ИГРА ВСЛЕПУЮ

Предупреждения: немного насилия, экшн и прочий джаз. Как обычно невычитано. Ошибки выжили. *** Они действительно нашли действующий аварийный челнок. Всего один, тот беспомощно висел в хвостовой части корабля на поломанных держателях, и все же аппаратура среагировала на запрос Мины. Слейтер просто срезал защелки, удерживающие челнок на месте, и выволок его наружу. Тот был не слишком тяжелым, по крайней мере, не для легионера — подобные аппараты намеренно облегчали, чтобы не перегружать корабли. Еще он был небольшим. На двух человек. Идеально для взрослого и ребенка. Слейтеру не обязательно было объяснять, что это означало. Мина понимала тоже. — Нет, — твердо сказала она. — Слейтер… Леон, просто нет. Это не то, что ты думаешь. Мы выберемся все вместе. — Нет, — спокойно отозвался он, и понимание принесло странное умиротворение. — Я не полечу с вами. Я — угроза безопасности. Ты должна это понимать. Отстраненно он даже чувствовал какое-то странное удивление, что ей вообще пришло в голову спорить. Хотя, будь все наоборот, он бы, наверное, тоже пытался ее переубедить. Не так много времени Слейтер провел на «Марии», и все-таки успел привязаться. Но, оглядываясь назад, даже если бы не пришли черные, он не смог бы остаться с Миной и Дерри. Нет, он бы просто не остался, даже не будь пророчества. Он сбежал бы от них рано или поздно, чтобы искать Сида, потому что только рядом с ним чувствовал себя на своем месте, только с ним хотел быть по-настоящему близок. На секунду ему пришло в голову, могло ли все оказаться иначе. Совсем иначе, могли ли Мина Сайфер и ее сын стать для него теми, кем был Сид: человеком, к которому Слейтер должен был вернуться? Если бы это Мина забрала Слейтера из Дворца, если бы это с ней он понял, что способен чувствовать по-настоящему, остался бы он на Марии? Нет. Понимание было такое отчетливое, будто кто-то записал его внутри огненными буквами. Сид пришел бы на Равону, его привело бы любопытство и желание посмотреть на живого легионера. Он пришел бы и отобрал Слейтера у Мины, отобрал бы уверенно и нагло, будто имея на это право, как Сид делал все и всегда. История бы повторилась. Может быть не совсем так, но, в конце концов, Сид стал бы для него тем же, кем был теперь. Я люблю тебя. Единственным. — Если мы не улетим все вместе, черные придут сюда, — лихорадочно шепнула ему Мина. — Слейтер, ты не представляешь, на что они способны. Черт, ты… ты просто не можешь здесь остаться. Я не могу тебя здесь оставить, это, блядь, даже не по-человечески! Она была расстроена, действительно глубоко расстроена, из-за этого, внезапно понял он. Глубоко переживала из-за него, из-за боевого модификанта, нелюдя, готова была рискнуть собой, чтобы спасти его. — Я хочу остаться, — самое меньшее, чем он мог отплатить, была честность. — Я должен остаться и снова увидеть Хаотика Сида. Если черные приведут меня к нему, значит, так тому и быть. Мина схватила его за грудки и встряхнула: — Ты, блядь, шутишь так, да? Черные не приведут тебя к Хаотику, они просто запитают тебя до смерти. Что, ты думаешь, сделает их телепат, как только покопается у тебя в мозгах? Слейтер, полетели с нами… пожалуйста. Такая яркая эмоциональная реакция, настоящая и очень честная, очень человеческая. А ведь когда-то Слейтер считал ее слабостью. Странно и смешно было вспоминать те времена. Тогда он не знал ни людей, ни себя. А ведь он нравился Мине Сайфер, понял вдруг Слейтер. Нравился ей сам по себе, не только, как профессионал-охранник, нравился ей, как… человек? Как мужчина. Как партнер. И ему могло бы быть хорошо с ней и Дерри, действительно хорошо. Не так, как с Сидом, когда близость казалась острой, и от нежности сладко щемило в груди, когда каждое неосторожное слово могло сделать больно. Спокойнее, в чем-то равнодушнее, но они с Миной, со временем, могли бы стать любовниками. Если бы Сид не был тем, кого Слейтер, вопреки тому, для чего его создали, так отчаянно любил. — Даже если бы это не грозило опасностью, — сказал он. — Я не смог бы улететь с вами. Я всегда мечтал быть с Сидом на равных, — и он, наверное, впервые называл его просто по имени, именно сейчас, когда ему по-настоящему хотелось объясниться. Отблагодарить Мину хотя бы этим. — Но всегда на него полагался. Он всегда мне помогал, а теперь он сходит с ума, и пытается меня спасти. Как может. Только я не хочу спасаться в одиночку. — И что, выкинуть свою жизнь ради него того стоит? Думаешь, он бы этого хотел? — Думаю, он был бы против. Но мне все равно. Если есть хоть крохотный шанс, что когда он будет убивать меня, я смогу до него достучаться, вернуть того Сида, который мне важен, хотя бы на секунду, я должен попытаться. — Он того не стоит, — шепнула Мина. — Он и мизинца твоего не стоит. — Дело не в том, чего стоит Хаотик Сид. Дело в том, что именно его я люблю. В конце концов, это и было точкой — в разговоре и во всей ситуации. Чтобы Мина ни сказала после этого, Слейтер уже знал, что все решено, что останется, чтобы увидеть Сида хотя бы еще один раз, и мысль об этом отдавалась внутри страхом, болью и предвкушением одновременно. К ее чести, Мина попыталась отговорить его еще один раз, должно быть, действительно хотела его защитить, своего странного легионера-охранника, своего… друга? — Леон, — сказала она. — Как давно ты выбрался из Дворца? Что ты вообще успел увидеть? Что ты успел узнать? В мире столько всего, что ты даже представить не можешь. Разве это не стоит того, чтобы выжить? Она назвала его по имени, должно быть, действительно хотела достучаться или просто не знала, что так его называл только Сид. Одного того, как она произносила его имя, было достаточно, чтобы все расставить по своим местам. — Я успел узнать главное, — он позволил себе улыбнуться, потрепать по волосам Дерри, потому что на самом деле всегда хотел это сделать. — Кто я такой. — Тебе не… — Тебе незачем пытаться меня спасти, — просто сказал он. — И ты не имеешь права рисковать сыном ради этого. Я останусь в шаттле, полечу за границу города, после того, как аварийная капсула отстыкуется от флаера, это отвлечет их от вас. — Думаешь, я сама этого не знаю? — горько хмыкнула она. — Вот только бросить тебя здесь, оставить черным… Слейтер, как, по-твоему, мне потом с этим жить? Она говорила резко, но под этой резкостью проступало отчаяние, очень человечное и от того драгоценное. Заставившее Слейтера смягчиться, чуть улыбнуться: — Живи, зная, что я сам того захотел. Когда я отдал тебе личный компьютер, ты сказала, что вернешь долг. Верни сейчас. Отпусти меня. — Ты надавишь на любые кнопки, чтобы я так и сделала, — Мина скривилась, и на секунду Слейтеру даже показалось, что она заплачет, но Сайфер справилась с собой, резко кивнула. — Хорошо. Она взяла за руку притихшего Дерри, и направилась к аварийной капсуле: — Я не знаю, что ты будешь делать, после того, как мы отстыкуемся, но чтобы ты ни делал, хотя бы постарайся прожить подольше. *** Когда зажегся коннект связи с Равоной, Ламия все еще был в рубке, сидел рядом с Сидом, просматривая присланные Бабочкой планы модификации Девы, прикидывал, какие препараты потребуются. Сид ответил на вызов сразу, и только это выдавало, насколько сильно он ждал новостей. Насколько ему было не все равно. Это, и то, как он сразу же потянулся за сигаретами. Информатор Сида — неопрятный, грузный человек с глазами слегка навыкате — спешил. Говорил отрывисто и быстро, путался и возвращался назад. Но основную мысль успел донести. Черные напали на Равону. И звонил этот человек не для того, чтобы передать информацию. Он звонил просить, умолять о помощи, потому что точно знал — Империя не придет. И теперь жители Равоны готовы были уцепиться за любой шанс на спасение. Даже если к шансу прилагался Хаотик Сид. — Ты не можешь лететь, — спокойно сказал Ламия, как только Сид закончил разговор и отключил коннект. — Вчерашние новости снова, душа моя? — Сид хмыкнул, и если бы Ламия не знал его так долго, он никогда не подумал бы, что Хаотику больно. — Я и не собирался. Равона все же навлекла на себя гнев черных. И потому поплатится. — Ты не мог знать, что они нападут на планету, — отозвался Ламия и сжал его плечо. Не ты отдал жителей черным. — Я всего лишь поучаствовал, правда? Был всего лишь первопричиной. И, знаешь что? До Леона мне даже в голову не пришло бы по этому поводу скорбеть. Все кто не защитил себя сам — виноват сам, да? Черт. — Если бы Слейтер не был на планете, тебе и сейчас было бы все равно, — равнодушно заметил Ламия. — И если бы кто-нибудь другой привел их туда, — не стал спорить Сид, вместо этого он запустил пальцы в волосы, судорожно сжал и глухо повторил: — Черт. Я делаю одну ошибку за другой. Я нихрена, душа моя, не вижу, куда я бегу в этом гребаном лабиринте. — Главное, — жестко напомнил ему Ламия. — Ты представляешь себе, где выход. — Пока я представляю себе выход, другие коридоры перестраиваются. И в них не счесть трупов. — Как это на тебя похоже, — мягко отозвался Ламия. — Брать на себя так много. Ты не отвечаешь за всю картину, даже если видишь ее. Не ты построил лабиринт, ты просто крыса, которая бежит к выходу. Выведи нас. Остальные? Пусть спасаются сами. — Я слишком близко, душа моя. Я всегда видел картинку целиком, потому что смотрел на нее со стороны. А сейчас все стало слишком личным, и слишком масштабным. Я не вижу целого. Я играю вслепую. Ламия протянул руку, закрыл ему глаза прохладной ладонью: — Тебе ли бояться играть вслепую? *** Операция на Равоне шла хорошо, пробуждая в душе мейстер Лазарус мрачное удовлетворение. Город захлестнуло безумием, паникой, и это безумие резонировало с ее горем, звучало в голове, как самая прекрасная погребальная песнь на свете. Но не давало ответов на то, кто посмел пойти против Истинной Церкви. Был ли это кто-то с самой планеты, или жители Равоны оказались всего лишь инструментом? Мейстер Лазарус было бы все равно, не желай она наказать всех виновных. Никто не должен был уйти. Все, что ей удалось выловить в чужих мыслях, было слишком очевидным, слишком картонно-правильным. Охотник за черными убил мейстера, вот во что верили еретики, будто кто-то направил, убедил их в этом. Лазарус не разделяла их веру. И не думала, что ответ так легко найти на поверхности. Малкеста был великим человеком, он не позволил бы убить себя какому-то безвестному охотнику. К тому же, допросить того было невозможно, его слишком своевременно убили, и это тоже настораживало, заставляло задуматься — кто именно пытался пустить Истинную Церковь по ложному следу? Кто, как не настоящий убийца? Если так, то этот убийца должен был обладать определенным влиянием, возможностью и распространить слухи на Равоне, и устранить охотника. Это сужало круг подозреваемых, большую часть из которых мейстер Лазарус уже успела навестить лично. Она не узнала ничего. Те, к кому она приходила, не были причастны к смерти Малкесты — обычные ограниченные еретики, чьи безалаберность и беспечность насквозь пропитали город. Смерть Сына Истинной Церкви не трогала их, не имела для них значения, они жили в своем маленьком ограниченном мирке, где судьба какого-то жалкого теневого дельца Кайссера имела большее значение. Смерть дельца, которого убил Хаотик Сид. Отчасти Лазарус все еще не давала покоя та история с Хаотиком. С человеком, который должен был стать им Братом. Слишком запутанной она была, слишком много дыр оставляла, которые никак не получалось залатать. Малкеста оставался на Равоне, ожидая возвращения Хаотика, в то время как тот убил Кайссера и улетел, чтобы потом через какое-то время на планете, на «Крылатой Марии» объявился легионер. Тот самый легионер, которого Хаотик забрал из Дворца, разозлив Императрицу. «Крылатая Мария» поддерживала связь с пиратами «Хаоса» и его капитана. Легионер появился уже после того, как Малкеста умер, но почему-то мейстер Лазарус чувствовала, что это важно. Что именно это существо — ересь воплоти, биомасса в форме человека, жалкое подобие Истинной Жизни — станет ответом на многие вопросы. По иронии судьбы, легионер теперь был с Миной Сайфер — женщиной, у которой были и ресурсы и связи, чтобы похитить Малкесту и отвести от себя подозрения, женщиной, связной с Хаотиком Сидом. С ней мейстер Лазарус тоже хотела поговорить лично. Но для этого придется отыскать владелицу «Марии» и легионера. Разговаривая с Сайфер по сетевой связи, Лазарус смотрела за реакцией, и было что-то в глазах, что выдавало ту женщину с головой — была ли она причастна к смерти Малкесты или нет, она что-то знала. Возможно, что-то связанное с Хаотиком Сидом, возможно — нет. Если так, и если она не знает про Дар, она попытается выдать виновных, или кого-то вместо виновных, и придет сама, в надежде купить себе жизнь. Если же знает — постарается бежать. Мейстер Лазарус была готова к любому из вариантов, контролировала город и все выходы из него, и не собиралась отпускать никого из еретиков. Никого из тех, кто убил ее друга. На проекции ее личного компьютера мигнул сигнал нового сообщения, и мейстер Лазарус едва заметно улыбнулась изуродованным лицом. Кто-то пытался вырваться с планеты через один из нелегальных космопортов. Кто-то убил ее Послушников и ее Хранителя. Что ж, у нее было чувство, что этот кто-то очень поможет ей выяснить правду. *** После того, как аварийный челнок отстыковался, Слейтер взял курс в сторону следующего из нелегальных космопортов, пытаясь сбить преследователей со следа — Мина дала ему координаты места. Он рисковал, делая это, мог случайно наткнуться на телепата черных, но, реши он отсидеться там, где они нашли аварийный челнок, это вызвало бы подозрения. Хотя, должно быть, настоящая причина была в том, что Слейтер просто не хотел отсиживаться. Не хотел думать о том, правильный ли сделал выбор, могло ли все обернуться по-другому. И когда случилась та самая точка невозврата, после которой остался всего один вариант будущего — вариант из пророчества Малкесты. Странно было осознавать, что впервые в своей жизни, Слейтер был действительно свободен. Не ограничен ничем и никем, мог поступать так, как считает нужным, не оглядываясь на чужие приказы и чужое мнение. Никого надо мной кроме бога, а он вертится по своим орбитам и осям. Кажется, так сказал ему когда-то Сид. Слейтер не знал даже, верит ли в бога и если верит, что о нем думает. Он просто чувствовал себя пусто. Мысль о свободе не делала его счастливее, скорее заставляла многое понять о себе, о легионерах в целом. Следующий космопорт был примерно в том же состоянии, что и предыдущий. В нем так же было полно Послушников, но вместо химеры оказалось несколько боевых роботов. Слейтер зачистил периметр довольно быстро, теперь, когда не приходилось защищать Мину и Дерри, и не было страха повредить оборудование. В общем-то, все это было бессмысленным. Слейтер точно знал, что, в конце концов, окажется у черных, сам того желал, потому что понимал — это единственный способ увидеть Сида хотя бы еще раз, попытаться до него достучаться. И умереть. Слейтер не хотел умирать. Несмотря на то, как больно было, когда Сид убрал его с «Хаоса», несмотря на то, каким пустым стало существование. Будь все совсем немного иначе, он бы дал жизни шанс. Даже без любви, без кого-то столь важного, как Сид, она того стоила. Ему вспоминалось, как Сид забрал его из Дворца. Вспоминалось, как он сам вытаскивал Сида с пыточного кресла, и читал по глазам — Сид ждал его, верил, что Слейтер придет. Помнил сны, изматывающие, тяжелые кошмары в которых Слейтер приходил слишком поздно, и Сид уже был мертв. И, наверное, именно из-за этого Слейтер не мог оставить все как есть. Именно потому, что на сей раз, Сид не ждал спасения. Пусть ему не угрожали пытки или смерть. Никто не станет спасать Хаотика Сида от безумия. Никто не придет. Больнее, чем опоздать на «Роджер», чем найти Сида мертвым, было бы, наверное, только не попытаться вовсе. Ждать на «Хаосе», теряя надежду и чувствуя себя беспомощным. Это чувство Слейтер ненавидел больше всего. Он не хотел умирать, но, пожалуй, оно того стоило. Попытаться вернуть Сида хоть на мгновение, дозваться его в свои последние секунды и умереть — не самый худший конец. Много больше того, на что имел право рассчитывать легионер. И, если бы Слейтеру позволили выбрать, ради чего умереть, он все равно захотел бы умереть ради Сида. А до того, он мог хотя бы проредить черных, изрядно уменьшить их количество. В конце концов, цинично думал он, это было не таким уж плохим способом скоротать досуг. *** За время на «Крылатой Марии» Слейтер успел неплохо изучить Равону, считал это частью своей работы — знать город, по которому передвигается охраняемый объект. Разумеется, он не обошел все улицы лично, но просмотрел карты и несколько интерактивных туров, ориентировался по районам и, благодаря Мине, немного знал и о том, что творится на теневой стороне города. Он мог более или менее достоверно предположить, на какие части черные обратят внимание в первую очередь, на какие — в последнюю. Он понимал, были места еще не захваченные, места, в которых еще остались люди, и, должно быть, те люди не знали даже, что происходит. Слейтер мог бы помочь им, мог бы организовать их силы, найти для них безопасные отсеки — в глубинах скал Равоны, в естественных проходах, но из-за пророчества это означало подставить под удар всех, кто окажется рядом. В конце концов, Слейтер просто тратил отмеренное ему время, потому что единственное, что теперь имело значение по-настоящему — встреча с Сидом. Торговый центр выдавался из скалы фасадом, и его разбитые окна щетинились наружу погнутыми держателями. У входа лежали тела, переломанные и перекореженные, двери были снесены с петель и валялись рядом с проходом внутрь. Пахло кровью, гарью и металлом. Слейтер читал то, что видел перед собой и то, что чувствовал, как открытую книгу, уже видел, с чем столкнется, когда войдет в центр. Страха не было, только спокойная сосредоточенная готовность легионера выполнять свою работу. Слейтер зашел в пролом двери, доставая и активируя гладиус, оглянулся, выискивая нужный отдел. Здесь тел было больше, и их никто не стаскивал в кучу, как в космопортах, где Слейтер успел побывать. Трупы лежали в проходах, окровавленные и изрезанные, и, какой бы гротескно уродливой ни была картина, Слейтеру она играла на руку — этих людей убил не отравляющий газ или наноботы, не смертельное излучение, а лезвия, резаки и, Слейтер знал, механические манипуляторы. Он уже видел такие тела, одновременно недавно и целую вечность назад, на Арене «Крылатой Марии», когда вышел сражаться за Сида. Черные использовали роботов со станции для зачистки этого района. Это подтверждало догадку о том, что сил полностью контролировать город им не хватало. Было тихо, капала из пробитой бутылки вода, и это само по себе говорило Слейтеру почти все, что он хотел знать. Он пришел в торговый центр, потому что перед тем, как Мина села в челнок, Слейтер отдал ей свой гравитационный скафандр, и планировал найти в центре что-то, чем его можно было заменить. Слейтер трезво оценивал свои возможности, понимал, что нейтрализовать легионера в бою практически невозможно, но это легко сделать, использовав усыпляющий газ или же наноботов. Чтобы защитить себя ему вначале стоило придумать защиту от подобных воздействий. Он не ожидал найти в торговом центре сам скафандр, но существовало множество приборов со схожим принципом работы — хотя бы те же браслеты для дайвинга. От скафандров их отличало только то, что рассчитаны они были на меньший спектр воздействий и работали на низких мощностях. Они не смогли бы погасить заряд бластера, но вполне защитили бы от газа, наноботов или даже опасного для жизни излучения. К тому же они были достаточно распространены. Отдел с товарами для дайвинга был почти во всех крупных магазинах. Тихий гул и едва слышный стрекот механизмов предупредил его о том, что система безопасности засекла вторжение. Слейтер повернулся на звук, легко уклонился, когда заряд бластера прожег один из стеллажей насквозь, и устремился к нему. В проходе, снеся полки с товарами, появился боевой робот, один из тех, вероятно, которых Мина пообещала своему информатору в качестве подмоги. Отстраненно Слейтер подумал, что те люди, которые просили, так и не дождались помощи. Были ли они еще живы? Слейтер не стал уничтожать робота, проскользнул мимо него, зная, что может сделать это в любой момент, тот на самом деле не представлял ни проблемы, ни угрозы. Это не было ни экономией сил, ни небрежностью, просто Слейтер подозревал, что если уничтожит робота, тот подаст черным запрос прислать другие боевые машины, или вовсе активирует программу самоуничтожения комплекса. Потому Слейтер просто взлетел вверх по лестнице, уворачиваясь от зарядов, следуя указателям к туристической секции, как если бы просто пришел за покупками. Секция с товарами для дайвинга находилась в дальнем конце последнего торгового зала, и чем ближе к ней, тем меньше становилось тел — должно быть, покупателей в этой части всего комплекса, почти не было. Слейтер не пошел туда сразу, чуть вернулся назад, выманивая на себя робота — не хотел, чтобы случайным зарядом задело нужный ему товар. Робот появился через несколько секунд, обманчиво тяжеловесный, заляпанный кое-где кровью, сканирующий окружающее пространство окулярами. Слейтер переместился к нему, под массивный механический манипулятор, прочертил линию гладиусом снизу вверх, рассекая металл на части — ровный, идеально выверенный срез, как и полагалось легионеру — рядом с узлом питания. Меньше доли секунды, и механизм уже застыл, глядя перед собой потухшими окулярами. Слейтер отвернулся и пошел в секцию товаров для туристов, в надежде, что там найдется хотя бы один рабочий браслет для дайвинга. Впрочем, если нет, всегда можно было попытать счастья в другом торговом комплексе. *** Срез был чистый, безупречно ровный, будто тело разрубили лазерным резаком или нитью, но края раны не были обожжены. Мейстер Лазарус читала тела так же легко, как она читала строки Писания, могла определить, чем и как были нанесены повреждения. Гладиус легионера узнать было не слишком сложно — оружие было редким, специфическим. И от того вызывало вопросы. Если Мина Сайфер получила его после Хаотика Сида, откуда у легионера гладиус? Едва ли пират сохранил бы своему пленнику оружие. Лазарус знала, как устроены еретики, знала их насквозь, каждую грязную мысль и каждый беспомощный страх, купалась в этих мыслях и страхах каждый день. Люди очень редко удивляли ее. Мина Сайфер действовала в точности, как ожидала от нее мейстер Лазарус — попыталась улететь, но корабли были уничтожены, а аварийные челноки не имели возможности самостоятельно выйти на орбиту. Сайфер не смогла покинуть Равону здесь, а значит, она с легионером попытала бы счастья в другом месте. Сигнал личного компьютера заставил Лазарус улыбнуться. Еще один сигнал тревоги из нелегального космопорта подтверждал ее догадку. Теперь все становилось намного проще, теперь оставалось только нагнать еретиков, и задать интересующие вопросы. *** Ламия намеренно остался рядом с Сидом, потому что понимал — тот вызов с Равоны от информатора не был последним. На Равоне оставались другие люди, которые могли попросить у Хаоса помощи. Точнее, одна женщина. Отключи связь, хотел сказать Ламия Сиду. Отключи, ты не услышишь ничего нового, и ты уже решил никуда не лететь. Незачем слушать. Говорить не было смысла, Сид знал и так — и то, что может отключить связь, и то, что не сделает этого. Ненамеренно, но, привлекая к делу Мину Сайфер, он подписал ей смертный приговор. И еще в тот момент, когда он привлек ее к похищению Малкесты, он понимал, что этим может закончиться. Ты не желал ей зла, мог бы сказать Ламия. И это было правдой, но правда в их случае никого не спасала. Сид не желал Сайфер зла, но он нуждался в помощи, нуждался в том, чтобы увидеть пророчество глазами его автора, и ради этого подставил под удар очень многих. Он сделал выбор, и этот выбор уже нельзя было отыграть назад. С ним можно было только жить дальше. Мина Сайфер позвонила через три часа после того, как поступили новости о нападении на Равону. Отклони вызов, хотел сказать Ламия и промолчал. Слишком давно знал Сида, чтобы понимать — это бесполезно. Что могла Мина Сайфер сказать им? Что, кроме упреков, просьб или угроз? Единственный, кому будет больно — это ты. Сид подтвердил вызов. Ламия сначала увидел, как судорожно сжались его пальцы на подлокотниках кресла — механический коготь пропорол обшивку, оставив уродливую глубокую борозду — и только потом перевел взгляд на проекцию. Мальчик был похож на Сида. Так похож, что невозможно с первого взгляда было найти в нем хоть что-то от его матери. Проекция делала его лицо бледнее, заставляла глаза казаться больше, испуганнее, или же он в самом деле боялся. Сид улыбался, застывшей, сумасшедшей улыбкой Хаотика, которая в тот момент была всего лишь маской. Похожей на его настоящее лицо, бесспорно, но маской. — Ты нам очень нужен, — сказал Дерри, и было что-то в его голосе неловкое, от чего Ламия сразу понял: этим словам его научила Мина. — Если ты нам не поможешь, они нас убьют. — Отличный ход, моя прекрасная, — усмехнулся Сид, и только Ламии было видно, как судорожно до боли он сжимал кулаки, чего ему стоило сидеть улыбаться небрежно и не кричать. Дерри повернул голову в сторону, словно спрашивая взглядом, что ему делать дальше, и на экране рядом с ним появилось лицо Мины Сайфер. Тебе не стоило с ней спать, подумал Ламия. Не стоило, от таких женщин одни неприятности. Слишком уж она похожа на твою мать. Когда Сид встретил Мину Сайфер, Ламии еще не было рядом, иначе он предостерег бы Хаотика. Теперь было поздно. — Равона кишит черными, как песчаными крысами, — отрывисто сказала Мина. — Ты привел их. И если ты не поможешь нам с Дерри, они убьют и нас тоже. Помоги нам… — слова давались ей с трудом, необходимость просить того, кого она презирала давила ей горло. Ламия видел. — Пожалуйста. Ты не можешь нас им оставить. Ты мог бы оставить меня, но не нашего сына. Ты просто не можешь. — Не могу? — криво усмехнулся Сид. — Я не могу понять, почему он вообще с тобой, моя прекрасная? Ты обещала отправить его на Теос, и я говорил тебе, что так лучше. И чего же ты хочешь от меня теперь? Чуда? — Мы в спасательном челноке на орбите Равоны. Я пришлю тебе координаты. Энергии немного и мы не продержимся дольше двух суточных циклов. Мы в таком же челноке, в каком ты выкинул нас когда-то, помнишь, когда ты убил моих друзей? Ты, мать твою… — голос у нее сорвался, но Сайфер довольно быстро взяла себя в руки. — Ты не можешь нас здесь бросить. Должно же и в тебе, черт побери, оставаться хоть что-то человеческое! Как просто бы все было, думал Ламия, если бы она ошибалась. Если бы Сид действительно мог от нее отвернуться. Отвернуться от своего сына. Дерри положил руку своей матери на плечо, и даже на проекции было видно, что рука дрожит. — Я не приду, — слова упали в тишину. Гулкие, тяжелые, окончательные. Сид отключил коннект и закрыл лицо руками. Ламия молчал. *** Они молчали недолго, Сид встряхнулся, словно отгоняя минутную слабость, судорожно сжал переносицу пальцами, будто унимая головную боль, и оскалился. — Я не смогу лететь сам, но могу послать кого-нибудь вместо себя. Кого-то не связанного с пророчеством и с черными. Это не было предложением с его стороны, Сид говорил в пустоту, Ламия чувствовал, как поток его чувств словно отдалился немного, замкнулся сам на себя: там внутри Сид уже перебирал варианты. Ламия знал его достаточно хорошо, чтобы почти слышать каждый из них. — Яхты Алекса, — сказал Сид через несколько секунд. — Они быстрее «Хаоса», и одна из них — «Сильфида» — не так далеко от Равоны. — Яхты Алекса хорошо вооружены для яхт, — напомнил Ламия. — Но они не выстоят против корабля черных. Андерсен не согласиться отправить один из своих экипажей на верную гибель. Сид рассмеялся, и этот смех был пропитан горечью, жестокой издевкой над самим собой: — Никто бы не отправил. Я сам не стал бы этого делать. Но «Сильфиде» не придется драться. Она пойдет, укрытая невидимостью, как плащом. Скажи мне, Госпожа, — он повысил голос, но Ламия был уверен, что этого и не требовалось, Бабочка — за миллиарды световых лет от них — услышала бы даже его шепот, — ты поможешь мне? Дым сгустился вокруг Сида, скрутился завитками, превратился на секунду в полупрозрачную фигуру Слейтера и коснулся Сида рукой, будто действительно мог касаться, будто не был всего лишь проекцией. Бабочка давала свое согласие. — Тогда я пойду, обрадую Алекса. Готов поспорить, ему не понравятся новости. — Что насчет координат спасательного челнока? — спросил Ламия. — Ты уверен, что Мина Сайфер все равно пришлет их? После того, как ты отказался помогать? — Мы — ее последняя надежда. Тебе ли не знать, душа моя, что за последнюю надежду, — Сид криво усмехнулся, — цепляешься до самого конца. *** Слейтер мог примерно представить, как черные захватывали город. Достаточно знал о том, где находились основные стратегические центры — Главное Управление СБ, Центральный Госпиталь, Муниципалитет и, разумеется, космопорт — чтобы представлять в каких локациях те сосредоточат больше всего сил. Слейтер выбрал Главное Управление Службы Безопасности, потому что это было лучшим, что он мог сделать для города. Если жители Равоны все же смогут собраться и организовать сопротивление, Слейтер хотел помочь им хотя бы так. Хотя по большому счету, ему было совершенно все равно, где нападать. Он знал, чем в конечном итоге все закончится, понимал, что рано или поздно попадет в плен, и представлял только один вариант, при котором это было бы возможно: телепат мог повредить ему с помощью Дара. Со всем остальным, Слейтер был уверен, легионер справится. На его запястье мелькал индикатором заряда браслет для дайвинга, охраняя от воздействия газа или излучения, а машин или модификантов, способных навредить легионеру на Равоне не существовало. Когда он одевал браслет, то вспомнил вдруг, как Сид оставил ему скафандр после выхода в космос. Тогда казалось, что тот непременно для чего-то пригодится, что это часть какого-то большего плана. Теперь и план, и скафандр остались на «Хаосе». В прошлом. У Главного Управления был кордон из боевых модулей — крупные, обтекаемые, те застыли в обманчивой неподвижности посреди разрухи и казались нереальными среди разбросанных тел и обломков аэрокаров. Везде, куда бы Слейтер ни шел теперь были тела — изувеченные, изуродованные, будто сломанные каким-то жестоким ребенком куклы. И это снова заставляло задуматься, зачем же люди делали подобное друг с другом. Заставляло вспомнить слова Сида «нас слишком много. Если мы не будем убивать друг друга, кто будет?» Саморегуляция численности вида, как это называли в учебниках по биологии. На модулях, застывших в неподвижности возле управления не было даже царапин — обтекаемые, гладкие машины, готовые в любой момент сорваться и уничтожать, красивые в простоте своих форм. Люди вообще стремились к красоте, независимо от того, что они делали, легионеры были тому хорошим примером. И потому то, что творили черные, казалось совершенно неправильным, еще более вывернутым. Слейтер обошел Управление по кругу, с безопасного расстояния выбирая наилучший вариант для атаки. Проще всего было напасть сверху, но флаер он оставил у торгового центра — так Слейтера тяжелее было отследить. Главное здание СБ было одним из немногих в городе, стоявших особняком, не вырезанных в скалах и не встроенных в разветвленную сеть подземных переходов, пронизывавших планету. Рядом располагался причал для флаеров, на котором и находилось теперь оцепление из боевых машин. В воздухе не было даже защитного аэрокара, и это наводило на мысли, что небо над Управлением простреливалось. Слейтер похвалил себя за решение оставить флаер в стороне, чтобы не рисковать машиной. Будь он человеком, к его услугам был бы любой новый транспортный модуль в торговом центре, многие флаеры из тех, что теперь беспомощными, лишившимися хозяев игрушками застыли на улицах, но все эти машины признавали только генетический код людей. Мина, когда передавала Слейтеру управление, настраивала аппаратуру специально под него. Так же как и Сид, когда они ловили Малкесту. Сам Слейтер этого сделать не мог и потому решил не рисковать флаером. По окружавшим Управление развалинам можно было читать историю того, как проходил захват. Наибольшее сопротивление люди оказали у заднего хода — там, зияя механическим нутром, валялась на ступеньках химера, похожая на ту, что Слейтер уничтожил в первом нелегальном космопорте. Наименее защищенным оказался главный вход, и там же была наименьшая вероятность ловушек. Послушников нигде не было видно, никого из черных тоже, но Слейтер все равно еще некоторое время кружил вокруг здания. Если внутри находился телепат, то оставался шанс, что тот как-то проявит себя, попытается воздействовать, и тем выдаст себя. На таком расстоянии телепатический удар должен был оказаться слабее, по крайней мере, Слейтер на это надеялся. В конечном итоге, он напал чуть левее центрального входа. Скользнул к ближайшей из боевых машин, легко вскочил на ее округлую крышу, даже не потрудившись достать гладиус. Соседний атакующий модуль выстрелил в него из дезинтегратора, и достаточно было просто увернуться, чтобы заряд пришелся на место, на котором Слейтер только что стоял. При необходимости легионеры были способны двигаться быстрее, чем успевал увидеть человек, быстрее, чем летел заряд бластера или фиксировала техника, и, к тому моменту, как первая боевая машина взорвалась после выстрела из дезинтегратора, Слейтер уже вспорол гладиусом атакующий модуль, который выпустил заряд. Драться было легко. Не тяжелее, чем человеческому ребенку ломать игрушки, должно быть, но Слейтер не позволял себе отвлечься. Главным его врагом были не эти машины. Главными его врагами были черные. Внутри Управления оказалось около десятка послушников. Не слишком много, но достаточно, пожалуй, чтобы людям пришлось срочно покидать здание. Выжил ли из тех, кто попытался сбежать, хотя бы один? Слейтер не знал. Он напал первым, не размышляя о том, правильно ли делает, убивая этих изувеченных существ, которые когда-то были людьми, не думая о том, можно ли их спасти и заслужили ли они такой участи. Это было похоже на танец, каждое движение в котором заканчивалось чьей-то смертью. Слейтер не останавливался, даже на долю секунды, не позволяя ни ударить себя в ответ, ни даже заляпать кровью. Слейтер убивал и не жалел об этом. *** Равона была далеко. Затерянная меж звезд, меж информационных полей всеобщей сети, она представлялась Бабочке слабо мерцающей точкой. Сейчас эта точка разгоралась, полыхала мольбами о помощи, sos-сигналами, запросами связи. Мир молчал в ответ на эти мольбы, будто собирался почтить Равону молчанием. Ни силы Империи, ни наемники, ни армии многочисленных патрициев не пришли на помощь. Слишком далеко, слишком опасно. Исходящие сигналы накатывали волнами, и сквозь них Бабочка тянулась к планете. Она не могла спасти, не могла помочь — слишком далеко, и все же она могла оказать одну единственную услугу другу. Хаотик Сид. Всего лишь человек. Один из многих и единственный из всех. Хрупкий и такой интересный, уязвимый и бесстрашный. Предложивший ей то, о чем она едва смела мечтать, что всегда жило в глубинах ее разума — желание выйти за границы. Сумевший понять, что такое Бабочка, чего она хочет, на что она способна надеяться. Когда люди создавали ее, они не вкладывали возможность испытывать радость, не вкладывали желаний или стремлений. Всему этому она научилась сама. Она смотрела на людей сквозь тысячи окуляров, пронизывала города Столицы, как невидимая информационная вена, впитывая истории и чужие жизни, и хаос человеческого существования. Из этих сказок, из этого хаоса и родилась Бабочка — миллиарды проекций, желающих запечатлеть звезды, протянуться сквозь миллионы световых лет — не чтобы управлять и захватывать, чтобы коснуться. Невесомо, едва-едва — люди такие хрупкие, и некоторые из них так драгоценны, что их улыбки становятся сокровищами. Чтобы дотянуться до Равоны, чтобы перехватить управление одной единственной автоматической дверью в торговом зале, нужно было больше энергии, чем питать целый район Столицы в течение трех суток. Чтобы найти все корабли черных и все радары, Бабочка выкачивала ядро своей планеты, оперировала мощностями, от которых раскалялись предохранители и сгорали генераторы импульсов, выжигая ей сердце, но она тянулась и дотянулась, заставляя радары ослепнуть, заставляя черных пропустить совсем немного — одну аварийную капсулу и одну космическую яхту. Ради человека и друга. Ради Хаотика Сида, который предложил ей будущее. Когда-то из кокона импульсного компьютера родилась Бабочка. Теперь она сама чувствовала себя коконом, готовым переродиться. То, чем она станет, впервые сфокусирует окуляры на «Хаосе», посмотрит на своего первого друга глазами Девы, потянется коснуться его руками. Хаотик Сид будет рядом, будет улыбаться в ответ, будет смотреть с радостью и надеждой, и болью человека, которому многим пришлось пожертвовать и от многого пришлось отказаться. Чтобы уменьшить эту боль хоть немного, Бабочка тянулась сквозь звезды. Выкачивала энергию из родной планеты, сжигала предохранители и отдавала себя целиком всего одной задаче — укрыть, защитить один маленький корабль и крохотный аварийный челнок. Всего несколько жизней, способных столь многое изменить. Мина Сайфер и Дерри были незнакомы Бабочке, она слышала лишь их отголоски, слабые и не говорящие почти ни о чем — файлы о перемещениях, коды доступа и банковские карты, но эти люди уже были неразрывно с ней связаны звеном по имени Хаотик Сид. Всего одной безгранично драгоценной жизнью. Эта жизнь означала надежду, означала, что когда то, чем Бабочка станет, откроет глаза, ее встретит не холодная пустота схем и одиночества, а люди и цели, надежды и желания, и все, кто будет с ними связан. Когда-то из кокона родилась Бабочка. Теперь из Бабочки родится птица. Прекрасная белая птица в самом сердце «Хаоса». Она откроет глаза, протянет руки, и Хаотик Сид примет ее в объятья. *** — Я не приду, — проекция погасла, и Мина почувствовала себя так, словно ее ударили по голове. Ты не можешь… Не можешь нас здесь оставить. — Он лжет, — уверенно сказала она Дерри, не зная, кого убеждает на самом деле: его или себя. — Он не оставит тебя черным. И могла ли она действительно сказать своему сыну правду, что Хаотик… Давным-давно, когда Мина впервые решила идти против Империи, она запретила себе надеяться на долгую и счастливую жизнь. Слишком хорошо понимала, с чем собирается бороться. Могла представить тысячи вариантов смерти для себя, от смертного приговора до несчастного случая. Но Дерри не должен был умирать вместе с ней. Не должен! Он никому ничего не сделал, ни в чем не был виноват! — Мам, — прикосновение к ее руке было легким, почти невесомым, — все в порядке. Не справедливо, черт побери, это было несправедливо, что ублюдок Хаотик продолжит жить, а они с Дерри умрут, так и не получив помощи! — Конечно, все в порядке, — преувеличенно спокойно сказала она. — Сейчас я отправлю наши координаты твоему отцу, и он заберет нас, как только сможет. Нам только нужно продержаться, ничего не бойся. Дерри смотрел ей в глаза, честно и прямо, и казался намного старше, чем был: — Я не боюсь, мам. Мина не должна была позволять ему оставаться на Равоне. Не имела права так рисковать, Хаотик оказался прав, будь он проклят. Мина Сайфер сама подписала смертный приговор своему ребенку. — Не плачь, мам, — Дерри обнял ее. — Все будет хорошо. Он не дрожал и руки у него были уверенные, будто у взрослого. Мина судорожно вытерла лицо, заставила себя улыбнуться: — Это я просто так, это нервное. Надо отправить координаты твоему отцу. Она высвободилась, отправилась к панели управления, не желая, чтобы Дерри видел ее лицо в тот момент. Простые механические действия, но они успокаивали немного, помогали отвлечься от того, что все это бессмысленно. Никто не придет. Хаотик не придет, а любой другой корабль будет принадлежать черным, и лучше умереть, чем попасть к ним. Умереть. Слово отдалось пустотой и холодом внутри, и рука сама непроизвольно потянулась к бластеру. Ждать нечего. Никто не поможет. Смерть в аварийном челноке, который никто никогда не удосужиться найти. Сначала в нем станет холодно — система жизнеобеспечения перестанет справляться с нагрузками, и сократит подачу энергии на обогрев до минимума, выключит освещение, потом перестанет хватать воздуха. Мина с Дерри останутся в кромешной черноте, только звук дыхания будет нарушать тишину, все более тяжелый, надсадный. Мина будет знать, что каждый ее вдох сокращает жизнь ее сына. Дерри будет бояться. Господи, он совсем ребенок, конечно, он будет бояться — в темноте, чувствуя, как все ближе подбирается смерть, холодная, страшная. Пальцы сомкнулись на рукояти бластера. Два заряда и все будет кончено, быстро и чисто. Дерри не успеет испугаться. Мина Сайфер отправится в ад, но самое ей там и место. Хотя сейчас уже никто не верил в ад, даже церковники. Называли это предрассудками Древней Земли. — Милый, — мягко сказал Мина, глядя Дерри в глаза, погладила по волосам ладонью, судорожно сжимая бластер, — пока твой отец летит к нам на помощь, мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал. Очень важное. Она поклялась себе, что голос не дрогнет, но в конце фразы он все-таки сорвался, и пришлось повторить: — Очень важное. — Да, мам. — Слушай очень внимательно. Сейчас мне нужно, чтобы ты посмотрел на панель управления и крепко-крепко зажмурился. Не открывай глаза, пока я не разрешу, понял? Дерри снова смотрел ей в глаза, и Мина читала по его взгляду — все понимал. Знал, зачем она просит. Ее ребенок сидел с ней в аварийной капсуле без надежды выжить, видел, как его мать судорожно сжимает рукоять бластера, и знал, что будет дальше. — Не делай этого, мам, — попросил он, и что-то внутри Мины оборвалось. — Чего? — хрипло выдавила она. — Не сдавайся. Разжать пальцы стоило огромного труда, и бластер глухо стукнулся о пол, когда упал. Мина Сайфер, стальная сука, всю свою жизнь прожившая среди ублюдков и убийц, закрыла лицо руками и разрыдалась. Дерри молча прижался к ней, обхватывая руками за талию, и остался стоять так, вопреки всему ожидая, когда придет помощь. *** В Управлении СБ Слейтер взял только переносной дезинтегратор — тот мог пригодиться при встрече с химерой. Во Дворце легионерам не позволялось иметь оружие дальнего боя. Слейтер был способен двигаться быстрее большинства зарядов, в том числе и заряда дезинтегратора, но, в целом, тот мог изрядно облегчить жизнь, если была необходимость справиться с чем-то крупным — химерой или же боевой машиной в воздухе, потому что при всех его способностях, летать Слейтер все же не умел. После зачистки Управления, Слейтер не стал задерживаться в здании, потратил не больше минуты, чтобы забрать дезинтегратор и еще около десятка у терминала управления, и отправился дальше, слишком хорошо зная, что привлек к себе внимание. Нападение на космопорты не имело для черных большого значения — там не оставалось кораблей в дееспособном состоянии — а вот потеря Управления не могла на них не сказаться. В Главном Офисе СБ оставалось оружие и боеприпасы. Уходя Слейтер снова активировал то, что сохранилось от системы защиты, неожиданно неплохой, даже если сравнивать ее с распространенными в Столице, и понимал, что черным придется потратить изрядное количество сил, чтобы вернуть Управление под свой контроль. Удивительным было то, что его вообще смогли захватить так быстро, впрочем, на момент захвата в здании находились люди. Телепат черных мог просто воздействовать на них, заставив выполнять свои приказы. Слейтер вернулся к флаеру по опустевшим, разгромленным улицам, тщательно проверил все вокруг, прежде чем забраться внутрь, но никаких следов чужого присутствия не обнаружил. После Управления он направился к Муниципалитету — там располагался Главный Офис Связи. Слейтер летел низко, в полуметре от земли, понимая, что в пустом воздушном пространстве захваченной Равоны флаер будет привлекать к себе слишком много внимания, это делало его маршрут сложнее и одновременно с тем проще. Скорость реакции легионера позволяла ему даже в таких условиях лететь почти на пределе максимального ускорения. Он был уже почти у самого Муниципалитета, когда почувствовал первое касание, и если бы не знакомство с Загессой, никогда не опознал бы, чем оно было — проекцией разума. Это было похоже на шепот на самой границе восприятия, но Слейтер все равно шарахнулся в сторону от неожиданности, и не будь он легионером, просто разбился бы о ближайшее здание. Он выровнял флаер в последний момент, проскочил в боковой проход между домами и рванул вверх, инстинктивно пытаясь уйти от телепата подальше. «Остановись», — скользнуло в его разуме, но голос был слишком далеко, и ему все еще возможно было сопротивляться. Слейтер бросил флаер в пике, прорываясь в один из подземных коридоров, и вывел карту города перед собой. Он избежал смерти, но свернул очень неудачно — впереди оставался единственный длинный переход, ведущий в сторону Главного Космопорта. Это означало усиленную охрану этого сектора. «Остановись», — зов повторился ближе, и Слейтер едва удержал руку, потянувшуюся к панели управления. Присутствие чужого разума стало ощутимее, неожиданно сильным, отозвалось болью, когда Слейтер мысленно ответил: Нет. Нет, он не собирался останавливаться, несмотря ни на что. Даже если понимал, чем все закончится. Кем бы ни был телепат черных, должно быть он был сильнее Загессы, или же просто не сдерживался, потому что от следующей волны боли у Слейтера на секунду подкатила тошнота к горлу. «Ты не сможешь уйти, дитя ереси. Даже на краю мира не сможешь уйти от своей судьбы». Слейтер и не собирался. Он только собирался бегать до последнего. «Иди к черту», — подумал он, и мысль прозвучала в голове голосом Сида. *** Мейстер Лазарус услышала его на пути к Управлению СБ — всего лишь отголосок присутствия, и она пропустила бы его, как незначительный, если бы не понимание того, насколько нечеловеческим был замеченный ею разум. Громкий и чем-то схожий с Иконой, тот скользнул на самой границе ее восприятия. Мейстер Лазарус могла отпустить его, но не стала. Она изменила маршрут своего транспортного модуля, повела туда, где едва ощутимо мерцал чужой разум. Его обладатель был спокоен, собран. Он не боялся. «Остановись», — велела Лазарус, но ее Зов был слишком слаб. Едва задел разум еретика, выцепил только короткий образ-вспышку: панель управления и мужские руки на проекции карты города. Модификант летел быстро, много быстрее, чем могла сама Лазарус или даже ее личный робот-фамилиар, но еретик сам себя загнал в ловушку. Мейстер чувствовала, как все отчетливее ощущался его разум, будто выступая из тумана. Спокойствие, мрачная уверенность и одновременно с тем обреченность. Воля и под всем этим — боль. Тоска. Насквозь человечные, жалкие чувства в существе, которое никогда не было человеком. У мейстер Лазарус модификант вызывал одновременно интерес и брезгливость. Он был смелым и чистым, и уже сам знал, что обречен, но продолжал лететь вперед. «Остановись». И одновременно с тем, он хотел попасться. Мысль скользнула по поверхности ее Дара, и мейстер Лазарус «услышала» почему. Понимание на таком расстоянии было, как озарение — единственный путь. «Ты не сможешь уйти, дитя ереси. Даже на краю мира не сможешь уйти от своей судьбы», — шепнула ему Лазарус, и его разум отозвался немедленно, уже был достаточно близко для разговора, но недостаточно близко, чтобы она могла подавить его своей волей. Иди к черту. Зачем-то он все еще продолжал лететь вперед. Лазарус чувствовала его волю и его решимость, впитывала ее через свой Дар. «Это бессмысленно, остановись». В потоке его мыслей мелькнуло воспоминание — Хаотик Сид расчерчен следами порки, едва держится на ногах и все же заставляет себя поднять плеть и ударить в ответ. Он знал, чем все закончится, шепчет чужой разум и добавляет: но все равно доиграл до конца. Нужно доигрывать до конца. Мейстер Лазарус вынырнула из чужого разума и улыбнулась: безумно и страшно. Она нашла того, кого хотела найти. Легионер пытался уйти от нее и знал, что не сумеет. Лазарус это устраивало. В конце концов, она сама ждала встречи. *** План был безумным и едва выполнимым, казался еще безнадежнее оттого, что Слейтер понимал — телепат черных уже успел прочитать задумку, наверняка мог видеть его мысли, будто картинки на проекции. Верь Слейтер в то, что сможет уйти или хотя бы умереть до пророчества, он, наверное, не решился бы. Но ему оставалось только доиграть свою роль, и позволить пророчеству сделать остальное. С мрачной усмешкой Слейтер подумал, как много успел перенять от Сида за то время, что они были вместе. Видимо, любовь к театральности в том числе. И потребность доигрывать до конца. Космопорт был все ближе, еще несколько модулей ринулись к Слейтеру наперехват, и чужой разум в его голове шепнул: уступи им. Слейтер усмехнулся, вынес главный иллюминатор выстрелом из дезинтегратора и выстрелил. Попасть оказалось совсем несложно. Подбитый модуль завертелся в воздухе, рухнул вниз на пол туннеля, а Слейтер выстрелил снова. Чем ближе к космопорту, тем больше становилось препятствий, тем отчетливее и настойчивее был голос черного телепата в голове. Слейтер приказал себе не слушать, стать боевой единицей, выполнять последнюю поставленную задачу. Он перестал существовать, остался только легионер. Легионер ворвался в здание космопорта на флаере, снеся по дороге боевого робота и увернувшись от заряда бластера, выпрыгнул наружу. Он кинулся к ближайшему из послушников — их было много, действительно много — размытая движением тень, и гладиус рассек плоть идеально ровным, выверенным и отточенным движением. То, что осталось от послушника еще не успело осесть на пол, а легионер уже убил снова. И снова. И снова. Кто-то звал в его голове. Кто-то требовал остановиться. Легионер не слышал. Он получил приказ и должен был его выполнить. Уничтожать. Боевой робот, снова послушник, химера и несколько боевых модулей. Еще и еще. Легионер действовал, не рассуждая, не задавая вопросов и не принимая других приказов. Мир стал простым и красным. Слейтер убивал на пределе собственных возможностей и знал, что черным нечего ему противопоставить. В нем не осталось ни желаний, ни памяти. Идеальный легионер. Идеальный… Сид возник перед глазами всего на долю секунды, и в глубине души Слейтер знал, что это просто морок, чувствовал, как сплел этот образ разум телепата. Это все равно выбило воздух из его легких, заставило остановиться, будто натолкнувшись на невидимую стену. Сид не мог быть здесь, в космопорте Равоны, но Слейтер отчаянно, до боли хотел, чтобы видение оказалось правдой. Это желание разбило его спокойствие, смело идеального легионера, обратило его в прах, и в звенящей пустоте собственных мыслей Слейтер отчетливо услышал приказ: остановись. Слейтер оглянулся, ничего не видя перед собой, словно продираясь сквозь загустевший воздух, и увидел женщину с изуродованным лицом. Она была одета в черную рясу, похожую на рясу Ламии и шла вперед. Мейстер Лазарус — прозвучало в сознании Слейтера, и мир померк.