ИГРА ВСЛЕПУЮ

*** — Легионер Слейтер! Слейтер обернулся на голос, коротко кивнул: — Легионер Лагатт. Маркус Лагатт стоял неподалеку от его двери, и Леон не исключал, что младший легионер ждал его заранее. Лагатт был представителем нового поколения, более изящным, чем модели генетической линии, из которой происходил Слейтер. Красота Лагатта была более тонкой, бесполой. Его черты лица казались эмоциональнее, живее. Внутренне Слейтер считал, что для легионера это скорее недостаток. — Вы не заняты, сэр? — Лагатт подошел ближе, улыбаясь прямо и открыто. Эта открытость всегда Слейтера смущала, для него она казалась неоправданной роскошью. Он вежливо улыбнулся в ответ: — Если это необходимо, я найду для вас время. — А если не необходимо? — вдобавок к открытости, Лагатт мог быть довольно наглым, если хотел чего-то. По-своему это было даже забавным. Возможно, потому что Лагатт все еще был ребенком. Внешне Слейтер определил бы его возраст как шестнадцать-семнадцать лет, но, учитывая, что легионеры создавались сразу подростками, это означало, что фактически он вышел из ген-камеры три, максимум четыре года назад. — Сейчас я не занят. Что вы хотели? — Я подумал, что вы могли бы составить мне компанию на тренировочной арене. — Довольно смелые мысли, Лагатт, — поддразнил его Слейтер. Младший легионер вытянулся по струнке, но глаза у него смеялись: — Прошу прощения, сэр. Виноват, сэр. Недостоин, сэр. Слейтер задумчиво оглядел его с головы до ног: — Думаю, простого извинения все-таки недостаточно, легионер. Похоже, мне придется преподать вам урок. Идемте, арена ждет. Лагатт улыбнулся ему радостно и безмятежно: — Не расстраивайтесь слишком сильно после того, как я побью вас, сэр. Они прошли к лифту и спустились к тренировочной арене легионеров, прошли к раздевалкам. Слейтер приложил ладонь к замку своей ячейки и достал форму. Он переодевался быстро, привычно закрепляя застежки облегающего черного комбинезона. Рука в волосах почти заставила его вздрогнуть: — Лагатт? — У вас красивые волосы, сэр, — Слейтер напрягся, но Лагатт просто помог ему высвободить светлые пряди из воротника, коротко задел пальцами шею сзади. Провел ладонью по волосам вниз, задержал пальцы на самых кончиках — почти на уровне талии. — И такие длинные. Слейтер отстранился: — Это часть образа легионера, Лагатт, — он произнес это резче, чем собирался, но ситуация его нервировала. — Соответствовать должности внешне — часть моей работы. Лагатт примирительно поднял руки, обезоруживающе улыбнулся: — Я не имел в виду ничего плохого, сэр. Просто мои, по сравнению с вашими, еще совсем короткие. Слейтер несколько секунд смотрел на него, потом повернулся и направился ко входу арены. — Переодевайтесь, я буду вас ждать. Случившееся задело его больше, чем ему хотелось показать. В среде легионеров физический контакт сверх крайне необходимого не был запрещен, но не поощрялся. Их жизнь вращалась вокруг долга, отвлекающим факторам в ней не было места. Слейтер избегал прикосновений, потому что, в числе прочего, знал о своей к ним чувствительности. Они его… волновали. Вызывали противоречивое желание одновременно отстраниться и придвинуться ближе. Это злило. — Вы готовы, сэр? — в дверях, одетый в типичный тренировочный комбинезон, появился Лагатт. Народу на арене было немного, но его появление всегда привлекало внимание, просто потому, что он был представителем новой генетической модели, более совершенной версией. — Да, — Слейтер снял со стойки с оружием два тренировочных гладиуса, бросил один Лагатту. При исполнении основным оружием легионера был короткий прямой меч. Внешне он не отличался от тренировочного оружия, но кромка лезвия генерировала силовое поле — меч легионера мог разрезать что угодно, кроме подобного ему оружия или превосходящего по интенсивности силового поля. Лазерные пистолеты считались вспомогательным оружием — просто потому, что при желании легионер мог двигаться быстрее заряда. Слейтер сосредоточился на поединке, осторожно изучая противника. Несмотря на то, что Лагатт был младше, преимущество было на его стороне. Он был быстрее и значительно сильнее, чем можно было бы заподозрить, глядя на его тонкую, изящную фигуру. Они покружили по арене, тщательно отслеживая дистанцию. Лагатт напал первым, меч мелькнул в боковом выпаде, и Слейтер увернулся. Отбил следующий удар, контратаковал. Лагатт танцующе ушел от его атаки, почти играючи отскочил, улыбнулся: — Я слышал, вы сегодня были на поверхности, сэр. — Вы хотите обсудить мой отпуск сейчас? — Слейтер начал обходить его по дуге, напал сбоку, увернулся от встречного выпада, блокировал. Лагатт улыбался: — Почему нет? Как там снаружи? Подобное пренебрежение злило. Слейтер напал, сделал нижний выпад, перехватил руку Лагатта с оружием, дернул на себя. Лагатт последовал вперед, повинуясь инерции, использовал движение, чтобы ударить коленом в живот. Слейтер отпустил его руку в последний момент, шлепнул мечом плашмя пониже талии младшего легионера и высокомерно улыбнулся: — Не отвлекайтесь, Лагатт. Лагатт выпрямился, и Слейтер с удовольствием отметил, что тот больше не улыбается. Игры закончились. Лагатт бросился вперед, быстрее, чем Слейтер ожидал, проскочил снизу. Слейтер успел отбить выпад, но подсечка сбила его с ног. Лагатт перехватил его руку, вывернул, жестко удерживая в грамотном захвате: — Кажется, я все-таки выиграл, сэр, — но он не спешил отпускать, наоборот, усилил нажим. — Вы хотите сломать мне руку, Лагатт? — Слейтер заставил себя говорить небрежно. Тепло чужого тела так близко его нервировало, но он напомнил себе, что это ничего не значит. Лагатт рассмеялся и отпустил: — Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как там наверху. Слейтер сел, растирая запястье, вздернул бровь: — Через несколько месяцев исполнится год с вашего назначения на должность. Сможете увидеть сами. Лагатт отмахнулся, подавая ему руку: — Вот и расскажите, к чему мне готовиться. Слейтер помедлил мгновение, потом принял руку. Лагатт вздернул его на ноги. *** Котлован являлся прямой противоположностью того района, где находилась Башня Богатств, отличался от центра города с его взлетающими ввысь невесомыми зданиями, изящными и элегантными. Он был построен ступенчатой воронкой, одним единым громадным комплексом и производил скорее впечатление города в городе, нежели другого района. Здания здесь были ниже, зачастую соединялись друг с другом — и, хотя они номинально соответствовали строгому и торжественному стилю столицы, впечатление производили совсем иное. Не такое правильное и не такое помпезное. Котлован был кварталом развлечений. И даже если он был так же напичкан камерами и сканерами, как и все остальные уголки столицы, здесь эти камеры порой закрывали глаза на мелкие и невинные правонарушения. Перед прилетом Форкс изучала снимки столицы, но тогда ей было трудно соотнести масштабы комплекса. Он оказался огромен — переливающийся рекламой, отбрасывающей цветные пятна на здания и снующие мимо аэрокары муравейник. — Почему именно Котлован, сэр? — Форкс не питала иллюзий, что там у них будет больше шанса затеряться. Система безопасности могла закрывать глаза на мелочи, происходящие в квартале развлечений, но два человека без регистрации вообще мелочью не были. Они означали брешь в механизме, который считался идеальным, потому что для этого самого механизма Форкс с капитаном возникли из воздуха. — Там меньше детей, — небрежно ответил Сид, проверяя уровень заряда в позаимствованном у боевого робота лазерном пистолете. Делал он это, ни капли не смущаясь водителя, впрочем, как справедливо полагала Форкс, едва ли водитель столичного такси смог бы опознать одну из моделей лазерного оружия, которым оснащали боевых роботов. — Вы никогда не казались любителем детей. Сид озадаченно склонил голову: — Правда? — Я имела в виду, платонически. — А, — он чуть поправил прицел лазера. — Ну, девочка моя, это ведь Котлован. Если мы хотим повеселиться, лучше места не найти. — Я сомневаюсь, что у нас… хватит средств на развлечения. Сид рассмеялся, беззаботно и радостно: — О, поверь мне, средств у нас хватит. Знаешь, в чем особенность этого самого прекрасного из городов? — В том, что здесь все очень дорого? — В том, что здесь все очень хорошо. Здесь ничто не выходит за рамки, и все темные делишки делаются так, — он поднес указательный палец к губам. — Ш-ш-ш… И никто никогда не выходит пострелять по зданиям просто потому, что это весело. Форкс усмехнулась. Она достаточно знала своего капитана, чтобы понимать — он намерен это исправить: — Никто этого не делает, потому что служба безопасности вовремя отлавливает желающих, сэр. — И потому что в столицу практически невозможно протащить оружие, — добавил он. — Клевая система. Пятьдесят лет без накладок, правда, друг? — Сид перегнулся через спинку водителя, провел дулом лазера по его щеке. Человек вздрогнул, и Форкс без труда представила, что он должен чувствовать. Наверное, надежду на то, что это все какая-то шутка. И сожаление, что не поднял вовремя защитный экран между собой и пассажирами. — Почему ты молчишь, Тимми? — прошептал капитан ему на ухо. — Мое имя Мартин, господин. — Нет, Тимми, твое имя не Мартин, — капитан рассмеялся. Низко и жутко. — Тебе какие машинки больше нравятся — желтенькие или красненькие? Водитель нервно сглотнул, не отрывая взгляда от окружающих аэрокаров: — Зеленые, господин. — Такого варианта не было, Тимми. Знаешь, что это значит? Форкс увидела, как пальцы Сида коротко сжались на горле человека, потом разжались, легко погладили. Тимми-Мартин быстро помотал головой. Капитан дернул его кресло назад, навис над водителем, улыбаясь: — Ты, наверное, думаешь, что я обдолбанный, да? — Н-нет, господин. — Зря. Я ведь обдолбанный. На всю голову, Тимми, поэтому со мной нельзя спорить. Ни в чем. Видишь причал R-17? Давай к нему, очень нежно и без глупостей. Пока Сид говорил, Форкс следила, чтобы водитель не выкинул ничего неожиданного. Одна из причин, почему ее капитан мог позволить себе быть психом, заключалась в том, что у него рядом были люди, готовые вовремя вмешаться. Водитель попытался сесть, почти столкнулся носом с Сидом, вздрогнул, неловко потянулся к экрану управления и задал направление и точку швартовки, мягко потянул за рычаг управления скоростью. Аэрокар развернулся немного, принялся спускаться на ярус вниз, к причалу. — Хорошо водишь, Тимми, — похвалил Сид. — Скажи, у тебя есть дети? — Есть, господин, д-двое. Сид рассмеялся: — Врешь. Но на первый раз прощаю. А теперь второй вопрос — управление через генетический код? Форкс поняла, к чему клонит капитан, и водитель, скорее всего, тоже. Если бортовой компьютер считывал генетический материал владельца через каждое действие, для нее и Сида машина была бесполезна. — Я жду, Тимми, — пальцы Сида пробежались по руке водителя, сжались поверх его ладони на регуляторе скорости. Причал неумолимо приближался. Форкс увидела, как быстро задышал водитель, увидела его расширившиеся зрачки, и поняла, что тот соврет. Не хватит ему духу сказать правду. — Н-нет, господин. — Пи-и-ип! — провозгласил Сид. — Неверный ответ. И потянул рычаг скорости на себя до упора. Аэрокар дернулся, рванулся вперед, сбивая людей на причале, как кегли, пропахал коридор торгового центра до главного зала, въехал в стену, пробив внутреннюю перегородку, дернулся и застыл. В кабине взвыли гравитационные стабилизаторы, защищая пассажиров при столкновении, и Форкс мысленно порадовалась предусмотрительным столичным пижонам. На окраинных системах такие стабилизаторы видели разве что энтузиасты на картинках. Тимми-Мартин хватал воздух ртом, судорожно сжав побелевшие пальцы на рычаге. Дрогнули двери, открываясь, как им и приписывалось при аварийной ситуации. Сид утешающе похлопал водителя по щеке: — Ну, бывай, Тимми. Не сложилось у нас с тобой, не люблю врунов, — он выбрался из машины и довольно оглядел царящий вокруг хаос. Люди ломились к выходу, сбивая друг друга, визжал аварийный сигнал системы безопасности. — Сколько у нас времени прежде, чем охранный механизм закупорит здание, сэр? — спросила Форкс. — Если ты, девочка моя, навестишь вон тот милый пульт охраны и превратишь его в дымящиеся угли — достаточно. Форкс усмехнулась: — Бросаете меня одну, сэр? — Пойду прикуплю нам машинку, — он кинул Форкс лазер и кивнул в сторону павильона аэрокаров, привычным движением доставая сигареты, прикуривая одну. — Ваша наглость феноменальна, сэр, — Форкс легко поймала пистолет, и не сбавляя шага, направилась к пульту. Сид расхохотался, походя схватил с одного из стендов баллончик реагента для двигателя, встряхнул, щелкнул зажигалкой, одновременно нажимая на колпачок. Струя огня получилась ровная и красивая. Достаточно убедительная, чтобы заставить убегающих из зала людей обходить его десятой дорогой: — Милая, тебе какие машинки больше нравятся — желтенькие или красненькие? Форкс подстрелила приближающегося к нему андроида-охранника коротким лазерным залпом, и тот опрокинулся назад, как сломанная игрушка. — Красные, сэр. *** Официально будучи офицером дворцовой охраны, Слейтер имел право запросить информацию о любом из граждан Империи при первом подозрении на агрессию в сторону Ее Величества. Практически он делал это впервые в жизни и был уверен, что за последние лет пятнадцать прецедентов не случалось. Легионерам не доверяли, контроль за их действиями был почти абсолютным, в случае малейшего намека на неповиновение, меры могли последовать самые жесткие. Фактически их статус «элитной охраны» не стоил ничего. Легионеры не были людьми, даже закон о неотъемлемых человеческих правах на них не распространялся. Слейтер достаточно знал о психологии людей, чтобы принимать свое положение как должное. Его создали с определенной целью, и он выполнял ее, словно биологический механизм, которым по сути и являлся. Любая возможность как бы то ни было взаимодействовать с внешним миром была для легионера роскошью, и Слейтер воспринимал ее именно так. Любая полученная на личном опыте информация была бесценна, требовала анализа, даже если не представляла собой ничего особенного. Выходы на поверхность часто заставляли Слейтера чувствовать смесь разочарования и одновременно острого информационного голода, как будто, каким бы чуждым и нелепым не казалось все за пределами Дворца, только там оно было настоящим. Это были опасные мысли, мысли, которые Слейтер никогда не позволял себе развить. Его интерес к Сиду Лостеру тоже был опасен, но отказываться от него Леон не собирался. Сид был одним из немногих людей вне Дворца, разговор с которыми не был просто обменом парой фраз, и Слейтер поймал себя на том, что действительно хотел бы увидеть его досье — не только, чтобы подтвердить свои собственные выводы, но и для того, чтобы получить дополнительную информацию. В Сиде было что-то странное, что-то, чего Слейтер, возможно, из-за ограниченного опыта, никогда не встречал раньше. Это «что-то» интриговало и совсем немного притягивало. Некая внутренняя нестыковка, которую Слейтер не мог определить однозначно. Словно бы Сид не сочетался ни с чем из своего окружения, но при этом идеально подходил для общения с ним. Мысль была глупой, так же, как и то, что мысленно Слейтер называл человека по имени. Обычно подобная фамильярность была ему не свойственна. О Сиде было сложно думать как о «господине Лостере», как будто его собственная фамилия не подходила ему тоже. Слейтер отдавал себе отчет, что большая часть из того, что его заинтриговало, могло оказаться просто шуткой восприятия, был к этому готов. К чему он оказался не готов, так это не найти информации вовсе. Запрос в секцию биомебели в Башне Богатств ничего не дал. Регистрационных номеров не было, Сид и Бель Лостер никогда не заходили не только в сам отдел, но даже в Башню Богатств. На записях камер они отсутствовали, денежных переводов с неизвестных источников на терминал отдела не поступало. Словно бы кто-то вырезал сам факт их присутствия из системы безопасности. На записях камер был только Слейтер. Масштаб того, что произошло, было сложно осознать. Речь шла не просто о незаконном проникновении в Башню Богатств, речь шла о полной и многоуровневой чистке многих систем защиты. О чем-то, что он, если бы он не видел перед собой доказательств, счел бы физически неосуществимым. Сида и его первой помощницы не было даже в визуальных файлах рабочего андроида. То, что кто-то пошел на такие меры, просто скрывая двух человек, казалось абсурдным. Тем более, что сам факт взлома системы безопасности привлекал внимание, как маяк ночью. Для Слейтера последствия могли быть самыми неприятными. Он знал, что отпускные отчеты легионеров проверяются очень тщательно. При любом подозрении в предательстве Слейтеру грозило отстранение от должности, трибунал и последующая утилизация. Разговор с неизвестным человеком, которого проигнорировала система безопасности, вполне мог стать для него смертным приговором. При условии, что информация не была зачищена намеренно, сверху. Это было единственно возможным вариантом, потому что, чтобы произвести такое качественное изъятие, был необходим доступ высочайшего уровня. Но что-то не сходилось. Зачем стирать присутствие двух человек, когда можно было бы просто заменить их номера регистрации на поддельные? Слейтер не льстил себе, осознавал, что подобная операция не могла быть произведена ради него самого. «Время коннекта истекло», — высветил экран проекции, и программа информационной базы исчезла. Слейтер бездумно уставился в экран. Где-то внутри, под самоконтролем и дисциплиной, ему было страшно. Отправиться под трибунал и на смерть из-за одной неудачной встречи, из-за незначительного случайного разговора, казалось таким глупым, абсолютно бесславным. Хотелось сделать вид, что он ничего не видел. Не пытался найти досье, не натыкался на отсутствие информации. Это было бы безопаснее. Слейтер выключил терминал и встал из-за стола, подумал, что отчет мог бы подождать до утра. Не обязательно было связываться с Эвансом сразу. Это была трусливая мысль, уродливая. Такая же уродливая, как надежда, что если он промолчит, все образуется само собой. Слейтер отравился к Эвансу. *** Система Безопасности большинства построек в столице предписывала изоляцию отдельного здания в случае террористической атаки или зафиксированного преступления из приоритетного списка. Наиболее важные строения изолировались силовыми щитами, но большинство все же использовало механические двери, закупоривающие выходы и входы. — Это вы тоже учли, сэр? — оглядывая опустевшее помещение, спросила Форкс. На месте окон и дверей теперь красовались металлические прямоугольники аварийных перегородок. Сид рассмеялся, не отрываясь от панели управления аэрокара. В отличие от общественного транспорта, машины для продажи подразумевали тест-драйв, генетический сканер на них позволял программирование на любого случайного человека: — Я когда-нибудь что-нибудь не учитывал? — Расположение дверей и превосходящие силы противника, сэр. Неоднократно, — Форкс сгрузила отобранные у андроидов-охранников трофеи в сумку: несколько парализаторов, дубинку-шокер и электронные ключи, наверняка, с ограниченным доступом. Сид фыркнул, перебираясь к следующему аэрокару: — Помимо мелочей. — Разумеется, нет, сэр. Помимо таких мелочей, вы учитываете все. Вы уверены, что нам удастся так легко уйти из закупоренного здания? Сид рассмеялся, ласково погладил красный багажник машины, кинул внутрь пару баллончиков реагента для двигателей и ответил: — Уйти? Я планирую улететь, как маленький белый ангел. — Убедительно. Думаю, не ошибусь если предположу, что снаружи нас ждет бо́льшая часть полицейских войск столицы. Сид хищно усмехнулся: — Тогда нам стоит поторопиться. Нехорошо заставлять людей ждать. Кстати, у тебя когда-нибудь была дистанционно управляемая машинка? *** Белые аэрокары Службы Безопасности зависли в паре сотен метров от здания торгового корпуса, ожидая дальнейших указаний свыше. Внутренние камеры центра были отключены, и главный терминал здания не отвечал. Это означало, что штурм был вопросом решенным, но команды пока не поступало. Входы и выходы здания были заблокированы, и требовалось восстановить коды, чтобы открыть их для штурма. Чуть ниже кордона СБ сновали небольшие модули медицинской службы, оказывая помощь тем раненым, которые успели покинуть здание. Основные силы службы безопасности были сосредоточены напротив наиболее уязвимого для прорыва выхода – того, в который получасом ранее влетело, повредив участок стены, аэротакси. Неподалеку зависли круглые камеры столичного телеканала. Защитная перегородка, перекрывающая выход на причал полыхнула, выгнулась и вылетела наружу, когда красный аэрокар пошел на прорыв, но был сбит службой безопасности и рухнул вниз, задев случайно попавший под него медицинский модуль. Вслед за горящими обломками вниз метнулись несколько охранных юнитов — в СБ не собирались оставлять преступникам ни малейшего шанса уйти. Из дымящегося провала, как тень первого красного аэрокара, выстрелили одна за другой еще три машины, на максимальной скорости распадаясь тремя точками — вверх, вниз, вправо. Рванулись прочь, минуя заграждение СБ и стремительно отрываясь от преследования. Еще один из этих аэрокаров был сбит в воздухе, рухнул вниз и взорвался. Второй влетел в здание. Третий был наиболее вертким, он вылетел за пределы Котлована, лавируя между зданиями, уклоняясь от атак охранных юнитов, и внезапно пришвартовался у одного из причалов жилого здания. Медленно, как в фильме, дрогнули желтые двери, приподнимаясь. Окуляры СБ нацелились внутрь. В салоне никого не было, в салоне зависла проекция карманного упрощенного плеера. Над небольшим кольцом миниатюрного механизма крутилась, посверкивая, надпись: «Привет, придурки». — Когда вы сказали, что улетите, как ангелочек, сэр, — едва слышно прошептала Форкс на ухо Сиду, — я не думала, что сразу после мы поползем через грязь и пыль к медицинскому модулю. В багажном отделении за регенерационной камерой было тесно и темно, и Форкс казалось абсурдным, что их не засекли сразу. Сид рассмеялся, тоже очень тихо: — Девочка моя, эта штука тоже летает, и мы в ней как ангелочки… в банке. А еще наша банка не оборудована сканером регистрации. Сама понимаешь, с ранеными людьми по-всякому бывает, у них и мозги отказывают, и гражданские чипы. Как повезет. — Да уж, — Форкс кривовато усмехнулась. — И что дальше? Сид томно выдохнул: — Ну что я могу сказать тебе? Дальше сон, еда и еще пара терактов. *** Слейтер вернулся в свою комнату поздно, бездумно сел в кресло, не включая свет, посмотрел на свой личный терминал и устало прикрыл глаза. Разговор с Эвансом не шел у него из головы. Слейтер доложил об отсутствии информации, привычно и емко перечисляя факты без каких—либо попыток анализа, оставив возможные выводы при себе. Он справедливо думал, что в ответ на это последует, как минимум, допрос. «Я проверил ваш отчет и не нашел в нем нестыковок, легионер», — сказал ему Эванс. И все. Ни объяснений, ни дополнительных указаний. Это убеждало Слейтера, что информацию убрали сверху, но все еще не давало ответа на вопрос — зачем. Он чувствовал себя странно — как персонаж второго плана в детективной истории, который отыграл свое и знает, что никогда не появится на сцене снова. Сид Лостер, кем бы он ни был, исчез не оставив следов, а для легионера Леона Слейтера жизнь продолжалась без запинки по привычной накатанной колее. Расписанная от колыбели до могилы и абсолютно бессмысленная. Охранник Дворца, на который никто не нападает. В темноте в голову лезли дурацкие мысли. Слейтер включил свет и активировал терминал, загружая сеть и ожидая, пока фильтрующая программа выдаст ему список новостей, которые допускалось читать легионерам. Верхней новостью был теракт в Котловане. *** Служба Безопасности столицы представляла собой единую сложную систему, по праву считавшуюся одной из самых совершенных в Империи. В первую очередь, потому что она пронизывала все сферы жизни, все уголки города. Безостановочное наблюдение камер и спутников контролировало улицы, сканеры регистрации фиксировали каждого вошедшего в любое из зданий, кроме тех немногих, которые нерационально было ими оборудовать. И даже без этого практически все домашние приборы комплектовались генетическим опознавателем. На генетический опознаватель домашней техники в случае гостей в доме отправлялись данные регистрации для дополнительного доступа. Таким образом, человек зашедший к другу мог спокойно сварить кофе, не привлекая внимания СБ, в то время как любой неосторожно забравшийся в окно сообщал системе о проникновении просто дотронувшись до аппарата климат-контроля на подоконнике. В таких условиях, как справедливо считала Форкс, было бы верхом идиотизма пытаться пробраться в жилое здание. И это было основной причиной, почему они с Сидом сделали именно это. При всем совершенстве и сложности системы, и во многом именно из-за нее, обойти защиту СБ означало исчезнуть с ее радаров полностью. Система считалась совершенной и непогрешимой, поэтому у нее не было поддерживающего механизма. Благодаря тому, что Котлован был одним из самых оживленных районов города, даже простая авария там означала существенное количество жертв, не говоря уж о нескольких горящих аэрокарах, рухнувших с высоты сотни метров на оживленную площадь. Госпиталь был переполнен, и большинство его работников были слишком заняты, чтобы обращать внимание на пару лишних людей, прошедших в здание, и без того забитое пострадавшими от взрыва или их родственниками, пытающимися узнать о состоянии близких. Форкс не страдала сентиментальностью, но от увиденного ей стало не по себе. Не столько из-за самих жертв, сколько из-за болезненной хрупкости людей, которых она увидела. Жители столицы, в их продуманных и тщательно организованных жизнях никогда не сталкивались с таким уродливым и безусловным примером бессмысленного разрушения. С хаосом за пределами человеческого контроля, и это само по себе было травмой опаснее сломанных костей или разорванных мышц. Капитан шел через этот хаос своей обычной стремительной походкой, полуприкрыв глаза и улыбаясь. Наслаждаясь происходящим вокруг и беспечно помахивая позаимствованной из торгового центра сумкой. Форкс поймала себя на том, что от него сложно отвести взгляд. Было что-то жуткое и притягательное в такой откровенной беспечности рядом с чужой обнаженной агонией. Достать два чипа регистрации из людей, которым они никогда больше не понадобятся и просмотреть данные по пациентам было совсем не сложно и не заняло много времени. А потом они просто вышли из госпиталя, прошли сквозь толпу и вызвали такси. Сид назвал адрес и откинулся на сиденье, полуприкрыв глаза, намурлыкивая себе что-то под нос. Форкс не могла расслабиться, понимая, что время играет против них. В списке пассажиров Тимми-Мартина они с Сидом, по понятным причинам, не значились, там был только регистрационный номер того, кто воспользовался для них терминалом, и это было единственной причиной, почему их фото еще не транслировали по всем каналам, но рано или поздно СБ разгребет первые завалы и додумается проверить тщательнее. Форкс тряхнула головой и посмотрела на Сида. Тот казался хорошо отдохнувшим, отстукивал какой-то замысловатый ритм по колену. Его пальцы были выпачканы кровью, как и у самой Форкс — чужой, разумеется. Способов обойти генетический опознаватель было несколько, и этот был самым простым. Опознаватель сверял ДНК с кодом в своем списке доступа, но источник ДНК для приборов значения не имел — кожа, кровь или волосы, до тех пор, пока они принадлежали владельцу, давали возможность не привлекать внимания охраны. Таксист высадил их у указанного причала, и Сид расплатился с ним типовой денежной картой. Не оборачиваясь, пошел по невесомому мосту перехода к соседнему зданию. — Зная вас, вы уже придумали, как попасть внутрь, сэр, — оглядывая вход, сказала Форкс. Сид рассмеялся: — Я предпочел бы парадные врата, но боюсь, на этого цербера нам не хватит собачьего печенья. Форкс знала, что сканеры регистрации в домах и магазинах в отличие от тех, которыми оборудовались аэротакси, работали вместе с камерами наружного наблюдения. После проверки регистрационного чипа система соотносила параметры человека, зашифрованные в личном коде со снимками камер, так что даже при наличии чужих чипов, вход в здание им был заказан. — Значит, окна? — уточнила она. — Бинго. Я снова предложил бы тебе кофеварку, но на сей раз в заначке есть кое-что получше, — он открыл сумку и продемонстрировал содержимое. Там было совсем не то, что Форкс ожидала увидеть: — Магнитные лапы, внешний терморегулятор и сухие обеды, сэр? — Я подумал, что вода у нашего домовладельца есть. — Как мы доберемся до «дома»? — если бы она знала, что капитан вынесет из торгового центра, Форкс собрала бы собственную коллекцию трофеев из чего-нибудь более адекватного. — Ты никогда не лазила на магнитных лапах? Девочка моя, у тебя не было детства. Она посмотрела на высящуюся над ними громаду здания: — Да вы шутите. Сид безмятежно улыбнулся: — Я бы не стал, — магнитные лапы были игрушкой для детей от шести до двенадцати — маленькие круглые пластинки, которые надевались на руки. При активации они намертво приставали к любой поверхности, к которой были прижаты, а при повторном нажатии на кнопку отталкивались от той самой поверхности. Незамысловатые штуки, но детям они нравились, и использовали их по большей части, чтобы разыгрывать приятелей. — Это игрушка, сэр, — сказала Форкс. — Для волшебников вроде нас — самое оно, — ответил Сид, надевая магнитные лапы на руки, подмигнул. — Тебе понравится. Форкс сильно в этом сомневалась. Они подошли к стене соседнего здания, туда, где колыхались голографические проекции деревьев. — Как вы планируете обойти камеры наблюдения? — С помощью вот этой детки, — Сид достал баллончики с внешним терморегулятором. — Эта штука для машин, сэр, — в неблагоприятных климатических условиях терморегулятор использовали на аэрокарах — для защиты внешней обшивки. — Зато она изолирует тепло. В этом прекраснейшем из городов, девочка моя, слишком много рекламы, поэтому камеры, которые присматривают за окнами инфракрасные. Пара росчерков этого чуда, и ты уже не будешь для них человеком, ползущим по стене здания. Форкс устало застонала, уже понимая, что проиграла: — Вы хоть состав этой штуки посмотрели? Сид рассмеялся: — Не токсично, не радиоактивно. Лучший выбор покупателя. Даже премию заслужил. *** Сигнал вызова от двери заставил Слейтера вздрогнуть, и он тут же мысленно обругал себя за мнительность. Если бы Эванс передумал и решил все-таки отправить его на допрос, то не стал бы звонить — он бы просто зашел. Неприкосновенным жилище легионера было только для других легионеров, для немногих людей, которые жили здесь же на ярусе, вход оставался свободным. — Камера обзора, — негромко произнес Слейтер, и перед дверью застыла проекция того, что находилось снаружи. Увидев Лагатта, Слейтер почти не удивился. Он знал, что младший легионер выделяет его из числа остальных, и ему это не нравилось. Это было опасно. Лагатт принадлежал к новой генетической линии, был прототипом собственного вида, и он явно не осознавал, что каждое его действие тщательно взвешивается и оценивается. Не только его превосходные боевые характеристики, но и слишком частые улыбки, небрежное, почти на грани дозволенного отношение к негласным правилам и традициям, его интерес к жизни за пределами Дворца — словно он не понимал, что ему никогда не стать частью мира снаружи. Слейтер встал с кресла, подошел к двери, открывая ее легким прикосновением к сенсорному замку: — Легионер Лагатт. — Легионер Слейтер, — Лагатт отвесил шутливый поклон и улыбнулся. — Простите, что поздно, сэр. Я как чувствовал, что вы еще не спите. — Вы выбрали неудачный момент. Я устал, Лагатт, — невозмутимо ответил ему Слейтер. Лагатт понурился, как-то совсем по-детски, совершенно не скрывая своих чувств. Обычно Слейтеру нравилась его открытость, но в тот момент она почему-то вызвала раздражение. — Простите меня, сэр, — сказал Лагатт, не поднимая глаз. — И за то, что случилось на арене, тоже простите. Можно мне зайти? Это не займет много времени. Я просто хотел сказать вам кое-что. Слейтер недовольно поджал губы, потом отступил на полшага, пропуская его внутрь. Лагатт был у него не впервые — несколько раз он приходил за советом при подготовке к промежуточным тестам. Слейтер вернулся в кресло возле стационарного терминала. Лагатт огляделся по сторонам и остался стоять. Он явно чувствовал себя неуверенно, и Слейтер почувствовал иррациональный укол чувства вины. — Читаете про теракт в Котловане? — младший легионер заметил открытую проекцию терминала. — Невероятно, правда? Пятьдесят лет в столице ничего подобного не случалось, и вдруг вот такое. — Я просто просматривал новости, — Слейтер ответил подчеркнуто нейтрально, но потом не выдержал и позволил себе едва заметно улыбнуться. — Вы говорите так, словно вас радуют беспорядки в столице. Лагатт почувствовал перемену в его настроении, и широко улыбнулся в ответ: — Ну хоть какое-то разнообразие. Может быть, и нам что-то перепадет. — Вы хотите, чтобы на Дворец тоже напали? — Слейтер удивленно вздернул бровь. Лагатт рассмеялся: — Какой молодой легионер не мечтает отличиться на службе? Слейтер мог бы ответить ему, что никакие их успехи ничего не изменят в конечном счете, но передумал и просто сказал: — Похвальное рвение. — А что насчет вас? — Лагатт подошел ближе, как бы случайно положил руку на спинку кресла, и Слейтер едва заметно отстранился: — Что насчет меня? — Ну, вы же в отпуске. Можете выходить на поверхность. Не собираетесь поискать преступника? Это заставила Слейтера улыбнуться: — Я не детектив, Лагатт. И не склонен лезть куда не просят. Для этого в столице есть отдельные ведомства Службы Безопасности. — Неужели вам ни капли не интересно? Про себя Слейтер мог признать, что случай был незаурядный, и он не мог отделаться от ощущения, что произошедшее каким-то образом могло быть связано с Сидом. Видимо, его сознание автоматически соотносило две из ряда вон выходящие ситуации друг с другом: — Я не любопытен. Лагатт рассмеялся снова: — Но вы всегда проводите отпуск на поверхности. Слейтер пожал плечами: — Исключительно в целях самообразования. — Готов поспорить — не только поэтому, — Лагатт всегда расспрашивал его о том, что Слейтер видел за пределами Дворца. Хотя ничего особенного Слейтер не видел — только то, о чем Лагатт мог бы узнать из информации любого сайта-путеводителя. — Вы особенный, Леон. Слейтер отдернулся. Слышать собственное имя было непривычно. Его никто так не называл. Леон. Это прозвучало почти пошло или же ему так показалось. Он почувствовал, как против воли и абсолютно необоснованно учащается пульс. И очень хотелось остаться одному: — Я предпочел бы, чтобы вы использовали при обращении название моей генетической линии, Лагатт. — Я не хочу. Вот и все. Слейтер смотрел на него и не понимал, как проглядел очевидное, почему понял только сейчас: — Вам пора, Лагатт. — Я не хочу уходить, — сказал младший легионер. — Я… — …знаете не хуже меня, что близкие контакты не рекомендуются, — жестко перебил его Слейтер. — Но не запрещены! — это прозвучало почти отчаянно, и Лагатт потянулся к руке Слейтера, словно собирался схватить. Слейтер убрал руку, встал и отошел на несколько шагов. Сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться и найти подходящие слова для этого безрассудного ребенка, который не понимал, о чем просит: — Лагатт… просто уходите. Пожалуйста. Они стояли друг напротив друга, и Слейтер чувствовал себя так, словно они снова оказались на арене. Только в данном случае они не дрались, и у Лагатта не было преимущества. Он отвел взгляд первым: — Я все равно не отступлюсь, Леон. Слейтер встал ровнее, игнорируя мимолетный укол разочарования, ответил холодно и резко: — Вы будете обращаться ко мне «легионер Слейтер». Лагатт промолчал. — Вы поняли меня? Младший легионер прикусил губу, и от человечности этого жеста Слейтер почувствовал, как что-то внутри него неприятно заныло. — Да, — едва слышно отозвался Лагатт. — Да? — Да, старший легионер Слейтер. — Хорошо, — Слейтер удовлетворенно кивнул. — Можете идти. Только когда за Лагаттом закрылась дверь, Слейтер устало опустился в кресло, провел ладонями по лицу. Подумал о том, что событий в его жизни стало как-то слишком много, всего за какой-то день. В памяти всплыло лицо Сида, его сумасшедшие черные волосы, торчащие во все стороны, и вплетенные в них дурацкие перья. Слейтеру пришло в голову, что, если бы Сид захотел называть его Леоном, он делал бы это, несмотря ни на что. Угрозы, скрытые или явные, едва ли вызвали бы у него что-то кроме улыбки. От усталости в голову лезла всякая дрянь. Слейтер отключил терминал. Лучшее, что он мог сделать — уснуть и ни о чем не думать. Образцовый легионер. *** Форкс тяжело упала на пол, с трудом перекатилась на спину, жадно хватая ртом воздух. Сид лежал рядом и улыбался. Его взмокшие от пота волосы прилипли ко лбу, и дышал он тоже с трудом, но в целом подъем перенес намного легче, чем она. Форкс хотелось его убить. За идиотскую идею, за то, что они сунулись в столицу и, особенно, за бесконечные минуты на отвесной стене, на которой их удерживали только две пары игрушек. Сорваться и лететь вниз не меньше секунд сорока. Время, что Сид возился с окном, показалось Форкс бесконечным, и все время, пока они поднимались, она думала, что будет, если их засекут. Заговорить у нее получилось не сразу. — Если… — Форкс сглотнула, пытаясь выровнять дыхание. — Если нас поймают, сэр… я начну с того, что… выстрелю… в вас. Из лазера. Сид повернул к ней голову. За годы знакомства она обещалась убить его не один десяток раз и всегда подыгрывала его безумным авантюрам. Справедливости ради сказать, его безумные авантюры всегда удавались. — Втайне ты наслаждаешься, — обычно в ответ на ее угрозы Сид смеялся, но в тот момент, видимо, на смех ему не хватило сил. — Ведь весело же было. — Определенно, нет. Он перевернулся на бок и почти уткнулся лицом ей в плечо, рассмеялся только тогда: — Девочка моя, если я нашел эффектный выход, это не значит, что за кадром осталась тысяча других вариантов. — Ничего получше не было? Он рассмеялся снова, тяжело поднялся и закрыл окно. Форкс осталась лежать на полу. В тот момент даже пол казался ей невероятно удобным: — Зачем мы здесь, сэр? Эта работа даже по нашим меркам бредовая. — Как и все, на чем можно хорошо заработать, — парировал он, оглядываясь по сторонам. Комната была просторная, чистая, очень обжитая. С множеством мелких деталей, многое говорящих об их хозяине. Хозяине, который в тот момент лежал в реанимирующей капсуле столичного госпиталя, если верить сведениям, которые они с Сидом успели подсмотреть. — Пока мы заработали только убытки. И все может повернуться еще хуже, раз уж вы оставили корабль на Уоррена. Нет гарантии, что он не устроит смену власти в наше отсутствие и не сбежит в соседнюю галактику. Уоррен был в экипаже «Хаоса» навигатором и оставался за главного в отсутствие Сида и Форкс. Капитан и его первая помощница редко покидали корабль одновременно, и на то были причины. Сид отмахнулся: — Он и так в соседней галактике, перевозит контрабанду для Чокнутого Эдди. — И вы дали ему ключи управления? Когда мы в столице, без гарантий, что за нами вообще придут? — Форкс старалась сохранять спокойствие, но получалось у нее плохо. — Я верю Уоррену, — просто ответил Сид. — Он несколько раз прямо говорил, что избавится от вас, как только вы подставите ему спину. Он спит и видит, как поведет «Хаос» сам! Ее слова Сида рассмешили: — Зато он говорит прямо. Парень не из тех, кто бьет в спину. А еще он любит «Хаос», да и не только «Хаос», — потом капитан задумчиво потер подбородок. — А еще я его заминировал. Никуда не улетит. Форкс неверяще уставилась на Сида: — Вы заминировали «Хаос»? — Нет, — Сид безмятежно улыбнулся. — Уоррена. — Это правда? — Не совсем, но Уоррен об этом не знает. Форкс недоуменно моргнула, а потом расхохоталась: — Иногда я сама не знаю, люблю я вас или ненавижу, сэр. — Любишь, девочка моя. Меня невозможно ненавидеть. Я умный и добрый. Форкс фыркнула, с трудом села: — Да уж. Особенно добрый. Что вы планируете делать с легионером, когда заполучите? — Ты не веришь в мое желание его продать? — Сид вздернул бровь. — Вполне понимаю. Господин Слейтер тот еще душка. И один образец его ДНК заставит любого генетика раскошелиться. — Я думала, нам нужен просто легионер. С каких это пор он стал кем-то конкретным? — если ситуация не нравилась Форкс и раньше, то теперь их задача плавно переходила в разряд «практически неосуществимо». — С сегодняшнего обеда. — Я не хочу вас в этом поддерживать, сэр, — Форкс говорила прямо, не позволяя себе легкого тона. Ей было нужно, чтобы Сид понял ее правильно. Он понял: — Но ты все равно будешь, — и проигнорировал. Форкс недовольно поджала губы: — Почему именно этот легионер из всех? Почему именно эта работа из всего? Сид небрежно пожал плечами, плюхнулся в кресло, стягивая с себя куртку: — Работа — потому, что она сложная. Легионер… скажи, тебе когда-нибудь хотелось поесть чего-нибудь конкретного? Шоколадку или яблоко. — Вы знаете сами, что да. — Вот и мне случалось, — Сид рассмеялся, потягиваясь. — И если мне хочется яблоко, я краду яблоко. Я не задаю себе вопросов, нельзя ли обойтись той розовой дрянью, которая всегда есть в пищевом синтезаторе. Потому что пока ты задаешься вопросом, яблоко может украсть кто-то другой. — Веская причина воровать яблоки из Дворца и рисковать жизнью, — буркнула Форкс, чтобы что-то сказать. Ей не нравилось это признавать, но логика капитана казалась понятной. Это было еще одним дурным знаком в длинной веренице дурных знаков, которые сопровождали ее жизнь с Хаотиком Сидом. Сид коснулся пульта телевизора испачканной в крови рукой, и Форкс затаила дыхание. Телевизор распознал генетический код владельца, загорелся и предоставил меню. Форкс села рядом с Сидом на пол, уставилась в экран и подумала, что, по крайней мере, это была интересная жизнь. *** Возле прославившегося за день торгового центра суетились люди в серой форме службы безопасности и сновали подвижные камеры, спеша собрать максимальную информацию о месте преступления. Слейтер стоял поодаль в толпе зевак, бесстрастно наблюдая происходящее. Неподалеку от него висела в воздухе интерактивная проекция информационного терминала, но Слейтер не спешил к ней подходить. Ему не стоило находиться здесь. После сомнительной истории с исчезнувшей информацией и странной встречей в отделе биомебели, было не слишком умно покидать Дворец, но из-за разговора с Лагаттом оставаться в комнате не хотелось. Впервые собственное жилище стало Слейтера тяготить. На улице было ветрено и серо, и легионер мимоходом подумал, как это отличалось от безопасной и неизменной прохлады Дворца. Ветер трепал светлые волосы Слейтера, постоянно норовил швырнуть их в лицо. Прическа легионеров была на редкость непрактична, но это мало кого волновало, пока она хорошо выглядела на камерах. Слейтер смотрел на раскуроченный вход торгового центра, и не мог отделаться от мыслей о Сиде. Он не раз и не два говорил себе о том, что притягивает факты за уши, но было у теракта со встречей в Башне Богатств нечто общее — никакой информации. Даже на следующий день фотографии подозреваемых не появились в сети. Заявления о задержании тоже сделано не было. Будучи легионером, Слейтер достаточно хорошо представлял себе, как сложно обойти службу безопасности столицы. И все же, ни одной фотографии, только устные свидетельства очевидцев. Черноволосый мужчина в коже и высокая женщина-блондинка. До боли знакомое описание. Но ни имен, ни регистрации, вообще никаких данных. Или же их старательно скрыли от публики. И преступники исчезли. Их просто не было. Слейтер увидел, как на секунду потухла и снова засветилась проекция терминала. На ней мигнуло слово и пропало, сменившись стандартным интерфейсом. Он почувствовал, как по спине прополз холодок. Слово появилось снова. Всего одно. «Леон». Следовало уйти — немедленно, не задаваясь вопросами, не оглядываясь, но Слейтер знал, что не сделает этого. Он подошел ближе, закрывая часть проекции собой. Интерфейс мигнул и высветил: «Привет, Леон». Он потянулся к зависшей в воздухе полупрозрачной клавиатуре. Набрал короткое «Лостер». Отправил. «Нет», — высветила проекция. Потом появилось фото Сида. «Хочешь к нему?» Сид улыбался на фото чуть кривовато и смотрел прямо в объектив. Слейтер замер над клавиатурой, набрал: «Где он?» Отправил и получил ответ: «Он придет за тобой сам». «Почему за мной?» «Интересный. Ты — интересный». Слейтер замер, несколько секунд раздумывал над ответом: «Чем?» Ответа не было и, боясь, что потеряет связь, Слейтер набрал еще один вопрос: «Кто ты?» На секунду на экране сложилось стилизованное изображение крыльев бабочки и исчезло. Проекция показывала стандартный интерфейс. Слейтер сделал несколько запросов, но все они выдавали стандартные ответы. Кто бы и зачем бы ни связался с ним, ушел, и возвращаться не собирался. Чем дальше, тем меньше Слейтеру нравилось происходящее. Помимо Лостера, который магическим образом исчезал с камер и из реестра регистрации и, потенциально, устраивал теракты в городе, в уравнение добавился кто-то еще. Кто-то, кто мог обойти защиту общественного терминала и проследить за легионером, оставаясь незамеченным. *** Телевизор работал, не выключаясь, и, хотя звук был тихим, Форкс он раздражал. Сид развалился на полу, пялясь в проекцию-экран, как зомбированный. Особенно его увлекала реклама. Форкс бродила по комнате, не зная, чем себя занять. Попытки отвлечься на что-либо терпели поражение одна за другой, а мысли неизменно возвращались к ситуации, в которой они с капитаном оказались. Сид не обращал внимания — телевизор занимал его гораздо больше. Остановившись, Форкс поморщилась. Грязная одежда неприятно липла к телу, но воспользоваться душем означало рискнуть той кровью, что все еще оставалась у нее на ладонях. Кровь засохла, стала бурой и осыпалась, но все еще годилась для генетического сканирования. Сид снял куртку, небрежно бросив ее на диван, остался в узких кожаных штанах и футболке — в комнате было довольно жарко. — Смотри, девочка моя, еще одна передача про нас, — он рассмеялся и подался вперед. Сид смотрел столичный канал, и явно получал удовольствие всегда, когда заходила речь о «теракте в Котловане». — Они почти все про нас, сэр, — напомнила Форкс. — Потому что в этом лучшем из городов за последние лет двадцать не происходило ничего интересного, — небрежно откликнулся он. — И мы снова герои без имен и лиц. — Странно, что они не отследили еще причал, где мы садились в такси. — Камера на причале есть только у терминала, — напомнил он. — Такой милой штучки, до которой мы не дошли, потому что тебе стало плохо. Форкс недовольно поджала губы. Сид криво усмехнулся: — Гадаешь, врезать ли мне сейчас или после того, как мы вернемся на корабль? — Я подожду, сэр. Мой любимый кастет остался на «Хаосе». Он рассмеялся: — Звучит эротично, — Сид собирался добавить что-то еще, но внезапно подался к экрану. Подобрался как гончая, почуявшая добычу. Форкс повернула голову и тоже застыла. Камера показывала торговый центр в Котловане, тот самый причал, в который они вписались на аэротакси. И толпу людей рядом. Легионера Слейтера Форкс узнала почти сразу. Сид расхохотался, плюхнувшись назад: — Да будь я проклят! Форкс нахмурилась: — Думаете, он догадывается, что это мы? — Я на это надеюсь. Так намного веселее. — Никто не станет связывать случайную встречу с терактом в городе. — Ага. Если он и правда не побежал рыться в досье. Два чувака, без регистрации разгуливающие по Башне Богатств, и неуловимые террористы без лиц и личностей. — Все равно притянуто за уши, — сказала она. — Эй, в конце концов, это и правда мы. Как знать, может такими темпами наше второе свидание состоится раньше, чем я планировал. — И что вы будете в таком случае делать? Сид улыбнулся своей обычной кривоватой улыбкой: — Одно из двух — очень плакать или очень злиться, — внезапно он поднял руку, понюхал подмышку. — Вообще-то если нам грозит свидание, помыться бы не мешало. Форкс неверяще уставилась на него: — Кровь нужна для ген-сканера, сэр, помните? Такая маленькая штучка, из-за которой нас могут повязать. — Да, — серьезно кивнул Сид. — Это проблема. Вообще, если бы был медицинский силикон, можно было бы оттиск сделать — долговечнее и практичней. — Почему тогда вы не взяли его в госпитале? Там бы его точно никто не хватился. Сид виновато улыбнулся: — Увы, никто из нас не совершенен. Так вышло, что я забыл. — А из аптечки в ванной почему не взяли? Сид пожал плечами: — Как-то в голову не пришло. — Вы придурок, сэр, — сообщила Форкс и пошла в ванную. *** «Теракт в Котловане», как его окрестили телевизионщики, на несколько дней стал самой популярной темой в столице. Его смаковали в новостях и аналитических программах, обсуждали в барах и офисах. Возможно, предоставь правительство преступников сразу, уже через день это стало бы просто еще одним инцидентом в жизни столицы, но считавшаяся ранее непогрешимой СБ Фивона была бессильна. Люди, привыкшие к безусловному чувству безопасности, впервые осознавали собственную уязвимость. Увеличившееся на улицах число следящей техники тоже добавляло к гнетущей атмосфере. Через два дня правительство объявило о том, что преступники пойманы. Новостные терминалы запестрели фотографиями — черноволосый мужчина и коротко стриженая женщина-блондинка. В тот же день ближе к вечеру произошли еще два взрыва — стриптиз-бар неподалеку от центра столицы и западное управление службы безопасности. Через три часа после повторных терактов на причал неподалеку от небольшого кафе в северной части города приземлилось такси. Из него вышел молодой мужчина в черной коже. Через плечо у него была небольшая сумка, а сбоку на шее, там, куда обычно вживлялся регистрационный чип, порез, аккуратно заделанный медицинским силиконом. Мужчина прошел до кафе, задержался на пару секунд перед входом и зашел внутрь. За столиком у окна сидела женщина-блондинка с коротко стрижеными волосами. Она просматривала новости на проекции своего компьютера. — Вы долго, сэр, — сухо сказала она, подняв голову. — Немного прогулялся по городу. Столица сегодня удивительно хороша. — Офис СБ? Кажется, вы собирались посетить ночной клуб неподалеку. Сида это развеселило и он, улыбаясь, уселся за столик напротив нее: — Слишком красивый офис. Не смог пройти мимо. Форкс скептически вздернула бровь: — У меня к вам только один вопрос, сэр — как? Он фыркнул: — Я мог бы сказать, что это секрет моего магического искусства, но какие могут быть секреты от любимой ученицы? Видишь ли, девочка моя, я — во всех смыслах законопослушный гражданин, шел по улице. Увы, я свернул не туда, и на меня напали двое негодяев. Будучи законопослушным гражданином, я не оказывал им сопротивления, даже когда они вынули из меня регистрационный чип. Я, как и положено гражданину, направился в ближайший офис СБ — благо, тот был рядом, и заявил о пропаже. Меня выслушали, успокоили и дали кофе. Ну, по крайней мере, собирались. Немного не успели. Остальное было очень просто. — Однажды ваша наглость вас погубит, — сказала Форкс, а Сид рассмеялся: — Учитывая, сколько раз она меня спасала, моя наглость будет в своем праве. Как прошел твой визит в клуб? — Вы были правы. Они действительно отключают сканеры, если клиент очень не хочет светиться в их регистрационных активах. Сид фыркнул: — Бедные жадные придурки. Я связался с Уорреном. «Буря» уже в космопорте. — Как вы сумели протащить ее в столицу? «Буря» была небольшим космическим кораблем-перевозчиком, который Сид использовал там, где нельзя было светиться «Хаосу». — Ты обижаешь меня, девочка моя. Разве я не говорил, что Уоррен занят работой? Он должен был доставить пятнадцать криогенных капсул с Рысича на Фивон, по заказу местной частной клиники. — Это не те ли пятнадцать капсул, что мы позаимствовали два месяца назад? — Они самые. — Вы же собирались продать их на Тау-Праста. — И я непременно это сделаю после того, как окажется, что привезенные капсулы не соответствуют фивонскому заказу. Печально, но груз отправится обратно. Никаких денег и славы для Уоррена. Зато к заказу прибавимся мы. — Как мы попадем в космопорт? Сид рассмеялся и достал из кармана две плоские карты: — Узнала? — Впервые вижу, — просто ответила Форкс. — Универсальные пропуска. Видишь ли, девочка моя, иногда, хоть и очень редко, стражам закона приходится действовать незаметно. И они не могут позволить себе такую роскошь, как регистрация. Даже если это липовая регистрация. И они пользуются вот этой разновидностью плаща-невидимки. Форкс с интересом изучала карты: — И в чем подвох? — В том, что в каждую из них встроен чип слежения. Техника СБ игнорирует обладателя карты, но сверху зорким оком спутник следит за самой картой. — И вы притащили ее сюда? — Именно. Так вышло, что чтобы следить за картой, нужно, чтобы ее частота попала в базу данных спутника. Попадает она туда через терминал в офисе СБ. — А терминала больше нет, — закончила за него Форкс. Сид рассмеялся: — Осмысленное разрушение меня заводит. — Бессмысленное тоже, сэр. — В точку. Надеюсь, представление было достаточно эффектным для нашей госпожи. К которой нам, — он демонстративно посмотрел на часы, — пожалуй, пора. Форкс встала из-за стола: — Я тоже надеюсь, что госпожу все устроит. *** После посещения Котлована, Слейтер большую часть дня провел за личным терминалом в своей комнате, даже осознавая, что его шансы что-либо найти стремились к абсолютному нулю. Не с фильтром содержания, который инсталлировали в компьютеры легионеров. Отчитываясь перед Эвансом по возвращении, он обязан был рассказать о переписке по городскому терминалу. Он собирался, но в какой-то момент, емко и кратко перечисляя события своего дня до посещения Котлована, понял, что не сделает этого. Перед глазами стояло усмехающееся лицо Сида с фотографии, словно подначивая. Слейтер спокойно проговаривал свои действия — активировал терминал, просмотрел стандартный текст о теракте, заказал такси, вернулся во Дворец — и чувствовал собственный участившийся пульс. Легионер Леон Слейтер намеренно скрыл важную информацию и не чувствовал вины. Он чувствовал себя живым. Полностью он осознал свои действия, только когда вернулся в комнату. Обессилено опустился на кровать, провел ладонями по лицу. Понял, что поведением может выдать себя. Встал, пошел в ванную, умылся холодной водой. Мысль о том, что он нарушил устав, не желала укладываться в голове. Слейтер никогда не задумывался о собственной верности долгу. Это было бессмысленно. Он был легионером, охрана Дворца — его основной и единственной функцией, а соблюдение Устава — способом эту функцию выполнять. Слейтер был частью механизма безопасности, верность подразумевалась в числе его свойств, и не была даже верностью в прямом смысле этого слова. Просто нечто врожденное, наличествующее по умолчанию — как светлые волосы и голубые глаза. Отличительная особенность биологического вида. Слейтер принимал недоверие и жесткий контроль над собой, как часть окружающего порядка. Необходимость системы отслеживать работу собственных механизмов. Он никогда не допускал даже мысли, что однажды кто-то из легионеров действительно намеренно нарушит правила. Тем более не допускал мысли, что сделает это сам. Но он это сделал. На секунду его захлестнуло почти неодолимым желанием пойти и признаться. Слейтер вытер руки и лицо бумажным полотенцем, отправил его в утилизатор, посмотрел на себя в зеркало и вернулся в комнату. Признание теперь ничего не меняло. Намеренное сокрытие фактов было предательством и означало утилизацию. Арену. Когда время служения легионера подходило к концу, ему позволяли единственный бой с себе подобными. Единственный раз в жизни легионера, когда ему доводилось использовать боевое оружие, как последняя дань уважения и награда за службу — бой в присутствии Ее Величества и Двора. Слейтер понимал, что Арена ждет и его тоже, воспринимал такой исход как нечто само собой разумеющееся, но никогда не думал, что он может стать видом наказания за провинность, потому что даже не представлял себя способным на провинность. Он не был импульсивным, у него не было и не могло быть посторонних причин нарушать Устав, но он все равно это сделал. Не из страха, который заставил его помедлить, когда он обнаружил отсутствие информации о Сиде в регистрационной системе, это было бы хотя бы понятно. Но он промолчал по другой причине. Вокруг творилось что-то, чего Слейтер не понимал, и оно напрямую касалось его самого. Он был участником разыгрывающихся событий, а не декорацией на фоне. И он хотел знать, что происходит. Еще сутки прошли в бесплодных поисках информации. Слейтер еще раз съездил в Котлован, но это ничего не дало. Недостаточно информации для анализа. Возвращаться во Дворец ему не хотелось, и он методично и скрупулезно посетил те места, что запланировал для себя еще до начала отпуска — Цирк Уродов в южной части столицы, Генетическую Церковь, Музей Криминологии — но это только усилило чувство глубоко запрятанной неудовлетворенности, о котором Слейтер никогда не задумывался раньше. Для окружающих его людей он был инородным элементом. Это не должно было его волновать, но волновало. Обычный день отпуска мог бы стать передышкой, но неопределенность выматывала сама по себе. Это тоже было новым, Слейтер никогда не испытывал дискомфорта от ожидания раньше. Раньше ему просто нечего было ждать. На следующий день Слейтер уже не надеялся найти зацепки, но все равно включил личный терминал, привычно просматривая новости о теракте. Проекция высветила ему системное оповещение. Окно выглядело стандартным, но вместо текста были адрес и всего одно слово «приходи». Слейтер закрыл оповещение и активизировал карту столицы. *** В коридорах было меньше света, чем в прошлый раз, и в каждой тени Форкс чудилось нечто зловещее. Ловушек тоже было больше, и Сид продвигался вперед намного осторожнее, чем в прошлый раз. Впрочем, обеспокоенным он все равно не выглядел. — Сколько подарков в честь одного праздника, — задумчиво улыбаясь, сказал он, закрепляя пластинку импульсной бомбы на стене. — Три ловушки с силовым полем, дезинтегратор, и, не удивлюсь, если лазерные резаки мы тоже увидим. Дальше он почему-то не пошел. Форкс вопросительно посмотрела на него, но Сид только покачал головой: — Когда я был здесь в прошлый раз, я пообещал парню танго. Кажется, оно следующее в программе. Форкс успела заметить матовый отблеск металла в конце коридора, когда Сид схватил ее за руку и дернул назад. Заряд прошел совсем рядом, почти опалив кожу. Сид выстрелил в ответ, рванувшись за угол, и Форкс кинулась следом. Перекатилась, уходя от еще одного заряда, прижалась спиной к стене смежного коридора: — Отлично, сэр. Просто отлично. Он улыбался, криво и безумно и казался счастливым. По железному полу грохотали шаги робота, почти заглушая тихий механический звук его внутреннего генератора. Форкс усиленно соображала, что им делать. Против боевого робота у них с Сидом не было ни шанса — не против улучшенной армейской модели. — Пять… четыре… — Сид улыбался и считал шаги. — Три… Два… Один, детка. Он вскинул лазер, выстрелил, но не в робота, а в стену, в темный прямоугольник импульсной бомбы. Заряд был слабый, но его хватило, чтобы от бомбы не осталось даже пятна. С механическим жужжанием ожил дезинтегратор, робот успел повернуться в сторону стены и разлетелся металлическим песком. Форкс едва заметно передернулась, не торопясь вылезать. Сид рассмеялся и хитро прищурился: — Вот и потанцевали. Тебе раскрыть секрет фокуса или сама догадаешься? — Импульсный блокатор вместо импульсной бомбы, — сказала она. — В точку, — он ласково потрепал ее по волосам. — Зачем уничтожать то, что еще можно использовать? После отключения дезинтегратора больше препятствий на пути им не попадалось. Когда Форкс сказала об этом, Сид просто пожал плечами и ответил: — Большой босс ждет нас в главном зале. Еще пара заминок, и мы можем не успеть. — Пока мы продвигались вперед без особых проблем, — заметила она. Сид рассмеялся: — Без проблем, девочка моя? Все фокусы волшебника выглядят простыми и непринужденными. Иначе кто станет смотреть его представление? Это не означает, что их легко повторить. И даже эта непринужденность чревата потерями. — Потерями, сэр? — Я любил того робота. У нас могло бы что-нибудь получиться, если бы он не умер. Ну что за невезучий месяц. Если с госпожой тоже не срастется, я буду очень расстроен, — он мрачно усмехнулся. — И не только я.