***
Лунница бежала позади отряда, чтобы быть поближе к дочкам и мысленно повторяла как молитву: "Всё будет хорошо, всё будет хорошо, хорошо, хорошо…" Сзади бежали Камнехвост, Снеголапка и Синелапка, замыкал отряд Пышноус с ароматными травами в зубах. - Не иначе как Звёздное племя послало ему еще один знак, - услышала Лунница обрывок разговора и поняла, что говорят о её брате. - Скорее всего, Звёздные предки посоветовали нашему целителю хорошо выспаться и держаться подальше от опасности. - Ничего, по крайней мере, Пышноус с нами, - ответила она. - И это самое главное. Ей не хотелось, чтобы о её брате говорили плохо и сомневались в нём. "Он не может ошибаться. Он не должен ошибаться" Сегодня, перед тем как зайти к предводителю, Гусохвост подошёл к ней. - Уговорила? – шепнул он. - Да, - смело солгала Лунница. - Отлично, - выдохнул целитель и с теплотой посмотрел на сестру. – Удачи тебе в битве. У Лунницы что-то ёкнуло в животе. Она просто не могла так хладнокровно обманывать брата и невольно опустила глаза. К счастью, Гусохвост уже направился к палатке предводителя и не заметил этого молчаливого раскаяния. Но это уже в прошлом, всё в прошлом. Осталась только главная цель – разорить целительскую палатку – и всё будет хорошо, хорошо, хорошо... Стволы деревьев, словно в тумане, проносились перед ее глазами, когда она вместе с другими Грозовыми котами неслась в предутренних сумерках, огибая густые заросли кустарника. Ветер ревел в кронах деревьев, сгибал их, словно траву, и с такой силой тряс огромные ветви, что мелкие сучки и листья дождем сыпались на землю. Ей хотелось сейчас увидеть Вихрегона, услышать от него, что они выживут и всё будет хорошо, хорошо, хорошо… Но он бежал где-то впереди, он стремился в битву, и Лунница видела сейчас только смутный силуэт. И кошка смотрела на этот силуэт, продолжая бежать, словно хотела догнать его. И от этого ей как-то стало спокойнее. Словно у неё была безопасная цель, словно она стремилась догнать своего любимого, а не попасть в битву и исполнить пророчество. Но вот бег прервался - сбившись в кучку, коты по очереди перепрыгивали сверкающую полоску воды, а затем вновь устремлялись вперед. - Впереди ручей, - негромко предупредила Лунница дочерей, а после легко перемахнула через него и обернулась. - Здесь неглубоко, - крикнула она. Синелапка что-то жалобно мяукнула, но из-за ветра Лунница не расслышала, что именно. Камнехвост подтолкнул Синелапку вперед и сказал ей пару ободряющих слов. Юной ученице не оставалось ничего иного, как вытаращить глаза и прыгнуть. Её прыжок оказался удачным, чего не скажешь о Снеголапке – отчаянно взвизгнув: "Лечу!" – она неуклюже приземлилась и плюхнулась животом в воду. - Мышиный помет! - выругалась белая ученица, поднялась на лапы и сердито отряхнула шерсть, подняв целую тучу холодных брызг. - Не повезло, - бросил Камнехвост, приземляясь на берег рядом с ними. - Бежим быстрее! - приказала Лунница, встревожено глядя в сторону, где скрылись Грозовые коты. Без присутствия Вихрегона она опять почувствовала себя неуютно, к тому же, ей было жаль Снеголапку, но утешающие слова не шли на ум. Вот Вихрегон обязательно смог бы подбодрить дочь и её. Как, оказалось, ушли все-таки не все. Птицехвост нетерпеливо дожидался их возле густого куста. - Я уже стал волноваться, куда это вы запропастились, - негромко сказал он, когда кошки поравнялись с ним. Заметив мокрую шерсть Снеголапки, он сокрушенно покачал головой: - Ничего страшного. Но теперь тебе придется бежать еще быстрее, чтобы согреться. Лунница бежала впереди их группки отставших – ей так хотелось первой увидеть Вихрегона. Сердце стучало неспокойно и неритмично, словно говорило об опасности, и кошке очень хотелось заставить его замолчать. Наконец, она увидела своих товарищей, а, подбежав ещё ближе, заметила белые пятна на шкуре Горностайки, побледневшую в сумерках шерсть Солнцесвета и серые контуры Вихрегона. Ей сразу стало легче жить и дышать. Она почувствовала, что её потрясывает, как в лихорадке, но в то же время душа её была спокойна. К чему волноваться? Она знает, что делает всё правильно, а тело… ну и пусть дрожит. Главное, чтобы её мысли оставались такими же ясными, как глаза Вихрегона.***
Предводитель резко остановился, вместе с ним поневоле пришлось остановиться и Рябинке, бежавшей чуть ли не впритык к коту. Остановились Вихрегон, Змеезуб, другие коты, бежавшие за Острозвёздом одной большой, но бесшумной кучей. Пышноус, Ветреница, Снеголапка и Синелапка отделились от отряда и спрятались за камнем, стоявшем тут, наверное, ещё со времён Великих племён. Вихрегон покосился на Лунницу и поймал её влюблённый взгляд, направленный на него. "Не-ет, только не здесь, только не сейчас", – мысленно вздрогнул воитель. Честно говоря, в последнее время ему стало казаться, что Лунница наконец-то стала отходить от этой любви, так выматывающей того, на кого она была направлена – Вихрегона. Это была почти бессловесная любовь – просто однажды, когда кот и кошка остались наедине, Лунница вдруг призналась ему в любви. Несколько озадаченный воитель прямо сказал, что эти чувства невзаимны. Надо было видеть, как огорчилась кошка – её голова печально опустилась, усы повисли, хвост разочарованно прошёлся по земле. Вихрегон пожалел её, но не о своих словах – он не собирался обещать того, что не мог бы дать. Однако Лунница не успокоилась. Она любила Вихрегона, любила без взаимности, без смысла и без гордости и, чтобы удовлетворить эту лихорадку, сжигающую её изнутри, старалась быть поближе к предмету своего обожания. И чем чаще, тем лучше. Ей хотелось быть как можно ближе к нему, прикасаться к нему, говорить с ним. Для Вихрегона началась кошмарная жизнь. Представьте только, вы идёте поохотиться, а вместо сочной мышки натыкаетесь на серую кошку, и это происходит так часто, что вы уже успели запомнить, сколько на ней полосок и где находится каждая. Стоит вам только начать болтать с каким-либо котом, обязательно появляется эта полосатая и, даже если ей нечего сказать, она будет смотреть на вас своими жёлтыми преданными глазами, сбивая с мыслей и портя разговор и настроение. Стоит вам только попасть в какой-либо патруль, как вы уже знаете, что через миг раздастся возглас: "Я тоже пойду в патруль!" - и уже даже не раздражаетесь – только закрываете глаза, чтобы хоть мгновение не видеть эту сияющую от счастья мордочку. Стоит только улечься на свою подстилку, так ждите этих двух неустанно горящих лун – два незакрывающихся глаза, которые будут смотреть на тебя, не моргая, пока ты не заснёшь. И даже когда ты скажешь, попросишь, рявкнешь о спокойствии и одиночестве, тебе это не поможет. Станет ещё хуже. Постоянные попадания на глаза прекратятся. Начнётся бесшумная, безмолвная, непрекращающаяся слежка. Забудь об одиночестве – теперь ты уже не сможешь избавиться от этого взгляда, направленного на тебя и днём и ночью, выглядывающего из-за деревьев, из-за спин соплеменников, из ночной тьмы, из дневного света. Ты найдёшь её везде – в целительской палатке, на входе в лагерь, около кучи с добычей, на ветке дерева, во вздохе, принесённом ветром, в следе, оставленном совсем недавно, в разговорах котов, в своих снах. Ты можешь быть терпеливым. Очень терпеливым. Ты можешь терпеть это мгновениями, днями, лунами… Но у всего есть предел, даже у самого безграничного терпения, и, когда мгновения становятся сезонами, дни – годами, а луны – вечностью, заполненной бесконечной игрой в прятки и разведчиков, ты понимаешь, что уже готов на всё, потому что иначе из этой игры тебе не выбраться. Надо что-то делать. Надо выбирать. Отвернувшись от Лунницы, Вихрегон столкнулся взглядом с Рябинкой. Ох, как горели её глаза! Как клокотала в ней энергия, готовая вырваться наружу с опасными для всех последствиями! Нервное возбуждение перед боем - обычное дело даже среди самых храбрых воителей, но это было не обычное возбуждение, а накал чувств, страстей и мыслей, такой сильный, с каким Вихрегону ещё не приходилось сталкиваться. Он не знал, как надо относиться к этому и что делать, но точно понимал, что лучше не оставлять её одну. - Держись подальше от целительской палатки. С этим делом разберутся и без тебя, - предупреждающе шепнул он ей. Этот день обещал быть слишком азартным для молодой воительницы, ещё не участвовавшей ни в одной битве, и кот знал – одной ей не пережить его без потерь.***
- Все помнят план? – тихо шепнул Острозвёзд. – Врываемся в лагерь и начинаем сражение. Кто окажется ближе всех к целительской палатке, пусть ворвётся в неё и уничтожит все травы, - предводитель вспомнил совет Гусохвоста и добавил: - Будет лучше, если это сделают два кота. Готовы? Тогда… - Тревога! – вдруг раздался крик. Часовой заметил их! - Грозовое племя, в бой! – скомандовал Острозвёзд, и тут же вся пустошь огласилась свирепыми криками и воплями. С боевым визгом Змеезуб, давно ждавший этой битвы, кинулся вперёд, но при всём его опыте и желании задать трёпку врагу он не мог быть так быстр, как Рябинка – быстрейшая кошка племени. Она кинулась на первого попавшегося кота, но он оказался не промах – отскочил и изо всех сил царапнул воительницу по щеке. Кошка громко взвыла от боли и тут же ответила ударом на удар. Потеряв всякую осторожность, противники сцепились в один визжащий и кусающийся клубок. Клочья шерсти летели с дерущихся воителей, кровь брызгала во все стороны, ливень хлестал по ранам, но они ничего не замечали, самозабвенно сражаясь в этой схватке, заложенной в них жизнью. Сражаясь, они уподоблялись своим Великим предкам: львам, тиграм, леопардам. Сражаясь, они давали выход избытку своей энергии, которая, оставаясь в их мышцах и мыслях, терзала их изнутри. Сражаясь, они оправдывали своё звание – воители. И, воюя, они брали от жизни всё, отдавая взамен свою. Они сгорали в боях и битвах, как ветки в огне, но жалели ли они о такой жизни? В конце концов, воин Ветра оказался слабее Рябинки: не выдержав её бешеного напора, он отступил и скрылся в кричащей толпе. Кошка помчалась за ним, расталкивая дерущихся, но тут что-то набросилось на неё с бока и полоснуло когтями. От неожиданности и боли она на миг потеряла равновесие, однако быстро оправилась и кинулась на нового противника, издав боевой вопль, разнёсшийся по всему лагерю.***
Бесполезно! Ему ни за что не найти Рябинку в этой гуще вражеских котов. Она куда-то умчалась, а на него нападало сразу несколько противников. Тут было не до поглядывания по сторонам, себя бы защитить. Забыв на время обо всём, Вихрегон бросался в атаку, ярость придавала ему сил. Его силы таяли с каждым мигом, но, несмотря на это, он чувствовал себя молодым и счастливым. Все чувства в нём смешались, и только кровь била по вискам, повторяя, как молитву: "Бей! Бей! Бей! Бей!". После первого мгновения все посторонние мысли вылетели из головы, после первой сотни таких мгновений стало плевать на раны, после пятой глаза почти перестали видеть что-либо, кроме противников, их лап и зубов. Чем дольше он сражался, тем больше от него отдалялся весь окружающий мир, сейчас имело значение только нынешнее действие, только одна цель мелькала в сознании – сражаться, сражаться, сражаться! Он не слышал, не видел, не чувствовал ничего, кроме своих противников. Вот он победил одного, на его место встал другой. Он победил ещё одного, и теперь направил всю свою мощь на оставшегося. Всё остальное стало неважно. Всё? - А-а-а! – раздался боевой вопль, и Вихрегон узнал голос Рябинки. "Так она совсем рядом!", – резко обернувшись, понял Вихрегон. Отшвырнув врага могучим ударом тяжелой лапы, он бросился на помощь, по пути отпихнув с дороги еще одного поджарого вражеского кота, и впился зубами в мокрую бурую шерсть другого. Тот закричал от боли, да так, что все окружающие коты обернулись и ещё несколько врагов подбежали к своему соплеменнику на помощь. Только на одно мгновение Вихрегон обратил внимание на Рябинку, на её большие раны, прерывающееся дыхание, и всё ту же жажду битвы в глазах, и снова бросился в бой, на этот раз стараясь не отходить далеко от кошки. И снова только противник, и снова только кровь, и снова одна и та же мысль, и снова полный обрыв связей с миром. Но теперь Вихрегон следил ещё и за Рябинкой и вместе с яростью чувствовал и ужас от того, что её движения становятся всё более вялыми, что промахов стало больше, что дыхание слабеет. - Держись! Я с тобой! – крикнул он, воодушевляя Рябинку. Та ничего не ответила, но явно почувствовала прилив сил. А врагов становилось всё больше, словно они росли из-под земли. Бок о бок она и он отбрасывали и расшвыривали их, насколько позволяли им их оставшиеся силы, утекавшие сквозь когти и зубы стремительнее времени. Всё вокруг шумело и орало, создавая неповторимый шум битвы, в котором уже невозможно было отличить один звук от другого. Или дело в том, что Вихрегон начал терять сознание? "Нет, только не сейчас! Если я упаду, мне конец. И Рябинке конец" Но от собственного тела не убежишь: голоса глохли, в глазах темнело, дождь, кровь и даже острые когти и зубы уже не ощущались. Сражаясь из последних сил, Вихрегон надеялся, так надеялся услышать только три слова, только три, и он, наконец, дождался их. - Грозовое племя! Отступаем! – раздался голос Острозвёзда. Вражеские коты толпой отхлынули от кота и кошки, и в лагере установилась невероятная тишина. Слышен был только шелест дождя да вой ветра, свистевшего в вереске. Вересковая Звезда подошла к Острозвёзду, что-то сказала ему, но это всё не имело значения. Вихрегон смотрел только на Рябинку. Кровь, эта жидкая жизнь, текла из её ран. Кошка сделала шаг вперёд, пошатнулась и чуть не упала, но Вихрегон успел подставить ей своё плечо. - Сл-славная битва, - пробормотала она, и её глаза закатились. Вихрегон попытался растормошить её, привести в чувство, но она не приходила в сознание. Белки её глаз смотрели в небо и на них падали капли дождя. Они падали и на Вихрегона, на котов, на трупы, на всё вокруг, но Вихрегон видел и мог видеть только эти глаза бессознательной кошки. Отчаявшись сделать что-либо разумное, он, не думая, просто дунул ей в ухо, зная, как это раздражает любого кота. Как ни странно, это помогло – Рябинка моргнула и пришла в себя. -Сл-славная битва, - произнесла она, словно разговор и не прерывался. Грозовые коты двинулись вперёд, Вихрегон машинально пошёл за ними. Рябинка продолжала опираться на могучего воителя, струйки крови, мешаясь с дождём, сбегали по её морде, как слезы. Кто-то что-то говорил, раздавались вопли и рыдания, но Вихрегон не мог ничего сделать. Сейчас ему было всё равно, кто там ещё умер, в голове было так поразительно пусто, ни одной мысли. Только тупое упорство вело его вперёд и вперёд, прочь из этого лагеря. Они оставили здесь слишком много сил, мыслей и чувств, понадобится время, чтобы восстановить всё это. И взгляд его был устремлён вперёд и вперёд, до тех пор, пока он не заметил Острозвёзда, Змеезуба и Ветреницу, тащивших тело Лунницы. Кот ожидал какой-то мысли от своей головы, какого-то отзвука от своего сердца, но они были немы. Лунница умерла. Ну и что? Зато Рябинка молчать не собиралась. Пошатываясь, как в бреду, она заплетающимся языком несла всякую чушь, что приходила ей в голову. - Лунницу несут. Она умерла, да? Не могла не умереть, иначе бы её не несли. Так странно видеть мёртвые тела, правда? Вроде, только сегодня она доставала твоего друга, а сейчас уже мертва. Правда, забавно? Не думай, я не от злости так говорю. Мне жаль её. Я тоже могла бы быть на её месте. Да я почти там и оказалась. Я уже падала в смерть, я уже видела её. Печально, что котам и кошкам приходится умирать. Но это и делает битвы такими незабываемыми, такими волнующими. Сегодня я как будто побывала в новом, потрясающем мире, где жизнь бросается в схватку со смертью. Я была там, я жила там, кажется, совсем недолго, но этой силы чувств и энергии мне хватит на долгое время. Я видела, как смерть сталкивает жизнь со скалы, и она падает, падает, а вместе с ней падаю и я. И я бы упала и разбилась, я бы проиграла смерти, если бы не ты, - и вдруг она замолчала и серьёзно, а не как сумасшедшая, посмотрела в глаза Вихрегону и медленно, словно только что осознав, произнесла: - Ты… спас меня. Спасибо. Этот взгляд теплом разлился по всему телу Вихрегона. Только что он был лишён чувств и мыслей, и вдруг всё это начало возвращаться к нему, но не сносящей всё волной, а легким ветерком. Он почувствовал тихую радость в сердце и искру разумного в голове. - Ты бы не болтала, а берегла силы, - проурчал он. – До лагеря ещё далеко. - Дойду как-нибудь, - её глаза хитро блеснули. – Или на тебе доеду. - И не мечтай, - ответил Вихрегон, отвернувшись в сторону, потому что его морда скривилась от боли. Да, их путь не был лёгким, каждый след оставлял кровь на земле, но они тихонько переговаривались и из всех Грозовых котов возвращались домой самые счастливые.