***
И вот, он ведёт меня по коридору, заботливо поддерживая, я еле плетусь, держась за него. Жалкое зрелище, честно говоря. Да и вообще, я какой-то жалкий на его фоне — он выше меня, умнее, талантливее, да он даже не такой дебил как я, хотя бы в том, что по-взрослому, то есть, адекватно относится к блюющим людям, — то есть, ко мне, — а я бы на его месте выставил меня во двор и заставил блевать там. Но он... он помогает мне, заботится... Какой идеальный... Меня снова тошнит. — Лу, ты о чём-то задумался. Прихожу в себя, кажется, я действительно слишком сильно задумался. Гарри стоит передо мной с зубной щеткой в руках, а на её щетинках та самая мятная паста. — Я Луи, — всё, что говорю и подхожу к умывальнику — нельзя же чистить зубы этой пастой, даже не промыв такой грязный рот. Я набираю в ладонь воды и промываю рот, затем второй раз и третий. Наконец, беру из рук Гарри зубную щётку. Какие у него холодные и сухие руки. Мне нравится, но я не хочу об этом думать. Меня уже задолбало то, что мне всё в нём нравится. Боюсь, что скоро я начну завидовать или косить под него.***
Чищу зубы, во рту приятный холод, а ноздри получают оргазм от этого мятного аромата. Гарри с улыбкой следит за тем, как я это делаю, и вот это меня уже злит. Наверняка, он их чистит правильно, как стоматолог, поэтому мне приходится стараться, чтобы он не смог придраться или сделать замечание. Наверное, сейчас стоит и думает о том, как я еложу щёткой по своим зубам. Бр-р-р, раздражает его правильность. Последний раз провожу щёткой по зубам и сплёвываю пасту. Теперь и я мятный ротик. Интересно, если мы с Гарри сейчас поцелуемся нашими мятными ртами, то я сразу кончу? Ладно, что за бред? Пора спать. — Почистил? — всё с той же улыбкой спрашивает Хазза. Я киваю. — Теперь я вкусно пахну, и тебе не будет вонять. — От тебя и не воняло. — Да ладно? Бухло и желчь не воняли? Он отрицательно мотает головой. — Боишься обидеть? — Нет. От тебя, в принципе, хорошо пахнет. Именно ты хорошо пахнешь, твой запах подходит мне. — Подходит? — Да. Твой личный запах идеально подходит мне. — И чем я пахну? — Я не могу описать, но мне очень нравится. — Стоп! Ты что?! Тебе нравится мой запах?! — Тебе мой тоже нравится. — Мне нравится запах из твоего рта, а не твой личный запах. Это разные вещи. — Я понимаю, но я ничего не могу с собой поделать. Ты парень моей сестры, мой друг, но у меня не выходит контролировать это. — Поделать? Эй-эй, гей малолетний, ты о чём? — Ну, Джемме очень повезло с парнем. Знаешь, я ей завидую. — Завидуешь? — Да. Ты мне очень нравишься, Луи. Ты очень глубокий человек, и я бы хотел, чтобы моя жена была такой же, как ты... В смысле... ну, я бы хотел, чтобы она так же как и ты могла видеть в людях то, чего не видят другие. — Стоп! — перебиваю его, ничего не понимая. — Что с моим запахом-то? — Ну, знаешь, бывает такое, что нравится не запах пасты или одеколона, а именно кожи. Вот мне нравится твой запах. Я начинаю понимать Хаззу и даже успокаиваюсь. Ему просто нравится мой запах, не более. — А я даже не знаю, как ты пахнешь. — Можешь понюхать. Я начинаю смеяться. — Будем как собаки? — Почему сразу как собаки? Люди тоже выделяют свой запах. Сдвигаю брови. Похоже, для него всё намного серьёзней, чем для меня. Я делаю шаг навстречу к этому гею, он содрогается. Кладу руку на его плечо, чтобы не грохнуться, ибо меня всё ещё шатает от побоев и усталости. Гарри касается рукой моей талии, немного притягивая к себе. Мы слишком близко. Приближаюсь своим лицом к его лицу, невольно бегаю взглядом по нему. Что ж, у него не идеальная кожа, но это делает его ещё лучше, он выглядит, как настоящий ребёнок: маленькие прыщики на лбу, невинный и взволнованный взгляд и кучерявый горшок на голове. Парень из разряда «у него никогда не будет девушки», но мне нравится это. И я сам не понимаю, в каком смысле мне это нравится: то ли в том, что я привлекательней его, то ли меня привлекает его внешность, что и пугает. Гарри затаил дыхание. Да, это верное решение, так я хуже чувствую мяту и могу нормально вдохнуть его личный запах. Кладу вторую руку Гарри на плечо, и он сразу же обнимает меня за талию. Прижимаюсь своим телом к его. Мне хорошо. Я плавно прикрываю глаза, Гарри вовсе перестаёт дышать, закрывая рот. Я не чувствую больше мяты, но появляется какой-то сладкий запах. Никогда подобного не чувствовал, такой сладкий и лёгкий аромат, будто цветочный запах переплёлся с карамелью. Я еле чувствую его, он не бьёт по ноздрям, как мята. Его, наоборот, нужно улавливать. Чувствую, как трусь кончиком носа о щёку Гарри, он улыбается, и я открываю глаза. Чёрт, я залип, как последний идиот. — Можно теперь я вдохну твой аромат? Я киваю, и Гарри легонько гладит мою талию, не знаю зачем, но пусть делает это дальше, мне нравится. Мне вообще нравится всё, что он делает. Хазза касается кончиком носа моей шеи и... Мне показалось, или он коснулся её и губами? На секунду, но коснулся, я почувствовал это. Похоже, ему плевать на то, что я парень его сестры, или это была случайность, но он почти поцеловал меня в шею. Представляю, как сильно ему нравится мой запах. Наверное, я пахну еще лучше, чем он. Хоть в чем-то я лучше. — Молоко, — чётко произносит Гарри. — Какое молоко? — непонимающе спрашиваю. — Ты пахнешь молоком. Что, мать твою?! Каким нахрен молоком?! Даже я, человек отдаленный от романтики, смог описать его запах как карамель и цветы, а он сказал, что я пахну грёбаным молоком? Или он намекает на то, что от меня несёт как от козы или коровы? Нет, я сейчас убью его. Отстраняюсь и принимаюсь нюхать свои ладони. Где он нашёл там молоко? — Что не так, Луи? — Молоко, — процеживаю. — Ничего лучше не смог придумать? — Нет, потому что ты пахнешь молоком. — Как корова или коза?! Он начинает смеяться. — Нет, как Луи. Это очень мягкий и тонкий запах, но всё же — это запах молока. И он мне очень нравится. — Иди ты нахрен. Я спать. Да, я веду себя, скажем так, не хорошо, посылая его, но мне обидно, это задевает меня. Ложусь в кровать и принимаюсь засыпать, пытаясь не думать о том, что я воняю молоком. Молочник, мать его. Гарри ложится рядом, обнимая меня сзади. — Почему ты обиделся, Лу? — Луи, — рычу. — Ты пахнешь карамелью и цветами, а я тупым молоком. — Не тупым. Ты чудесно пахнешь. Это твой личный аромат, это твой запах. Он меня раздражает. Даже в этом он лучше, чем я. Малолетка гребаная. Ненавижу его. Ладно, я сейчас несу бред. Просто я спонтанный и вспыльчивый, и не люблю, когда кто-то лучше меня — тем более тот, кто младше. Он гладит меня по плечу, и это успокаивает. — Подыши на меня, — обиженно мямлю я. — Что? Поворачиваюсь к нему лицом. — Давай, идеальный мальчик, успокой меня, подыши на меня. — Подышать? — Да. Твоя мята успокаивает меня. — Но ты теперь тоже пахнешь мятой. — ТВОЯ мята успокаивает меня. Он начинает смущённо улыбаться и придвигается ко мне. Я кладу руку ему на талию. Хазза неуверенно приоткрывает рот, делает пару глубоких выдохов и смеётся. — Я не знаю, как это сделать. Я ещё ни на кого не дышал специально. — Дыши, — приказываю я. Гарри сглатывает и снова открывает рот, он начинает дышать на меня своей мятой, и я невольно глажу его бок. Это всё такой идиотизм, но я ничего не могу сделать, я озабочен и одержим его ароматом мяты, более того, я начинаю обращать внимание и на его собственный запах. Теперь я без ума и от его карамели и цветов. Провожу рукой вверх к ребру мятного гея, затем касаюсь рукой его груди, далее кадыка, и вот, я уже глажу его щёку, а он трепетно дышит для меня. Он делает это для меня. Проклятие, это так приятно. Кто-то что-то делает для меня. Я хочу поцеловать его. Чёрт, снова. Снова хочу поцеловать его. Я начинаю напоминать себе гея. А этого не должно быть. — Спокойной ночи, — шепчу. — Спокойной ночи, Лу. — Луи, — исправляю его. — Дыши так, пока я не усну, — усмехаюсь. — Хорошо, — отвечает Гарри. Хорошо? Он согласился? Мне становится ещё приятнее, он отличный, нет, — прекрасный; нет, — он идеальный друг. Как же я рад, что начал общаться с ним, несмотря на то, что Гарри портит мою репутацию в городе, но мне плевать, он хоть что-то делает ради меня, и он дорожит мной, уважает и ценит. Это приятно, слишком приятно. Хазза видит меня не просто хулиганом из бедной семьи, — он считает меня глубоким и искренним человеком, и я хочу расплакаться от счастья, он заставляет меня верить в то, что я не такой уж обычный и тупой; он замечает во мне то, чего не замечаю даже я сам, да и никогда бы не заметил. — Спасибо, — всё же шепчу. — За что? — За то, что так относишься ко мне. — Ты первый начал так относиться ко мне, я просто отвечаю взаимностью. Я улыбаюсь. — Всё равно спасибо, Хаз. Гарри приближается ко мне, и я почти чувствую его губы. Приоткрываю рот, чтобы поцеловать, но он просто дарит мне свой воздух, просто дышит мне в рот. О, как же это приятно, почти что поцелуй. Я тянусь своими губами к его губам, но Гарри уже отстранился. Вот я дебил. Хазза никогда не поцелует парня своей сестры, он слишком высокоморален. Я не успокоюсь, пока не сделаю это. Но разве сейчас время думать об этом? Он хочет спать, я тоже, а Гарри не уснет, пока не усну я. Поэтому я должен уснуть ради него, чем я и займусь.