Оригами

Во всех уголках пентхауса гремела музыка. Гигантские колонки гудели басами, будто пароходы — трубами, тяжелый ритм бил по пяткам, и Мэтт всем существом содрогался при каждом ударе. Он трижды проклял тот миг, когда Тельма под затихающие звуки очередной песни вывернулась из его объятий и, оставив незадачливого партнера на растерзание публике, направилась к боссу. Присутствующие долго гадали, скоро ли Лесли Купер налюбуется на свою паству и снизойдет до танцпола, поэтому стоило виновнице торжества подняться с дивана и опустить бокал на поднос услужливого официанта, как все взгляды обратились к ней. Если бы Мэтью не боялся ее до потери чувств, он признал бы, что босс — грациозная, хищная, властная — сегодня великолепна как никогда, но он искренне считал Лесли страшнее Бармалея и опаснее целой армии вооруженных солдат. — Я надеюсь, первый танец мой, босс, — усмехнулась Тельма, Бармалея не испугавшаяся. — Второй тоже, детка. Перед танцем босс ослабила узел на шее, стянула через голову галстук и отшвырнула назад, в толпу. Мэтт поймал его, словно счастливая подружка невесты — свадебный букет, и долго пялился на полоску ткани, оказавшуюся у него в руках. На лиловом поле расцветали, как на гербе, геральдические лилии. Сжимая этот нежданный трофей, он поплелся к барной стойке и затребовал у бармена содовой со льдом. Тот как раз вытряхнул последние капли рома в бокал Пирса, который рассказывал Шонди, этой забавной девице с дредами, какую-то очень интересную и, вне всякого сомнения, познавательную историю. Мэтт от нечего делать принялся слушать. Тельма прижалась к Лесли, будто они были любовницы или сестры. Мэтт смотрел на их танец, вдыхал аромат мужского парфюма, которым веяло от галстука, потягивал холодную содовую и понимал, что в сказочке Пирса нет ни слова правды; по крайней мере, надеялся на это всем сердцем. — Итак… — продолжил Пирс, размешав трубочкой лед. — Глядя на автобусное расписание, которое уныло раскачивалось на ветру, босс поняла, что никакого транспорта в ближайшие полтора часа не предвидится. — На ветру? — усомнилась Шонди. — Ты только что заявил, что утро было зябкое и безветренное. — Неважно! Совершенно не понимаешь ты, женщина, ценность художественной детали… Так или иначе, в это время суток был всего один способ выбраться из китайского квартала — на своих двоих. Босс и пошла, и шла долго, а когда добрела до хаты своего бойфренда, то сразу же брякнулась спать, не раздеваясь, не занавешивая шторы и напрочь забыв вычистить из зубов лакрицу. На следующий день в школе ее не видели, и через день тоже, а вот в пятницу… — И что было в пятницу? — встрял Мэтт, не находивший себя места. — Слушай.