ИГРА ВСЛЕПУЮ

*** «Хаос» без Сида всегда казался Форкс чем-то вроде брошеного домашнего животного. Этакого трогательно скучающего монстра. Странно было думать, что за годы с Сидом, корабль стал ей почти домом. Похожим на странный часовой механизм, мрачноватым и не особенно жизнерадостным, но все-таки домом. Форкс была недостаточно сентиментальна, чтобы считать экипаж своей семьей, тем более, что некоторые члены команды не вызывали у нее ничего кроме искреннего желания спустить их в шлюз. Но к Сиду она привязалась. Уоррен ей нравился. С Ламией она смирилась. Легионер капитана просто ничего для нее не значил. Ждать в этот раз было легко, даже зная, что капитан отправился на планету вовсе не развлекаться. Что-то подсказывало Форкс, что он вернется невредимым, хотя обычно своей интуиции первый помощник «Хаоса» не слишком доверяла. Три дня прошедшие с отлета капитана текли неторопливо и спокойно. Форкс пропадала в спортзале, или сидела в рубке, на кресле, которое обычно занимал Сид. Без вороха проекций. которыми капитан обычно себя окружал, помещение казалось маленьким и каким-то уютным. Сама Форкс захламлять пространство не любила, еще с армейских времен, когда за поведение не по уставу можно было схлопотать выговор. Даже те приложения, которые она использовала, Форкс обычно собирала в один компактный экран перед собой: жизнепоказатели экипажа, отчет о состоянии главных систем корабля, радар, поисковая страница Сети и неизменное окно связи. На самом деле, если бы капитан или кто-либо еще, знающий их координаты связи, пожелал бы связаться с «Хаосом», Форкс сообшили бы, будь она даже в душевом отсеке на сантехмодуле. Просто экран связи вызывал ложное чувство контроля над ситуацией. В рубке Форкс обычно или читала или смотрела фильмы, не полный интерактив, конечно, чтобы не выпадать из реальности, но полный интерактив ей никогда и не нравился. Во время фильмов Форкс в рубке всегда запиралась, просто не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что она смотрит «Коварную красавицу Роксолану» или «Любовь сильнее галактики». Особенно ей не хотелось, чтобы узнал Сид, потому что он точно не стал бы молчать. Он мог бы напроситься смотреть мелодрамы вместе с ней, но не стал бы молчать. Время от времени Форкс посматривала на сканер окружающего пространства. Шансы, что корабль будет обнаружен при включенной маскировке стремились к абсолютному нулю., но все же Форкс так было спокойнее. Корабль скрывался в метеоритном поясе одного из спутников Гелиуса-27-R-17 — газового гиганта из той же звездной системы, что и Равона. Обычно, если экипаж «Хаоса» отправлялся на планету, Форкс отводила корабль дальше, но не в этот раз — капитан мог вернуться в любой момент. Над мелодрамами Форкс плакала, чего всегда стыдилась, и с чем никогда не могла ничего поделать. И не хотела в глубине души, чего стыдилась тоже. Все было хорошо. Не идеально, и может быть самую капельку тревожно, но Форкс летала с Сидом уже около шести лет, чувство некоторой тревоги стало для нее привычным, как нелюбимый родственник. Хо-ро-шо. Капитан часто произносил это именно так — по слогам и нараспев, словно смаковал. Когда пришел вызов из отсека связи, она смотрела фильм, заедая любовные страдания шоколадным желе. Желе было слегка просроченным, но Форкс это даже нравилось. Она убрала ложку и банку в сторону, остановила и свернула проекцию фильма, так, на всякий случай, и отозвалась на вызов. Это не был связист. Это был Хаотик Сид. И он выглядел плохо. За годы вместе с ним, Форкс видела своего капитана разным. Она видела его раненым и больным, видела его совершенно обезумевшим, злым и веселым. Сонным. Голодным — и не один раз. И она знала, как он выглядит, когда ему больно. Если ему было больно, Хаотик Сид улыбался. Именно так: весело и небрежно. — Привет, девочка моя, — сказал он. — Как дела у моего первого помощника? Она прекрасно понимала что и зачем он спрашивал, поэтому Форкс не стала размениваться на приветствия: — Все чисто. Что случилось? Ей хотелось спросить «что случилось с вами?», но было не время и не место. — Много всего и еще больше вот-вот случится. Потому мне очень не хватает… нескольких вещей. — Слушаю вас, сэр, — Форкс села в кресле безупречно ровно, и Сид сам словно подобрался, на секунду перестал улыбаться: — Собери команду и подготовь корабль. И переберитесь поближе, вскоре я захочу вас видеть. — Будет сделано. Вы хотите, чтобы я собрала команду на планете или на корабле? — На планете. Я слишком соскучился, чтобы откладывать встречу, — Сид говорил так, как всегда, и от этого было еще хуже. — Что насчет вашей группы? Как спросить прямо живы ли Ламия, Уоррен и легионер, Форкс не знала. Не тогда, когда Сид так улыбался — бесшабашно и жутко. И смеялся он не лучше: — О, с моей группой все прекрасно. Судьба хранит нас всех. У нее на нас планы. *** Сид отключил проекцию связи и откинулся на спинку кресла. Улыбка стекла с его лица, и оно сразу показалось Ламии лет на десять старше. Сид прикрыл глаза и выдохнул в воздух еле слышно: — Закрутилось, — потом только тряхнул головой, словно заставляя себя собраться. — Как только Алекс услышит о наших похождениях в «Спирали», он побежит туда. Он возьмет с собой телепата, который счастливо покопается в чьих-то обдолбанных мозгах и выйдет на Малкесту. Ты хорошо знал Загессу, ты лучше представляешь, что будет дальше, душа моя. Ламия мог бы возразить, что не видел его слишком давно, но Сид знал это и так. И в любом случае спрашивал не об этом. — Инквизиторы в чем-то почти так же чувствительны, как и отступники, — наконец признал он. — Но намного устойчивее. Малкеста не угрожает психике Загессы. Допускаю, что он может вызвать временную потерю контроля, но не глубинный сбой. — Что насчет моей души? — Наоборот, — признал Ламия после непродолжительного молчания, и порадовался, что специально укрепил свои щиты на время разговора. Шум города почти не долетал до него, только чувства тех, кто находился на «Марии», и ярче всего привычный и текучий водоворот чувств Сида, горчащий, словно кто-то подмешал в него дегтя, но все еще безопасный. И совсем рядом Уоррен и Слейтер. На секунду Ламия задумался, стоит ли говорить Сиду, и все же не стал. Потому что верил Уоррену, и потому что понимал, почему Сид допустил эту встречу. — С моей стороны не будет спецэффектов, — продолжил Ламия. — Я просто решу, что Малкеста прав. Я просто поверю. Его самый большой страх. Сид об этом знал, потому положил руку Ламии на плечо, и от физического контакта сразу стало легче, как всегда: — Ты решил это давным давно, душа моя. И все же вот ты и вот он. И ты не черный. — Только потому что ты держишь меня за руку, — они уже говорили об этом. Много раз. Ламия решил сменить тему: — Андерсен пойдет к Малкесте. Даже инквизитор не сможет так легко и быстро пробиться сквозь защиту Малкесты, а тот не пустит его в свои мысли. Не к информации. Он может показать ему, как видит мир, и что думает. Но не координаты Цитадели Черных. — И наш друг Малкеста или заговорит про нас или нет. — Что если он заговорит? — спросил Ламия. — Все говорят, душа моя. Вопрос только в том, что. Он может предсказать другу Алексу судьбу, и это будет совершенно безобидно — Алекс не из тех, кто слушает гадалок, кем бы они ни были. А может сказать где мы. И это будет Плохо. — Даже узнав где ты, он не сможет так легко напасть на «Марию», ему придется сначала вызвать сюда «Роджер». — Душа моя, можно подумать ты не знаешь сколько времени боевому фрегату потребуется чтобы оказаться здесь, если он завис, скажем, на орбите. Не то, чтобы я недооценивал эти пятнадцать минут, но так ли много они значат? — Как быстро здесь будет «Хаос»? — Не меньше двух часов прежде, чем девочка припаркует нашу колесницу. И не меньше шести часов, чтобы собрать команду. Плюс еще пять минут, чтобы колесница спустилась сюда. — «Хаос» быстрее «Роджера». — Да, и потому пять минут, а не пятнадцать. — Пока с ними легионер, я смогу их чувствовать. Сид рассмеялся: — Но как долго с ними будет легионер? Время играет против нас. Коварное, двуличное время. — Мы можем найти их сейчас, проследить за ними, — сказал Ламия и прикрыл глаза. Вернуться в город, спуститься из благословенной тишины «Марии» в какофонию города и слушать, слушать, слушать нет ли легионера рядом. Страшно. И Сид понимает, и для него это «страшно» тоже имеет значение, потому что он молчал, долго, прежде, чем сказать: — Я не хочу чтобы ты рисковал. Ты рискуешь не только собой. Этот риск не имел ничего общего со смертью. Ламия прислушался к себе и откликнулся: — Я справлюсь. *** Молчать рядом с Уорреном было почти легко. Немного неловко, но неловкость была обычная, нормальная — чувство, которое, наверное, и должно возникать за одним столом с фактически чужим человеком, тем более, что Уоррен был именно человеком. Они со Слейтером не принадлежали даже к одному биологическому виду. С сидом это никогда не имело значения. Слейтер был рад, что Уоррен остался. Они сидели друг напротив друга и ели в молчании, но это все равно отвлекало от того, что Слейтер услышал. Два с половиной месяца. Так ничтожно мало. И так много, если задуматься. Даже одно прикосновение, тот первый жар, тепло — больше, чем должен был узнать легионер Леон Слейтер. — Не думай, — снова посоветовал ему Уоррен, буркнул, и неприкрытая неловкость в его голосе даже несмотря на ситуацию почти заставила Слейтера улыбнуться: — Не буду. Не стану тратить время, — сказал он. — Я буду жить. Прозвучало пафосно и патетично, но как сказать по-другому Слейтер не знал. Ожидал, что Уоррен будет смеяться, и ошибся. Уоррен промолчал. мрачно уставившись в свою тарелку. — Не говори Хаотику Сиду, — попросил Слейтер. Вспомнил, что пособие по человеческой психологией советовало совмещать просьбы с тактильными жестами, и накрыл руку Уоррена своей. Так странно было чувствовать ладонью хрупкие человеческие кости, такие же, как у Сида. Почему-то Слейтеру всегда казалось, что Уоррен был бы физически прочнее. Навигатор «Хаоса» непроизвольно вздрогнул, едва не дернув руку к себе, но все же оставил ее на месте, кивнул: — Не скажу. — Спасибо, — Слейтер отпустил его. — Руки у тебя как стальные держатели, — нервно хмыкнул Уоррен. Слейтер посмотрел на него в ответ почти недоуменно. Он все время отмечал насколько ощущение человеческого тела отличается от тела легионера. Редко задумывался, как эта разница воспринимается людьми. Странно было об этом говорить, тем с Уорреном. Тем более сейчас: — Должно быть, мои прикосновения отличаются от человеческих. Это заработало ему еще один нервный смешок: — Да уж… Больше на киборга похоже, ну или боевого андроида, как я их представляю. Никогда не трогал киборга. Да и тебя почти ни разу, — он замялся, но потом все-таки протянул руку в сторону Слейтера и спросил. — Можно? Слейтер равнодушно кивнул, потом пересел к Уоррену поближе. Любопытство человека он понимал, ему самому было бы в другой ситуации интересно. Не в тот момент. Уоррен опасливо протянул руку, коснулся плеча Слейтера, сжал пальцы на пробу, потом попробовал чуть надавить. Слейтер не сдвинулся с места. Уоррен удивленно выдохнул, пододвинулся, положил ладони на его шею, видимо сравнивая пульс с человеческим, потом ощупал грудные мышцы, пресс. Слейтер бесстрасно сидел. Прикосновения не были неприятными, но и не вызывали никаких чувств. Просто касания. Уоррен потрогал его волосы, удивленно выдохнул: — Обалдеть. Должно быть он говорил про сам аттракцион «пощупай легионера». Мысль была настолько похожей на Сида, что на секунду Слейтер едва не дернулся, почти услышал ехидный голос в своей голове. Он всегда скептически относился к тому, что люди отзывались о своих близких как о части самих себя. Натыкаясь на подобное в книгах, скорее недоумевал, как всегда, когда сталкивался с абсолютно чуждой для него логикой. Странно было понимать, что те книги просто писали правду. Не иносказание или художественный прием — а простая констатация факта. Сид был частью Слейтера. Не в том смысле, что его боль воспринималась, словно своя. Не в том, что он был важен. Просто что-то от него действительно поселилось внутри, словно стоило замереть и Слейтер мог услышать его голос. Мог представить, что Сид сказал бы или подумал. Что бы Сид сделал. Словно какая-то его часть просочилась в Слейтера, обосновалась там и никогда никуда не уйдет. Уоррен отвлек его, обхватил пальцы Слейтера своими и с интересом сжал. Слейтер мимоходом подумал, что даже такое отношение не коробило. Было легче от того, что Уоррен остался. Может быть, если бы все складывалось иначе, Слейтер был бы рад проводить с ним время. Просто разговаривать или смотреть на что-нибудь. Должно быть, так люди заводят себе знакомых. Он протянул руку к Уоррену задержал ее над плечом человека и спросил: — Можно? Уоррен посмотрел на его руку, немного опасливо, прежде, чем мотнул головой и кивнул: — Только поаккуратнее. Люди хрупкие существа. Люди хрупкие существа. Сид говорил то же самое. Смешно, что рядом с ним Слейтер много раз чувствовал себя слабым и уязвимым. — Кандалы не позволят мне причинить вред, — сказал он и добавил. — Я все равно буду осторожен. Слейтер начал с волос Уоррена, и человек чуть наклонил голову, чтобы ему было удобнее. Волосы Уоррена были короче, чем у Сида, на затылке словно мягкая щетка. Слейтер переместил руку на его шею, почувствовал, как ускорился пульс Уоррена. — Все в порядке, — спокойно сказал ему Слейтер. Отвлечься на Уоррена было почти хорошо. Легче, чем было бы, останься Слейтер один. Тем более, это ведь действительно было интересно. Дотронуться до человека и сравнить свои ощущения. Уоррен не вызывал у него того почти неодолимого телесного голода, который вызывал Сид, смущения не было тоже. Слейтер мог дотрагиваться до него, ни на что не отвлекаясь. Мышцы плеча — мягкие по сравнению с мышцами легионера. Кости кажутся хрупкими — в этом ничего нового. — Нравится? — Уоррен кривовато улыбался, едва заметно покраснев и казался почти… смущенным? — Необычно, — просто признал Слейтер. — Люди приятны наощупь. Уоррен усмехнулся несколько нервно: — Должно быть мы для тебя, как котики для нас. Слейтер попытался представить разницу в прочности тел и силе, и поправил: — Скорее детеныши котиков. Или птицы. Уоррен фыркнул: — Весело. Сложно себя контролировать? — Я привык к тому, что почти все вещи кажутся мне хрупкими, — потом он кивнул на браслеты на своих запястьях и добавил. — У людей есть свои способы контролировать мою силу. — Мы злобные подлые ублюдки, — спокойно подтвердил Уоррен. — Благодаря этому и выживаем. Если мы не можем быть сильнее, сделаем все, чтобы быть хотябы хуже. — Раньше я испытывал чувство превосходства, когда думал о людях, — признал Слейтер, чуть надавливая в области ребер. — Теперь нет? — Уоррен фыркнул, чуть отодвигаясь. Возможно, ему было щекотно. — Нет. Теперь я просто не понимаю. Столько насилия — странного, совершенно неоправданного. Агрессия к себе подобным — безпричинная, даже если саморазрушительная по своей природе. У вас нет естественных врагов, вам не грозят болезни. У вас бесчисленное число альтернатив. Почему? — С жиру бесимся, — пожал плечами Уоррен, и Слейтер почувствовал его движение пальцами. — Ты действительно сейчас не думаешь, что ты лучше нас? Слейтер равнодушно кивнул: — Не думаю. — Зря, — сказал ему Уоррен. — Ты и правда лучше. Так что поосторожнее. Люди ненавидят тех, кто лучше их. — В том числе и ты? — спросил Слейтер. — Неа, я нет, — отмахнулся Уоррен, неожиданно протянув руку и потрепав Слейтера по волосам. — Я слишком мудак для этого, отброс общества и все такое. Ненавидеть всех, кто лучше, у меня ненависти не хватит. Жест был фамильярным, неожиданным, и заставил Слейтера спросить: — Я кажусь тебе ребенком? — он заметил недоуменный взгляд Уоррена и пояснил. — Твой жест. Мне казалось, так обращаются с детьми. Уоррен хмыкнул: — А ты не прибьешь меня за честный ответ? Слейтер позволил себе едва заметную улыбку, может быть, не слишком веселую, но она была: — Кандалы не позволят. — Спасибо и на том, — Уоррен хмыкнул. — Для меня ты скорее на животное похож. Знаешь, как в этих дурацких шоу, где говорящие котики и все такое. В тот момент это даже не раздражало. С другой стороны Слейтер на самом деле хотел знать мнение не Уоррена: — Что насчет Хаотика Сида? Уоррен понял его по-своему: — Нет, ну он та еще тварь, конечно, но точно не говорящий котик. Хотя хрень иногда несет, похлеще мутанта из телешоу. А было бы неплохо, если бы он вдруг таким стал: говорил бы только «хочу жрать», «почеши меня» и «мурр». Он сказал это и помрачнел. Слейтер его понимал, веселиться и не хотелось, и не получалось. Но сидеть и страдать было бессмысленно. — Я имел ввиду, не кажется ли тебе, что Хаотик Сид видит во мне ребенка, — мягко пояснил он Уоррену. Это вызвало усмешку: — Капитан не особо похож на педофила. Ну ладно, похож, но с детьми я его не видел, а мы лет пять вместе летаем. Не думаю, что он запал бы на ребенка. Слейтер не был уверен в том, насколько мнению Уоррена можно было доверять, и должно быть, человек это понял, потому что рассмеялся: — Знаешь, есть в этом что-то такое извращенное почти до нелепости. — В чем именно? — холодно поинтересовался Слейтер. — В том, что человеку может быть дорог легионер? Или что он видит во мне больше, чем вещь? Уоррен только покачал головой, словно Слейтер спросил нечто на редкость глупое: — Что ты всерьез, по-взрослому заморачиваешься, как о тебе думает капитан. — Я полностью от него завишу. В моем положении это нормально, — напомнил Слейтер. Была и другая причина, и человек ее знал, вызнал благодаря «анубису». Слейтер решил не напоминать. — Слушай, Слейтер, — Уоррен мрачновато хмыкнул. — Ты… просто посмотри на ситуацию со стороны. — Полагаю, что делаю это постоянно. Судя по еще одному смешку, Уоррен не поверил: — Ты хороший мужик. Не мразь и не ублюдок, это редкость вообще-то, да еще и легионер впридачу. Любая шлюха под тебя ляжет и приплатит. Любая команда — с руками оторвет. Еще ты единственный, кто готов дать капитану просто так. Посмотри на него глазами окружающих — он конченный психопат в розыске, с кучей врагов и понтами. Он говорил, и не видел, как дверь номера бесшумно скользнула вверх. — Хорошо, что у Леона есть ты, правда, друг мой Уоррен? — спросил Сид, чуть прищурившись, и его улыбка никого не обманывала. Ламия, держащий его под руку, с силой сжал пальцы на его рукаве, так что побелели костяшки: — У нас нет на это времени. Уоррен отдернулся от Слейтера, словно обжегшись, посмотрел на церковника почти виновато. — Не дергайся так, друг мой, — посоветовал Сид. — Ты настоящий счастливчик сегодня. Моя душа права, на тебя и правда нет времени. Мы уходим, Леон. Слейтер смотрел на Сида не отрываясь, и старался думать о чем угодно кроме как о том, что им осталось два с половиной месяца. — Я пойду с тобой. Сид рассмеялся: — Разве я говорил что-то против? Твое присутствие будет нужно мне. Заодно я наглядно проиллюстрирую слова друга Уоррена. Как там было? Ах да, «конченный психопат в розыске». — Мы подозреваем, что Андерсен на планете, — пояснил Ламия. — Значит, рвем когти? — предположил Уоррен. — Нет, друг мой. Боюсь, если слишком часто рвать когти, можно остаться без них. Мы найдем моего друга Алекса. «Друг Алекс». Слейтер уже слышал, как Сид говорил об этом человеке. И хорошо запомнил, применительно к кому Сид обычно использовал слово «друг». — Мы найдем его до того, как он найдет нас. — Зачем? — мрачно буркнул Уоррен. Слейтер был уверен, что ему ответит Сид, но ответил на этот вопрос Ламия: — Потому что нам нужен его телепат. Телепат. Со способностью Ламии к эмпатии, зачем Сиду был нужен телепат? Догадаться было не так уж и сложно. — Ты хочешь, чтобы он прочитал мысли Малкесты. — Леон, я ценю твой интеллект. Это здорово, что ты понимаешь мои мотивы, но еще не значит что их нужно озвучивать. Не надо, — хотел попросить его Слейтер. Так мало времени, так хотелось просто выгнать Ламию и Уоррена из номера и запереть дверь на эти два с половиной месяца. Это было невозможно, Слейтер понимал. Он ничего не сказал, просто встал ровно, будто перед старшим офицером во Дворце: — Как ты хочешь, чтобы я действовал? — По ситуации, — с кривой усмешкой ответил ему Сид. — Все остальное время, надеюсь, хватит и того, что ты угрожающе выглядишь. Слейтер заставил себя улыбнуться, совсем чуть-чуть, и это было тяжело и почти страшно — улыбаться Сиду, когда тот вел себя так: — Я очень опасен. В любой момент могу устроить потоп. Сид дернулся, словно от удара. Вспомнил сразу, без напоминаний, когда эта фраза звучала в прошлый раз. Вспомнил и слезы Слейтера, и свои собственные слова. Это было видно. «Я больше никогда не хочу видеть, как тебе больно». Тогда не делай мне больно. На секунду, всего на мгновение, взгляд Сида потеплел. Стал таким, каким был, когда они со Слейтером оставались наедине. Слейтеру захотелось извиниться. За удар по больному, за что-то еще, чего он сам не до конца понимал. Он не успел, Сид взял себя в руки раньше, кривовато усмехнулся, отворачиваясь: — Слишком страшная угроза, Леон. Пожалей людей, постарайся просто выглядеть, как чудовище. *** С Хаотиком Сидом никогда нельзя было быть уверенным на сто процентов. Уоррен это знал, понимал, и принимал, пожалуй тоже. И все же чувствовал себя как-то неуютно. Понимал, что капитан не в себе — больше чем обычно не в себе. И бесится. Было немного стыдно. За то, что все-таки выдал Слейтеру часть правды. Ну и за игру в «пощупай легионера» — хотя какого черта? Это было не всерьез, просто любопытство. Хотелось верить, что Ламия это тоже понимал. — Куда? — грубовато спросил Уоррен, активируя управление модулем. — Тебе решать, душа моя, — сказал Сид, усаживаясь рядом. Уоррен предпочел бы, чтобы Ламия сел между ним и капитаном, но говорить этого вслух не стал. Чувствовал, что может и огрести за такое. — Любое место в двух районах от «Спирали», — сказал Ламия бесстрастно. — Начнем оттуда. Слейтер сел сбоку от него, и, кажется, тоже не испытывал восторга от того, как они разместились. — Ты слышал, что сказала моя душа, друг Уоррен, — Сид вызвал карту туннелей Равоны, отметил «Спираль» и пролистнул чуть в бок, отметив точку на одном из воздушных причалов. Уоррену не надо было объяснять, зачем он это сделал. — Я скажу, если потребуется изменить маршрут, — добавил Ламия. Уоррен кивнул, отмечая кратчайший путь, и подавая запрос на открытие транспортного коридора — движение вокруг «Марии» в это время было довольно оживленным. Привычные действия успокаивали, отвлекали от Ламии. Уоррен не должен был о нем беспокоиться, не потому, что Ламия был неуязвим, а именно потому что Ламии и так, должно быть, было тяжело. Вот только управлять своими чувствами Уоррен не умел. Как бы ни пытался успокоиться, получалось только хуже. За это хотелось извиниться, даже рискуя нарваться на прицельные плевки ядом со стороны капитана. Должно быть, его метания совсем засорили Ламии эфир, потому что меньше, чем через минуту Уоррен вдруг услышал его бесстрастный голос: — Я в порядке. Это было так неожиданно, что Уоррен едва не пропустил нужный им поворот, вписался в последний момент. Конечно, капитан не мог об этом промолчать: — Друг Уоррен, ты пытаешься убить нас на почве ревности? Не то, чтобы я не считал это романтичным, но не стоит. Уоррен мог бы ответить ему «все равно не получится», но сдержался. Потому что это задело бы и Ламию тоже, да и капитана он отчасти понимал. Сам ни за чтобы не захотел оказаться на его месте. Сид явно собирался ответить ему что-то еще, но вместо этого просто достал сигареты, выбил одну и сунул в рот: — Никакого маяка на горизонте, душа моя? — спросил он, не прикуривая. Ламия откинулся в кресле, коротко прикрыл глаза и слабо усмехнулся: — На горизонте Малкеста на весь город. И единственный маяк рядом с нами. — Это может стать проблемой? — Проблемой может стать другое, — Ламия не открывая глаз кивнул на легионера, и Слейтер моментально подобрался, будто в любой момент был готов кинуться в драку. — Скажи ему. Капитан рассмеялся, и Уоррен знал его достаточно хорошо, чтобы распознать, чем этот смех был на самом деле — попыткой потянуть время: — Сейчас крайне неудачный для этого момент, душа моя. Уоррен и сам не отказался бы послушать для чего именно. — Удачного момента больше не будет, — спокойно откликнулся Ламия. — Говори. — Если это касается твоей безопасности, я должен знать, — вмешался Слейтер. Сид рассмеялся снова: — Ненавижу загонять самого себя в угол. У меня для тебя новость, Леон, и она тебе не понравится. — Я слушаю, — бесстрастно отозвался легионер. — Твой бывший друг легионер, такой мелкий, который еще очень хотел в мою команду. Напомни, как его зовут? — Маркус Лагатт, — сказал Слейтер. — Маркус Лагатт скорее всего сейчас на Равоне. В команде моего друга Алекса ищет нас, чтобы убить. Тишина, которая повисла в модуле после этого его откровения, была практически осязаемая. Легионер застыл, невидяще глядя перед собой, и Уоррен его отчасти понимал. Слейтер едва ли рассчитывал встретить кого-нибудь из своих сородичей вне Дворца. Его самого в тот момент больше волновал другой вопрос: — То есть получается у Андерсена мало того, что больше кораблей и людей, у него есть еще и легионер впридачу? Значит, единственное наше преимущество это док? — Нет, — Сид кривовато усмехнулся. — Потому что в команде моего друга Алекса служит инквизитор Рамон Загесса. Телепат и просто нехороший человек. Уоррен подавил желание сплюнуть: — То есть… — начал он, желая чтобы капитан сказал все вслух. И Сид сказал, с обычной своей небрежностью: — То есть нет у нас никакого преимущества. Уоррен сделал глубокий вдох, выдохнул и с чувством выразил свое мнение о ситуации: — Блядь. *** Его восприятие раздвоилось. Слейтер слышал слова Сида, понимал, что они значат. И все равно не мог воспринять до конца. Лагатт был жив. Лагатт был на Равоне. Хотел убить Сида. Лагатт не мог быть жив. Он предал императрицу. нарушил Устав в присутствии всего императорского Двора. Каким образом он мог оказаться у врага Сида? — Ты знал, — глухо сказал Слейтер. — С самого начала, — подтвердил Сид и рассмеялся. — Я сам это устроил. — Очень вы это вовремя, — буркнул Уоррен, но в тот момент Слейцтеру не было до человека никакого дела. — Почему ты молчал? — Слейтер был почти удивлен тем. как бесстрастно звучал его голос. Это снова вызвало у Сида смех: — Потому что я капитан. И потому что ахотел. Еще вопросы? Он на самом деле не спрашивал, он предупреждал, что Слейтер переступал черту, что требовал больше, чем имел право. И должно быть, благоразумнее было бы отступить, но в тот момент Слейтер ненавидел и бесконечные секреты, и рамки, в которые загонял его Сид, и самого Сида. — Ты должен был мне сказать. Ты не имел права скрывать от меня подобную информацию, — он пожалел о своих словах в тот же момент, как договорил. Просто от того, как Сид смотрел на него в ответ, почти с любопытством. Почти ласково. Страшно. Слейтер выпрямился и ответил ему ледяным взглядом. Сид рассмеялся, тихо и безумно. — Сэр, может быть… — попытался вмешаться Уоррен, но Сид поднял руку, и навигатор «Хаоса» заткнулся. Слейтер ожидал разряда кандалов, ожидал, что его сдернет с кресла на пол, к ногам Сида. Ничего подобного не было. Сид просто заговорил, и голос у него был холодным, скучающим, словно и разговор, и Слейтер ему надоели, и он просто пока раздумывал, как от них избавиться. — Я, Леон, имел и тебя, и твои права. С вами так весело, — он коснулся кончиком металлического мизинца своих губ и задумчиво улыбнулся. — Было. — И что теперь? — бесстрастно спросил Слейтер, больше всего боясь, что Сид поймет, чего ему стоит говорить так спокойно. Почует слабость и боль, которую принесли его слова. — Теперь, когда я перестал тебя веселить? Сид посмотрел ему в глаза и ответил холодно и равнодушно, будто легионер: — Лабораторный стол. Самое место для надоевшей вещи. Слейтер вздрогнул, посмотрел растерянно, вначале не в состоянии поверить тому, что услышал. Понятия не имел, что сказать в ответ. А потом Сид расхохотался, хлопнув себя по колену: — Леон! Видел бы ты себя! Умора! Расслабься, я просто шучу. Ничего не будет, никаких наказаний и страшных кар. Возмущайся сколько хочешь, бушуй и жги глаголом. Мне все равно. — Он продолжил с улыбкой, ласково, будто объяснял неразумному ребенку. — Если я не хочу нашептывать тебе секреты, я не стану этого делать. Можешь написать на меня жалобу. Это было похоже на захлопнувшуюся дверь. Сид улыбался добродушно, и был чужим. Слова Слейтера, чувства Слейтера ничего для него не значили. — Я всего-лишь хочу, чтобы ты жил, — должно быть желание Слейтера объяснить, достучаться, со стороны выглядело абсолютно жалким. — Хочу защитить. Унизительно, почти невозможно было говорить это при Ламии и Уоррене. Вещи, которые Слейтер боялся произнести вслух даже наедине с самим собой. — Я помню, Леон, — скучающим тоном отозвался Сид, повертел в пальцах одно из своих фиолетовых перьев. — Десять за старание, единица за эффективность. Пренебрежение. Недоверие, как стена между ними. Почему? — хотел спросить его Слейтер. Почему ты не веришь мне? Но Сид уже отвернулся, ему было неинтересно смотреть на Слейтера. Это невероятно унизительно, просить прощения, считая себя правым. Уступать, зная, что уступить — значит проиграть что-то очень важное. Еще это страшно — открываться перед кем-то, кто только что сделал больно. Когда Слейтер заговорил, он не пытался заставить голос звучать бесстрастно. Не в этот раз, тем более, что сами его слова уже показывали насколько ему не все равно. — Я прошу прощения. Я не должен был этого говорить, не имел права. Не хотел тебя разозлить. Омерзительно. Если бы Слейтер увидел легионера, который так ведет себя, он не испытал бы ничего кроме отвращения. — Ты стал дорог мне, ты знаешь это сам. Уоррен и Ламия смотрели на него, видели его слабость. Слейтер запретил себе думать, как выглядит в их глазах. — Я могу дать тебе очень мало. Я хочу отдать тебе все, что смогу. Не выбрасывай меня. — Замолчи, Леон, — не глядя на него, скучающим тоном перебил его Сид. — Я… — Я сказал, замолчи! — Сид обернулся к нему так резко, что Слейтер был уверен, за словами последует удар. Удара не было. Был Хаотик Сид, каким Слейтер не видел его ни разу. Серые глаза потемнели почти до черноты, черты лица заострились, губы сжались в тонкую линию. Это была не ярость, и продлилось всего пару секунд, прежде, чем Сид отвернулся снова, сказал подчеркнуто ровно, как говорил очень редко: — Друг Уоррен, долго нам еще лететь? — Минут десять, капитан, — напряженно ответил Уоррен, и на секунду Слейтеру стало его жаль. За то, что он оказался невольным свидетелем. Тишина, воцарившаяся после давила почти физически. Сид заговорил внезапно, не глядя на Слейтера, и голос его был выхолощенным, усталым: — Я просто собирался сказать тебе позже, Леон. Словно Сид снова позволил себе открыться, совсем немного, но все же он больше не казался настолько чужим. — Я еще раз прошу прощения за свои слова, — отозвался Слейтер. — Я не оспариваю твои решения. Я просто не ожидал. Сид рассмеялся, не тем жутким безумным смехом, а так, что Слейтеру немедленно захотелось оказаться к нему ближе: — Говори уж прямо, Леон. Я повел себя как мудак. Это мне надо извиняться, но на моих извинениях мы далеко не уедем. Эй. душа моя, как там дела? Никаких посторонних легионеров на горизонте? Ламия ехидно фыркнул: — Я был слишком занят вашим душевным разговором, чтобы заметить. Нам с Уорреном не хватало только попкорна, — он почти сразу посерьезнел. — Я чувствую присутствие легионера, но все еще слишком далеко, чтобы распознать точно. Они не в «Спирали». *** — Будет сделано, капитан, — спокойно ответил Раллен, и коротко кивнув первому помощнику Андерсен отключил проекцию связи. — Вы так уверены, что это поможет, Александр? — Загесса говорил презрительно и не пытался этого скрыть. Внутренне Лагатт разделял его сомнения, но не спешил говорить этого вслух. Поддерживать церковника ему лично было не выгодно. — Вы против, Загесса? — капитан усмехнулся, задумчиво постукивая пальцами по передней панели транспортного модуля. — Делайте со своими людьми, что хотите. Я просто не вижу смысла отправлять их следить за Малкестой. Намного разумнее было бы остаться и узнать у него побольше. — Он не знает того, что я хочу услышать. Единственная его ценность в том, что Хаотик Сид придет к нему снова. — Вы не знаете этого наверняка. Андерсена его слова насмешили: — Поверьте, Загесса, я знаю. Если Хаотик предложил этому фанатику сделку, ему что-то нужно. И он придет за этим чем-то. Загесса презрительно скривился: — А до этого момента вы собираетесь сидеть и ждать. Я понимаю, почему за семь лет вы так его и не поймали. — Не стоит ерничать, — невозмутимо отозвался капитан. — Иначе вскоре вы будете выглядеть очень смешно. Загесса стиснул зубы и ледяным тоном осведомился: — Мои вопросы кажутся вам смешными? Андерсен ответил почти со скукой: — Загесса, еще один вопрос таким тоном, и я попрошу Маркуса сломать вам нос. Со сломанным носом вы будете выглядеть очень весело. Я не собираюсь сидеть и ждать. Я найду того, кто сдал Хаотику Малкесту. Лагатт надеялся, что церковник разозлится достаточно, чтобы Андерсен исполнил свою угрозу, но Загесса неожиданно усмехнулся, успокаиваясь: — Таких не слишком много? — Людей, способных найти информацию о мейстере черных? Не слишком. — Даже человек на транспортной стоянке знал, — буркнул Лагатт. Ему казалось, они напрасно теряют время. — Из-за того, что случилось в «Спирали», — напомнил Загесса. — Отчасти, можно сказать, что Хаотик выдал Малкесту всем желающим. — Выдал он только себя, — бесстрастно поправил Андерсен. — Никто не пойдет против мейстера черных. — И именно поэтому найти того, кто нашел для Хаотика Сида Малкесту, будет не слишком сложно, — заключил Загесса. — Вы забываете только одну немаловажную деталь. Андерсен чуть склонил голову, показывая, что слушает. — Отступник Доминик мог найти Малкесту без информаторов. С помощью одного Дара. Андерсен покачал головой: — Эмпат нестабилен. Я сомневаюсь, что он стал бы усугублять свое положение так глупо. Лагатт не был в этом так уверен, но Загесса неожиданно объяснение принял. Кивнул: — Значит, действительно информатор. Кто-то достаточно влиятельный. Кто-то, с кем Хаотик скорее всего вел дела раньше. Вы знаете такого человека, Александр? Андерсен едва заметно улыбнулся, и у Лагатта холодок прошел вдоль позвоночника от его улыбки. — Я думаю, этого человека знаете даже вы, Загесса. Имя «Кайссер» говорит вам о чем-нибудь? Загесса улыбнулся ему в ответ, а Лагатт неожиданно отчетливо осознал, что кем бы и чем бы ни оказался этот «Кайссер», даже легионер не захотел бы оказаться у него на пути. *** — Они движутся, — не открывая глаз напряженно сообщил Ламия. Сид подался к нему так, словно мог увидеть его мысли. Секундное желание дернуть его назад мелькнуло и пропало, потому что Слейтер прекрасно понимал, для ревности было не время и не место. — Как далеко отсюда, душа моя? — спросил Сид. — Четыре квартала от «Спирали», движутся на юг, точнее я не могу сказать. — Догоняй, друг Уоррен. — Коротко бросил Сид, положив ладонь Ламии на лоб. — Как близко к ним мы можем подойти? — Не ближе, чем один квартал, — отозвался Ламия, коротко прикусывая губу. — Громко… так громко… Сид коснулся губами его виска, шепнул успокаивающе: — Шшш… еще совсем немного, душа моя. Чуть-чуть. Уоррен стиснул зубы, и было видно, что он готов огрызнуться, но вместо этого он только спросил: — Они легионера не засекут? Ты говорил, он громкий. — Я учел это, — Ламия стиснул пальцы на рукаве Сида, шумно выдохнул сквозь сжатые зубы. — Я не смогу долго… — Шшш, — Сид приложил палец к его губам. — Тебе не придется. Только найди их, и все. — Им больно… — зажмурившись шептал Ламия. — Им так больно. Дьявол терзает их. Отец, им так больно! Сид отвесил ему оплеуху, и вскрикнув упал на пол, Слейтер дернулся ему помочь, но Сид отмахнулся от его руки, притянул Ламию к себе: — Тихо. Слушай меня, слушай только меня, душа моя, — он укачивал церковника будто ребенка, и Ламия сделал судорожный вздох: — Я здесь. Ты сбил меня, я их потерял. Сид снова прижался губами к его виску, игнорируя, как на них смотрел Уоррен. — Попробуешь еще раз, душа моя? Или вернемся на «Марию»? Ламия обессилено рассмеялся: — Мы не можем вернуться на «Марию». Они слишком близко к ней. Возможно на самой станции. Нам некуда возвращаться… Мне некуда возвращаться… Как же они шумят, как вы все…громко! Его слова больше не были только словами, в какой-то момент осознал Слейтер. Чувства Ламии просачивались в них всех. Сид витиевато выругался и бросил Уоррену: — Наверх, быстро. Уоррен заторможено повернул голову, спросил рассеянно: — Что? — Вверх, я сказал! Окрик Сида ожег Слейтера, и привел в чувство. Заставил понять, что чувство, которое излучал Ламия — словно тысяча невидимых, призрачных рук прикасалось к их разумам одновременно — постепенно затягивало. Уоррен встряхнулся, бросил модуль по узкому туннелю вверх, едва не задев один из выступающих воздушных причалов, ушел в вертикальный колодец и вылетел в низкое, цвета ржавчины небо Равоны. Ламия судорожно вздохнул, выдохунул и спрятал лицо в ладони, хватая ртом воздух: — Я прошу прощения, — выдавил он наконец. — Все живы, душа моя. Все живы и в своем уме, — у Сида лилась кровь из носа, и он запрокинул голову. Голос его звучал глухо и невнятно. Ламия потер виски: — Я упустил их. И вскоре они поймут, что легионер выдает их. Нужно попытаться еще раз, это единственный шанс найти их. — Будет лучше, если они уберут Лагатта из состава группы, — вмешался Слейтер. Он знал, что не сможет объяснить Сиду, но он должен был хотябы попытаться. — Ты ни в коем случае не должен с ним столкнуться. Воспоминания о Лагатте больше не вызывали боли, даже его предательство. Теперь воспоминания вызывали только страх. Слейтер слишком хорошо помнил на что способен легионер новой линии «Лагатт». — Выбираю не я, Леон. И без твоего бывшего друга мы не найдем Алекса. — Ты не понимаешь, с чем имеешь дело, — Слейтер с трудом заставил себя говорить спокойно, подавляя недостойное желание кричать. Чтобы Сид понял, увидел угрозу, как мог видеть ее любой… не любой, как мог видеть ее легионер. Четко осознавая, что такое Лагатт. Самый совершенный легионер. Самый быстрый, самый сильный легионер. — Я не смогу тебя защитить, — сказал Слейтер, потому что просто не знал, как объяснить иначе. — Лагатт сильнее меня. Сид коротко коснулся его руки: — Я не собираюсь вызывать его на спарринг. Душа моя, ты сможешь отследить их еще раз? Слейтер ожидал, что Ламия скажет «да», но время шло, а церковник молчал. Это само по себе говорило слишком многое. Уоррен, видимо, тоже это понял, потому что повернулся к Ламии, дернул рукой, словно собирался дотронуться, хоть ему и пришлось бы для этого перегнуться через Сида, и все же передумал, убрал руку. — Я не смогу, — наконец выдавил Ламия, и это прозвучало безнадежно, почти отчаянно. Слейтер плохо знал церковника, и все же не мог представить, что Ламия способен говорить так устало, так… слабо. — Прости меня, я не смогу. — Шшш, — Сид ткнулся лицом в его волосы. — Забей, душа моя. Прорвемся. Ты уже сделал очень много. Я так горжусь тобой. — Твои попытки утешения бесят, — фыркнул Ламия, слабо улыбаясь. — Что теперь? От моих щитов почти ничего не осталось. Мы не знаем, где Андерсен. — Друг Уоррен, сколько мы сможем провисеть в воздухе? — Часов пять, у нас аккумулятор почти на нуле был. Вы этот модуль два года не заряжали, сэр, — буркнул Уоррен, сверившись с проекцией приборов. — В южной части города есть воздушная заправка. Та еще клоака, но зарядиться там можно. — Значит летим туда, — кивнул Сид. — Что насчет человека, который тебя ищет? — спросил Слейтер. — Есть другой способ его найти? — Есть, — Сид рассмеялся. — Если моя душа права, и они в самом деле отправились на «Марию». А они появятся там рано или поздно. — Когда будут искать тебя, — подтвердил Ламия. — Бинго, душа моя. — Что ты собираешься делать? Сид кривовато усмехнулся: — То, что любой мжчина делает в безвыходной ситуации. Я собираюсь звонить своей бывшей. *** — У тебя десять секунд, козел, — Мина Сайфер не стала размениваться на приветствия. Ее грубость неприятно резанула Слейтеру слух, но Сид только рассмеялся ей в лицо: — Моя прекрасная Мина, больше мне не потребуется, — он щелкнул пальцами с привычной театральной небрежностью, и проекция, которая зажглась рядом с его правым плечом, почти заставила Слейтера вздрогнуть. Схема охраны Дворца. — Ты умная девочка, ты поймешь меня правильно. Мина подалась вперед: — Чего ты хочешь? — Тебя. Здесь. Сейчас, — Сид улыбался, но улыбка его стала неожиданно напряженной. — И чтобы ты делала то, что я скажу. — Ты слишком много на себя берешь, — Сайфер скривилась презрительно, но она не отключила коннект. Слейтеру это сказало все, что он хотел знать. — Верно, — не стал спорить Сид. — Много беру и предлагаю немало. Вскоре, если не уже, на «Марию» пребудут гости, с которыми мне нельзя встретиться. Очень опасные гости. — Андерсен, — мрачно ответила Мина. — О, так вы уже познакомились? — теперь Сид подался вперед, а Ламия за его плечом напрягся. Слейтер понимал почему. Если Мина Сайфер встретилась с телепатом-инквизитором, она, сама возможно не осознавая, уже выдала всю информацию. Возможно, даже о собственном сыне. Слейтер был удивлен что эта мысль отозвалась внутри чем-то сродни страху. Он не должен был бояться за Дерри, никак не был с ним связан. Но боялся. Должно быть, все дело было в Сиде. — Нет, хотя это тебя не касается, — огрызнулась Мина, и Сид перестал улыбаться: — Уезжай. Возьми мой шаттл, на нем есть все необходимое. Коды доступа я перешлю тебе сейчас, координаты для встречи чуть позже. Ты не должна увидеться с Андерсеном и его людьми. — Ты что указывать мне пытаешься, ублюдок? — Сайфер его слова только рассмешили. Сид не стал улыбаться в ответ, он сказал жестко и безусловно: — Ты сделаешь так, как я сказал. И я отдам тебе часть информации по Фивону, что у меня есть. Если ты откажешься, Андерсен вычислит тебя, и выйдет на Дерри. Это заставило ее перестать смеяться, и хотя она продолжала усмехаться, Слейтер легко читал напряжение в ее позе: — А вот и угрозы. Я уже было подумала, что тебя подменили, ублюдок. — Ты сидишь на Равоне и не интересуешься окружающим миром, — ответил ей Сид, сунув сигарету в рот, не прикуривая. — но даже ты слышала насколько друг Алекс меня хочет. Тебе идут разные роли, но не роль наивной дурочки. Ты думаешь, что он побоится использовать моего сына против меня. — Моего сына, — резко поправила Сайфер. — Нашего, — возразил Сид, и неожиданно вся его театральность слетела будто маска. — приезжай. Если не ради Дерри, то ради всего, что я могу тебе дать — нечто очень полезное о системе безопасности Фивона. Если не ради этого, то хотя бы потому что я прошу. — Ты никто чтобы разбрасываться просьбами, — просто ответила она, смерив Сида неприязненным взглядом. Сид молчал. Сайфер коротко выругалась, и мрачно пообещала: — Если ты так решил меня подставить, я сделаю из твоих яиц яичницу, и ты у меня ее сожрешь. Если твои дела хоть как-то заденут Дерри, от тебя и яичницы не останется. Она отключила коннект до того, как Сид успел ответить, если он вообще собирался это делать. — Если она не успеет уйти, этот разговор сыграет против нас, — заметил Ламия бесстрастно. — Я знаю, душа моя. — криво улыбнулся Сид. — Но это лучшее из того, что нам доступно. Рискнуть или наверняка проиграть. Я выбираю рискнуть. — И посмотреть, что получится, — буркнул Уоррен. — Очень в вашем стиле, сэр. — Ну почему же, друг мой Уоррен, пока прекрасная Мина летит к нам, мы многое можем успеть. — Что именно? — бесстрастно уточнил Слейтер. — Как что, Леон? — Сид невесело усмехнулся. — Помолиться. *** — В чем дело? — Андерсен скользнул по Загессе равнодушным взглядом, и церковник будто встряхнулся, отверну голову от окна, за которым мелькнул серебристым крылом и пропал транспортный шаттл. — Нет, ничего, — Загесса отрицательно мотнул головой и недовольно поджал губы. — Если вы надеялись найти Хаотика и отступника Доминика здесь, на платформе их нет. Андерсен коротко рассмеялся: — Я не ждал, что все будет так просто. Лагатт внутренне был с ним согласен. Если Хаотик сог избегать капитана и Империи семь лет. бегать он умел действительно хорошо. Он только не знал, что теперь за ним идет еще и легионер. Они прошли контроль службы безопасности без проблем, и Лагатт презрительно подумал, что охрана по сравнению с Дворцом на «Крылатой Марии» не шла ни в какое сравнение. Их проводили в одну из общих зон, насколько понял Лагатт, что-то вроде ресторана. Капитан хмурился. — Ваши ожидания не оправдались, — бесстрастно заметил Загесса. — Вы надеялись на встречу с Миной Сайфер, которая не случилась. — Сайфер ненавидит Хаотика, если он был здесь и говорил с Кайссером, она расскажет об этом нам. — Вы забыли «бы», Александр. Этой женщины здесь нет. И если ваши мысли верны, она — единственный шанс поговорить с хозяином этого, — он скривился снова, — заведения. — Вы можете определить здесь ли Кайссер? — спросил Лагатт, напоминая о себе, и надеясь спровоцировать церковника. Высокомерие Загессы раздражало, и Лагатт надеялся, что Андерсен разрешит применить к церковнику насилие. В целях поддержания субординации. Церковник явно прочитал его мысли, потому что ответил Лагатту снисходительным взглядом: — Ты забываешь, что я Служитель Творца. — Тем лучше, — вмешался Андерсен. — Маркус, как вы смотрите на то, чтобы зайти в кабинет нашего радушного хозяина с ноги? — «С ноги», сэр? — Лагатт недоуменно посмотрел на капитана. — Именно. Загесса рассмеялся: — На это не откажусь посмотреть я. *** Уоррен включил энергосберегающий режим модуля, задав параметры на проекции управления, и свет в кабине погас. Слейтер заметил как моментально напрягся Сид, стиснув пальцами подлокотники, и металлический мизинец оставил в самовосстанавливающемся материале кресла глубокую борозду. Слейтер не успел спросить в чем дело, Ламия положил руку на предплечье Сида, поверх черных линий татуировки, и Сид расслабился, с шумом выдохнул: — Ты лучшее лекарство от дежа вю, душа моя, — Сид достал сигарету в очередной раз, и все же прикурил. Ламия забрал у него пачку, поигрался с крышкой, словно раздумывая не взять ли одну себе: — Я лучшее лекарство от всего, — устало отозвался церковник. — И сейчас я хочу слышать не комплименты. — Будем теперь висеть в воздухе? — буркнул Уоррен, поднимаясь из кресла пилота. — Эй, Слейтер, поменяйся-ка со мной. Фамильярность резанула слух, но Слейтер не стал спорить. — Друг Уоррен, — кривовато усмехнулся Сид. — Я так люблю твой мозг. При условии, конечно, что он существует. Иногда мне кажется, что медицинский сканер врет. Тебе не пришло в голову, что мы с моей душой сели на свои места не случайно. — Идите к черту, сэр, — огрызнулся Уоррен, устраиваясь рядом с Ламией, и с силой притягивая его к себе. Слейтеру захотелось отвернуться. Почему-то этот простой жест показался ему слишком личным. Ламия едва заметно улыбнулся: — Тебя снова начал раздражать Уоррен. Кажется, ситуация налаживается. Уоррен фыркнул: — Отличный знак. — Лучший в ситуации, в которой мы можем только ждать, — отозвался Сид потягиваясь. На Слейера он не смотрел, не пытался дотронуться, и Слейтер подавил минутный укол разочарования. Сейчас было не время. — Почему ты не хочешь улететь с Равоны? — спросил он. — Малкеста не может быть единственной причиной, даже если он узнал что-то о нашем будущем. Слейтер намеренно сказал это «нашем», хотел отследить реакцию, и только потому заметил быстрый настороженный взгляд, который бросил на него Сид. — Не недооценивай друга Малкесту, Леон. Он и его мысли неожиданно стали мне очень дороги. — Тебе незачем оставаться. Что бы он ни предсказал тебе, неизбежно случится или не случится. Ты знаешь, что это будет. Неужели этого недостаточно? На самом деле он спрашивал о другом. Неужели меня недостаточно? Действительно ли ты хочешь потратить эти два с половиной месяца на попытки изменить неизбежное? — Ты плохо знаешь пиратов, Леон, — резко отозвался Сид, почти огрызнулся. — Мы не склонны довольствоваться малым. Я хочу все, сразу и с бантом. Может быть в другой ситуации, я обошелся бы без банта. Но не в этой. — Тебе не следует… — бесстрастно начал Слейтер, и разряд кандалов заставил его замолчать. Разряд был не сильным, скорее предупреждение, чем наказание, но говорил о многом. В воздухе рядом с Сидом возникла проекция связи. «Абонент неопределим» сообщала стандартная программа распознавания. Сид принял вызов. — Я в южной части города, — мрачно глядя на Сида, сообщила Мина Сайфер, и сигарета в уголке ее губ, несколько раз дернулась, словно хвост раздраженной кошки. — Между «Хмешем» и пятой улицей Вернерского Сектора. У тебя полчаса, потом я возвращаюсь на «Марию». Сид рассмеялся: — Не надо считать других глупее себя, моя прекрасная Мина. Иначе можно не успеть разочароваться. У меня есть информация, которая очень тебе нужна. — У меня есть твой модуль, ублюдок. — Мой модуль не согреет тебя в холода и не спасет от голода. Есть только один способ получить то, что тебе нужно. Я предлагаю тебе Ее Величество на фарфоровом блюде. Разве это не стоит риска? — Откуда мне знать, что это не ловушка? Сид рассмеялся снова: — Вы, предатели, вечно судите всех по себе. Это ты всегда пыталась меня убить. Не наоборот. Прилетай, и будь благоразумна. Я всегда определю, если дама пришла на свидание не одна. Она недовольно поджала губы, а потом криво усмехнулась: — Пока у тебя легионер, устраивать драки не в моих интересах. Высылай координаты. После того, как она отключилась, Сид связался с «Хаосом». Форкс ответила сразу: — Большая часть команды уже собралась в столице, сэр. Мы сейчас в трех часах лета от вас. Полчаса назад засекли два корабля из свиты «Роджера». Какие будут указания? — Красться тихо как маленькая-маленькая мышка, — отозвался Сид. — Слишком близко не подлетайте, не хочу испортить другу Алексу сюрприз. — Принято, сэр. Вы свяжетесь с командой на Равоне? — Не сразу. Пусть соберутся пока, возможно, улетать придется в спешке. — Кого вы хотите, чтобы я назначила главным. Сид фыркнул: — У тебя ужасный вкус в мужчинах, но я готов на него положиться. Выбери того, кто тебе больше понравится. *** — Занятный способ здороваться, — сказал человек за массивным письменным столом, надевая очки в тонкой оправе. Рассеченное гладиусом силовое поле он будто бы не заметил. Лагатт был вынужден признать, что самообладание Кайссера — если это был он — впечатляло. — Вашего секретаря не было на месте, — невозмутимо отозвался Андерсон. — Кайссер, я полагаю? Мы торопимся. — Не стоит, — Кайссер тонко улыбнулся, поправляя очки, добавил, словно одному ему понятную шутку. — А то успеете. Александр Андерсен, верно? Капитан коротко по-военному склонил голову: — Вы знаете, за чем я пришел. Кайссер улыбнулся уголками губ: — Большая часть обитаемой Вселенной знает, за чем вы приходите. Ваши методы едва ли можно назвать тихими. Хаотик Сид. — Вы не пытаетесь сделать вид, что не знакомы с ним, — задумчиво заметил Андерсен. — Это экономит время. Где он? Кайссер покачал головой: — Я не размениваюсь на отрицание очевидных вещей. И вам не советую. Хаотика Сида здесь нет. — Но он здесь был, — невозмутимо вмешался Загесса. — Он живет здесь. — Жил, сейчас его здесь нет, — поправил его Кайссер, и улыбнулся Андерсену. — У ваших подчиненных чуткие уши. — И длинные руки, — с намеком ответил Лагатт, снова положив ладонь на рукоять гладиуса. — Не стоит вести себя слишком нагло, — невозмутимо заметил Кайссер, указывая на два кресла перед своим столом. — Прошу, господа. Я распоряжусь, чтобы принесли выпить. Андерсен сел в одно из кресел, и Лагатт занял соседнее, бросив на Загессу победный взгляд. Церковник невозмутимо встал по правую руку от капитана, положив ладонь на его плечо. — Не утруждайтесь, — глядя на Кайссера тяжелым, изучающим взглядом, сказал Андерсен. — Мы спешим. — Да, я понял, — щелчком пальцев Кайссер активировал проекцию справа от себя, и нажал несколько опций. — Но я, с вашего позволения, выпью. Итак, Хаотик. Занятный молодой человек. Он должен был достать для меня кое-что. — Легионера, — вмешался Загесса с прежней невозмутимостью, и Кайссер бросил на него быстрый, настороженный взгляд. — Да. Легионера, которого он оставил себе. Легионера, которым он. как ни странно, дорожит. Уверен, о нашей с ним игре вы уже слышали. Лагатт не слышал ни о какой игре, и был уверен, что капитан не слышал тоже, но Андерсен только коротко кивнул. — Я проиграл, — легко продолжил Кайссер. — А я умею проигрывать достойно. Было бы слишком мелочно подставлять Хаотика в отместку. Другое дело, если речь идет о сделке. Не нужно было быть особенно проницательным, чтобы понять. куда клонит этот человек. — И что именно вы хотите? — То, что я проиграл. Не в качестве платы. разумеется. В качестве жеста доброй воли. — Зачем вам легионер? — вмешался Загесса снисходительно. — Вы уже получили образцы его ткани для лаборатории. Кайссер снисходительно улыбнулся уголками губ: — Вы же слышали про результат нашей игры с Хаотиком. Публика была в восторге, и публика хочет еще. А то, что публика хочет, публика должна получить. Лагатт нахмурился, не понимая, о чем идет речь. — Вы собираетесь выпустить легионера на Арене, — отозвался Загесса, и Лагатт бросил на него быстрый взгляд, подозревая, что церковник сказал ему, а не для Кайссера. — У меня нет легионера, чтобы выпустить на Арене, — отозвался человек. — Все знают за чем гоняется капитан Андерсен. Все знают, что ему не нужен никто кроме Хаотика Сида. Никого не удивит, если капитан Андерсен, получив желаемое, распродаст все, что не нужно ему самому. Меня интересует только легионер. Тот, или этот, — он кивнул на Лагатта. — Если он не хуже. — Лучше, — огрызнулся Лагатт, и умолк под тяжелым взглядом капитана. — Этого я оставлю себе, — бесстрастно ответил Андерсен Кайссеру. — Второй легионер мне не интересен. Что вы предлагаете в обмен на него. Кайссер подался вперед: — Я не знаю, где Хаотик Сид сейчас. Но я могу узнать, и поделиться своими знаниями. Ответьте мне то, что я хочу услышать, Андерсен, — он щелкнул пальцами, и в воздухе возникло окно коннекта. — И я скажу то, что хотите услышать вы. Андерсен чуть склонил голову, изучающе глядя на Кайссера, и просто ответил: — Хорошо. *** — Эти придурки заперлись к Кайссеру, — отключив проекцию, Сайфер повернулась к Сиду. — Так что я не поручусь, что тот церковник, который с ними жив. Когда она прилетела, они перебрались на шаттл, состыковав его с модулем стандартным силовым переходом. На шаттле тоже был включен энергосберегающий режим, и единственным источником света были огни города внизу. Слейтеру этого освещения было более, чем достаточно. Должно быть, Сиду тоже, потому что он не пытался зажечь даже проекцию: — Не стоит недооценивать друга Алекса, моя прекрасная Мина. Он прекрасно знает, что может и чего не может себе позволить. — С ним легионер, — вмешался Слейтер. — Он может позволить себе почти все, что угодно. — Переоценивать не стоит тоже, Леон. — В прошлый раз от того легионера было не слишком много толку, — кивнул Уоррен. — Да и выглядел он не то, чтобы особо угрожающим. Слова человека были настолько абсурдными, что не казались уже даже смешными: — Бессмысленно судить об эффективности легионера по внешним признакам. Линия «Лагатт» самая сильная и опасная из всех сущестующих. — Кайссера это заинтересует, — с усмешкой вмешалась Мина. — Кайссера еще больше заинтересовал Леон, — легко откликнулся Сид. Слейтер бросил на него быстрый взгляд, пытаясь понять, что именно Сид имел ввиду. — Хозяин, Леон, любит зрелища. А ты обеспечил бы его Арену прекрасным зрелищем. — И возможностью играть на ставках, — с усмешкой добавила Мина. — Что скажешь ты, душа моя? — Помимо того, как я ненавижу, когда ты втягиваешь меня в идиотские разговоры? — Ламия вздернул бровь, но не отстранился, как отметил Слейтер, церковник по-прежнему сидел к Сиду очень близко, и держал руку у него на плече. — Андерсен может дать Кайссеру удобную возможность убрать нас, и получить твоего легионера. — Ты говорил, что Кайссер не пойдет против тебя, — недовольно нахмурившись напомнил Слейтер Сиду. — А он и не пойдет, Леон, — Сид рассмеялся. — Вместо него это сделает друг Алекс. А Хозяин просто постоит в стороне, пошепчет нужные вещи нужным людям. Сайфер помрачнела, впрочем, Слейтер был убежден, что смену ее настроения в темноте могли видеть только он и Ламия. — Ты, ублюдок, говоришь так, будто я уже не на стороне Кайссера. Не обольщайся. Сид улыбнулся: — Даже не думал, моя прекрасная Мина. Но ты не доложишь Хозяину о нашем разговоре, в это я верю. — Можешь рассказать мне почему, — огрызнулась она, доставая сигареты и прикуривая. И жест показался Слейтеру едва ли не до болезненного похожим на Сида. — Я посмеюсь. — Тогда можешь начинать. Потому что в этом деле, Кайссер играет против Дерри. — Это ты хочешь, чтобы я так думала. — Нет, это он сдаст тебя и Дерри другу Алексу, если только узнает, кто папочка нашего сына. Мина демонстративно положила руку на бластер: — Он не узнает. — От меня? — Сид покачал головой. — Разумеется, нет. Но ты сама выдашь себя, если вернешься на «Марию». — Интересно послушать, как, — мрачно бросила она. — Тебе ли не знать, что у имперцев и церковников есть средства. Она несколько секунд сверлила Сида недоверчивым взглядом, потом недовольно поджала губы: — Я не стану слишком подставляться ради тебя. Сид улыбнулся: — Не волнуйся, ничего подобного от тебя и не потребуется. *** Возникшая справа от Кайссера проекция связи, заставила его удивленно вскинуть брови, чуть улыбнуться, и Лагатт едва заметно скривился. Этот человек ему не нравился. — Вам сопутствует удача, господа, — улыбнулся Андерсену Кайссер. — Звонит некто, кто сможет… проговориться вам о Хаотике Сиде. Андерсен равнодушно кивнул, скользнув по экрану проекции тяжелым взглядом. Кайссер улыбнулся снова, щелчком активируя коннект. Линия была выделенной, и проекция немедленно перешла в видимую только получателю плоскость. Несколько секунд Кайссер почти недоуменно смотрел в экран, а потом выражение его лица изменилось, словно кто-то снял маску и надел другую. Кайссер чуть развернул проекцию, чтобы капитан, Загесса и Лагатт не попадали в поле видимости, и проекция стала видимой. -…требует, — договорила рыжая женщина с черными перьями в волосах. На ее скуле наливался синяк, нижняя губа была разбита. — Он… — Скажет остальное сам, — увидеть улыбающееся лицо Хаотика Сида было так неожиданно, что Лагатт едва не отпрянул назад. Краем глаза увидел, как подался вперед капитан, — Пам-пам-пам, скажи, ты ждал моего звонка, Хозяин? — Не совсем, — сухо заметил Кайссер. Хаотик приобнял женщину, и она скривившись попыталась отстраниться: — Правда? А тебе стоило, раз уж несмотря на такую хорошую игру, ты решил меня подставить, — он потерся носом о волосы женщины, и усмехнулся. Странно, полу-безумно. — Правда, моя прекрасная Мина? Лагатт заметил, как улыбается словно в ответ Андерсен, и от этого зрелища холодок пробежал вдоль спины. — Да пошел ты, — огрызнулсь женщина, и захлебнулась криком, когда рука Хаотика скользнула с ее плеча вниз. Нажала болевую точку, должно быть. — Ну все, все, — ласково шепнул Хаотик женщине. Мине Сайфер, как понял Лагатт, помощнице Кайссера. — Шшш. Не нужно меня злить. Правда, Хозяин? — Могу я узнать, что происходит? — спросил тот, бесстрастно глядя на проекцию. Хаотик рассмеялся: — Нет, Хозяин. Могу _Я_ узнать, что происходит? Ты сдал меня Малкесте. Нехорошо поступать так с клиентами. — Ты псих, — огрызнулась Мина сайфер. — Мы не делали ничего… Она снова задохнулась от боли, а Хаотик покачал головой, словно сожалея о том, что сделал: — Тише. Сейчас говорят мальчики, и молчат девочки. Ты очень обидел меня, Хозяин. Ты знаешь, что делают в таких случаях? — Я знаю, что в подобных случаях делаю я, — ровно отозвался Кайссер. — Ты, идиот, похитил то, что принадлежит мне, — он кивнул на женщину на проекции, — и рассчитываешь, что это сойдет тебе с рук? Хаотика его слова только рассмешили: — Я псих, Хозяин, но я не идиот, ты обвиняешь меня напрасно. Через два часа у «Алой Мантии», ты навестишь меня, и принесешь с собой извинения. Тысяч двести, или триста. Или я заставлю эту прекрасную рыжую птичку петь. Она много знает. эта милая птичка. Она споет мне прекрасную песенку. — Ты… — договорить Сайфер не успела, Сид жестко зажал ее нижнюю челюсть в пальцах, подвигал вверх и вниз, и засмеялся: — Чирик-чирик, Хозяин. Не опаздывай. Через два часа.