Переселенец

Я потерял счёт времени. Бодрствования смешивались с беспокойной дрёмой, мысли заполонили мой разум, а бесконечные вопросы в голове не находили никакого ответа. Сколько я уже здесь? Как там Флер? Почему ко мне никто не приходит? Я уже был готов к визиту кого угодно, хоть самого Реддла, но дверь моей импровизированной камеры оставалась закрытой. Это была не привычная камера. По крайней мере, не такая, в какой я очнулся в прошлый раз. Видно, что раньше это была небольшая комната, но отсутствие окон, маленькая площадь помещения и скудная обстановка, включавшая в себя только обшарпанную тумбу и старую кровать, чьи пружины впивались в моё тело, чётко давали понять, что я узник. Дверь, казавшаяся такой хлипкой, выдержала все мои удары, даже когда я вооружился ножкой кровати. Громкий стук не привлёк ничьего внимания. Я появился здесь несколько дней назад. Фоукс буквально сбросил меня на пол и тут же исчез, успев выхватить из рук палочку и бросить укоризненный взгляд, будто сожалея о том, что когда-то спас мне жизнь в Тайной Комнате. Я ждал, что члены Ордена Феникса ворвутся в эту дверь и начнут тыкать в меня палочками, но ничего не происходило. Я ждал и ждал, прислушивался к звукам, не сводил взгляда с двери, думал, что именно произойдёт и как мне реагировать, чтобы не пострадать, но все размышления уходили в пустоту. Еда появлялась на тумбе два раза в день. Скудно, но я практически не чувствовал голода. И ни одного посетителя. Для чего было нужно меня похищать, если им от меня ничего не надо? Первое время я от души развлекался мыслью, что Добби стал владельцем старшей палочки. Ему удалось то, чего не смог Тёмный Лорд, а Грин-де-Вальд, насколько я помню, шёл к этому несколько лет. Грин-де-Вальд, Дамблдор, Добби – резюме палочки из бузины выглядит всё более внушительно. Потом я, правда, начал всерьёз беспокоиться за домовика. Если Альбус так и не почтил меня своим визитом, вполне возможно, он охотится на эльфа, и я не представляю, как далеко он может зайти в поисках утраченной реликвии. Добби я попытался позвать почти сразу. Настолько привык к тому, что на эльфийскую магию не обращают внимания, что буквально опешил, когда домовик так и не появился. Похоже, волшебники умнеют. Надеюсь, с моими близкими всё в порядке и Орден их не тронул. Мне чертовски нравились Себастьян и Бернард. Они ни разу не спросили, действительно ли во мне живёт кто-то другой, как утверждает Дамблдор. Они также не поинтересовались заклинанием, которое я бросил в Блэка. На мой вопрос Бернард только пожал плечами, мол, в бою все средства хороши. Однако, чем дольше я здесь находился, тем всё более беспорядочными становились мои мысли. Сказывалось как отсутствие информации, так и отсутствие элементарного общения. Я не имел понятия, где нахожусь, не знал, что моим бывшим сторонникам от меня нужно, и ни с кем не мог поговорить. Даже Смерть ни разу не появился во время моего сна, хотя я, от отчаяния, и пытался его позвать. От безделья я начал пытаться колдовать без палочки. В моей памяти ещё оставались обрывки историй, в которых герой мог простым взмахом руки испарить стену, или прорвать любые антиаппарационные обереги. К сожалению, всё, что у меня получилось, это вновь вызвать крошечные молнии из пальцев, и для этого мне вновь пришлось вспомнить письмо матери Уизли. Не добавляло оптимизма и то, что кроме еды, появлявшейся на столе, вокруг не происходило никакого волшебства. От меня ужасно пахло, а туалет в углу каморки и не думал очищаться. В конце концов я решил, что все просто ждут, когда я умру от удушья. Странно, гораздо проще было бы просто перестать меня кормить. Отчаяние. Отчаяние овладевало мной с каждой секундой всё сильнее. Пока я здесь гнию, Реддл продолжает укреплять свои позиции, Флер сгорает от беспокойства, а Дамблдор пытается выстроить очередной гениальный, по его мнению, план. Если я и раньше не поспевал за происходящими событиями, то сейчас отставание начинает становиться катастрофичным. Как я смогу выполнить возложенную на меня миссию, если нахожусь в безвыходном положении? Я даже не знаю, какой сейчас день. Очевидно, что Новый Год я встретил именно здесь, но сколько прошло после этого? А ведь первоначально я хотел покончить с Реддлом до того, как он вломится в Азкабан. Сейчас эти мысли почти казались смешными. *** По моим представлениям шёл приблизительно восьмой день, когда ситуация резко изменилась. Я привычно пытался взмахом руки поднять в воздух перо из подушки, у меня это привычно не получалось, когда в помещении за дверью стали раздаваться шаги. Этот звук был настолько непривычен для сложившейся обстановки, что я на секунду запаниковал, осматриваясь по сторонам в поисках места, куда можно спрятаться. Глубоко выдохнув, я расслабился и уставился на дверь. Сейчас, как минимум, я смогу получить какую-нибудь информацию, а это уже лучше, чем ничего. Дверь открылась абсолютно беззвучно, как будто всё это время она была открыта, а я просто толкал не в ту сторону. На пороге показался абсолютно незнакомый мне человек. Седые волосы и такая же седая, аккуратно постриженная бородка выдавали его возраст, но внимательный взгляд и какая-то внутренняя стать, с которой он держался, говорили о том, что человек передо мной далеко не так прост, как может показаться на первый взгляд. Оказавшись внутри, он болезненно сморщился. — Вместо того, чтобы пытаться левитировать перья, лучше бы постарался избавиться от этого запаха. — Произнёс он, взмахом руки устраняя устоявшийся аромат моего жилища. От нахлынувшей свежести я непроизвольно чихнул, но он не обратил на это внимания. — Если ты действительно тот, кто держит в страхе всю Британию, то моё мнение об английских колдунах стало ещё хуже. Я не торопился отвечать, внимательно следя за своим гостем и анализируя его слова. Очевидно, он видел мои попытки беспалочковой магии, а значит, я был здесь не так одинок, как мне казалось. А его слова о моих соотечественниках говорят о том, что сам он является гражданином другой страны. Демонстрация волшебства без использования палочки подтвердила мои подозрения о силе этого человека. Ещё одна недосягаемая для меня высота. По крайней мере, пока. — Думаешь, молчание поможет тебе? Или ты подумываешь о побеге? Смотри, дверь открыта, всё в твоих руках. — Он указал рукой на дверь, которую не удосужился закрыть, но я не двинулся с места. — Что ж, полагаю, это правильное решение. Хотя мне, если честно, всё равно. Юный Альбус просил меня спрятать тебя от всех, и я выполнил его просьбу, но, если ты вдруг сбежишь, горевать я не буду. К тому же, он просил о трёх днях, но так погряз в политическом противостоянии с вашим Министром, что прошло уже гораздо больше. Юный Альбус. Надо будет назвать так старика хотя бы раз, чтобы посмотреть на его лицо в этот момент. Если, конечно, увижу его снова. То, как мой надзиратель отозвался о Дамблдоре, натолкнуло меня на мысль о его личности. — Насколько я знаю, ты уже должен быть мёртв. — Я настолько отвык говорить, что вместо моего привычного голоса изо рта раздалось что-то среднее между карканьем и хрипом. — Догадался, значит? Зачатки разума в тебе всё же присутствуют, это похвально. Но не стоит тыкать человеку, который старше тебя более чем в сорок раз. Это, по крайней мере, невежливо. — Ой, простите столь молодого меня. Это же не вы неизвестно сколько держали меня взаперти, не позволяя даже помыться. Моя бестактность не знает границ. — Как обычно, первым во мне активировался сарказм. — Ты ещё легко отделался, мальчик. Когда я узнал, что ты сделал с моим величайшим творением, я готов был подвергнуть тебя настоящим мукам. Юный Альбус отговорил меня от этой затеи. Ты должен быть благодарен. Из-за ваших детских игр камень был настолько повреждён, что его оставалось только уничтожить. — Надо было просто держать камень у себя, а не позволять Дамблдору играть в, как ты выразился, детские игры с твоим величайшим творением. В любом случае, ты не похож на человека, который умирает. А жаль. Одним маразматиком в этом мире стало бы меньше. Я понимал, что не стоит грубить волшебнику, который мало того, что напрямую влиял на моё заточение, так ещё и наверняка был сильнее Дамблдора, но ничего не мог с собой поделать. Очередной человек прямо с порога начинает меня в чём-то обвинять. Такими темпами, я действительно скоро поверю, что виновен во всех земных грехах. — Вижу, что Альбус ошибается на твой счёт, — он посмотрел на меня с явной неприязнью. — Много лет назад мне довелось пообщаться с юным Томом, и он был гораздо учтивее. Похоже, ты просто сопляк, жаждущий внимания. — Я вздрогнул от того, как это было похоже на Снейпа. — Надеюсь, мы покончили с обменом любезностями и ты, наконец, объяснишь, зачем держишь меня здесь. — Я не собирался становиться учтивым с этим человеком, несмотря на все его заслуги. И мне было глубоко наплевать, как он к этому отнесётся. — Скажи спасибо, что ты цел и невредим. А объяснять тебе что-либо я не собираюсь. Можешь задать эти вопросы Альбусу, скоро он будет здесь. Мне нужно было лишь убедиться, что ты в своём уме. Вижу, что это так, если ты, конечно, называешь это умом. Продолжай пользоваться моим гостеприимством, наглый мальчик. Если Дамблдор с тобой не разберётся, этим займусь я. С этими словами он вышел и запер дверь, оставив меня гадать, что именно с ним не так. Если он считает меня обычным сопляком, а не реинкарнацией Тёмного Лорда, то зачем держит здесь? Неужели Дамблдор настолько красноречив, что смог убедить даже самого Фламеля? Или этот алхимик преследует какие-то свои цели? Хорошо, в любом случае я выяснил, где нахожусь, и кто меня удерживает. Правда, мне это никак не помогло. Наоборот, возникли новые вопросы, привычно остающиеся без ответов. Не успел я загрузить себя очередной порцией сомнений, как в коридоре вновь раздались шаги. На этот раз я уже догадывался, кто решил почтить меня визитом, сделав перерыв в своих политических игрищах. Если он действительно всё это время регулярно посещал Министерство, стараясь наладить контакт с Фаджем, то я могу быть спокоен за Добби. Похоже, это ещё одна часть плана – мариновать меня в заточении, чтобы я был более разговорчив. Альбус был один. Из его глаз пропал всякий намёк на добродушие, он смотрел на меня с прищуром, будто ожидая атаки. К своему удивлению я заметил, как он направляет на меня до боли знакомую палочку. Проследив за моим взглядом, Дамблдор решил начать именно с этого. — Хорошая была идея заставить домовика отобрать мою палочку. Я такого не ожидал. Твоё нестандартное мышление заслуживает похвалы. К счастью, так как Фоукс является моим фамильяром, я могу назвать себя полноценным владельцем новой палочки. Пусть это уже не тот проводник, в котором было перо моего феникса, но всё равно, это очень сильная палочка. Тёмно-синяя… Не подскажешь, из чего она сделана? Впрочем, это не важно, спрошу потом у Гаррика. Не скрою, я чувствую, как мои заклинания стали даже немного сильнее. Вот, смотри: Ступефай, Легилименс! Дамблдор направил палочку мне в лицо и пристально посмотрел в глаза. Я не мог пошевелиться и с ужасом думал о том, как он сейчас узнает все мои секреты. Однако, поначалу ничего не происходило. Я не ощущал никакого вторжения в собственный разум и просто играл в гляделки со стариком. Альбус тоже понял, что не всё идёт по плану, и удивлённо нахмурился. — Какая интересная защита. — Он прошептал какое-то заклинание и обвёл палочкой вокруг меня. — Ах, вот оно что. Очень умно, Гарри. — Сначала я не понял, о чём он вообще говорит, но затем краем глаза заметил, что кольца на моих пальцах, которые всё это время были скрыты от всех, и о которых я сам успел позабыть, стали видны. И если на герб рода Поттеров он не обратил никакого внимания, очевидно и так зная о моём новом титуле от своего поверенного, то вот другое невзрачное колечко привлекло его пристальный взгляд. Ещё во время своего первого посещения семейного хранилища я обзавёлся компактным артефактом, способным защитить мои мысли. Тогда это была просто прихоть, и я никак не думал, что это скромное на вид украшение однажды и вправду спасёт меня от ментального вмешательства. — Помню-помню. То самое кольцо, которое досталось Джеймсу от его деда. Подобные артефакты очень редки, Гарри. И мне всегда было интересно, как именно они действуют. К сожалению для тебя, их не может снять никто, кроме владельца, а я знаю, как хорошо ты сопротивляешься Империусу. Поэтому, у меня не остаётся другого выхода. — Сначала я даже не понял, что именно он задумал, но бледно-зелёный луч и адская боль, пронзившая всё моё тело, дали ответ на этот вопрос. В глубине души мне не хотелось верить, и я надеялся, что выводы ошибочны, но боль не проходила, и всё стало ясно – Дамблдор отрезал мне палец вместе с кольцом. Я почувствовал, как на глазах выступили слёзы. Боль, неверие и невозможность пошевелиться привели к отчаянию. Всё, что мне оставалось, это ненавидящим взглядом смотреть на старика. Впервые во всех своих жизнях я почувствовал столь отчётливое желание убить живого человека. Этот ублюдок зашёл слишком далеко в своей вере в собственную правоту. Не знаю, сколько ему осталось жить с его проклятой рукой, но я не дам ему дотянуть до конца. — Ну-ну, Гарри, — Дамблдор, казалось, ничуть не смутился, — это всего лишь левый мизинец. Не стоит так беспокоиться. — Новая волна боли, ещё более сильной, чем прежде, захлестнула меня с головой. — Вот видишь, достаточно прижечь рану, и ничего страшного не случится. — Он брезгливо подобрал отрезанный палец с пола и отбросил его в сторону, оставив кольцо, бывшее фамильным артефактом Поттеров, в своей руке. — Да, крайне интересная вещица. Он несколько мгновений рассматривал его, после чего бросил в карман своей очередной цветастой мантии. Я с трудом воспринимал происходящее, всеми силами стараясь отринуть боль и сосредоточиться. Та небрежность, с которой Дамблдор сделал то, что сделал, заставляла по-настоящему ужаснуться. Я боялся, что, узнав мои тайны, он с той же лёгкостью сделает что-то гораздо более серьёзное. — Что ж, — он продолжал свой монолог, пользуясь тем, что я по-прежнему находился под воздействием заклинания и не мог шевелиться. — Полагаю, нам стоит продолжить. Не то чтобы я куда-то торопился, но любопытство съедает меня. Ты заметил, что я обращаюсь к тебе как к Гарри? Никак не могу понять, кто же ты на самом деле? К тому же, Пернелла приготовила чудесную выпечку к чаю, не хочу, чтобы та остыла. Легилименс! Вторая попытка проникновения в мой разум оказалась гораздо более удачной – голова наполнилась различными несвязными образами, быстро сменяющими друг друга. Вот я сражаюсь с василиском на втором курсе, вот убегаю от Дадли и его друзей, когда мне было семь, вот помогаю Веселуру, повисшему на краю обрыва, вот сижу с Флер в ещё не сгоревшей Ракушке. Казалось, Дамблдор беспорядочно мечется в моих мыслях, не зная, куда именно свернуть. Но оказалось, что я просто недооценил одного из лучших легилиментов мира. В то время как я видел разрозненные воспоминания, Дамблдор конкретно просматривал мою жизнь с момента моего внезапного воскрешения. Однако среди этих образов так ни разу и не возник облик Смерти. — Интересно-интересно, — задумчиво произнёс старик, разорвав зрительный контакт. — Вроде бы ничего необычного. Но есть часть, закрытая сильным блоком. Что ж, попробуем усилить давление. Вновь вторгнувшись в мою голову, Дамблдор усилил нажим, в результате чего я уже практически перестал соображать. Картинки бессвязно сменялись одна за другой с такой скоростью, что я не успевал понять их смысл. Я уже не думал ни о каких тайнах и секретах. Единственной связной мыслью оставалось желание сохранить разум и не превратиться в пускающего слюни овоща, которым я был совсем недавно. Не знаю, сколько времени это длилось. Не думаю, что прошло больше пяти минут, хотя для меня они растянулись на часы. Придя в сознание, я понял, что меня безостановочно рвёт. Моё тело продолжало быть скованным заклинанием, а рот был едва приоткрыт, и я всерьёз рисковал умереть не самой красивой смертью, захлебнувшись собственной рвотой, но даже не мог на этом сосредоточиться, так как мою голову изнутри разрывали миллионы молотков, которые, казалось, одновременно стучали в каждую клетку мозга. Если бы не волшебство, я бы давно рухнул на пол и растёкся бесформенной кучей из-за невыносимой слабости, но, по велению Дамблдора, продолжал стоять, ничего не видя из-за слёз, застивших глаза. Великодушно взмахнув рукой, он позволил мне упасть, после чего отошёл в сторону, давая возможность моему желудку избавиться от своего содержимого. Голова разрывалась на части. Я кашлял взахлёб и от этого молотки стучали ещё сильнее. Я изо всех сил старался держаться в реальности и не провалиться в темноту. Дамблдор ничего не говорил и мне было непонятно, что именно он узнал. Я боялся, что если сейчас отключусь, то уже не очнусь никогда. Немного отдышавшись, я смог оторвать голову от пола и взглянуть на человека, которого теперь совершенно точно ненавижу больше всего на свете. — Полюбуйся, к чему привело твоё нежелание сотрудничать, — бросил старик, наколдовав передо мной небольшое зеркало. Тёмно-красное лицо, красные глаза, в которых, как казалось, не осталось ни одного целого сосуда, кровь, хлещущая из носа и стекающая по подбородку, приоткрытый рот и струйка слюны, тянущаяся к полу. Увидев, что со мной сотворил Дамблдор за несколько минут, я почувствовал, как начинаю дрожать. Волна невиданного мною раньше гнева зародилась где-то в животе и стремилась вырваться наружу. Вновь переведя взгляд на своего бывшего директора, я немного приподнялся на руках и громко закричал, вложив в этот крик всю боль, испытанную мною по вине этого человека. Чувствуя, что не могу больше сопротивляться, я отпустил рвущийся гнев, и волна силы ударила от меня во все стороны, сметая немногочисленную мебель и вырывая дверь с петель. Последнее, что я увидел, перед тем как окончательно отключиться – то, как удивлённый Дамблдор не успевает поставить щит и сила буквально вышвыривает его прочь.