолько омерзительным, что Лагатта замутило. — Капитан Александр Андерсен. С личным инквизитором. Я не звал вас. — Мы ищем того, кого вы звали до нас, — капитан подошел к столу, спокойно сел в кресло, не спрашивая разрешения. Изуродованное лицо Малкесты странно исказилось, и Лагатт не сразу понял, что тот улыбается: — Хаотик Сид нужен многим. — Вскоре этих многих станет еще больше, — не обращая внимания, на то как снова побледнел Загесса, застывший по правую от капитана руку. — Но на мои вопросы вы ответите раньше. — Ты ищешь Хаотика Сида, — словно не слыша его сказал Малкеста, и Лагатт почувствовал, что его продирает дрожью от одного голоса. Было в нем что-то… единственное, что приходило Лагатту в голову было «зло». — Ты притащил на встречу со мной сына церкви, как и он. Инквизитора, — Малкеста резко повернулся к Загессе. — Помнишь меня, мальчик? К его чести Загесса не позволил себе показать страх, хотя острый слух легионера улавливал, как бешенно колотилось его сердце: — Отец Райнер. Я помню всех еретиков. — Рамон Загесса. Когда я покинул Церковь, ты еще не был инквизитором. Боишься меня? Загесса промолчал. — Тебе есть чего бояться, — продолжил Малкеста. — Стоит мне коснуться тебя, и вся та ложь, в которую ты веришь разлетиться осколками. Ты боишься порезаться. Андерсен расхохотался, и резкий звук его смеха прозвучал словно выстрел в тишине. И затих так же внезапно: — Разговоры фанатиков подождут. Меня не интересует, кто из вас прав и у кого Бог в венах, а у кого Дьявол. Где Хаотик Сид? Малкеста повернулся к нему медленно и почти лениво, и все же было в этой медлительности что-то, из-за чего у Лагатта почти бешено заколотилось сердце. — Люди говорят, что я безумен, — сказал Малкеста улыбаясь, и улыбка на его изуродованном лице выглядела как оскал. Страшно. — Но намного безумнее те, кто разговаривает со мной в таком тоне. — Вы неверно понимаете ситуацию, — невозмутимо откликнулся Андерсен. — Мне нужны ответы. И я получу их. От человека на улице, от мейстера черных, от Бога или от Дьявола. Малкеста засмеялся, тихо, безумно и жутко: — Действительно безумнее, чем я, — сказал он. — Достаточно безумен, чтобы не бояться гнева Истинной Церкви. Лагатт заметил, как напрягся Загесса от этих слов, но церковник смолчал. — Вы ждете от меня опровержения? — Андерсен вопросительно вскинул брови, словно вопрос мейстера его удивил. — Моей вере открыты все тайны и все дороги. Никто из противящихся нам не уйдет живым. Зачем тебе правда, если ты не успеешь ею воспользоваться? — Оставьте проповеди для связанных и мертвых, Райнер, — сказал капитан, и Лагатт был уверен, что настоящее имя священника он использовал намеренно. — Единственное, что меня волнует — это Хаотик Сид. — Хаотик Сид… — Малкеста мечтательно прикрыл то, что осталось от его век. — Грешник, который нужен очень многим. И который встанет на праведный путь. Я видел его будущее. Тебя в нем не было. — Меня интересует только, где он сейчас. — Я мог бы сказать тебе, если бы знал. Но вместо этого я знаю, где он будет через два с половиной месяца. Что будет, если узнаешь ты? Андерсен смерил его тяжелым взглядом: — Зачем он приходил? Малкеста чуть склонил голову: — Он желал торговать со мной. Грешник, который продает других грешников. Лагатт скривился. Ничего не мог с собой поделать, потому что одна мысль о том, что кого-то могли продать такому чудовищу, как Малкеста, вызывала тошноту. Но капитан отреагировал на его слова совсем иначе. Он подался вперед резко, впился взглядом в лицо мейстера: — Ты прилетел на Равону за ним, — его переход с «вы» на «ты» был совершенно неожиданным, резким. Так же как его переход в это жуткое, едва не искрящееся напряжение. — И он узнал об этом. Но все же ты его отпустил. Почему? — Я видел будущее, и будущее неизбежно. Никто не убьет Хаотика Сида, пока не придет его время. Андерсен встал: — Тем лучше для всех нас, — невозмутимо сказал он, и Лагатт как-то вдруг осознал, что впредь Малкеста снова станет для капитана «вы». — Благодарю за сотрудничество. Этого будет достаточно. Идемте, господа. Всего доброго, Малкеста. — Удачи тебе, грешник, — откликнулся Малкеста. И на сей раз Лагатт не увидел его усмешку, только почувствовал ее в голосе. — Она потребуется тебе, когда Истинная Церковь придет за тобой. — Пусть становится в очередь. Выходя в коридор за капитаном, Лагатт думал о том, почему именно Малкеста снова стал для Андерсена «вы». Он просто интересовал его недостаточно, чтобы говорить ему «ты».