12:05 p.m

13:05. Прошел час. Целый час, проведенный в гребаном страхе. Шестьдесят минут я никак не могла проглотить комок, застрявший в горле. Три тысячи шестьсот секунд я прижимала колени к груди. И целую тысячу раз прижималась ближе к Аарону, который то и дело пытался коснуться меня. Глупая игра, глупая ситуация, глупый день. Мне слишком страшно, чтобы сопротивляться. Слишком трудно, чтобы двигаться. — Все мобильники тут? — тот мужик, которого называют «Ро», проходит мимо нас с большой корзиной, набитой серебристыми мобильными телефонами, которые они отобрали у всех присутствующих. Видимо, не хотят, чтобы кто-нибудь вызвал копов. Видимо, они понимают, что мы будем сопротивляться. Они… они даже чуточку боятся нас, верно? Иначе зачем… все это. Пушки и вечные угрозы, пощечины, которые они дают всем, без всякого там разбора — даже девушкам. Жуть. Кларисса плачет. На ее щеке красный след. — Отдай свой гребаный мобильник, девочка, — присаживаясь на колени, говорит другой парень. Его голос кажется более нежным, но даже я могу заметить этот металл, отчетливо звучащий в каждом слове. Кларисса отрицательно мотает головой, ударяя пальцами по клавишам. Ох, что-то будет. «Ну же, просто отдай им мобильник», — мысленно молю я. Крик вырывается из моего горла, когда нога еще одного мужчины касается груди Клариссы и с силой ударяет по ней. Она выпускает жалобный стон, но продолжает удерживать мобильник в своих руках, злобно смотря на… эм, террористов? Знаю, что эти огромные мужики в любой момент могли бы выхватить телефон из ее рук. Это, пожалуй, смог сделать бы даже пятилетний малыш, ведь вся эта смелость — временное явление. В тот момент, когда пистолет прижимается прямо к голове Клариссы, она принимается сглатывать. Слезы заполняют ее глаза, но становится ясно, что она не хочет отдавать свой мобильник. Не хочет. «Ро» ждет. «Один» ждет. Все ждут, затаив дыхание. Я улавливаю краем уха гудки. Она звонит. Звонит копам, папе, маме, подруге… Хоть кому-нибудь. Гудки прекращаются в тот самый момент, когда пуля вышибает мозги блондинки. Ее голова откидывается назад. Я кричу. Аарон кричит. Девчонки кричат. Парни кричат. Учителя кричат. Все наши крики сливаются воедино, лужица крови становится больше, смех этих ублюдков — еще громче. Я хочу убить их. Своими собственными руками. Кларисса мертва. Серьезно, она умерла. — Все, блять, сдали свои мобильники? Хотите кончить так же, как и… она? — он кидает взгляд, полный отвращения, на безжизненное тело Клариссы. Мне страшно думать о том, что она все еще теплая. Мне страшно думать о том, что ее глаза открыты. Мне страшно думать о том, что их уже покинула жизнь. Мобильник разламывается на несколько частей, когда «Ро» прыгает на нем, словно на каком-нибудь батуте. Жуть. Меня тошнит, желудок буквально выворачивается на изнанку, и я хватаюсь за руку Аарона, как за спасательный круг. Выдыхаю через рот, надеясь, что станет легче. — Надо покончить с этим, — тихо шепчет парень, наклоняясь к моему уху. Моя кожа покрывается мурашками. Нам нельзя говорить. Нам нельзя держать мобильники у себя. Мой все еще находится в моем кармане. Я сдала свой «айпод тач», и никто не заметил подмены. Меня убьют. Убьют. Убьют. Глупая, да? — Что? Сиди тихо, пожалуйста, — мой голос полон страха и сострадания, — они… совсем… Слова даются мне трудно. Так же, как и всем. Шепот усиливается. — Я ненавижу их! Ненавижу! — лицо Аарона загорается яростью. Я сильнее сжимаю его руку. — Недавно я была готова сказать тебе тоже самое. Пожалуйста, хватит… Хватит, пожалуйста, мы не… Я не заканчиваю мысль, прижимаясь спиной к холодной стене, когда рука какого-то мужика касается моей щеки. Ну, касается — мягко сказано. Он бьет меня со всей силы. На момент я выпускаю руку Аарона из своей, и следующее, о чем могу думать — ошибка! Это была сильная ошибка. Слишком сильная. Потому что он взбешен. Он выплевывает в лицо этого мужика несколько слов о ненависти, а потом, поднимая кулак наверх, готовится ударить его. Мужчину это забавляет. Он хмыкает. Всего-то. — Нет, — тихо произношу я, хватая его за рукав кофты. Аарон останавливается. Мне становится легче. Внутри меня все обрывается, когда я оглядываю все помещение. На лицах каждого застывает страх. Люди плачут. Люди сбиваются в кучки. Люди обнимаются. Они прощаются. Прощаются. Все они уже смирились с мыслью о смерти. Или пытаются смириться. Плевать… они приняли свое поражение. Они заранее решили, что все кончится «плохим концом». Они обрекли себя на это. Сломались. И я тоже. И Аарон. Никогда, клянусь, никогда я бы не села с ним так близко, никогда бы не попыталась остановить его, если бы не так сильно боялась смерти. Всю свою сознательную жизнь я думала, что не боюсь. Я думала, что умереть — пустяк. Я хотела умереть, иногда… А теперь? Боже, помоги нам, пожалуйста. Пусть хоть кто-нибудь поможет нам. Мы сломались. 15:05. Я проверяю время на своих часах. На самом деле, я гляжу на них почти каждую секунду, надеясь, что оно будет идти быстрее… или медленнее. Черт знает, как вообще будет лучше. Мы сидим тут три часа. Целых три часа. Моя задница уже затекла, мне хочется встать и немного походить, но я не решаюсь сделать это. — Слишком светло тут, — недовольно кидает один из мужчин, заставляя всех замолкнуть. И его взгляд обращается ко мне. Я понимаю, что он был одним из тех, кто и привел меня сюда. Я пришла первой. Я первой их увидела. Слишком много «меня» в этой истории. — Ты, блондиночка, — напевает он, подходя ко мне, — поможешь нам. И твой друг. Я вновь чувствую ствол между лопаток. Неприятное чувство разливается по всему телу. Мне страшно, и я надеюсь, что моя дрожь не будет такой заметной. Мобильник лежит в заднем кармане, и я боюсь, что он будет слишком заметным. Меня заставляют подняться с ног. Чувствую себя собачкой на поводке, правда, вместо этого самого поводка у нас пистолет. Аарон находится рядом со мной. Но он, конечно, не держит меня за руку. С чего бы ему? Он идет рядом, опустив голову вниз. На нас испуганно смотрят. Нас будто бы пытаются проводить взглядом. Мы, обреченные на смерть ребята, становимся какими-то гребаными пугалами, заставляющими глаза всех наполнятся слезами. Они думают, что мы умрем. Наш путь к двери продолжается слишком долго. Я чувствую себя новым трибутом на Голодных Играх. Трибутом, на которого никто бы не поставил. Трибутом, которому суждено умереть в первую ночь. Дверь открывается. Пока-пока, жизнь.

От Автора Привет всем! Простите за то, что меня не было так долго. Аллергия-выходные-прогулки, короче, с временем все плохо. Теперь, надеюсь, будет лучше. Надеюсь, вам нравится. Не знаю, сколько частей еще напишу. Может быть, следующая окажется последней. Ничего не буду обещать, ладно? Знаю, что вам, наверное, трудно представлять Тейлор в подобной ситуации. Она не совсем ассоциируется у меня с такой вот испуганной девочкой, но любой, абсолютно любой человек испугался бы, да? Оставляйте отзывы. Скоро увидимся, хх