ИГРА ВСЛЕПУЮ

*** — Он хотел, чтобы я тебя продала. Слова отозвались внутри эхом и растворились с гулким, безнадежным «продала». Слейтер мотнул головой, не осознавая до конца, что делает, и ответил: — Невозможно. Это действительно было невозможно. Сид любил его, даже если он решил отослать Слейтера, он не позволил бы… Зачем? — Не веришь мне? — усмехнулась Мина. — Или не хочешь верить? Слейтер, ты производишь впечатление умного мужика. Ты ведь способен сделать выводы. Хаотик поимел тебя по полной. Привязал к себе, а потом выкинул, когда решил, что наигрался. Желание накричать на Сайфер возникло и пропало, оставив после себя неприятный привкус горечи. Бессмысленно было доказывать этой женщине, что она поняла все неверно, что Сид, каким бы Сид ни был, любил Слейтера. Что у Сида, наверняка, были причины… Зачем? Почему ты меня отослал? — Не веришь, — холодно заметила Сайфер. — Хочешь, чтобы я вызвонила его? Можем спросить самого ублюдка. Слова заставили что-то внутри вскинуться безумной надеждой и одновременно зайтись страхом: — Ты можешь это сделать? — Могу. А ты сам этого хочешь? Слейтер хотел. Слейтер хотел этого до боли. Увидеть Сида еще раз, потребовать объяснений, узнать почему. Почему именно сейчас? У них еще оставалось время. Сид обещал ему… Не думать об этом не получалось. Если что-то происходит, я должен быть рядом с тобой. Если будущее неизбежно, почему мы не живем в настоящем так, чтобы не было больно? — Я… — он замолчал, собираясь с мыслями, и понимая, что не способен решить сейчас. Что не сможет держать себя в руках, увидев Сида, что сорвется на вопросы, бессмысленные требования. И отчетливо, с какой-то обреченной окончательностью осознавая: если бы Сид мог оставить его на «Хаосе», Сид оставил бы его на «Хаосе», рядом с собой. — Я думаю, что тебе стоит поступить так, как сказал Хаотик. Он мог ожидать разной реакции, и одновременно с тем ему было все равно. — Ты, твою мать, так шутишь? — убийственно серьезно, с какой-то ледяной, тяжелой яростью спросила Сайфер, и Слейтер почему-то вдруг вспомнил, что именно она хозяйка: и в этом кабинете, и на всей станции. — Или ты просто не понял, что я сказала? — Я вполне тебя понял. — Вы с этим ублюдком решили потрепать мне нервы на пару? — почти с любопытством поинтересовалась она. Злить ее дальше было опасно и Слейтер коротко, так как рапортовал во Дворце вышестоящему офицеру: — Я доверяю Хаотику Сиду. Доверяю ему, возможно, до слепоты. Я не знаю, почему он так поступает, тем не менее, я не верю, что он причинил бы мне вред. Сайфер подалась вперед, разглядывая его как какое-то надоедливое, и одновременно очень глупое насекомое. — Я беру свои слова обратно, Слейтер. Ты полный идиот. В общем-то, он был с этим согласен. — Знаешь, — ехидно прищурилась она. — Пожалуй, я все равно оставлю тебя себе. Хочу рассмотреть придурка, который умудрился запасть на Хаотика поближе. *** Госпожа Бабочка приходит незваной, но никогда не приходит не вовремя. Наверное, Госпожа, это потому что я всегда тебя жду. Мы говорим с тобой на равных? Ты льстишь себе, Хаотик — пират, псих и убийца. Я знаю. Я вообще склонен себе льстить. Правда? Ты обволакиваешь меня дымом, который не пахнет, и в этом дыме скользят видения-слова. Разве нам нужно говорить? Бла-бла-бла, нет, этот аттракцион оставьте для окружающих. У Хаотика и его Госпожи все совсем иначе. Я не говорю с тобой на равных. Ты намного мудрее меня, моя прекрасная, моя огромная Госпожа. Я не говорю с тобой на равных, но мыслю на одной волне. Бесконечный поток образов, и в нем проглядывают настоящие бриллианты. Как сладко видеть твою улыбку, Леон. Как больно! Эту боль хочется смаковать, купаться в ней, как в бассейне с пузырьками. Бам! И все неосторожные крысы идут ко дну! Спасибо играм в стопки, я отлично знаю, что делать с болью. Ею нужно нас-лаж-дать-ся. Злодеи не страдают, мальчики и девочки. Запомните хорошенько, а лучше запишите. Самое паршивое, Госпожа, что когда все закончится, даже в самом лучшем варианте, это именно то, чем я буду. Я буду злодеем. С другой стороны, я всегда гордился этой ролью. Если уж быть злодеем, нужно быть им с размахом. Бдыщ! И нет планеты славного мейстера Малкесты. Это было бы мило, но, увы, я псих, а не мечтатель. И взрывать планеты пока могу только виртуально. Бам-бам-бам! Прощайте, Столица, Равона и до кучи приплюсуем мой родной мир. Ничего не изменилось. Все вертится по своим орбитам. Отставить панику, все идет своим чередом. За разлукой встреча, за встречей разлука. Я это где-то читал. Эй, Госпожа, я не могу выпустить тебя за границы. Но одну лазейку я все-таки нашел. Обними меня покрепче, я шепну тебе на ушко. *** Мина поселила его рядом с собой, ближе к верхнему ярусу «Крылатой Марии», и отчасти Слейтер понимал, зачем она это сделала. Сайфер не доверяла Сиду, верить Слейтеру, даже в той ситуации, в которой он оказался, у нее тоже не было причин. — Ты ведь знаешь, почему я оставляю тебя здесь? — спросила она, отдавая ему чип-ключ. Слейтер не сомневался, что в чип встроена программа слежения. — Чтобы было проще контролировать, — ответил он. — Умный мальчик. Я предпочитаю держать врагов под рукой. — Ближе чем друзей? — спросил Слейтер, вспоминая выражение Древней Земли. — У меня нет друзей, — усмехнулась Мина. — После того, как их убил Хаотик, я так и не завела новых. Слейтер промолчал. Ему нечего было сказать о том, что произошло между нею и Хаотиком в прошлом, потому что он вообще предпочитал об этом не думать. — Слейтер, — посерьезнев, добавила Мина. — Я хочу сказать тебе одно: не дури. Ты на воздушной станции, и даже если тебе каким-то образом удастся завести чужой челнок, далеко не убежишь. Слейтер не собирался бежать, не видел в этом смысла. Слишком больно было снова и снова сталкиваться с мыслью, что бежать некуда. — Я останусь, — ровно отозвался он. — Побег не в моих интересах. — Надеюсь, ты действительно это понимаешь, — жестко сказала она. — В твоей комнате есть терминал, я пришлю на него все необходимые файлы. Посмотри до завтра. На секунду накатило иррациональное, трусливое желание попросить Сайфер остаться, такое сильное, что перехватило дыхание, наверное, только поэтому он ничего и не произнес. Только смотрел ей вслед — совершенно чужой женщине — и не хотел оставаться один. Остаться в комнате означало снова начать думать. Осознать, что Сид улетел, оставив его на Равоне, и никогда не вернется. Слейтер бездумно дошел до кровати, сел осторожно, с совершенно прямой спиной, и подумал, что за ним наверняка наблюдают, что Сайфер при Кайссере была шефом безопасности, что она не оставила бы легионера без присмотра. Наверное, в такой ситуации, человек мог бы заплакать, разозлиться. Возможно, кричать, ломать вещи. Слейтер ничего этого не хотел. Он сидел на кровати, идеально прямой, обычный образцовый легионер, и не хотел ничего. Не хотел думать, не хотел чувствовать, не хотел, чтобы было больно. Больно и не было, было ледяное, отстраненное отупение, и что-то настойчиво ныло внутри. Шок, как равнодушно понимал Слейтер. Это просто шок. Мягкое одеяло, которое окутывает защитным коконом, притупляя чувства. Слейтер не хотел ничего понимать, не хотел ничего анализировать. Хотел вернуться назад, в каюту Сида, и остаться там. Все вокруг казалось зыбким и абсолютно нереальным. Совершенно чужим, но это было неважно. Слейтер вдруг с каким-то отстраненным отупением осознал, что не проверил помещения, куда его привели. Образцовый легионер в нем отметил этот факт, зафиксировал, как фиксировал все вокруг. Слейтеру было все равно. Он не знал даже, отреагирует ли, появись в комнате боевой модуль. Ему следовало встряхнуться, но все силы ушли на разговор с Миной. Слейтер безразлично потянул с себя одежду, и ткань разошлась обрывками — задумавшись, он потянул слишком сильно. И почему-то именно от этого простого действия, что-то порвалось в нем самом. Накатило отчаяние — глухое, черное, и Слейтер почувствовал, что задыхается. По-настоящему задыхается, как человек. Он бездумно закрыл лицо руками, уткнулся лбом в обрывки ткани, которые все еще сжимал в ладони, и затрясся. Воспоминания проносились внутри вспышками и выворачивали наизнанку: каюта Сида, ледяное прикосновение иллюминатора, страх и возбуждение, и первая истерика в душе. Темнота и тишина карцера, когда все казалось слишком, все было остро, отравленный шепот «посчитай для меня», первый раз, когда Слейтер лег под Сида сам, как быстро и как легко все поменялось, первая ревность, первое осознание — что он любит, насколько легионер Слейтер вообще способен любить — этого человека. Уродливая стыдная истерика на «Крылатой Марии», обещание Сида — только ты, я и кровать. Давай попробуем. Не получилось. Слейтер судорожно выдохнул, впиваясь пальцами в ладони. Я не смогу один. Сид, я не смогу. Но Сид и так это знал, потому и отправил его Мине Сайфер, как коробку с гладиусом. Чтобы продать. Почему? Слейтер не понимал, не мог этого понять. Должна быть причина, сказал он себе. Должна быть. Сид не поступил бы так, если бы мог иначе. Что произошло, когда Слейтер улетал, пока Сид ломал Малкесту? Если все действительно закончилось, и время вышло, почему Сид ничего не объяснил? Почему не поговорил, не попрощался? Нужно было перестать. Отвлечься. Проверить помещение, осмотреть оружие, активировать терминал. Переодеться, при условии, что в комнате были подходящие ему вещи. Слейтер сделал несколько судорожных вздохов и замер. Сквозь неаккуратную дыру в одежде, поблескивая металлом, проглядывал его личный компьютер. Крохотное колечко, которое наверняка смотрелось на Слейтере неуместно, по-дурацки, и которое он когда-то принял за обычную безделушку, которую он все равно хотел даже тогда, еще не осознав, кем стал для него Сид. Нужно было подумать об этом сразу, проверить, но Слейтер всю свою жизнь прожил, не имея права на личный компьютер, так и не привык к нему до конца. Проекция загрузки возникла моментально, и так же моментально сменилась на рабочий интерфейс. На главном активном меню мигало меню приватных видео-сообщений, сообщений, видимых только адресату, и рука Слейтера все-таки дрогнула, прежде чем он нажал пуск. Сид улыбался с невидимой для всех кроме Слейтера проекции, невесело и совершенно безнадежно, и динамик едва слышно исказил его голос, когда он сказал: — Привет, Леон. Похоже, я задолжал тебе объяснения. Это была всего-лишь запись, не настоящий коннект, но Слейтер непроизвольно подался вперед, едва удержался от того, чтобы коснуться проекции рукой. — Я трус, — продолжил Сид. — Я, в общем-то, всегда это знал, но никогда особенно не волновался. В конце концов, я умный трус, и, что важнее, я живой трус. Надо было поговорить с тобой лично, попытаться все объяснить, но я не могу. Я столько тебя предупреждал, — он невесело усмехнулся. — Предупреждал, что тебе будет больно, и что надо бежать от меня как можно быстрее, а, в конце концов, сбежал сам. Ладно-ладно, что-то я разнылся. В общем, ты спрашивал, как у меня дела, так вот, все паршиво. Я уже говорил тебе, Леон. Пираты не живут долго и счастливо, даже если они умные и лихие, как Хаотик Сид. Ты хотел знать, что я увидел, когда сломал Малкесту? Я увидел нас с тобой. Леон, я мог бы еще пожевать сопли, но скажу прямо — я сойду с ума и убью тебя. Слейтер судорожно втянул в себя воздух, и отпрянул назад. Слова никак не желали складываться во что-то осмысленное, стали шоком, даже, несмотря на то, что Слейтер ожидал чего-то подобного. — Готов поспорить, — сказал Сид. — Ты сейчас не знаешь, как реагировать. Самое паршивое, что я ничего не могу сказать тебе. В моем лабиринте не осталось выхода. Я схожу с ума, по-настоящему, схожу с ума вместе с моей душой, и я не хочу, чтобы ты это видел. Пока я все еще я, пока не съехал с катушек окончательно, я хочу дать тебе шанс. У прекрасной Мины Сайфер хорошие связи, и она не причинит тебе вреда, пока не увидит в этом выгоду, и вы хотя бы знакомы. Лучше варианта у меня нет. Слейтеру хотелось смеяться, и еще совсем немного — плакать, но не получалось. А Сид улыбался, наверное, заставлял себя это делать: — Мой прекрасный, мой удивительный Леон, знаешь, безысходность начинается, когда ты уже не веришь, что может быть выход. А я не верю. Мне остается только надеяться, что ты будешь удачливее меня. Если есть хоть малейший шанс, используй его. Я не особенно религиозен, но планирую молиться всем, кого только вспомню, чтобы мы с тобой не встретились. Слышать это было больно, больнее, чем что-либо еще, и Слейтер отчаянно жалел, что это не коннект, что он не может поговорить, убедить — они нашли бы выход, нашли бы его вместе. Слейтер не позволил бы Сиду сойти с ума. Услышал бы его Сид, если бы они действительно поговорили друг с другом? Захотел бы услышать? — Помнишь, я говорил тебе: ты и я — это по-настоящему, — продолжил Сид. — Я не лгал, я даже не знаю, было ли у меня в жизни хоть что-нибудь такое же настоящее. Хотя, по секрету, все я знаю. У меня никогда не было ничего настолько настоящего. Я и сам фальшивка с ног до головы — псих, позер и придурок, но я люблю тебя. Буду любить пока еще вообще способен любить. Буду рассыпаться изнутри, как карточный домик, но твоя карта, Леон, упадет последней. Тебе не обязательно сходить с ума! — хотел крикнуть ему Слейтер. — Не обязательно! Вместе мы бы смогли спастись, изменить все! — Видишь, — Сид снова усмехнулся. — Я все-таки скатился в пафос и нытье. Прощай, Леон. Клянусь всем, что еще имеет для меня значение, я надеюсь, мы с тобой все-таки никогда больше не встретимся. Запись завершилась и проекция погасла. Слейтер бессмысленно посмотрел прямо перед собой, не находя слов и как никогда остро ощущая свою беспомощность. …я надеюсь, мы с тобой все-таки никогда больше не встретимся. Он понимал, что заставило Сида так сказать, и от того было еще больнее. Сид отправил его на Равону, в надежде, что так будет лучше, в надежде, что это даст Слейтеру хоть какой-то шанс спастись. Сидя в своей новой комнате на «Крылатой Марии», отчаянно остро ощущая себя не на своем месте, ощущая себя потерянным, Слейтер подумал, что не хочет никаких шансов. *** — Клянусь всем, что еще имеет для меня значение, я надеюсь, мы с тобой все-таки никогда больше не встретимся, — сказал Хаотик Сид с проекции, и Загесса скептически вздернул бровь. Настоящий Хаотик Сид сидел в рубке управления, пригасив освещение на минимум, и крутил запись раз за разом. — Сентиментальность в твоем случае выглядит нелепо, — холодно заметил Загесса, подтягивая к себе стул. Хаотик медленно повернул голову, и в неверном свете замершей проекции, он показался Загессе почти жутким: — Пришел развеять мою тоску, падре? — Скорее узнать о твоих дальнейших планах, — легко возразил Загесса. — Правда? — Хаотик подался к нему, усмехнулся, вторгаясь в личное пространство. — А я бы сейчас с большим удовольствием послушал про тебя. — Я в порядке, — ответил ему Загесса, почти спокойно. — Погружение в разум еретика угрожало моему рассудку, но я принял амброзию. Это помогло. Сейчас я вполне стабилен. Насколько я вообще способен сейчас быть стабилен. Хаотик криво усмехнулся: — Неужели я слышу хорошие новости, падре? Я уже стал от них отвыкать. Загесса проигнорировал это и решил поговорить о том, что интересовало его намного больше: — Ты поступил правильно, убрав легионера с корабля. Еще немного, и он мог бы догадаться о наших планах. — Отличная вышла бы шутка, падре. Учитывая, что план у меня появился за час до того, как я отправил Леона с корабля. — Ты понял, о чем я, — резко ответил Загесса. Эти игры всерьез начали его утомлять. Видимо, Хаотик тоже это понял, потому что только устало тряхнул головой, и зарылся пальцами в волосы: — Я устал, падре. Смешно, правда? Я ничего еще ничего не сделал, но уже чувствую себя уставшим. — Простейшая психологическая реакция, — равнодушно пожал плечами Загесса. — Твой разум знает, что тебе предстоит нечто болезненное, и старается заставить тебя это отсрочить. Довольно убого с твоей стороны. Хаотик усмехнулся, взяв его за руку и притягивая к себе, и Загессе стоило труда не податься ему навстречу, не попытаться усилить контакт. Погружение в разум Малкесты действительно далось ему нелегко, внутри еще отдавались отголоски чужих мыслей, чувств — затихающее эхо, но от того не менее неприятное. Прикосновения Хаотика смывали это эхо, будто поток, и даже если этот поток теперь был окрашен горечью и болью, Загесса приветствовал его как избавление от собственной тоски. — Не хочешь поблагодарить меня, падре? — тихо шепнул Сид ему на ухо. — Я мог бы, — спокойно отозвался Загесса. — Но тебе это не поможет. — Правда? Знаешь, раньше я часто использовал секс, как выпивку. Ты платишь и трахаешь или не платишь и насилуешь, но результат один и тот же. — Был. — Верно, падре, был. До Леона. Ты видел запись? — спросил он, кивая на проекцию. — Разумеется, — Загесса действительно видел, просо не видел смысла отвлекать Хаотика, пока тот смотрел ее. — И что скажешь? — Ты выглядишь ужасно неестественно, когда говоришь правду. Тем более, если говоришь о своих чувствах. Хаотик рассмеялся: — Это потому что, такому как я даже не полагаются чувства, падре. Но знаешь, я думаю, что Леон поверит. — Легионер научился на удивление хорошо чувствовать тебя, — признал Загесса. — Но скорее всего, он действительно поверит. Ты сказал для этого достаточно правды, а легионер вообще склонен тебе верить. Удивительное качество для представителя его расы. — Мой Леон удивителен сам по себе. И от того, поверит ли он моему маленькому фарсу, — Хаотик кивнул на проекцию записи, — будет очень многое зависеть. Среди черных есть умельцы копаться в мозгах, и если они раскопают в голове Леона наш план, выйдет некрасиво. Загесса понимал это и без напоминания, но Хаотик говорил и не для него. — Ты допускал, что твой план может сорваться? Хаотик рассмеялся, и изменчивый поток его мыслей потемнел, промелькнул болью, будто скользнули в волнах острые металлические лопасти: — Зависит, на каком этапе он сорвется. Потому что мой план вполне грозит сорваться вместе с нами. — Допускаю, — легко заметил Загесса. — Что ты предпочел бы этот вариант. Хаотик усмехнулся: — Дай угадаю, падре. Это ты так завуалировано спрашиваешь, не покончу ли я с собой, если мы не сможем спасти Леона? — Это приходило мне в голову. Я знаю, что ты чувствуешь к легионеру, потерять его было бы для тебя… разрушительно. — Я слишком всем нужен, чтобы действительно разрушить себя, падре. Не волнуйся, что бы ни случилось, я планирую выжить, — он шутливо поклонился, но глаза у него смотрели устало и жестко. — Ради тебя и моей души. Загессу это успокоило: — Доминик сказал, что ты связался с импульсным компьютером. Что именно ты задумал? Хаотик потянулся за сигаретами, и в его мыслях Загесса успел уловить: проекции, тающие сигаретным дымом, звездное небо и обрывок схемы. — Регулярный секс делает мою душу разговорчивей. Я отвечу на твой вопрос, если ты скажешь, зачем тебе знать. Загесса помолчал, раздумывая, стоит ли говорить, и решил, что все же ничего не теряет: — Некоторое время назад Церковь занималась исследованием импульсных компьютеров, искала способ соединить их с живой материей. — Дать тело? — подсказал Хаотик. — Верно, тело на основе Девы. Процесс синхронизации сравнительно несложен, и его можно повторить даже на «Хаосе». Хаотик подался вперед, и в глазах его зажегся жадный огонек: — Сейчас, падре, я наверняка услышу «но», потому что как-то это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Загесса не стал спорить и ответил прямо: — Дева не способна вместить импульсный компьютер целиком, только создать отдельный автономный центр, способный обращаться к ресурсам основного импульсного сознания. — Дочь, — перевел Хаотик и рассмеялся. — Мы можем подарить моей Госпоже дочь. Оспаривать предположение Хаотика Загесса не стал, в конце концов, определение было по-своему верным. — Я, падре, хотел сделать для моей Госпожи дополнительный сервер, слегка раздвинуть ее горизонты — за оставшееся время мне не предложить ей ничего лучше, но если то, что ты говоришь, правда… Как счастлива будет моя Госпожа, — он рассмеялся. — И что ты хочешь взамен? — Не оскорбляй собственный интеллект, — высокомерно ответил ему Загесса. — Я не потребую плату за помощь Доминику. Более того, если ты дашь мне связаться с Нео-Ватиканом, я могу добыть тебе поддержку Церкви. Хаотик покрутил в пальцах так и не зажженную сигарету и прищурился: — Сколько сыра разом. Я начинаю думать, что речь идет о мышеловке. — Речь идет о черных еретиках, — нахмурился Загесса. — Мне нет дела до твоего легионера, но спасая его, ты попытаешься уничтожить черных. Инквизиции выгодно поддержать тебя. Хаотик наконец-то прикурил и выпустил в воздух аккуратное колечко дыма, явно взвешивая все за и против: — На каких условиях? — Ты будешь на Карнавале Плоти. Проберешься туда, куда еще не попадал ни один инквизитор. Увидишь всех мейстеров в одном зале. Уничтожь их, и Церковь поможет тебе уничтожить всех остальных. — Ты предлагаешь мне всерьез поднять ставки, падре. Я планировал спасательную операцию, а ты предлагаешь мне полномасштабную войну. — Разве не для этого ты заручился поддержкой Александра? Армада «Роджера» — серьезная сила, но речь идет о Черной Цитадели. Можешь ли ты так легко отказываться от моего предложения? Хаотик фыркнул, выпуская в воздух облачко дыма, и усмехнулся: — Ты говоришь с психом, падре, — напомнил он. — Я могу легко сделать все что угодно. — Я говорю с психом, но не с идиотом, — возразил Загесса. — И ты ничего не потеряешь, принимая помощь Церкви. Нас не волнуют мирские дела, пираты или Империя, мы поможем тем, кому выгоднее помочь. Нео-Ватикан хочет уничтожить ересь и поможет тебе. А ты хочешь избавиться от еретиков и обосноваться в их секторе космоса. — Все-таки моя душа слишком много болтает. Я собирался придержать глобальные новости на потом, но видимо придется играть в открытую. Загесса не торопил его, пока Хаотик решал, что и как говорить дальше: — Ну, хорошо, падре. Я ненавижу раскрывать карты, но сделаю это. Я планирую создать альтернативу Империи. Свободный сектор со своими правилами. И для этого я планирую потеснить наших общих друзей черных. — Эта карта уже давно открыта, — чуть улыбнулся Загесса. — Тебе не потребовался бы Александр с его армадой, если бы ты не планировал войну. — Эй, — притворно возмутился Хаотик и подмигнул. — Я мог планировать всего лишь налет. — На Черную Цитадель? — настала очередь Загессы смеяться. — Нет, не мог. Черные, если выживет хоть один из них, не оставят тебя в живых. Ты убил их мейстера и готов напасть на Цитадель. Хочешь покончить с этой заразой? Выжги ее целиком. — Подумать только, а все началось с того, что я украл одного маленького, бесхозного легионера, — что-то в лице Хаотика изменилось, когда он произнес это «легионера», и чувства исходящие от него на секунду окрасились тоской. Впрочем, всего на секунду. — Не надо подавать все так, будто помощь Нео-Ватикана — манна небесная, падре. Или будто это выгодно только мне, — он с удовольствием затянулся еще раз. — Честно говоря, я не хочу пускать в наши разборки Церковь, потому что не хочу брать Церковь в долю. А твоя Церковь, падре, та самая, которая не интересуется мирскими делами, захочет в долю. Оспаривать это Загесса не видел смысла: — Естественно, Нео-Ватикан будет приглядывать за тем, что вы с Александром делаете. Если вы действительно сумеете создать сектор свободный от влияния Империи, это многих заинтересует. — И начнется грызня, кому достанется больший кусок пирога, — сказал Хаотик. — Еще одна причина не пускать твоих приятелей. Я хочу, чтобы моим императором был Алекс. — Ты не настолько глуп, чтобы не понимать — борьба за главенство начнется в любом случае. — С участием твоих друзей с Нео-Ватикана, падре, она начнется намного быстрее. Пригласит многих тоже вступить. Загесса кивнул, поняв, о чем говорит Хаотик: — Это даст вам ресурсы, появятся желающие вложить деньги, наверняка подтянутся и повстанцы, хоть их и не так уж много. С одной стороны, тебе это выгодно — укрепить государство как можно быстрее. — А с другой стороны, падре, Имперцев это тоже привлечет. Я рассчитывал как минимум на десяток условно спокойных лет, но если мы начнем стремительно набирать силы — Империя заволнуется уже через два-три года. Слишком быстро. Мы не будем готовы. — Империя не станет расходовать ресурсы зря. На пограничных планетах все время вспыхивают мятежи. Они не воспримут вас с Александром всерьез. — После того, как мы уничтожим черных? Сложно будет не воспринять нас всерьез. Ты предлагаешь мне помощь Церкви, падре, и это замечательно. Теперь придумай такой способ предложить ее, чтобы я согласился. — Ты все равно согласишься, — спокойно сказал ему Загесса. — Ты мог бы отказаться, если бы речь шла только об альтернативе Империи. Но все началось с легионера и к нему все сводится. Если вмешательство Церкви повысит его шансы выжить хоть на полпроцента, ты не откажешься. Ты не сможешь. Хаотик расхохотался, и смеялся долго, звонко, прежде чем смог снова говорить: — Подловил, падре. Как же ты меня подловил, — он подмигнул и добавил легко. — Ты прав, в конечном итоге это все ради Леона. Я действительно приму помощь Нео-Ватикана. Дай мне подумать, и я скажу тебе, какую именно. Даже загнанный в угол Хаотик все еще мог диктовать условия. Впрочем, иного Загесса от него не ожидал. *** Мейстер Лазарус скорбела. Скорбела и молилась, больше суток проведя у алтаря. Еретики текли в ее покои бесконечным потоком, боты-уборщики едва успевали убирать тела. Известие о смерти Малкесты стало неожиданностью для всех, неожиданностью от которых они уже успели отвыкнуть. Стало испытанием веры и напоминанием о смерти. Дети Истинной Церкви умирали редко, хранимые Отцом и собственной верой, они уходили легко, сбрасывая плоть, навсегда освобождаясь от Дьявола. Уходили, когда наступало их время. Малкеста умер иначе. Внезапно, странно. Мейстер Лазарус вышла к Древу Жизни перед молитвой, и увидела, что ветвь ее Брата омертвела. Его личный компьютер и чип молчали, не позволяя даже найти тело, и след обрывался на Равоне. Скорбь захлестнула Лазарус волной, отразилась в чужих чувствах, выжигая слабые сознания грешников, разлилась безграничным серым морем. Братья откликались, замыкая разумы на нее, и Видящая-В-Сердцах дробила эту скорбь, помогая пережить горе. Малкеста умер не своей смертью, раньше отмеренного ему срока, и тот, кто забрал его жизнь, пошел против Истинной Церкви. Мейстер Лазарус не собиралась мстить. Она собиралась карать тех, кто допустил смерть ее Брата. Начать она собиралась с Равоны. *** Адаптироваться к жизни на «Крылатой Марии» оказалось до абсурдного легко. Мина Сайфер все еще не доверяла Слейтеру, ограничивала его обязанности ролью обычного охранника при себе. Он не возражал, на него накатила странная, всепоглощающая апатия, которую окружающие, должно быть, принимали за холодность. Пророчество Малкесты должно было исполниться совсем скоро, всего через несколько недель, но Слейтер чувствовал себя так, будто у него впереди еще очень много времени. Бесцельного, абсолютно бессмысленного. Это не было даже любовной тоской, как он отстранено понимал, хотя он и тосковал по Сиду. Это было отчуждение легионера, потерявшего цель. Слейтер чувствовал себя гладиусом, убранным в коробку, оружием, абсолютно бессмысленным и от того равнодушным. Он знал, что создан защищать еще тогда, когда впервые открыл глаза. Эта необходимость защищать была потребностью, и только встретив Сида, Слейтер понял насколько важной потребностью. Мина Сайфер нуждалась в телохранителе больше, чем Сид, и Слейтер честно выполнял свои обязанности. Как она и предсказывала, появление рядом с ней легионера вызвало волну покушений, но он никак не мог заставить себя воспринимать эти попытки всерьез. С точки зрения легионера они были слишком очевидны, происходили именно там, где Слейтер их ожидал, впрочем, именно потому, что Сайфер сама разбиралась в организации охраны и ее служба безопасности почти не оставляла шансов для покушения. Периодически Слейтер чувствовал себя так, будто за ним наблюдают, но не придавал этому значения. Мина Сайфер не доверяла ему, пусть и предпочитала держать поблизости. Он допускал даже, что в пище, которую поставлял ему пищевой синтезатор, могла быть нано-взрывчатка, как дополнительная мера подстраховки. Мысль об этом почему-то не пугала, не вызывала отвращения, разбивалась о внутреннюю пустоту и апатию, поселившуюся в Слейтере. — Хорошо работаешь, — сказала ему однажды Сайфер. — Чисто. Похвала оставила его равнодушным. В общем-то, все оставляло его равнодушным. Все время, что он не проводил, охраняя Мину, он оставался на «Крылатой Марии» в комнатах, которые ему выделили. Обычно просто сидел, уставившись в окно, не думая ни о чем, или просматривал файлы, которые скидывала ему СБ-комплекса. Возможно, отвлеченно думал Слейтер, эти файлы были проверкой, возможностью для Мины посмотреть, как он распорядится полученной информацией. Как-то раз, уже ближе к вечеру, когда красное солнце Равоны опускалось за горизонт, Мина отпустила остальную охрану и сказала Слейтеру остаться. С момента его появления на «Крылатой Марии» прошло примерно около семи стандартных суточных циклов, и Сайфер ни разу не пыталась поговорить с ним лично. Обычно, так или иначе, рядом всегда были ее люди. — Как тебе работа? — небрежно спросила она, когда Слейтер сел напротив. Они опять были в кабинете Кайссера, но за последние дни обстановка стала для Слейтера привычной, ассоциировалась скорее с Сайфер, чем с предыдущим хозяином «Крылатой Марии». — Выполнима, — спокойно ответил он, не зная, что еще ответить. — Нравится? — Соответствует моей специализации. — Знаешь, — честно сказала она. — Я была уверена, что вы с Хаотиком задумали какую-нибудь гадость, которая очень мне не понравится. Что скажешь? — Мне нечего на это сказать, — ровно отозвался Слейтер. Он допускал, что рано или поздно Сайфер надоест гадать, насколько он искренен, и она устроит допрос. В общем-то, на ее месте он сделал бы это раньше. — Как насчет: «я ни черта не знаю о планах этого ублюдка Хаотика»? — подсказала она. — Я оказался на «Крылатой Марии» не по своей воле, — заметил Слейтер. — Ты предложила мне работу, которую я выполняю. Планы Хаотика Сида мне неизвестны. — Знаешь, что мне больше всего не нравится? Ты идеален. Отличный специалист: исполнительный, неприхотливый, ни одного подозрительного контакта — черт, вообще ни одного контакта — за неделю. Что бы ты думал на моем месте? — Что я легионер, — Слейтер спокойно выдержал ее взгляд. — Не человек. — Рядом с Хаотиком ты казался человечнее. Слейтер помолчал, подбирая ответ, и все-таки сказал: — Рядом с Хаотиком Сидом я чувствовал себя живым. Должно быть, это удивило Сайфер, потому что она долго не находила, что сказать. Слейтер терпеливо ждал, не пытаясь ничего добавить. — Ты точно не человек, — признала она, наконец, со смешком. — Человек бы не признался. Ты скучаешь по нему? — Это неправильное определение. Я чувствую себя не на своем месте. — Не нравится меня защищать, — Сайфер не казалась недовольной его ответом, но Слейтер все равно сказал: — Дело не в тебе. Он не понимал, что в этих словах заставило ее засмеяться: — Слейтер, никогда, никогда не говори этого женщине. Иначе она выцарапает тебе глаза. Он не был до конца уверен, что она шутит, и потому не стал улыбаться. — Знаешь, пойдем, — сказала она, поднимаясь. — Как ты работаешь, я уже видела. Теперь я хочу посмотреть, как ты отдыхаешь. — Я сплю, — ровно отозвался Слейтер. — Не сегодня, — фыркнула она. — Вместо того чтобы гадать, что ты задумал, я, пожалуй, просто попробую тебя подпоить. *** Мина выбрала бар в одном из подземных переходов Равоны, они летели на мобильном модуле около получаса, Слейтер не знал куда, и не видел необходимости спрашивать. Вполне возможно, Сайфер везла его, чтобы все-таки продать. Мысль даже не вызывала беспокойства, только отстраненное, какое-то отупелое любопытство: зачем Сид просил Мину продать Слейтера? Может быть, он верил, что так Слейтер будет лучше защищен от пророчества. Может быть, в нем уже начало что-то ломаться — и эта мысль единственная вызывала настоящие чувства, делала по-настоящему больно. Может быть, он просто верил, что Слейтер сумеет сбежать, и если так, то он ошибался. Слейтер вообще не собирался ничего менять. Отчасти, цинично думал он, если Сайфер действительно везла его в бар, стоило просто напиться. Он читал, что людям это помогает. Место было ему незнакомо, и он огляделся по сторонам. Люди обращали на них с Миной внимание, и только это заставило Слейтера присмотреться к помещению получше. Зал был длинным, темным, пропахшим старым алкоголем, с двумя входами: одним для посетителей и еще одним — служебным, столов было немного и стояли они редко, и, присмотревшись, Слейтер заметил едва видимое мерцание силового поглотителя звуков между ними. Это заставило его вопросительно посмотреть на Мину, и та легко пояснила: — Здесь ценят уединение. Он сел напротив нее, аккуратно положил руки на стол, бесстрастно ожидая, что будет дальше. Слейтер прекрасно понимал, что этот поход в бар был еще одной проверкой, ничуть не менее важной, чем, вероятно, все остальные проверки Сайфер. Ему стоило задуматься, чего она хочет, какой результат рассчитывает получить. Возможно, подстроиться под ее требования, но Слейтер не мог заставить себя об этом думать. Сайфер щелчком пальцев вызвала проекцию меню, нажала пару опций, и потянулась за сигаретами: — Не утруждайся, — сказала она, прикуривая. — Я уже заказала и за тебя тоже. Слейтер равнодушно пожал плечами: — Я не собирался заказывать. — Зато ты собираешься пить, — хмыкнула она, выпуская в воздух кольцо дыма, и это больно полоснуло Слейтера внутри. Сид курил так же. — Хорошо. — Я никак не могу понять тебя, Слейтер. И мне это не нравится, — она сделала еще одну затяжку и скривилась, будто ей попалось что-то горькое. — Ненавижу Хаотика за это. Ублюдок умеет повернуть ситуацию так, чтобы ты всегда остался с убытками. — У меня нет желания причинять кому-либо вред. — В этом-то и проблема. Ты выглядишь так, будто у тебя нет желания делать что-либо вообще. Знаешь, я терпеть не могу мужиков, которым ничего от меня не нужно. Такими невозможно управлять. Слейтер понимал эту логику, но ничего не мог возразить. Разве что пояснить: — Мной бессмысленно управлять. Я выполняю свои обязанности. Ни больше и ни меньше. — Как робот с программой. — Да, — кивнул Слейтер, и неожиданно даже для себя добавил. — Как вещь. Почему-то его собственные слова отдались в груди гулким эхом. Как вещь, которую перекладывают, убирают, если она бесполезна или не нужна, которую можно продать или подарить… Он всегда ненавидел такое обращение, даже во Дворце. Но сейчас чувствовал себя именно… — Я могу выпить? — спросил он, неожиданно севшим голосом, чувствуя, что начинает не хватать воздуха. — Без проблем, я уже заказа… Он не дал ей договорить, перебил, вцепляясь пальцами в край столешницы, пробивая ее насквозь: — Сейчас! Сайфер отдернулась от него, будто на нее дохнуло огнем, судорожно вскочила. Срыв — констатировал кто-то бесстрастный и равнодушный в голове Слейтера. Это был срыв. — Ты начнешь на всех кидаться? — напряженно спросила Сайфер, и вопрос был таким абсурдным, именно теперь, когда Слейтер чувствовал себя уязвимым, сломанным, совершенно никчемным, что он засмеялся. Расхохотался в голос, до слез, и истерики в этом было больше, чем веселья. Мина смотрела на него непонимающе, и Слейтер несколько раз пытался остановиться, чтобы сказать, что все в порядке, но ничто не было в порядке. Сид сходил с ума, где-то на «Хаосе», где Слейтер не мог ему помочь, где не мог его защитить, потому что застрял на Равоне у женщины, которая легко могла его продать в лабораторию. — Ты спрашивала, тоскую ли я по Хаотику? — спросил он, наконец, вытирая невольно выступившие слезы. — Я его ненавижу. *** Всю дорогу в модуле они молчали. Слейтеру было стыдно за собственный срыв, и он чувствовал себя уставшим, словно одно «ненавижу» его опустошило. Мина, к ее чести, оправилась довольно быстро, будто каждый день наблюдала истерику легионеров. Сказала только «вступай в клуб», и Слейтер как-то отстраненно подумал, что, должно быть, людей, которые ненавидели Сида, было очень много. Было муторно и очень тоскливо, и до боли хотелось вернуться на «Хаос». Притиснуть Сида к ближайшей переборке, сильно и больно, чтобы не сбежал, выплеснуть на него всю обиду и злость, а потом уже целовать пока они оба не выбьются из сил. Но Сида не было, он улетел и сходил с ума в одиночестве, надеясь спасти Слейтера от пророчества. Так бессмысленно, так… по-человечески. Мог ли Сид поступить иначе? Какая-то часть Слейтера, ребенок, которым он никогда не был, хотела кричать, что да. Что это было бы честнее — разделить все на двоих. Безумие и пророчество. Что, будь Слейтер рядом, Сиду не обязательно было бы сходить с ума. Эта часть ненавидела, со всей силой обманутого доверия, ненавидела Сида. Другая, более взрослая, все время задавалась вопросом, что сделал бы сам Слейтер на его месте. Оставил бы Сида рядом с собой, зная, к чему это неизбежно приведет, или тоже отослал бы в бессмысленной надежде спасти? Слейтер не слишком обольщался на свой счет. Сид уже пытался противодействовать пророчеству, не меньше десятка раз пытался выстрелить в себя из бластера — оружия, которое почти никогда не подводило — и остался жив, только чтобы позже сойти с ума и убить Слейтера. — Я должен извиниться, — когда они уже подлетали к «Крылатой Марии», сказал Слейтер Мине, и это заставило ее недоверчиво хмыкнуть: — За то, что перепугал меня до смерти? Да, было бы неплохо. — Мне не стоило позволять себя срываться. — Я видела срывы и похуже, — нехотя признала она. — Веселая истерика не худший вариант. Слейтер не знал, как ей объяснить, что у него вообще не было желания что-либо крушить или кого бы то ни было убивать. Ему просто было больно. — Легионеры не агрессивны, — попытался он, хотя не ожидал, что Сайфер так просто ему поверит. — Боевые модификанты и не агрессивны? — Легионеры предназначены охранять. Не нападать. Это заставило Мину прислушаться: — То есть отвечать агрессией на агрессию. — Но не проявлять ее, — добавил Слейтер. — Если так подумать, — все же признала она, — это довольно логично. Начни вы нападать на окружающих, быстро превратили бы Дворец в скотобойню. Удовольствие, с которым она произнесла это, заставило Слейтера вспомнить, что Сид говорил о Мине Сайфер, о ее связях с повстанцами. — Даже реши легионеры устроить мятеж, что в принципе невозможно, люди уничтожили бы нас, — сказал он. — Легионеры живут с нановзрывчаткой в теле. Мина рассмеялась, и на сей раз ее смех тоже чем-то неуловимо напомнил Слейтеру Сида: — И вы еще спрашиваете, почему я ненавижу Империю. Тебя самого-то не тошнило от такого обращения? Ее вопрос был по-своему правильным, очень человечным, но Сайфер не понимала того, что во Дворце Слейтер не знал другой жизни, не знал даже, что хочет ее. До сих пор, вспоминая Лагатта, думал, что, наверное, контролировать легионеров необходимо. Что люди всего лишь хотели обезопасить себя. — Нас растят с осознанием собственного превосходства над людьми, — сказал он. — Учат быть снисходительными к вашим слабостям. Говорят, что контроль над нами, всего лишь для того, чтобы вы могли чувствовать себя в безопасности. — Звучит как-то еще лживое дерьмо, — ответила она. — Потому что это и есть ложь, — согласился Слейтер. — Людей в миллионы раз больше, чем нас. Мы стерильны, не способны создавать себе подобных и нас легко вычислить. Попробуй легионеры обратиться против людей, нас просто уничтожили бы. — И что, по-твоему, терпеть и молчать лучше, чем попытаться что-то сделать? — презрительно фыркнула Сайфер. Должно быть, для нее такое отношение было отвратительно, подумал он. Та же логика, что заставляла людей терпеть Империю, но Слейтер, когда отвечал, думал о другом. Думал о том, что в отличие от людей, легионеры сами по себе не имеют смысла. Что жажда близости, которую он подавлял в себе во Дворце, сконцентрировалась не на другом легионере, она выбрала своей целью человека, и, будучи честным с собой, Слейтер не верил, что смог бы полюбить другого легионера. Что легионеры вообще способны по-настоящему тянуться друг к другу. Но невозможно было объяснить это Мине Сайфер, которая оценивала его с позиции человека, и Слейтер промолчал. Модуль влетел на причал «Крылатой Марии», автопилот доложил об удачной стыковке, и дверь скользнула вверх. — Не хочешь отвечать, — хмыкнула Сайфер. — Какой-то не слишком веселый поход в бар у нас получился. — Это была очередная проверка? — уточнил Слейтер. — Вроде того, — не стала спорить она. — Я провалился, — спокойно констатировал Слейтер. — Я наняла снайпера, чтобы выстрелил в меня. Хотела посмотреть, рискнешь ли ты стать живым щитом. Можешь сказать, что я сука. Слейтера это не удивило: — Проверка верности? — спокойно поинтересовался он. — Я бы ее прошел. — Человек на твоем месте был бы в ярости, — хмыкнула она. — Но видимо, мне повезло, что ты не человек. Слейтер, я действительно тебя не понимаю. Так что давай пойдем в мою комнату, напьемся, раз мы не напились в баре, и ты попытаешься объяснить. — Я не уверен, что сам понимаю до конца, — предупредил ее он, хотя на самом деле ему не хотелось возвращаться к себе, к одиночеству и мыслям о Сиде. — Ну, — легко пожала плечами она. — Сейчас ты трезв. Предлагаю это исправить. *** — Итак, — сказала Мина полчаса спустя. — Ты ненавидишь Хаотика. — Ненавижу, — согласился Слейтер и немедленно поправил себя, чувствуя, что алкоголь, наконец, начал путать мысли. — Злюсь. Хаотик Сид… он — Сид, его сложно ненавидеть. — О, поверь, ненавидеть его элементарно. — У меня не получилось, — упрямо возразил Слейтер и добавил. — Он просто… слишком Сид. Он не был пьян, не так, как когда впервые попробовал алкоголь, но синтетическое тепло уже струилось в крови, подталкивало говорить. И что в этом было плохого? Если бы Мина захотела узнать о Слейтере все, ей было бы достаточно только применить препарат вроде «Анубиса». — Похоже, для тебя это все объясняет, — ответила она, делая глоток из собственного бокала. То, что она пила пахло резко, пряно с какой-то подспудной карамельной ноткой, и наверняка в коктейле был стимулятор. — Почему алкоголь? — спросил Слейтер. — Разговор по душам, проверки, все это? — Ты сейчас спрашиваешь меня, почему я не вливаю в тебя сыворотку правды? — фыркнула она, после еще одного глотка. — Да. — Ты ведь не поверишь, если я скажу, что играю в «хорошего полицейского»? — Не поверю. — Тогда обойдемся без вранья. Я понятия не имею, как на тебя действуют препараты и действуют ли вообще. Зато я точно знаю, что алкоголь на тебя действует. Хочешь за это выпить? Слейтер хотел. После нескольких стаканов того, что налила ему Мина, мир стал казаться намного приятнее, чем был. — «Анубис» действует, — признал он. — Я смотрю, инстинкт самосохранения уже отключился. Давай просто сделаем вид, что ты мог соврать, и перейдем к тому, что меня интересует: Это заставило Слейтера помрачнеть, и двумя большими глотками допить то, что налила ему Мина: — Я не хочу говорить про Хаотика Сида. — Кто сказал, что меня интересует он? — Мина рассмеялась. — С Хаотиком все просто — он псих, и безопаснее сразу ожидать от него худшего. Это тебя я не могу понять. — Во мне нет двойного дна, — пожал плечами Слейтер. — Я именно то, чем тебе кажусь. — Ты кажешься мне странным. — Я просто не человек, — он, не спрашивая разрешения, налил себе еще, сделал большой глоток, чувствуя, как тепло прокатывается по телу волной, но на сей раз это не приносило удовольствия, скорее казалось странно неправильным. Мина хмыкнула: — Я это уже слышала. Ты легионер, но так и не удосужился объяснить, что это значит. Давай по порядку: детство, юность. У легионеров ведь есть детство? — Нас производят уже частично дееспособными. Мы способны двигаться, умеем разговаривать, читать и считать. Если сравнивать уровень развития, то мы в тот момент приблизительно подобны людям в двенадцать-четырнадцать лет. Должно быть, Мина Сайфер хотела это знать, потому что надеялась получить информацию, которую можно было бы использовать в борьбе с Империей. Если так, то Слейтер подумал, что ее ждало разочарование. — После мы отправляемся в тренировочный центр. — Радужное, должно быть, местечко. — Мне там нравилось, — пожал плечами Слейтер. — Я учился исполнять свой долг. Узнавал что-то новое. Готовился быть образцовым легионером. — Бывает и хуже, — фыркнула она. — Поверь, будь ты человеком с окраинной планеты, все было бы во много раз паршивее. Там у детей тоже нет детства, только не потому, что нас производят уже взрослыми. Там просто с самого рождения приходится учиться выживать. Слейтер помнил, что Сид говорил о чем-то подобном, что Мина и Сид выходцы из одной среды. — Эй, Слейтер, какое твое первое воспоминание? Ответить на это было легко. Первым воспоминанием Слейтера было то же, что и у сотен других легионеров: — Медицинский бокс. Манипуляторы сняли мою капсулу с аппарата питания. Я видел через прозрачное стекло. Потом дверь открыли и меня выпустили наружу. — Что ты попытался сделать первым? — с любопытством спросила Сайфер. — Как и все. Встать по стойке смирно, как предписывает Устав. Он не знал почему, но ее это рассмешило: — Значит, лучший солдат, да? Все по инструкции? Это напомнило ему, как он вообще оказался на «Хаосе», как нарушил Устав, только встретившись с Сидом, нарушил из любопытства, и непонятного тогда притяжения к первому человеку, которого Слейтер не мог вписать в категории и рамки. — Оказавшись вне Дворца, я нарушил инструкцию множество раз. В первую очередь, потому что позволил себе остаться в живых. Мина подлила ему еще, и Слейтер мимоходом успел удивиться, когда опустел его стакан. — Знаешь, что я помню первым? — неожиданно спросила она. — Моего старшего брата. Больной ублюдок хотел меня сожрать. Помню, что я лежу, и он подходит с ножом. Сукин сын, на Хаотика чем-то похож. Возможно, Сид действительно напоминал Мине о прошлом, ассоциировался со всеми, кого она ненавидела в детстве. Но Слейтер помнил, как Сид рассказывал о своей матери, помнил, каким тот был с сыном, и не верил, что он смог бы причинить вред своей семье. — Хаотик Сид никогда не сделал бы подобного. — Хаотик Сид, которого я знаю, мог бы сожрать всех своих братьев и сестер еще в утробе, и, в конце концов, закусить матерью. И вот этого я в тебе тоже не понимаю. Он продал тебя. Слейтер, пора перестать ему верить. Чтобы он для тебя ни играл, это было не настоящим, — она говорила с сочувствием, помноженным на то, что когда-то давно Сид обманул ее, и Слейтер не мог ее переубедить. Но все равно попытался: — Мы были с ним снаружи. На обшивке «Хаоса». Он захотел устроить романтическое свидание, но оно получилось скорее страшным. В космосе жутко. — Силовые скафандры? — с пониманием спросила она. — Да. — Ненавижу эти штуки. — Я верил Хаотику Сиду, и в какой-то момент перестал бояться. Я рассказываю это потому, что тогда он сказал мне, что однажды я начну сомневаться в нем. Буду спрашивать себя, было ли между нами что-то настоящее, — он посмотрел Мине в глаза и сказал с абсолютно серьезно. — Он сказал, что да. Что он и я — это настоящее. Я ему верю, я буду ему верить, даже если он сам скажет мне, что лгал. — Ты идиот, Слейтер, — горько сказала Мина. — Ты настоящий идиот, а ублюдок не заслужил даже того, чтобы дергать тебя за косички. — У меня нет косичек, — невесело фыркнул он. — Сейчас, я готов за это выпить. Они выпили в молчании, и Слейтер был благодарен Сайфер уже за то, что чувство безнадежности и потерянности ушло. — Наверное, он знал, что я тебя не продам, — неохотно признала Мина, наконец. — Слишком уж ты хорош, легионер, чтобы так просто от тебя избавиться. Особенно после того, как ты голыми руками разорвал боевого робота. Мина определенно преувеличивала его заслуги, но в целом, легионер действительно мог быть ей полезен. Особенно учитывая, что меньше, чем за неделю работы, на Мину покушались несколько раз. Впрочем, это, скорее всего, было связано с тем, как она фактически объявила о своей причастности к смерти Кайссера. — Хаотик Сид сходит с ума, — сказал Слейтер. — Возможно, он не отвечает за свои действия. — Хаотик Сид был конченым психом, еще когда мы с ним впервые встретились шесть лет назад. И он никогда не отвечал за свои действия. — Он оставил мне личный компьютер, — сказал Слейтер, хотя, наверное, так раскрываться было неразумно. — Я знаю, — спокойно признала она. — Я ожидала, что ты попытаешься связаться с Хаотиком, и собиралась перехватить сигнал. Но ты так и не позвонил. — Я… — Слейтер попытался подобрать слова, и, в конце концов, сказал честно. — Я испугался. — Не хочешь знать правду? Дело было не в этом, но Слейтер знал только один способ заставить Сайфер понять. Он включил запись. В конце концов, Сид не запрограммировал ее на самоуничтожение, значит, допускал, что она может попасть к Мине Сайфер или кому-нибудь другому. «…Я фальшивка с ног до головы — псих, позер и придурок, но я люблю тебя. Буду любить пока еще вообще способен любить. Буду рассыпаться изнутри, как карточный домик, но твоя карта, Леон, упадет последней». Мина слушала, молча, полностью сконцентрировавшись на Сиде, будто пыталась разобрать его взглядом на составляющие, и долго молчала, когда запись подошла к концу. — Не сходится, — серьезно сказала она, наконец. — Ни черта не сходится. — Ты думаешь, что Хаотик лжет, — спокойно констатировал Слейтер, выключая запись. — Я не знаю, что думать, — Мина достала сигареты и прикурила. — Просто не могу собрать картинку воедино. Если он избавляется от тебя, зачем оставлять сообщение или личный компьютер? Зачем давать тебе гладиус? С другой стороны, если сообщение — правдиво и он хочет тебя спасти, зачем продавать? Без денег и документов, на моей станции, твои шансы сбежать почти нулевые. Слейтер думал об этом и тоже не нашел ответа. — С Хаотиком всегда так, — зло прищурилась Мина. — Ты думаешь, что ублюдок окончательно съехал с катушек, а потом выясняется, что тебя просто не поставили в известность. Отвлеченно Слейтер понимал ее ярость, в конце концов, Сид заставил Сайфер стать частью своих планов, но сам не хотел ни гадать, ни злиться. Решил только предупредить: — Если пророчество должно сбыться, возможно, находиться рядом со мной опасно. — Если находиться рядом с тобой станет опасно, я моментально от тебя избавлюсь, — утешила его Мина. — Расслабься, Слейтер. Я не нуждаюсь в том, чтобы ты учил меня беречь шкуру. Почему-то от этих слов ему стало чуть легче. Слейтер не знал, как сработает пророчество, не верил, что сможет его избежать, но и не хотел, чтобы Мина пострадала в процессе. В конце концов, по-своему она хотела помочь. — Спасибо, — сказал он и действительно чувствовал благодарность. За то, что Сайфер не продала его, за то, что была совершенно не похожа на Сида, за то, что была готова выслушать. — Слейтер, ты не расслышал? — Сайфер фыркнула и подмигнула ему. — Я кину тебя, если это будет в моих интересах. — Я слышал, — заверил ее Слейтер. — Все-таки, ты слишком хорош. Она протянула руку, забрала у Слейтера стакан, медленно отставила в сторону, и придвинулась совсем близко: — Знаешь, я всегда хотела трахнуться с хорошим человеком. — Я не человек, — напомнил Слейтер. — Я готова с этим смириться, — выдохнула она, и ее дыхание пощекотало ему шею. Это было одновременно волнующе и абсолютно неправильно. — Готова поспорить, я знаю, о чем ты думаешь, — продолжила она. — Что-нибудь про то, что мы чужие друг другу, и про то, что так нельзя. — Мы чужие друг другу. Нам не стоит, — он сам не знал, почему не отстраняется. Наверное, потому что это давало иллюзию близости. Спокойной и чуть отстраненной, совсем не такой интимной и острой, как с Сидом. — Неверная логика, Слейтер, — Мина подалась вперед, прикусила его ключицу, коротко и приятно. — Мне одиноко, тебе одиноко и больно. Это не преступление. — Это не должно быть так, — глухо отозвался он, вспоминая, как здесь же, на «Крылатой Марии» Сид предложил ему снять проститутку. Предложил так же легко, как теперь Мина предлагала ему секс. — Подумать только, — фыркнула она, обнимая его. — Легионер-романтик. Откажешь мне? Сбежишь? — Наверное, — ответил он, не отстраняясь, сам подался вперед, легко, невесомо коснулся губами ее губ, и поцелуй был приятен, поцелуй был хорош. Он был первым и последним. Мина отстранилась первая, подалась вверх, коснулась лбом его лба и сказала: — Хаотику повезло. Я почти завидую. Слейтер прикрыл глаза, расслабляясь: — Это оскорбительно, если я попрошу, чтобы ты осталась со мной? Мне одиноко и больно, я не хочу оставаться один. Он никогда не сказал бы этого, глядя ей в глаза, не посмел бы, и Мина имела полное право обидеться. Она не обиделась, только зарылась тонкими, хрупкими человеческими пальцами ему в волосы, целомудренно коснулась губами лба, и потянула Слейтера на себя. Он подхватил ее на руки, Мина показалась ему легкой, даже легче Сида, совсем невесомой, будто видение, и перенес на кровать. Они устроились рядом, молча, и Слейтер был благодарен за тепло, за обманчивую мягкость чужого тела, за отголосок дыма в морозном, совсем не женском запахе ионных духов Мины. — Знаешь, Слейтер, — тихо сказала она. — В мире столько одиночества, что я не понимаю, как он еще не рухнул в ад. — Я не верю в ад, — почему-то шепотом отозвался Слейтер, утыкаясь лбом в ее волосы. — Отличный ответ, — тихо и горько фыркнула Сайфер, и теплый воздух пощекотал Слейтеру скулу. — Мы еще не рухнули в ад, потому что ада нет. Заражаешься человеческим цинизмом. — Это легионерский цинизм, — бездумно отозвался Слейтер, проведя ладонью по ее спине. — Прости. Он просил прощения за все сразу, за то, что не мог спасти от одиночества ни ее, ни себя, за то, что не мог ничего предложить. Отчасти за то, что, наверное, испортил ей вечер. — Придурок, — сонно отозвалась Мина. — Мы нажрались и завалились спать. Обычное дело. — Я даже не пьян, — шепнул он. — Не так, как был в прошлый раз. Он допускал, что организм приспособился лучше переносить алкоголь. Или же просто Мина налила ему что-то не такое крепкое, как-то, что Слейтер пил в прошлый раз. — Пусть это станет твоим секретом, — беззлобно хмыкнула она. — Я никому не скажу. Ее тело было мягким, приятным на ощупь, теплым, и Слейтер чувствовал, как это тепло прогоняло чувство обреченности и боли. Тоска по Сиду никуда не делась, и одиночество не исчезло, но, по крайней мере, Слейтер был одинок рядом с кем-то. Мина прижималась к его грудью спиной, позволяла обнимать себя рукой за талию, и человеческое доверие, тем более абсурдное, что теперь Слейтера не сдерживали кандалы, рождала щемящее, пронзительное желание беречь. — О чем думаешь? — зевая, спросила Сайфер, и Слейтер чуть наклонил голову, чтобы лучше видеть ее лицо. — О том, что легионерам запрещено держать домашних животных. — Ты про меня что ли? Обычно я за такое пинаю по яйцам, — вопреки своим словам, Мина не ударила, прижалась теснее, и потерлась носом о ключицу Слейтера. — Никто не позволил бы мне завести человека, — сказал он. — Даже если бы Устав не запрещал остальных домашних животных. — Люди — мерзкие твари, — сонно буркнула она. — Зачем заводить такую гадость? Сид тоже считал людей отвратительными, а Слейтеру в целом они нравились. Больше, правда, тактильно. — До вас приятно дотрагиваться, — пояснил он. — Да уж, — фыркнула она, и добавила. — Хоть что-то приятное. Тебе действительно нравилось спать с Хаотиком? Слейтер не видел смысла отрицать, хотя воспоминания делали больно. Заставляли снова пережить — прикосновения губ и пальцев, расплавляющий жар внутри, поцелуи и касания: — Нравилось. Да… мне нравилось. — Ты извращенец. Ну, или ублюдок хоть чему-то научился за последние шесть лет. Упоминание о том, что Мина когда-то тоже спала с Сидом, что у них был ребенок, больше не вызывало ни ревности, ни злости. Не делало больно. Наверное, потому что для них это не было чем-то особенным. Сид ничего не значил для Мины — даже сотой доли того, что значил для Слейтера. — Хаотик не был у тебя первым? — спрашивать казалось рискованным, и Слейтер надеялся, что Мина не обидится. Вопрос даже не был чем-то важным. Слейтеру просто было любопытно. И предсказуемо, он вызвал у Мины смех: — Шутишь? Я до восемнадцати проторчала на окраинных планетах. Верь мне, когда я говорю, что там трахаются все со всеми, и с раннего возраста. И когда я говорю все со всеми, я имею в виду братьев с сестрами и папочек с дочками тоже. Хаотик не попал даже в первую десятку, — она бездумно положила руку поверх руки Слейтера и неожиданно призналась, так тихо, что не будь Слейтер легионером, наверное, не расслышал бы ее. — Ненавижу секс. Ненавижу всю эту потную возню и мужиков ненавижу тоже. — Прости, — почему-то сказал он, сам не зная почему. — Идиот, — беззлобно огрызнулась она. — Ты-то здесь причем? Я просто нажралась и несу всякую хрень. Мне… наверное, меня просто бесит весь этот шум и гам, который поднимают вокруг общей койки. Вы кувыркаетесь друг с другом с полчаса, а то и меньше, и вокруг этого столько танцев, столько заморочек. Кайф, удовольствие? Любой стимулятор из самых безвредных даст тебе в разы больше кайфа, но люди все равно продолжают трахаться. Со всем и со всеми: с роботами, нелюдями, мутантами. Человечество нахрен затрахало всю вселенную уже. И знаешь, что? Думаю, мы не остановимся на достигнутом. Слейтер молчал, давая ей выговориться, только чуть плотнее прижал Мину к себе, чтобы она чувствовала его присутствие. — Наверное, Слейтер, мы что-то ищем. Все время что-то свербит внутри, такое безнадежное-безнадежное, и очень одинокое, и секс помогает забыться. Как будто нам все время не хватает любви. Хотя, — она рассмеялась, расслабляясь в его руках. — Мне-то откуда знать? Я в жизни никого никогда не любила. — Все может быть по-другому, — отозвался Слейтер. — Может быть… — он замолчал, подбирая слова. — Может быть по-настоящему хорошо. Удовольствие и близость, и что-то действительно меняется после. Мина сильнее стиснула пальцы на его руке, отпустила и неожиданно повернулась в его руках, утыкаясь носом в грудь: — Подумать только, действительно романтичный легионер. Слишком хорош для своего собственного блага. Слейтер молчал, чувствовал, как она плачет — тихо-тихо, безнадежно и одиноко, и не мог предложить ничего, кроме собственного присутствия, но, видимо, и его оказалось достаточно, потому что Мина скоро успокоилась, затихла совсем, задышала глубже и ровнее, засыпая. Слейтер остался рядом, прижимая ее к себе, хотя бы так защищая от одиночества. И неожиданно поймал себя на странной мысли, что именно в этой защите она нуждалась больше всего. *** Слейтер проснулся от ощущения чужого присутствия. От того, что в комнате был кто-то посторонний, и этот посторонний наблюдал за ним. Тело и разум мгновенно перешли от сна к бодрствованию, но Слейтер продолжил лежать неподвижно, имитировал сон, сквозь ресницы пытаясь разглядеть того, кто попал в комнату Сайфер. Он выхватил взглядом плечо и руку — непривычно маленькие, заставившие первым делом подумать о боевом андроиде, тех иногда делали похожими на детей — но потом человек переместился, исчезая из его поля зрения полностью. Слейтер выбросил руку в сторону, на звук, ловя человека за руку, тщательно контролируя силу. Он не хотел причинять вреда, не разобравшись в ситуации, к тому же, на таком расстоянии против вооруженного легионера человек был фактически бессилен. Мина Сайфер проснулась мгновенно, так, как не должны были просыпаться люди, почти так же быстро, как легионер, просто перешла от сна к бодрствованию. Энергетический нож уперся Слейтеру под ребра — быстро для человека, Слейтер готов был отдать Сайфер должное — и с ледяной убежденностью абсолютно взбешенного человека Мина сказала: — Отпусти его. Слейтер мог бы скрутить и ее и злоумышленника быстрее, чем люди успели бы осознать, но не видел смысла это делать. Отчасти потому, что мог понять реакцию Мины. Он отпустил. — Я ничего такого не делал, — буркнул Дерри. — Просто хотел посмотреть поближе. Не нужно было уточнять, кого именно он хотел посмотреть поближе, но Слейтера это не обижало. Должно быть, для маленького человека легионер представлялся чем-то вроде живого аттракциона. — Иди в свою комнату, — напряженно сказала Мина, не убирая нож. — С тобой я поговорю потом. — Я не собирался причинять ему вреда, — нарушил затянувшееся молчание Слейтер, когда Дерри ушел. — Ни ему, ни тебе. — Мне нужен твой личный компьютер, — холодно ответила Мина. Компьютер был подарком Сида, и расставаться с ним было бы так же больно, как с гладиусом, возможно, даже больнее, но Слейтер все равно сказал: — Он под одеждой. Я разденусь и отдам его. Он расстегнул воротник, застежки одну за другой, отстраненно удивляясь, что смог так легко заснуть в одежде, что смог так легко заснуть рядом с кем-то кроме Сида, и потянулся к кольцу в соске, замявшись на секунду: — Я не знаю, как он снимается. — Хаотик подарил? — холодно поинтересовалась Мина, и Слейтер только коротко кивнул. От понимания, возможно даже сочувствия, которые они делили с Миной накануне, не осталось и следа, и на секунду это кольнуло сожалением. — Я знаю один способ. Она его вырвет, понял Слейтер. Личный компьютер — этот личный компьютер — не снимается иначе, и, в общем-то, Слейтер был готов. Это должно было быть больно, в чем-то даже освобождающе, как могла освобождать только порванная связь, и Слейтер изо всех сил старался не сожалеть, когда сказал: — Тела легионеров прочнее, чем у людей. Тебе придется дернуть сильнее. Он сам положил ее пальцы на кольцо, заставил себя контролировать дыхание, готовясь к боли. — Черт, — сказала Мина, и пальцы у нее дрогнули. — Черт. Слейтер, я не могу оставить тебе компьютер. Понимаешь? Не могу. Не после того, что ты видел. — Я понимаю, — спокойно сказал он. — Черт, — повторила она, убирая нож. — Черт. Наверное, ему было ее жаль. Или же он просто слишком отчетливо понимал, что теперь без Сида, компьютер не имел никакого значения. Ты мог бы позвонить ему, — шепнул предательский внутренний голос. — Пока есть связь, еще остается надежда. Еще можно поговорить. Именно теперь, когда отпустила апатия, когда он больше не чувствовал такой безнадежной, тяжелой тоски, Слейтер мог бы попытаться. Мог бы позвонить, попытаться убедить… он даже не знал в чем именно, но мог бы. Он дернул сам, не позволяя себе засомневаться и передумать, спасаясь в короткой, обжигающей боли. — Возьми, — он сам вложил компьютер в ладонь Мины, и тот казался простой серебристой безделушкой, за которую Слейтер и принял его когда-то. Мина сжала кулак, и голос у нее хрипел, когда она сказала: — Я тебе должна, Слейтер. Не знаю как, но я верну долг. ------------------------------------------------------------------- Внимание! Я наконец-то доросла до того, чтобы завести себе яндекс.кошелек, так что теперь в моем профиле можно официально поддержать автора)) И если вам вдруг захочется поблагодарить меня за тексты, угостить шоколадкой или просто сделать приятное, вот ссылка: https://money.yandex.ru/to/410016407141638 или вебмани R710906031941