I'm obsessed with his smell (Summer Love)

Идёт пятый день, как я не вижу Гарри с того самого момента, когда пьяный приставал к нему. Я реально придурок и после того, как Хазза отшил меня, пять дней не подходил к нему и даже не видел его, боялся. Ненавижу себя за свою трусость по отношению к нему. Но когда я не боялся, он отшил меня, так, может, верно то, что я боюсь делать первый шаг? Может, это Гарри должен делать его? Как с поцелуем... Ведь если бы тогда он первым не коснулся моих губ, я бы не поцеловал его по-настоящему. В общем, я провёл эти пять дней с друзьями, снова виделся пару раз с Джеммой, но не говорил с ней о Гарри, да и общались мы недолго.

***

Поднимаю глаза в небо и смотрю на закат. Я сижу на берегу нашего пляжа на каком-то холме. Ужасно хочется выпить, но я боюсь. Я не пью эти пять дней. Боюсь на пьяную голову сделать что-то глупое. И вот, я смотрю в небо и мне скучно, очень скучно... без него. Мне скучно даже тогда, когда я с друзьями, когда я с девушками. Я пытаюсь заменить Хаззу ими... но не могу. Мы не виделись больше недели, если считать те три дня и забыть нашу ужасную встречу. Мне больно, мне одиноко. Я дрожу и не знаю, от одиночества это или от вечернего ветра? Но точно знаю одно — если бы Гарри сейчас сидел рядом, мне было бы теплее. Я хочу прижаться к нему, вдохнуть его аромат, увидеть его ямочки, но я боюсь прийти к нему, боюсь сказать «привет». Но я так долго не протяну... Не знаю, что будет со мной, когда он уедет, ведь мы сблизимся ещё больше, я знаю. Закрываю глаза, вижу его лицо, и я боюсь всё это назвать любовью, ведь я не знаю, как она проявляется. Не знаю, как понять, когда влюбляешься; я не знаю ничего и не хочу знать, иначе тогда мне придётся признаться самому себе в том, что я влюбился в Гарри Стайлса. Влюбился... Другого слова я не нахожу для того, чтобы описать свои чувства к Гарри. И я никогда ни по кому так не скучал, никогда ни о ком не думал против своей воли. Я могу размышлять о чём-то нейтральном, а его образ просто появляется в моих мыслях. Разве это нормально? Разве это нормально, когда я пять дней думаю о нём; нормально, когда от одной лишь мысли, что через два месяца я больше никогда не увижу его, хочу как ванильная девчонка вскрыть себе вены? Нет, я не влюбился до потери пульса, просто с ним я не один, а через два месяца я буду один, снова. Всего два месяца счастья, и снова одиночество, снова идиоты, окружающие меня, но не он, умный, заботливый, любящий. Я не уверен насчёт последнего, но я точно что-то значу для него, как и он для меня. Мне тяжело, очень тяжело, и я всё ещё не могу понять: это я такой же как он, или он такой же как я? Но точно знаю, что мы одинаковые, и знаю, что тем другом на рисунке должен быть именно я, и я им буду, ведь Гарри сам сказал, что со мной у него всё будет впервые, и он хочет открыться мне. Мне нужно только переступить через себя и поговорить с ним; мне нужно просто извиниться, чего я никогда раньше не делал. Я не знаю, как правильно просить прощения, но думаю, что это просто должно быть от чистого сердца. Я не жалею о том, что тогда захотел его. Ни капли не жалею. Я бы и сейчас так сделал, и плевать, что наступил бы на те же грабли, я хочу на них наступить. Я хочу его, хочу, как никогда никого не хотел. И я влюблён в него... впервые влюблён. Я скучаю по его идиотским кудряшкам, хочу коснуться их, хочу поцеловать его... Этого я хочу больше всего. И что меня держит сейчас пойти к нему в особняк? Ничего, но я просто не могу. Слабак. Сижу на берегу и от злости на самого себя кусаю губу. Но в этом всём нет моей вины. Это непривычно и пугает, я боюсь быть отвергнутым им... снова. Но я слишком хочу увидеть его, хоть и не знаю, хочет ли этого он. Может быть, я стал ему противен? Ведь ничто сейчас не мешает Гарри найти меня — он знает, где я бываю, но он не ищет меня, впрочем, как и я не ищу его. Но это не значит, что мне плевать, — это значит, что я боюсь. Может быть и Гарри боится? Конечно боится, ведь у него тоже всё впервые. Мне становится легче от этой мысли. Быть может, я просто утешаю себя, но я хочу и буду в это верить.