ИГРА ВСЛЕПУЮ

Никаких предупреждений, кроме стандартного «вычитки нет». А так ворд и никакого мяса в этой части) *** Андерсен начал оседать сразу за дверьми стрельбища, и Форкс едва успела его подхватить, игнорируя болезненный стон. Китель бесполезной тряпкой упал на пол, и она оставила его там. — Только не отключайтесь, я вас не дотащу. — Я… — Андерсен судорожно выдохнул, простонал тихо сквозь зубы, и все же закончил. -…мне надо передохнуть. — Моя каюта ближе и там есть аптечка. Я помогу вам дойти. Вы только оставайтесь в сознании. -…нет, — Андерсен мотнул головой и движение получилось немного смазанным, словно он был пьян. -…нужно присесть… недолго… всего… Форкс хотелось бы отпустить его, дать ему ту передышку, о которой он просил, но она слишком хорошо понимала, что от этого станет только хуже. Видела не единожды, что творилось с Хаотиком после подобных игр. — Нужно дойти до каюты. Я помогу вам, но вы не можете остаться здесь, — она не позволила Андерсену опуститься на пол, и попросила. — Пойдемте, пожалуйста. — Я очень устал, Изабелла… я так устал… — и она готова была поклясться, что Андерсен говорил не об игре в стопки. — Можно… я просто… просто передохну. — Нельзя! — она сама от себя не ожидала такой жесткости, не ожидала спрятанного под ней глухого отчаяния. Странного, непонятно чем вызванного. — Вы не можете просто устроить такое, играть с капитаном в сечу у меня на глазах, а потом… потом… Идемте! Идемте, или я вас потащу! — Вы же… не… дотащите, — он дышал хрипло, с присвистом, и все же находил в себе силы улыбаться. И пусть медленно, но все же идти. — Придумаю что-нибудь, только не отключайтесь. — Будете… говорить… со мной? — и в тот момент даже не имело значения, что Андерсен издевался. Главное, что он все-таки шел, несмотря на то, как больно это было. — Я бы вам такого сейчас наговорила, что лучше помолчу. — Расскажите о себе. — Вы и так все знаете, — его вопрос смущал даже теперь, когда она тащила Андерсена полуголого и окровавленного практически на себе. И это заставляло вспоминать, каким Сид вернулся с «Роджера» — Мне нравится… вас слушать, — он не впервые сказал ей это, но теперь слова будто обрели иное значение, стали глубже, весомее. И Форкс нервно фыркнула: — Ну, вам определенно не понравится, если я начну пересказывать сюжет «Коварной обольстительницы Роксоланы», — в этом было больше от желания разрядить обстановку, отвлечься от того, как быстро все поменялось, чем от настоящего веселья. — Расскажите, — ответная усмешка Андерсена была кривой, болезненной, но все же он усмехался. — Я смотрел только до половины. — Вы точно не в себе, — буркнула Форкс. — Потерпите, мы скоро придем. Андерсен рассмеялся каркающим, хриплым смехом — тихим, но очень живым и сказал: — Как-то на «Роджере»… сломался фильтр… поступающих внешних данных… Мы два месяца не имели доступа… к развлекательным файлам в сети. Приходилось смотреть то… что уже было… в памяти развлекательного… модуля… Это Форкс легко могла представить. Все-таки пиратские корабли, чтобы не быть обнаруженными, выходя в межгалактическую сеть, использовали фильтры входящих данных, чтобы не подцепить следящую программу. Вот только фильтры эти периодически сходили с ума и блокировали самую разную информацию. «Хаос» однажды остался без доступа к порносетям, команда тогда едва переворот не устроила… — И вы «действительно» смотрели «Роксолану»? — Больше… ничего не было… Вы? У Форкс даже был шанс соврать, что она сама смотрела случайно: — Мне просто нравился сюжет, — она сама не знала, почему сказала правду. Может быть, все стало бы проще, если бы Андерсен стал ее высмеивать. Обычно люди так и реагировали. Андерсен просто спросил: — Чем все… закончилось? — и возможно, в этом вопросе было больше «цирюльника», чем интереса, а Андерсену важнее было просто слышать голос и оставаться в сознании, чем разбирать слова, но Форкс внезапно почувствовала, как что-то внутри отпустило. Что-то, что вообще не имело отношения к «Роксолане». — Они с Дамианом поженились и отправились искать Древнюю Землю на яхте патриция. — Отличный… конец… — ответил ей Андерсен, хотя не хуже Форкс понимал, что яхта патриция Далласа вообще не предназначалась для межгалактических перелетов, на ней в лучшем случае можно было перелететь в соседнюю звездную систему. — Я смотрела не из-за логичности и достоверности, — все-таки буркнула Форкс. — Это… очень… мило, — чуть улыбаясь, выдохнул Андерсен и потерял сознание. Форкс посмотрела вперед, в конец коридора, и подумала о том, что к счастью, они уже почти пришли. *** Первым, что он увидел, когда пришел в себя, был серый корабельный потолок — обыденный и настоящий. Андерсену всего трижды в жизни доводилось терять сознание и попадать в больничный отсек: один раз ранило, когда его корабль защитил флагман от атаки повстанцев, потом задело зарядом во время абордажа, и в конце концов, Андерсена пытались отравить уже почти перед самым возвращением в столицу, но он знал, что там никогда не бывает просто потолка. Медики использовали проекции лесов с Сьера-Терры-1, или гидро-колоний Лагуз-младшей, или даже алых барханов Третьего Марса, но никогда не оставляли каюту без модуляций пространства. И Андерсена это раздражало, просто потому что всякий раз просыпаясь на больничной койке, он чувствовал себя дезориентированным. В каюте Изабеллы ничего подобного не было. Ни одной проекции, никаких изысков, и это неуловимо успокаивало. Боль от «цирюльника», как ни странно почти не ощущалась, и лежать было так комфортно, как не могло быть на обычной кровати. Андерсен понял, что висит в воздухе, поддерживаемый силовым полем — антиграв-матрасом — и понимание отдалось внутри вялым любопытством. — Как вы? Вопрос заставил его прислушаться к себе и равнодушно пожать плечами: — Лучше, чем мог ожидать. Спасибо вам. Было почти удивительно ловить на лице Изабеллы смущение — досадливое, немного беспомощное, и удивительно женственное, которое она немедленно пыталась спрятать за профессионализмом или бравадой: — Вы у меня в каюте. Я обработала следы от плети и включила антиграв — это все, что я могу сейчас сделать. Я не знаю, как помочь снизить чувствительность. — Этого не нужно, — ответил он ей. — Все хорошо. — Если бы я знала средство, я бы его использовала, — упрямо ответила она, и это упрямство вызывало желание погладить ее по голове, будто ребенка. Хотя офицер Форкс наверняка была бы против. — Все закончилось, — неожиданно даже для себя сказал он, и слова не отозвались внутри ничем, кроме странной опустошенности и какого-то равнодушного ожидания, словно Андерсен стоял на развилке, не в состоянии повернуть назад, и просто молча ожидая, что будет дальше. — Будет что-то новое. Вы теперь станете нашим адмиралом. Удивительно, как при всей своей показной закрытости, она, тем не менее, вызывала желание говорить с ней откровенно, делиться тем, чем Андерсен не привык делиться с другими: — Я никогда не хотел получить «Хаос» себе. После смерти Хаотика, я собирался его уничтожить. Изабелла не выглядела удивленной и не стала злиться, и это заставляло вспомнить, что, как и Андерсен, она уже давным-давно оставила армию позади, притерлась к реальности, в которой жили пираты. — Но вы никогда не стреляли в нас на поражение. Из-за капитана? — Я не мог позволить, чтобы Хаотик Сид умер так легко. А, может быть, я просто не готов был принять его смерть. Она оставила бы меня в крайне неприятной ситуации. — Сейчас вы оба живы, — она чуть подалась вперед, сплела пальцы в замок, и добавила. — Вы можете мне не верить, но я думаю, это к лучшему. Я рада, что вы живы. — Я вам верю, Изабелла, — и он не лгал. Почему-то он действительно ей верил. — И не так уж плохо получить спутник вроде «Хаоса». — Это так странно. Я никогда не думала, что капитан согласится кому-то служить. Всегда казалось, он предпочел бы смерть… Андерсен не смог сдержать усмешки, просто от того, как Изабелла иногда недооценивала Хаотика, не могла прочесть его действия до конца, хотя именно она жила с ним на одном корабле много лет, не Андерсен. — Хаотику нужна моя помощь, — просто сказал он. — И он ставит «Роджер» в положение, при котором тот сможет прийти «Хаосу» на помощь. Хаотик испуган, Изабелла. За все время, что я искал его, он никогда не был так напуган. И потому он ищет помощь везде, где может ее получить. — «Хаос» всего лишь станет спутником второго порядка. Ваши корабли будут не обязаны нам помогать. — Вы же понимаете, что я все равно это сделаю, — Андерсен пожал плечами, и движение отозвалось глухой болью. — Сейчас я человек без цели, Изабелла. Мне все равно с кем воевать и кому помогать. Хаотик об этом знает. И в любом случае, есть вы, для вас это важно. — Я не хочу, чтобы меня использовали против вас, — глухо отозвалась она. — Это не «против», Изабелла. Хаотик не собирается мне вредить. Он просто во мне нуждается. Он ввязывается во что-то очень крупное, очень неприятное, с чем не справится сам. И он пытается прикрыть бреши в защите так хорошо, как только может. — Я… — она помолчала, прежде чем продолжить. — Я никогда не смотрела на поступки капитана так. — Он сделает вас представителем на «Роджере». Андерсен ожидал, что эти слова вызовут бурную реакцию, и не ошибся. Изабелла вскинулась, опасно прищурившись, и переспросила: — Что? И он не мог ее обвинять. По сравнению с ее положением на «Хаосе» должность, наверное, воспринималась бы как ссылка. И все же Андерсен спокойно ответил: — Представителем. Человеком, который несет ответственность за действия своего капитана, пока тот находится вне контроля «Роджера». — Не морочьте мне голову, я знаю, что такое представитель. Он не может со мной так поступить! И в любое другое время, Изабелла была бы права. Представитель — фактически заложник на флагмане — совсем не то, чего она заслуживала. Но у Хаотика были свои причины, теперь Андерсен понимал это лучше кого бы то ни было. — Может. И поступит именно так. — Почему? — горько спросила она. — Из-за вас? Вы этого для меня хотите. Думаете, я смогу жить на «Роджере» как… как балласт? — Я не стану держать высококлассного офицера только в качестве страховки, Изабелла, если вы боитесь остаться не у дел. Разумеется, вам не стать первым помощником, но и в содержанку никто вас превращать не собирается. И в любом случае, решение Хаотика никак не связано со мной. Ей не шло это горькое, язвительное выражение, и ехидство в голосе не шло тоже: — Ну да, конечно. Все дело не в том, что вы внезапно захотели поставить меня раком. Все исключительно невинно. — Вам не идет грубость, — спокойно отозвался он. — А я всегда выказывал вам уважение. И поверьте, я не делаю этого, просто потому, что хочу поставить кого-то раком. Все-таки это заставило ее смутиться: — Извините. Просто… я не хочу, чтобы… Я хочу видеть вас, вы сами это понимаете, но терять все, что есть у меня на «Хаосе» было бы больно. Это мой корабль и моя команда. — Я понимаю. Но решение Хаотика не связано со мной, Изабелла. Он в любом случае сделает представителем вас. Не потому что ему нужен человек на «Роджере», а потому что на «Хаосе» скоро станет слишком опасно. Он не хочет вас в это впутывать. И, как бы это ни злило вас, я с ним согласен. Андерсен видел, как она ищет слова, чтобы возразить, и как натыкается в воспоминаниях на подтверждения его правоты. Он не стал бы винить ее, если бы Изабелла разозлилась, но она только выдохнула горько и сказала: — Почему я всегда узнаю о таких вещах последней? Почему именно я никогда не вижу планов Хаотика. Это так очевидно теперь. Он убирает с корабля Уоррена ради Ламии, собирается отослать меня под ваше крыло. Наверное, и легионера своего куда-нибудь ушлет. — Вы и сами понимаете, обмануть пророчество Хаотик сможет, только избавившись от Слейтера. Среди черных есть телепаты, и они легко прочитают легионера. Если тот будет хотя бы подозревать о планах Хаотика, он невольно их сдаст. — Я ненавижу логику капитана, — устало сказала офицер Форкс. — Ненавижу, когда он выбирает лучший вариант, но он все равно делает ему больно. Это все так безнадежно. — Вам жаль его? Его вопрос заставил ее некрасиво усмехнуться: — Мне всех жаль. И себя тоже. С капитаном я часто чувствую себя такой дурой. Я пытаюсь понять, но не могу угнаться за его планами. Андерсен хорошо знал это ощущение: — Вам незачем пытаться его догнать, Изабелла. Вы хороший офицер, а каждый офицер хорош на своем месте. Не переживайте за Хаотика. Он ищет выход, и он найдет его. — Мне просто хотелось бы, чтобы этот выход был… другим. Счастливее. Вам, наверное, неприятно это слышать. Ему не было неприятно. Даже привычная, застарелая злость на Хаотика отступила, оставив после себя странное оцепенение, и Андерсен честно ответил: — Мне все равно. Просто не требуйте от себя слишком много, Изабелла. Из некоторых ситуаций просто нет безболезненного выхода. Он чувствовал, как она смотрит на следы от плети, безуспешно ища ответ. И, наверное, приходя к каким-то выводам, к чему-то, что заставило ее спросить: — А эта боль того стоила? Прежде, чем ответить, Андерсен вспомнил агонию и полубезумную веселую злость, с которой опускал плеть, с которой принимал удары, и ответил не раздумывая: — Да. Оно того стоило. Иначе я никогда не освободился бы от Хаотика Сида. Боль, на которую он готов пойти, Изабелла, тоже не будет бессмысленной. Для него это единственный способ освободиться от безысходности. И боль не такая уж страшная цена. Изабелла ничего не ответила ему, даже если и думала иначе. *** На это не было никаких логических причин, но Уоррен проснулся с ощущением, что проспал. Хотя это было невозможно — если бы он потребовался Сиду, тот бы позвонил. Наверное, стоило больше переживать за то, как повернется судьба «Хаоса» дальше, теперь, когда капитанский доступ оказался у Андерсена, но переживать почему-то не хотелось. Должно быть, Уоррен заразился спокойствием от Ламии. Которого, к слову, в постели не оказалось, и слишком легко было понять, куда он ушел. Уоррен полежал какое-то время, молча глядя в потолок, и стараясь не смотреть на алый полог, который скрывал Деву. Если бы не тихие, на пределе слышимости сосущие звуки, можно было бы подумать, что там никого нет. Ламия молился. Уоррен знал, что он это делает, видел следы на теле, оставленные Девой, но не возражал, чтобы не разрушить то хрупкое, связавшее их доверие друг к другу. Поэтому он просто открыл ящик прикроватной тумбочки и зарядил в инъектор ампулу ксардоса. Ламия вышел из-за полога через минуту, уже облаченный в алую рясу священника, и подошел к кровати, наклоняясь за поцелуем. Он сделал это с обыденностью и уверенностью, от которой в груди Уоррена теплело. Хотя, может быть, целоваться было плохой идеей. Ламия умел целовать так, что у Уоррена полностью отказывали мозги, и хотелось навсегда остаться в кровати — не самое умное, учитывая ситуацию. — Я наверняка что-то проспал, — сказал Уоррен, и не смог подавить улыбки. Хотя улыбаться, в общем-то, даже и повода особого не было, кроме разве что хорошего настроения. — События вокруг Хаотика всегда развиваются быстро, — Ламия коснулся волос Уоррена, легонько погладил — короткая, быстрая ласка — и отстранился. — Некоторые вещи действительно случились. Уоррен только вздохнул: — Мне это не понравится, да? Ламия помолчал, прежде чем ответить, и уже это очень о многом говорило: — Хаотик Сид вернул себе корабль. — Сейчас я наверняка услышу «но». — Они с Александром Андерсеном играли в «стопки». Хаотик проиграл. Уоррен медленно моргнул, переваривая: — Что? Он жив? Глупый был вопрос, ладно. Ламия не зря смотрел, как на идиота. — Капитан не может умереть, пока пророчество не сбылось, — сам себе ответил Уоррен. — Но и играть просто так не в его стиле. Что он проиграл? — «Хаос» станет спутником второго порядка в армаде «Роджера». — Да быть не может! — это вырвалось у Уоррена прежде, чем он успел себя осадить. — Я хочу сказать, мы ведь говорим о капитане. Он не умеет подчиняться… И вдруг картинка повернулась для него совсем иначе. Заставила задуматься о том, как Сид вел себя на «Буре», что говорил и делал перед этим. — Верно, — спокойно подтвердил Ламия. — Он поэтому отдал мне «Бурю». Спутник «Хаоса» не обязан будет подчиняться «Роджеру». В отличие от меньшего корабля из трюма, которым «Буря» была раньше. Капитан вывел ее из-под влияния Андерсена. Что происходит? Ламия молчал, и об его молчание разбивались остатки хорошего настроения, с которым проснулся Уоррен. — Говори, — потребовал он. — Ты и так уже достаточно сказал, нечего теперь идти на попятный. — Я всего лишь подбираю слова, — отозвался Ламия, и этим он совершенно очевидно просто тянул время. — Говори, как есть, — наверное, не стоило на него так давить, просто слишком неприятно было осознавать, что вокруг творится всякая дрянь, о которой Уоррен ничего не знал. — Хорошо, — голос у Ламии звучал глухо и очень ровно, как всегда, когда он говорил о чем-то для себя болезненном. — Мы получили Малкесту. И в ближайшее время все неизбежно изменится. Мы даже не уверены, что возможно обмануть пророчество. Будет разумно убрать с корабля тех, кто нам дорог. — То есть меня, — горько сказал Уоррен. — Вроде как «спасибо за трах, но тебе пора»? Со мной это не сработает, док, за три года мог бы понять. — Не я отдал тебе «Бурю», — напомнил Ламия, скрещивая руки на груди. — Хаотик задумал это сам. И тебя никто не прогоняет. Но, если я действительно не справлюсь с сознанием Малкесты, и начну сходить с ума, я не хочу, чтобы ты был рядом. Пойми, Уоррен, я не сойду с ума один. Я спроецирую на всех вокруг. Сделаю безумцами или убью. Мне не жаль команду, не жаль даже Рамона, все-таки он осознает риск, но я не могу так рисковать тобой. — А меня ты спросил? Или что, мы сейчас будем спорить, кто кого защищает, как в плохом кино? — Не будет никакого спора. Я не могу допустить, чтобы ты был на корабле, пока я ломаю Малкесту. — Церковное благородство, — вызверился Уоррен. — Очень мило. Знаешь, куда можешь его засунуть? Я. Никуда. Не. Уйду. Ламия смотрел на него в ответ яростно, едва удерживал себя от удара, наверное, но Уоррену было все равно. Он не собирался отступать. — Ты хоть понимаешь, что будет, если мой контроль даст сбой? — А ты хоть представляешь насколько мне плевать? Ты же эмпат, сам мне скажи. — Я скажу, что ты идиот, который останется и угробит нас обоих! Я не смогу сосредоточиться, если ты будешь на корабле, не смогу работать на пределе своего Дара, я буду уязвим для Малкесты, а ты… — Тебе самому-то не надоело бояться? — перебил его Уоррен. — А тебе не надоело недооценивать опасность? Спор становился все уродливее, и какой-то своей частью Уоррен понимал, что нужно остановиться. Выслушать друг друга, что с Ламией вообще бесполезно качать права, как и всякий церковник тот и аргументы-то слушал не всякие, не то, что претензии. Уоррен просто не мог остановиться. И когда в воздухе возникла проекция связи, прерывая их, пополам с раздражением он испытал и некоторую долю облегчения. — О! — Хаотик широко усмехнулся. — У вас такие лица, будто вы не рады меня видеть. Но этого, конечно же, не может быть, правда, друг мой Уоррен? Потому что я как раз хотел позвать вас на праздник. *** В общем зале, том самом, в которым Сид объявил Слейтера своим охранником, было все, чего не было на стрельбище: вычурный стол и кресла, прозрачный потолок-проекция и прочие декорации, но по сравнению с игрой в стопки, все казалось игрушечным, несерьезным. На кресле во главе стола теперь сидел Андерсен, спокойно сцепив в замок руки, а Сид стоял за его спиной, небрежно облокотившись о высокую спинку, и этот простой жест говорил лучше всяких слов. Кричал о том, что все изменилось. Члены экипажа понимали это сразу, должно быть, знали своего капитана слишком хорошо, чтобы не уловить перемены, но молчали. — Рассаживайтесь, девочки и мальчики, — с усмешкой начал Сид, когда зал заполнился людьми, и Слейтер оглядел пришедших внимательным взглядом, так же без слов давая понять, что не позволит ситуации выйти из-под контроля. — Мы давно не собирались все вместе, а у меня тут накопилось много новостей. — И какие новости, капитан? — Курт вышел вперед, демонстративно отодвигая себе стул и садясь без спроса, а Слейтер вспомнил, что и во время прошлого сбора этот человек задавал Сиду вопросы. — Плохие? — Я бы сказал, хорошие, друг мой Курт. И поверь, мудрый пират не стал бы со мной спорить. — Мудрый пират предпочел бы слушать все твои новости сидя, — раздался от дверей голос Ламии. Церковник пришел в компании Уоррена, и они заняли свои места за столом с уверенностью людей, которые знаю, что имеют на это право. Это дало остальным членам экипажа знак садиться тоже. Кресла заскрипели по укрепленному пластику пола, звуки неприятно царапали острый слух легионера, но Слейтер не позволил себе поморщиться. В первый раз он ничего не знал об этих людях, теперь, хоть и обладая скудной информацией, он все же мог анализировать их манеры, пытаться прочесть жесты. Кто-то устраивался уверенно, кто-то, явно нервничая, пересаживался, были те, кто подошел позже. Слейтер насчитал за столом двадцать шесть человек, считая Андерсена. Последней появилась Форкс, сразу после Загессы. Инквизитор застыл по левую руку от Сида, небрежно положив ладонь ему на локоть. Сид проигнорировал его жест, достал сигареты с зажигалкой, совершенно очевидно выдерживая паузу, как в плохом театральном представлении, и закурил. Как обычно напоказ. Никто не рискнул его прерывать. Ни Ламия, ни Уоррен, ни Курт. Даже Андерсен молчал, бесстрастно оглядывая членов экипажа. — Хорошие новости, — наконец задумчиво выдохнул Сид, и слова свились вокруг него сигаретным дымом, истаяли в окружающей тишине. — Я переслал наши координаты и изменил курс, мы идем навстречу с армадой «Роджера». На секунду молчание в зале стало почти осязаемым, напряженным, а потом грянуло, как ливень с неба — возмущенные крики, вопросы, звуки отодвигаемых кресел. Слейтер непроизвольно сильнее сжал рукоять гладиуса, и мимоходом отметил, как похожим жестом потянулась к бластеру Форкс. Сид наблюдал за всем этим с улыбкой, игнорировал вопросы и курил, словно видел перед собой только пустой зал. Или может быть, просто наслаждался произведенным эффектом, это казалось Слейтеру более вероятным. — Всегда любил живую реакцию, — фыркнул Сид, когда снова все стихло. — А еще игру в вопросы и ответы. Леон, что скажешь? Ты в настроении поиграть? Правила простые, девочки и мальчики, вы задаете мне вопросы, и если это правильные вопросы, я на них отвечаю. — А если неправильные? — снова подал голос Курт. — Я надеялся, что ты спросишь, друг мой, — Сид рассмеялся, снова выпуская в воздух колечко дыма. — За неправильный вопрос Леон будет слегка укорачивать. Сверху или снизу это уже решит он сам. Слейтер сумел не вздрогнуть, услышав это, заставил себя сохранить бесстрастное выражение лица. Ему хотелось верить, что людям Сида хватит мозгов не провоцировать своего капитана и вооруженного легионера. — Сверху удобнее, — подчеркнуто ровно заметил он, делая шаг вперед. — Вы сами слышали, девочки и мальчики. И кто же мне задаст первый правильный вопрос? Друг Курт, ты выглядишь, как человек, которому просто не терпится. Не стесняйся. Слейтер искренне надеялся, что человек учтет завуалированную угрозу, потому что отрезать куски от членов экипажа «Хаоса» ему совсем не хотелось. — Разве мы не убегали от «Роджера» буквально час тому назад? — спросил Курт, бросив один нервный взгляд на гладиус. Сид усмехнулся, нависая над плечом Андерсена, и стряхнул пепел в пепельницу: — Я даю тебе возможность спросить за всех любопытствующих, и ты задаешь вопрос, ответ на который знаешь? Стыдись, друг мой. Еще желающие? — Заканчивай с этим фарсом, — презрительно вмешался Ламия. — Пока твои идиоты будут танцевать вокруг, подбирая правильные слова, мы успеем состыковаться с «Роджером». — Душа моя, ты снова портишь представление, — Сид демонстративно сделал затяжку, выпуская в воздух колечко дыма. — Только не говори мне, что всему виной сексуальная неудовлетворенность. Друг Уоррен, сделай с этим что-нибудь. — «Друг Уоррен» сделает все необходимое, как только мы покончим с этим фарсом, — высокомерно ответил Ламия, а Слейтер снова удивился, как естественно церковник подыгрывал Хаотику. Противоречил на словах, но играл с ним вместе, словно актер в одной пьесе. — Я в этом тоже заинтересован, потому задам все вопросы сам. Почему мы больше не бежим от «Роджера»? — Потому что ситуация изменилась. Мы с Алексом, — Сид кивком указал на Андерсена пришли к соглашению и решили сотрудничать. — В качестве кого? — спросил Ламия. Он спрашивал для экипажа, потому что сам наверняка уже знал ответ. Слейтеру это казалось очевидным. — «Хаос» станет спутником второго порядка в армаде «Роджера». Ничего нового не было в этих словах, не для Слейтера, и все же от их спокойного, окончательного звучания словно дохнуло холодом в спину. Сид не спрашивал разрешения, не извинялся. Он ставил перед фактом. Молчание, ставшее ему ответом было гулким, напряженным, шокированным. Момент, в который камень на вершине горы застывает, перед тем, как покатиться вниз и начать лавину — вот чем было это молчание. И Слейтер непроизвольно потянул гладиус из ножен — едва заметный, но все же нервный жест. — На каких условиях? — сильный, уверенный голос Ламии разбил тишину и моментально снял напряжение. Напомнил Слейтеру, что на самом деле — и напряжение, и паузы, и фразы — все это было спектаклем, тщательно срежессированным для команды. Обладая капитанским доступом, находясь под защитой легионера и двух церковников, Сид на самом деле мог справиться с любой реакцией команды. — Что за вопросы, душа моя? На выгодных. Для вас, девочки и мальчики, которые пренебрегают учебой, «спутник второго порядка» — это корабль, который приходит на помощь флагману армады, если находится рядом. — Мы станем шавками «Роджера»? — напряженно спросил Курт. — Да и нет, — Сид небрежно потушил сигарету в пепельнице, вскользь задев плечо Андерсена. — Мы, друг мой Курт, будем на самой границе служения. Я уже говорил, что обожаю ходить по краю? — А сказать почему вы нам не хотите? Слейтер сделал демонстративный шаг в сторону Курта, и тот непроизвольно дернулся. Сид рассмеялся: — Поосторожнее с вопросами, друг мой. Они могут изрядно укоротить тебе… жизнь. Верно, Алекс? При команде он впервые обратился к Андерсену напрямую, и это привлекло к капитану «Роджера» внимание. — Ты слишком затягиваешь, — бесстрастно бросил он, поднимаясь, и обводя экипаж взглядом. — Я принимаю «Хаос» как один из своих кораблей на время совместных операций. Мои спутники первого порядка будут к вашему судну нейтральны. Доля в общей добычи у «Хаоса» будет зависеть от того, насколько вы покажете себя полезными. Один человек из команды станет представителем «Хаоса» на моем корабле и будет нести ответственность за действия капитана и команды. — Заложник? — холодно уточнил Ламия. — Координатор, душа моя, — вмешался Сид. — Правильный термин «координатор». — Заложник, — спокойно подтвердил Андерсен. — Кто-то рангом не ниже младшего офицера, если на «Хаосе» есть нечто подобное. — Найдем, — преувеличенно серьезно ответил Сид. — Кого бы тебе отдать, Алекс? — он обвел команду хищным взглядом, и даже Слейтеру, который точно знал, что все это спектакль, захотелось стать незаметнее. — Ты продолжай с условиями, а я пока выберу. — В случае если «Роджер» увидит в этом для себя выгоду, армада придет «Хаосу» на помощь, но потребует большую долю в общей добыче, — ровно продолжил Андерсен. Его голос звучал уверенно, абсолютно спокойно, даже не слишком громко, но заставлял прислушиваться, ловить и запоминать слова. Андерсен говорил, как человек облеченный властью. На секунду Слейтеру подумалось, что так судья мог бы зачитывать приговор. Видимо, не только ему пришла в голову эта мысль, потому что один из техников — Стив Эванс, неопрятный, сутулый человек с всклокоченными светлыми волосами — все-таки подал голос: — А кто сказал, что мы согласимся на эти условия? Я на такое не нанимался. Андерсен даже не стал отвечать ему сам, только чуть обернулся, бросил вскользь взгляд на Сида, словно отдавая короткий приказ, демонстрируя команде, что все уже решено, за них и без них. Это было нарочито, напоказ, зато очень наглядно. Сид рассмеялся — жутковатым, ненормальным смехом и ответил: — На это подписался я, Стиви. Хочешь оспорить мое решение? — Что если я захочу? — подал голос Робби. Сид криво усмехнулся: — Неверный вопрос. Леон, что мы делаем с теми, кто задает неверные вопросы? В первое мгновение Слейтер действительно двинулся атаковать. Медленнее, чем полагалось легионеру его класса — ненормальная, унизительная слабость и нежелание причинять вред члену экипажа чуть замедлили реакцию — но все равно быстрее, чем успел бы увидеть человек. И сразу за тем первым мгновением пришло осознание: Сид не хотел, чтобы Слейтер нападал. Если бы Хаотику нужно было действительно покалечить или убить члена своей команды, он сделал бы это сам, или отдал приказ кому-нибудь из помощников — Уоррену, возможно, Форкс с меньшей вероятностью. Не Слейтеру, потому что он считал Слейтера не предназначенным для такой работы. Лезвие гладиуса застыло в миллиметре от горла человека, безукоризненно точно и идеально неподвижно. — Мы укорачиваем таких людей сверху или снизу, — бесстрастно сказал Слейтер, подыгрывая Сиду, и пытаясь понять, что же именно тот хочет. — Верно, Леон, — Сид широко улыбнулся, и за безумием в его улыбке Слейтеру почудилось одобрение. — А ты сам, что посоветуешь? Сверху или снизу? — Капитан, я… — запинаясь, начал Робби, и Слейтер стоял достаточно близко, чтобы, прислушавшись, уловить бешеное биение его пульса. — Я не имел… не хотел сказать… — Шшш, — Сид приложил палец к губам, ласково продолжил, с жуткой, выворачивающей нежностью. — Тише, славный парень Робби. Ты и так уже достаточно сказал. Теперь будет говорить Леон. Слейтер понятия не имел, что ожидал услышать от него Сид, он мог только подыграть: — Укоротить сверху проще, но снизу целесообразнее. Без ног этот человек все еще сможет приносить пользу, — он никогда не считал себя хорошим актером, но, по крайней мере, голос прозвучал достаточно равнодушно и сухо. Сид рассмеялся, заливисто и громко, мгновенно переходя от напускной нежности к веселью, и подмигнул: — Что скажешь, славный парень? Будешь полезным без ног? — Я… — человека трясло, и Слейтер немного отвел гладиус от его шеи, чтобы не поранить. — Капитан… я… — Довольно, — спокойно сказал Андерсен, и Слейтер понял, наконец, чего ждал Сид. — Скажи легионеру, пусть отойдет. Сид скривился с притворным сожалением: — Как скажешь, папочка. Леон, фу. Слейтер немедленно убрал оружие и отступил на шаг. Андерсен обвел экипаж взглядом и продолжил: — Я вмешиваюсь в первый и в последний раз, и только потому, что не вижу смысла тратить время на анатомический театр. Меня не интересуют внутренние дела «Хаоса». Ваш капитан предложил мне сотрудничество, я его принял. И, говоря прямо, оно нужнее вам, чем мне. После нападения на Столицу и моего похищения «Хаос» стал одним из самых разыскиваемых судов в обитаемой Вселенной. Вы не выживете без помощи извне.  — Почему мы должны вам верить? — впервые за встречу подала голос Форкс, хотя она лучше всех знала, почему Андерсен согласился. Она спрашивала не для себя — для команды. Просто выполняла свой долг первого помощника. И Андерсен ответил ей как капитан «Роджера»: — Потому что у вас нет выбора. *** В спектаклях Хаотика Сида Уоррен часто чувствовал себя статистом. Кем-то, кто нужен, чтобы вовремя подавать свои реплики, и эта роль, откровенно говоря, бесила. Проблема была в том, что никто не прописывал Уоррену реплики, никто не заставлял его открывать рот и что-то говорить, но его слова все равно как-то неуловимо вписывались в придуманный капитаном сценарий. Ламия, притом, что официальный его статус на корабле был намного ниже, всегда оставался актером первого плана — легко привлекал к себе внимание, легко перехватывал и переигрывал фразочки капитана. А вот какая роль отведена Форкс в спектакле, Уоррен так и не определился, но она задавала вопросы, и Хаотик не пытался ее одергивать. — Где гарантии, что вы не разнесете «Хаос» на кусочки, как только окажетесь на «Роджере»? Андерсен отвечал уверенно и жестко, со спокойствием хозяина положения: — Никаких гарантий. Вы принимаете мои условия, или принимаете смерть — желающих от вас избавиться предостаточно. — Ты тоже на корабле, — огрызнулся на него Курт, но Уоррен уже видел, что это беззубая угроза. На «Хаосе» не держали идиотов, ублюдков — да, но не идиотов. Им не нравилось, что говорил Андерсен, но они слушали, и готовы были слушать дальше. — Я в курсе, благодарю вас. Хаотик? — Всегда к твоим услугам, Алекс. — Полагаю, мы закончили. — Все, как ты скажешь. Вы слышали папочку, девочки и мальчики. Все на выход, уверен, вам всем есть, что обдумать. Например, кто же станет представителем на «Роджере». Может быть, ты, Курт? Иногда, учитывая, как капитан обращался с людьми, Уоррен удивлялся, что его еще не прирезали где-нибудь в темном переходе. Впрочем, нападать или спорить в общем отсеке дураков не было, и вскоре из команды за длинным столом действительно остались только Ламия с Уорреном и Форкс. Легионер вернулся на свое место за левым плечом Сида, а Загесса сел рядом с Андерсеном. Ну просто тесный семейный круг. — Вы ведь уже решили, кого отправите представителем на «Роджер», да, сэр? — спросила Форкс, и Уоррен достаточно хорошо ее знал, чтобы распознать в вопросе горечь. — Зачем тогда издеваетесь над командой? — Потому что я мудак, девочка моя, — легко ответил Сид. — И потому что люблю напускать таинственности. — Скорее потому, что тебе это выгодно, — ядовито улыбнувшись, добавил Ламия. — Пока твои идиоты раздумывают, кого ты отдашь в жертву, им будет некогда искать нестыковки в твоей версии. — Ты обижаешь меня, душа моя. Разве в моей версии есть нестыковки? — Полно. Например, внезапная необходимость с кем-то вступать в союз. Или неожиданная готовность «Роджера» нас принять. Сид рассмеялся, пожимая плечами, как будто Ламия говорил не о вопросах жизни и смерти, а жаловался на синтетическую еду: — «Роджер» действительно готов нас принять. Верно, Алекс? — Да. Хотя я, несомненно, пожалею об этом, — насколько Уоррен мог судить, Андерсен сказал это совершенно серьезно. Хаотик это мнение, видимо, не разделял, потому что только усмехнулся в ответ: — Корабль уровня «Хаоса» присоединяется к твоей эскадре, и ты думаешь, что пожалеешь? А я-то считал себя безумцем. — Бессмысленно сейчас выяснять, кто из вас безумнее, — вмешался Слейтер, и обратился к Хаотику подчеркнуто бесстрастно. — Ты предвидишь неприятности от команды? Легионер держался подчеркнуто официально, даже с капитаном, но Уоррен вдруг поймал себя на том, что начал к этому привыкать. Поведение Слейтера не напрягало, Уоррен бы скорее насторожился бы, начни тот вести себя развязно и весело. Сид, по крайней мере, воспринимал этот официоз, как должное: — Никаких неприятностей от команды, пока у штурвала пират и деспот Хаотик Сид. Всех недовольных я просто выпущу. — В ближайшем порту? — уточнил Слейтер. — В ближайший шлюз, — подмигнул ему Сид. Наблюдая за легионером, Уоррен уже не раз ловил себя внутренней нестыковке: почти всегда тот производил впечатление профессионала, опасного модификанта, которого не стоит злить, и вдруг ни с того ни с сего задавал вопрос, за который и пятилетнему ребенку было бы стыдно. В ближайшем порту? Это он что всерьез? — Возможно, — продолжил Сид. — Стоило преподнести новость иначе, но, увы, слишком мало времени. Через час мы выйдем в зону взаимодействия с армадой. Рассусоливать и играть в демократию некогда. — Ты вообще никогда не играешь в демократию, — фыркнул Ламия. — Команда — последнее, о чем нам следует беспокоиться. Они давно привыкли к вывертам Хаотика. Даже таким. Те, кто пошел в Столицу, не испугаются эскадры «Роджера». Меня больше волнует, как отреагирует Раллен. Уоррену искренне хотелось бы знать, откуда Ламия вообще узнал о Раллене, раз уж он сам впервые услышал о первом помощнике «Роджера» несколько часов назад. — Раллен не станет стрелять пока я на борту, — ответил Андерсен. — А после того, как я окажусь на «Роджере» управление системами перейдет ко мне по праву капитанского доступа. Вообще-то, представляя себе, устройство капитанского доступа, Уоррен понимал, что Андерсен мог бы управлять «Роджером» не только находясь на борту, но и вообще в зоне взаимодействия. Лишь бы сигнал проходил. Впрочем, Слейтеру, наверное, говорить этого не стоило. Легионер, с его-то паранойей, додумался бы оставить Андерсена на «Хаосе». Ну, попытаться, точнее. В принципе, хорошо, что эта идея не пришла в голову команде: слишком мало времени дал им капитан на оценку ситуации. Тот же Курт или Робби могли бы предложить шантажировать «Роджер» Андерсеном. И остальные тупые ублюдки в команде их бы поддержали. — Если у нас осталось мало времени, может быть, вы ответите все-таки на мой вопрос? — спросила Форкс, и Уоррен только теперь заметил, что она на самом деле на взводе. Странно было это понимать только теперь. Обычно Форкс, если что-то было не по ней, действовала сразу, не сдерживаясь. Могла и на капитана наорать, случаи бывали. Если что-то заставило ее молча ждать и не вмешиваться в разговор, дело было серьезным. — Мм, напомни какой именно, девочка моя? — видимо, капитан так не считал, раз намеренно провоцировал. — Не стройте из себя идиота, — Уоррен с полным правом ожидал от нее срыва, но ответила она неожиданно спокойно. — Кого вы сделаете представителем на «Роджере»? То как быстро посерьезнел Сид, заставило Уоррена внутренне напрячься. Несколько лет рядом с капитаном, но он так и не привык к этим резким скачкам настроения. — Зачем ты спрашиваешь, девочка моя, если ты точно знаешь ответ? — Хочу, чтобы вы мне это в лицо сказали. Она обижена, понял Уоррен. Не злится как обычно, а по-настоящему, всерьез обижена… и это связано с «Роджером». — Да быть не может… — обалдело выдохнул Уоррен, переводя неверящий взгляд с капитана на Форкс. Они не обратили на него внимания. — Я решил, что моим представителем на «Роджере» станешь ты, — спокойно и тяжело сказал Сид, глядя Форкс в глаза. — А мое мнение вы не учитываете? — горько спросила она. — Или незачем? Можно ведь просто вышвырнуть. «Спасибо за службу, офицер, удачи на новом месте»? — Нечто вроде, — безмятежно ответил ей Сид, и именно эта безмятежность заставила Уоррена насторожиться. Капитан мог быть тем еще мудаком, но он действительно ценил Форкс. Именно эта мысль и заставила щелкнуть в голове осознанием. Как Ламия совсем недавно собирался выставить Уоррена на «Бурю», так капитан решил убрать Форкс на «Роджер». Видимо, она тоже это понимала, потому что спросила: — Что, даже настоящую причину мне не скажете? — Такой был план. Скажи, девочка моя, а реши я потратить время на душеспасительную беседу, было бы легче? — А по-вашему лучше рвать сразу? Или это чтобы мне вдруг не захотелось вернуться? Если да, то вы полный мудак. Еще хуже, чем я о вас думала, — она сейчас заплачет, понял Уоррен, и сам обалдел от этой мысли. Чтобы первый помощник «Хаоса» и разрыдалась, как девчонка? За все годы знакомства Уоррену вообще не приходило в голову, что она может плакать. Злиться, да, но слезы? — Понятно, — безмятежно ответил Сид, и внезапно сказал резко, как плетью хлестнул. — Все кроме девочки — вон. Это было так неожиданно, что вздрогнул не только Уоррен. — Леон, падре и ты, душа моя, последите за командой. Я не жду сюрпризов, но хочу подстраховаться. Друг Уоррен в это время перепроверит курс. Андерсен спокойно поднялся: — Я подожду тебя снаружи. В общем-то, сразу было понятно, что капитан просто их выставлял, но спорить никому не пришло в голову. Даже легионеру. Почему-то так получилось, что Уоррен выходил последним, и не обернуться стоило ему большого труда. Наверное, он и сам хотел бы попрощаться, как следует. Сказать… ну хотя бы, что с ней классно было работать. Она это заслужила, даже Уоррен это признавал. Вот только услышать это от капитана она заслуживала больше. *** Когда за Уорреном закрылась дверь, Форкс все равно осталась сидеть молча. Побоялась, что сорвется, и уже за это ненавидела и капитана и себя. В последнее время она и чувствовала себя, как мокрая тряпка — сожми посильнее, получишь лужу на полу. Слез, в ее случае. И было обидно, что все это видели, но еще обиднее, что до подобного вообще дошло. Все из-за одного ублюдка и его игр. Этот самый ублюдок сидел теперь напротив нее, молчал тоже, и вопреки всему не улыбался. Редкое зрелище — капитан «Хаоса» без улыбки. — Я вас ненавижу, — наконец выдохнула Форкс, когда могла быть уверена, что не сорвется. — Вы бы знали, как я вас ненавижу. — Я совсем размяк, — невпопад ответил он. — Леон на меня дурно влияет. — Мне надо вам морду разбить, так чтобы вы ее несколько суток в регенераторе собирали. — Я, девочка моя, честно хотел не затягивать. Хотел как проще. И посмотри на меня, собираюсь оправдываться. — Вы дерьмо. Вы такое дерьмо, поверить не могу, что столько лет с вами летала, — губы снова предательски затряслись, и пришлось судорожно сглотнуть, чтобы продолжить. — Вы мизинца моего не стоите! Вы… Слова были постыдные, и бессильные, и Форкс сама не понимала, почему Хаотик еще не потешается над ней — над ее беспомощной злостью, над ее беспомощной обидой, над безысходным пониманием, что все уже решено, и Сид отдаст ее на «Роджер», как разменную фишку, даже не оглянувшись, спустит последние их шесть лет вместе в шлюз и не станет жалеть. Когда Сид положил руку ей на плечо — в покровительственном, утешающем, отеческом жесте — Форкс ударила, отхлестнулась с размахом, в ярости, что он посмел, после всего этого дерьма. Удар был дурацкий, очевидный, как боевой робот на детском празднике, и все же капитан не стал закрываться. Только головой мотнул, и демонстративно подставил другую щеку. — Идите к черту, — Форкс пришлось стиснуть кулаки, чтобы не съездить ему по физиономии еще раз, и отвернуться, чтобы не видеть его взгляд. Таким Хаотик не был при ней никогда. Таким уязвимым, таким… юным. И кто мог бы подумать, что он вообще способен так выглядеть. Она чувствовала, как Сид подошел ближе, встал у нее за спиной так близко, что сделай она полшага назад, прижалась бы спиной к его груди. — Знаете, сэр, это даже по вашим меркам такое мудачество, что у меня слов нет. Вас за это кастрировать мало. Сид выдохнул тихо, и Форкс почувствовала его выдох затылком. — Совсем скоро, девочка моя, вокруг меня закрутиться такое дерьмо, какое даже мне кажется скверным. Я не хочу, чтобы ты вляпалась. Мне нужно, чтобы ты осталась в стороне. Она все-таки сделала те полшага назад, и Сид положил ладони ей на плечи, сжал неожиданно сильно. — Мне не привыкать лезть за вами в заварушку, сэр. Я справлюсь, — она говорила правду. — Если вы из-за того, что между мной и Андерсеном… — продолжить стоило труда, и все же она закончила. — То это не важно. Я ваш первый помощник, и только потом… все остальное. Я все равно ничего не смыслю в этой романтической чуши. — Я знаю, что ты справишься. Моя славная, моя отважная девочка. Но я не справлюсь. Не смогу, боясь еще и за тебя, оглядываясь и спрашивая себя: кого я могу утащить вместе с собой? Ты нужна мне за пределами «Хаоса». Форкс невольно фыркнула, против воли чувствуя, как уходит обида, растворяется в усталости и остается только пустое гулкое понимание: что-то заканчивается. Может быть, неожиданно, может некстати, но заканчивается. Для нее и для капитана. — Я старше вас, вообще-то. Ненавижу, когда вы называете меня девочкой. Тем более своей. — Я больше не буду. — Я выбью вам зубы, если вы прекратите, — она нашла его руку ощупью, сжала изо всех сил. — Я не хочу уходить. Он сжал пальцы в ответ, легонько царапнув механическим мизинцем, и само по себе это было ответом. Молчаливым «так надо», безмолвным «спасибо», невысказанным «я всегда буду для тебя». Этого было достаточно, чтобы почти унять обиду, чтобы понять и принять, как она всегда принимала все его решения: опасные и гениальные. Этого было бы достаточно, но капитан не был бы собой, если бы не добавил: — Хочешь, сделаю тебе ребенка на память? Дети у меня неплохо получаются. Форкс пнула его в голень. *** Теперь, когда армада «Роджера» уже получила сигнал от «Хаоса», имела представление и о координатах ближайшей точки взаимодействия, и о курсе корабля, Андерсен мог бы связаться с Ралленом даже с личного компьютера. Он решил этого не делать, справедливо полагая, что некоторые вещи стоит решать исключительно при встрече. В то время как с Хаотиком у них еще оставались незавершенные дела. В чем-то это напоминало Андерсену далекие дни, когда они с женой оформляли развод. Дни, когда все уже сказано, решено, чувства — все, которые еще оставались — притупились под ворохом бюрократической волокиты: раздел имущества, договор о компенсации семье, отказ от претензий. Главное между Андерсеном и Хаотиком было уже решено, как бы ни повернулась ситуация дальше, они были свободны друг от друга, оставались детали: то, что они пообещали друг другу. В юридических терминах, Андерсен полагал, это можно было приравнять к подписи на договоре. — Ждал меня, Алекс? — Хаотик появился на пороге его каюты, небрежно прислонившись к косяку, и продемонстрировал две бутылки с маркировкой А-38. — По пивку, как говорили древние? Технически А-38 был так же далек от пива Древней Земли, как спасательный челнок от имперского фрегата, о чем Андерсен и сообщил, кивая на место за столом напротив себя. Хаотика его слова предсказуемо насмешили: — Ты сноб, Алекс. Может, выпивка и паршивая, зато она пахнет пиратской романтикой. — Она не пахнет, это синтетический стимулятор, — равнодушно ответил Андерсен. — Что ты сказал офицеру Форкс? — Офицер Форкс? Как официально, Алекс. Мне казалось, ты называешь ее «Изабелла». — Это личное обращение, — Андерсен принял бутылку из его рук, открыл, не спеша пить, и поставил на стол. — Отвечай на вопрос. Хаотик криво усмехнулся: — Ненавижу, когда мне указывают. Мой внутренний подросток требует противоречить во всем. — Тебе придется научиться его сдерживать. — Видимо, да, — Хаотик подал плечами, и перестал улыбаться. — А сам ты, что думаешь, Алекс? Девочка расстроена и не хочет уходить. «Хаос» был ее домом шесть лет. Это немалый срок. — Это очевидно, — спокойно отозвался Андерсен. — Что-нибудь еще? — Смущена и загоняется. Не оставляй ее без дела, Алекс. Ей и без того сложно, дай отвлечься на что-нибудь. — Офицер уровня Изабеллы в любом случае не остался бы на «Роджере» без работы. Даже если не учитывать мое личное отношение. Хаотик прищурился и невесело хмыкнул: — История повторяется со сменой ролей. Когда-то из-за меня ты расстался с женой, а теперь уводишь у меня первого помощника. — Ничего общего, — равнодушно заметил Андерсен. — Ты решил стать частью армады. Зачем? Хаотик фыркнул: — Мой срытый мотив недостаточно очевиден? Ты умнее меня, Алекс. И отлично умеешь подмечать мелочи. Еще ты знаешь главный вопрос, который занимает меня сейчас. — Пророчество мейстера. — Цитируя тебя: именно. Даже если я смогу обмануть неизбежность, нужен еще способ уйти после этого живым. — «Хаос» не справится с этим в одиночку. — И вместе с «Бурей» не справится тоже. Просто недостаточно огневой мощи. — А работать с тобой никто не станет — учитывая твою репутацию и недавнее нападение на Столицу. Я услышал, зачем это тебе. Теперь хочу услышать, зачем это мне. Хаотик молчал, внимательно разглядывая его несколько мгновений, прежде чем ответить: — Потому что это может стать ответом на твой вопрос, Алекс. Тебе нужна цель, нужно направление, в котором ты мог бы лететь теперь, когда мы больше не вертимся в личной версии беличьего колеса. И я предлагаю тебе черных. — Вот как? — спокойно поинтересовался Андерсен. — Ты хочешь указать мне на своих врагов и просто скомандовать «фас»? Боюсь, ты неверно оценил мой характер. — Правда, Алекс? — Если забыть про естественную неприязнь к маньякам, черные оставляют меня равнодушным. Мне незачем ввязываться в твою войну. — Верно, Алекс. Тебе незачем. Но скажи мне честно, теперь, когда тебя больше ничто не держит, ты действительно упустишь шанс ввязаться в войну? Андерсен откинулся назад, смерил Хаотика внимательным взглядом: — Не вполне уверен, что понимаю тебя. — Брось. Здесь только ты и я, не перед кем выделываться, — тот хмыкнул, копируя его позу. — Ты боевой офицер, воевал всю свою сознательную жизнь. Не говори мне, что ты стремишься к мирной жизни. — Моя война закончилась, как только Империя выгнала меня из армии. Не вижу смысла возвращаться к тому, что давно утеряно. Я не воевал уже семь лет, у меня ни одной причины начинать заново. — Ты так сосредоточенно гонялся за мной, что сам не осознавал, что делаешь. Скажи, сколько у тебя кораблей? — Ты знаешь сам, — бесстрастно ответил Андерсен. — Двенадцать. — Не скромничай, Алекс. Я не про твои спутники. Сколько кораблей ты можешь позвать и ожидать помощи? — Пятьдесят три. Считая «Хаос». — Сколько нелегальных баз предоставят убежище тебе и твоим людям? — Заканчивай и переходи к главному. — Это ты перейди к главному, — Хаотик азартно подался вперед. — Зачем тебе столько союзников? Зачем столько ресурсов и оружия? Чтобы поймать Хаотика Сида? Я был бы польщен, но я не настолько идиот, чтобы принимать все на свой счет, Алекс. Те силы, что ты собрал… многовато для одного единственного человека. Хочешь ты это признать или нет, ты набрал себе армию. А армия нужна чтобы воевать. — Не скромничай, — сухо заметил Андерсен. — Я и все мои ресурсы за семь лет так и не смогли тебя поймать. — Потому что они не для ловли. Никто не ловит с плазмометом крыс. Для этого используют силки. Оглянись на то, что ты делал, Алекс. Оглянись на то, кто ты. Ты не ищейка, ты военный. И я предлагаю тебе войну, в которой встану на твоей стороне. — Естественно. Ты предлагаешь мне свою войну. — Свою? — Хаотик прищурился и неприятно усмехнулся. — Нет. Нашу. — Не убедительно. — Ты помнишь, почему начал за мной гоняться? Почему не пришел с пушками к Императорскому Дворцу и не потребовал, чтобы тебе вернули жену, звание и корабль? Разговор раздражал подспудно, и Андерсен сам не был уверен, почему еще не закончил его. Впрочем, последний уговор с Хаотиком еще не пришел к кульминации. Они так и не ответили на вопросы друг друга. — Я не вижу смысла объяснять, — спокойно сказал он. — Я даже не рассматривал этот вариант. — Конечно, не рассматривал, — Хаотик неприятно усмехнулся. — Потому что ничего ты, отставной вояка, герой войны, которого выкинули прочь за то, что от тебя даже не зависело, ничего ты не мог сделать, — Хаотик понизил голос и подался еще чуть ближе. — Не рассказывай мне сказок, Алекс. Когда я украл «Хаос», ты злился не на меня. Ты злился на весь мир, на собственное бессилие. Ты ничерта не мог сделать. И никогда не мог. Тебя посылали против мирного населения — ты шел против мирного населения, тебе говорили отступать — ты отступал, по приказу придурков и крыс, которые нихрена не смыслят в войне. Не говори мне, что ты считал мир идеальным. — Я никогда не собирался его менять. — Ты никогда не думал, что они тебя выкинут. — Если ты собираешься давить на мою застарелую обиду, то тебе лучше выбрать другую тактику. — Обиду, Алекс? Нет. Я надавлю на вещи намного более глубокие, и намного более важные. На твою беспомощность. За мной тебя погнала не жажда отмщения, ты просто не видел для себя другого выхода. — Его не было, — Андерсен потянулся к бутылке и сделал подчеркнуто выверенный глоток, ничем не показывая, как ему хотелось швырнуть бутылку в стену. — Для Александра Андерсена — героя войны? Не было. Но тогда — это не теперь. Теперь все иначе. Теперь ты можешь пнуть саму систему, которая вышибла тебя на окраину. И система почувствует. Андерсен тщательно контролируя собственные движения сделал еще один глоток: — Ты предлагаешь мне стать анархистом и воевать против Империи? Ничего более бессмысленного от тебя я не слышал. Хаотик рассмеялся, тем самым смехом, который всегда вызывал у Андерсена желание выбить ему зубы. — Правда, Алекс? Потому что я не большой любитель верить словам. Я верю тому, что вижу. Знаешь, что я вижу, когда смотрю на армаду «Роджера»? — Показания радаров. — Я вижу армию, враждебную Империи. Ты не слишком жаловал Ее Величество все эти годы. Ты убирал имперские корабли, которые мешали тебе, нападал на базы, если нуждался в оружии. — Есть разница между нападением по необходимости и бессмысленной войной. — Бессмысленной? Нелюбовь к Империи становится все популярнее. У системы все меньше фанатов, и рано или поздно их не останется вовсе. Ты знаешь Империю изнутри, видел ее от окраины до Столицы, скажи, ты действительно веришь, что все само станет лучше? — Плохая или хорошая, — отрезал Андерсен. — Я не вижу альтернативы. Империя инертна, и слишком велика. — Можно создать альтернативу, — прищурившись сказал Хаотик. — Можно построить ее своими руками. Свободный Альянс Независимых Планет. Идея не нова и название могло бы быть поэффектнее, но подумай о сути. Андерсен не мог до конца поверить тому, что слышал: — Это та цель, которую ты собирался мне предложить? — Не говори, что она не привлекательна. — Это цель мечтателей и умственно отсталых. Дальние планеты пытались бороться за подобный альянс уже несколько десятилетий. Безуспешно. — Кто как не ты знаешь, Алекс. Ведь это ты давил их сопротивление. — Верно, — не стал отрицать Андерсен. — Сборище пафосных клоунов, вот что такое повстанцы. Если бы я хотел примкнуть к цирку, я предпочел бы труппу, которой хотя бы платят. И, насколько я знаю, ты никогда не симпатизировал повстанцам сам. Что изменилось? Хаотик рассмеялся снова, очень заразительно и весело: — Ничего, Алекс. Ничего не изменилось. Только ты и я. Ты прав, повстанцы клоуны, они хотят всего и сразу, и не слишком часто используют мозги. У них нет ни средств, ни профессионалов, ни долгосрочного плана. Просто крысы, которые больше не могут бегать в безвыходном лабиринте. Но мы, Алекс, мы не такие. После рейда на Фивон я совсем не беден. А ты не новичок в войне, вместе мы многое можем. Настала очередь Андерсена смеяться, впрочем, вовсе не оттого, что Хаотик говорил нечто веселое. Скорее из-за полного абсурда ситуации: — Можем свергнуть Императрицу? — вздернув бровь, спросил он. — Можно было бы, — серьезно ответил Хаотик, и подмигнул. — Шучу. Даже моя фантазия не заходила так далеко. Сейчас в Империи нет силы, способной ее уничтожить. Но ее можно создать. Ты не сядешь на трон Ее Величества. Но можешь создать того, кто это сделает. — Пока я слышу тот же бред, что так любят повстанцы. Я не слышу причины ввязаться в твой личный конфликт с черными. Если они вообще имеют к Империи какое-либо отношение. Не разочаровывай меня, Хаотик. Результат тебе не понравится. — Я надеялся, что ты это скажешь, — Хаотик чуть прищелкнул пальцами, и, несмотря на всю небрежность жеста, Андерсен сразу почувствовал, что разговор наконец-то пошел всерьез. Света в каюте стало меньше, и над столом между ними загорелись проекции: звездное скопление, несколько карт-схем обитаемого сектора Вселенной, графики, текстовые отчеты. — Узнаешь, Алекс? Андерсен действительно узнал: — Утопия Уоллеса. Об этой работе не слышали разве что дети на давно потерянных планетах. Отчет утописта-астрогеографа о возможности создания нового очага цивилизации. Иной центр вне Столицы. Андерсен всегда считал идею несостоятельной. — Невоплотимо, — сказал он. — Почему, ты можешь узнать сам. В сети достаточно объяснений. — О, я читал их все. Проблема Уоллеса была в том, что он плохо представлял себе возможности армии, и не был экономистом. Он нашел планеты пригодные для жизни, но не учел, что ловить на тех планетах нечего. Слишком далеко, никаких ценностей. Недостаточно привлекательно, чтобы люди побежали, — он щелкнул пальцами снова, и появилась еще одна проекция, еще одна карта-схема, поверх схемы Уоллеса. Андерсен узнал место, и это заставило его помедлить. — Это.? — начал он и замолчал, обдумывая то, что показал Хаотик. — Верно. Доработанная версия утопии. Только теперь Андерсен видел, о чем говорил Хаотик. Это была возможность. Возможность устанавливать свои правила, место достаточно удаленное от всех Имперских маршрутов, от военных имперских баз, но при этом достаточно близкое к населенному сектору, чтобы действительно можно было жить. Построить мир для себя и своих людей. Или, даже если не заглядывать так далеко, создать убежище, из которого можно было бы вести операции, не завися от ремонтных станций и снабжения на планете… — И в чем подвох? — спросил Андерсен, понимая, что не будь препятствий, место давно было бы занято. — В этом, — Хаотик приблизил к ним соседнюю область и продемонстрировал.- Черная Земля. Обитель нашего славного мейстера Малкесты и его друзей. Империя не может защищать эту область сама, и потому использует их, как сторожевых монстров. — То, что Империя и черные на одной стороне не доказано, — резко напомнил ему Андерсен. Он давно уже не считал себя частью армии, и все же слышать об этом было неприятно. — Ты сам-то в это веришь? — паскудно усмехнулся Хаотик, и отправил проекцию ему. Андерсен поймал ее автоматически, покрутил, рассматривая со всех сторон, ответил уже намного спокойнее: — Предположим. Я все еще не услышал ничего конкретного. Что ты предлагаешь? — Я предлагаю избавиться от черных и основать собственную колонию-базу там, где до нас не дотянется Ее Величество. Создать альтернативу Столице и посмотреть, кто подтянется. Андерсен смерил его тяжелым взглядом, задумчиво побарабанил пальцами по столешнице: — Ты просто пытаешься манипулировать. Это очевидно. Единственное, что тебя волнует — пророчество и сможешь ли ты от него избавиться. — Да, мне очень не помешает «Роджер», если я хочу обмануть черных и уйти живым. Я не отрицаю, Алекс, не отрицаю и не пытаюсь скрывать. И то, что я предлагаю — настоящее. Я готов драться за это настоящее вместе с тобой, если ты поможешь мне выжить, не сойти с ума и спасти Леона. И присмотрись хорошенько. Ты поймешь, в чем ценность. Андерсен помолчал, прежде чем сказать: — Основная уязвимость пиратского образа жизни — отсутствие стабильности. Везде приходится скрываться от властей, — он знал, что Хаотик подхватит его мысль и продолжит, и не ошибся: — Ни одной безопасной гавани, Алекс. Верно. Или они так далеко от обитаемых секторов, что лететь к ним не имеет смысла. Но это, — он кивнул на проекцию. — Это может все изменить. С деньгами, которые я привез из Столицы, с твоими связями и твоей репутацией. Только представь, сколько кораблей придет служить тебе. — Империя не оставит это просто так. — У них нет достаточных ресурсов в этом секторе, чтобы действовать. А когда они наберут силы… ваши с девочкой дети уже будут рассказывать сказки своим внукам. Империя облагает окраинные планеты огромными налогами, потому что обещает защиту от черных. Как только не станет черных, дальние колонии откажутся платить. Империя лишится изрядной доли своих денег. Им будет не до нас. — Это породит конфликты, — бесстрастно подтвердил Андерсен, понимая, что задумал Хаотик. — А конфликты с Империей приведут больше сторонников на нашу сторону. — Я всегда считал, что бессмысленно гоняться за мной — это напрасно тратить твой потенциал. Ну так что скажешь? У тебя теперь есть женщина. Хочешь построить для нее дом? Андерсен повел рукой, отправляя проекцию обратно Хаотику, и ответил: — Выясни у Малкесты все, что сможешь о пророчестве и о Цитадели Черных. После мы обсудим план действий. — Ты оптимист, Алекс, — Хаотик усмехнулся, и снова его лицо вызвало ощущение узнавания, некоего… сходства не черт, но характеров? Общности? — Откуда ты знаешь, что я не сойду с ума? — Ты предложил мне пойти против Империи и основать собственное государство. При всем желании, ты не смог бы стать еще безумнее. *** — Вы думаете, это ловушка, сэр? — Лагатт не отрывал взгляда от темной проекции над столом. Проекция демонстрировала ему «Хаос», в окружении спутников «Роджера», и если бы не острое чувство какого-то глобального подвоха, Лагатт с удовольствием насладился зрелищем. — Убежден, — равнодушно отозвался Раллен. — Хаотик психопат, но не самоубийца. — Может быть, он хочет нас подставить? — Маловероятно, — Раллен пожал плечами. — Мы в стороне от торгового маршрута, здесь свободный переход в гипер. Всегда можно уйти. — И Хаотик тоже может? — Теоретически? Да. Практически мы держим его в замке спутниками, они достаточно близко, чтобы отследить его следующие координаты. Лагатт поразмыслил над тем, что услышал: — «Хаос» сам подпустил их так близко. Зачем? — Не знаю, — бесцветно ответил Раллен. Лагатт помялся, прежде чем предположить: — Думаете, это может быть связано с тем, о чем вы говорили? Капитан Андерсен сейчас на «Хаосе», и если он действительно сотрудничает с Хаотиком… — Капитан Андерсен способен управлять «Роджером» даже не находясь на борту. Через капитанский доступ. — Всеми системами? — Лагатту стало немного не по себе. — Механизмом самоуничтожения тоже? — Разумеется, — безэмоционально подтвердил Раллен. — То есть, если Хаотик его заставит… — Наши спутники взорвут «Хаос» до того, как механизм сработает. Неприятно было в этом признаваться, но Лагатт совершенно не понимал, чего добивается Хаотик: — Он ведет себя совершенно нелогично. Намеренно сдает себя и свою команду. Хаотик же не может не понимать, что у нас преимущество. Что ему нужно? В воздухе, среди других проекций возникла еще одна, и Раллен притянул ее ближе: — Он хочет поговорить. — Вы думаете? — Уверен. С «Хаоса» прислали запрос связи. ---------------------------------------------------------------------