***
Наконец-то в своей пещере! Наконец-то в безопасности! Гусохвост перевёл дух. Когда Ветреница занесла над ним свою лапу с когтями, ему показалось, что это конец. Заслуженный конец. Но тут вмешался Змеезуб… Змеезуб. Проклятый кот со своей проклятой идеей. - И ведь знал, на что давить, - пробормотал целитель и тут вспомнил, что он вообще-то не один в палатке. Старый кот покосился на своего ученика и заметил, что тот смотрит на него. "И этот туда же!", – с раздражением подумал Гусохвост. - "Наверняка тоже думает, что я виновен в смерти Лунницы! Отвлечь бы его" - Вот, возьми это, - Гусохвост придвинул ученику пару цветов ромашки. – Кажется, у некоторых воинов сдают нервы, пусть пожуют ромашку и успокоятся. - Может, лучше я сам разберусь с травами и всё сделаю? - Почему? Ты тоже считаешь, что я убил собственную сестру? Ну, считаешь? Отвечай! – возглас отчаяния и злобы вырвался из пасти Гусохвоста. - Нет, я просто думаю, что тебе надо посидеть здесь и справится с горем, - просто ответил Пышноус, и Гусохвосту стало стыдно за свою горячность. Молодой целитель вышел помогать своему племени. Старый остался в палатке. "Почему умерла Лунница? Что пошло не так? Ведь умереть должен был Вихрегон!", – эти мысли крутились в голове Гусохвоста, и не было выхода из этого круга. "Проклятый Вихрегон! Как он смеет ходить по земле, когда Лунница мертва? Он должен был умереть сегодня, должен был залезть в целительскую палатку. Ведь ради этого всё и задумывалось, всё – фальшивые пророчества, разговоры с предводителем, кучи лжи и обмана. Да я даже со Змеезубом объединился ради такого дела. И всё напрасно. Хуже, чем напрасно. Все, кто мог бы умереть – выжили, а та, что должна была жить – умерла. Умерла! Почему? Что пошло не так в этом прекрасном плане? Вихрегон. Если бы он без лишних разговоров пошёл разорять целительскую палатку, умер бы он, а не невинная кошка. Хорошо бы и Рябинку свою на тот свет захватил, и Змеезуба в придачу. Ух, эти три кота, вечно они мешали жить спокойно мне и моей сестре! В племени не осталось бы никого, кто бы не верил мне и не уважал меня, если бы не Змеезуб. Он постоянно, ещё с ученичества, слово за слово подрывал мой авторитет. Говорят, что кот не должен опускаться до того, чтобы слушать мышиный писк, но что делать, если эта мышь пищит не переставая вот уже который сезон подряд? С возрастом мне становится всё труднее давать ему отпор. А Вихрегон? Я всегда видел, всегда знал, что он не пара сестре, а толку? Она никогда не слушала меня, предпочитая слепо верить в то, что он любит её неземной любовью. Как она глупа! Ему никогда не было до неё дела, никогда, тем более после того, как подросла Рябинка. Ветреная, эгоистичная, взбалмошная кошка, не то что Лунница! Даже странно, что она до сих пор плешь ему не проела своими выходками. Хотя теперь-то какая разница? Лунница уже в Звёздном племени, теперь она не может не видеть, что он совсем не скучает по ней и не капельки её не любил. Он должен был умереть, он!" Целитель вдруг понял, что ходит по своей палатке туда-сюда, как бестолковое насекомое. "Ну, хватит думать о сестре. Жаль, но её не вернуть. Теперь надо думать не о прошлом, а о настоящем" Гусохвост вдруг замер. За всеми этими переживаниями он забыл самое главное. Он обвинён в смерти своей сестры и проигрыше Грозового племени. И не просто обвинён – он действительно виновен. Его сердце пропустило один удар, но не от чувства раскаяния, а от страха разоблачения. Он простоял в оцепенении некоторое время, но потом мысленно приказал себе собраться. "Не время для паники. Сейчас важно правильно ответить на один вопрос: может ли кто-нибудь на самом деле доказать, что я виновен в смерти Лунницы?" Призадумавшись, Гусохвост с облегчением понял, что нет. "Подозрения Ветреницы и Солнцесвета – всего лишь подозрения. У них нет никаких доказательств моей причастности. Единственный, кто действительно знает о моей лжи – Змеезуб, но он сам замешан в этом деле, и не будет доносить на меня. А если и будет", – глаза целителя угрожающе блеснули, - "я сделаю всё, чтобы и он пострадал от этого разоблачения. Итак, обвинений в убийстве бояться не стоит. Лучше всего делать вид убитого горем брата пополам с гордым целителем, не принимающим утешений. Утешения мне и вправду сейчас не нужны, иначе точно расчувствуюсь", - Гусохвост сделал глубокий вдох, чтобы отогнать скорбь по Луннице и продолжить мыслить здраво. - "Но меня всё ещё могут снять с поста целителя за неправильно истолкованный знак", – Гусохвост вспомнил выражение морды предводителя. - "Да нет, ничего не будет. Острозвёзд считает это своей ошибкой, значит, и вину возьмёт на себя. В крайнем случае я могу воззвать к его долгу и нуждам племени, и он оставит меня на месте. Брр, ни за что не переселюсь в палатку старейшин. Там слишком грязно, слишком скучно и слишком много котов. Я уж не говорю о том, что старейшины абсолютно неспособны ни на что влиять. Все делают вид, что уважают их, но на самом деле эти коты – просто забывшие умереть воители. Они доживают свои сезоны как полутрупы – ничего интересного они не делают, никто ими не интересуется, они живут в своём собственном мире, ограниченном стенами их пещеры, где интересный сон – событие, а появление блох - катастрофа" Ему вспомнилось детство и проводы одного из воителей в палатку старейшин. - Его провожают с таким почётом. Это потому, что его все уважают? – наивно пискнул он, будучи ещё несмышлёным котёнком. - Нет, это потому, что все рады, что он больше не будет мозолить им глаза, - ответила ему правду мать. – Они рады избавиться от него. Гусохвост яростно стиснул зубы. "Но от меня им так просто не избавиться. Я не отправлюсь в палатку старейшин, пусть даже мне придётся придумать ещё сотню лживых знаков и пророчеств!"***
- Ну как ты? – спросил Вихрегон Рябинку. - По ней хорошо прошлись когтями, но всё будет в порядке, - ответил за кошку Пышноус. - Непоправимых ран нет. Однако в следующий раз постарайся не кидаться в бой как на мышку. - Ничего, кто-то был безрассуднее меня в этой битве, и ему досталось больше. Вихрегон вздрогнул. Он понял, что Рябинка имеет в виду умершую Лунницу и серьёзно пострадавшего Камнехвоста. Его раны казались не такими уж и опасными, но Пышноус был другого мнения. - Камнехвост поправится? – прямо задал вопрос Вихрегон. - Кто знает, - пробормотал Пышноус, отведя взгляд. - Ты знаешь. Ты же целитель, - влезла Рябинка, как ни странно, всё ещё свято уверенная в том, что целители не ошибаются. - Если бы всё было так просто, - тихо вздохнул Пышноус. Вихрегон понял, что спрашивать сейчас бесполезно и отошёл от кота, оттащив вместе с собой и Рябинку. - Эй, мне нельзя двигаться с места, - возмутилась она. - С каких это пор ты соблюдаешь запреты? – фыркнул воитель. - Я-то ни с каких. Но я надеялась на твою порядочность, думала, ты последишь за мной вместо моей пропавшей в детстве совести. А ты! – многозначительно произнесла она, не собираясь заканчивать фразу. - Мне надо поговорить с тобой наедине, - совершенно серьёзно сказал Вихрегон. От этого тона всё легкомыслие Рябинки как ветром сдуло. - Из лагеря мне не выйти, я ещё слишком слаба. Вот здесь растут буйные заросли разной травы, спрячемся тут, никто и не узнает. Кое-как продравшись сквозь растения, Рябинка устроилась поудобнее и спросила: - Ну так что? Вихрегон помолчал, собираясь с мыслями. Рябинка, как ни странно, тоже молчала, не мешая ему, хотя слова были готовы сорваться с её языка – она уже знала, о чём хочет поговорить воитель. - Лунница, - наконец произнёс воитель. – Я чувствую… - он опять замолчал, и на этот раз Рябинка не выдержала: - Грусть? Горечь? Сожаление? Любовь? - Облегчение, - выдохнул кот и, поймав удивлённый взгляд Рябинки, разразился речью: - Да, я знаю, услышь сейчас племя мои слова, они бы возмутились моей радости, обозвали бы равнодушным типом или циничным барсуком, но после смерти Лунницы я чувствую только облегчение. С тех пор, как она фанатично, до безумия влюбилась в меня, я хотел только одного – чтобы она оставила мня в покое. Она готова была весь день сидеть неподвижно в надежде случайно поймать мой взгляд, готова была идти за мной хоть в битву, хоть в патруль, хоть на поганое место. Я хотел спокойствия, я хотел избавления. Лунница мертва. Я получил, что хотел. Что же мне чувствовать, как не облегчение? Я счастлив. Но как мне теперь избавиться от чувства вины? - Я не знаю, - тихо сказала Рябинка. – Но я не думаю, что тебе стоит винить себя. Спасти ты её не мог, на нас ведь наседали коты со всех сторон. А если ты чувствуешь себя виноватым за свою радость, то знай: чувствами без действий невозможно ранить, тем более мёртвых. Луннице уже всё равно, что ты чувствуешь, а мне… - она запнулась, - …а мне не всё равно. Не хочу, чтобы ты страдал. Вихрегон посмотрел в глаза Рябинки, и увидел в них то же, что и всегда, то, чего всегда ему так не хватало, и то, чем не мог поделиться с ним никто, кроме неё – понимание и сочувствие. Она не всегда была согласна с ним. Она не всегда осознавала, что он имел ввиду. Но она всегда была готова понять его, и понять не осуждая. У них были споры из-за его котят, Рябинка дулась на него, но в конце концов простила его и дала шанс поступать так, как он хочет, не давя и не поучая. Она была достаточно эгоистична, чтобы поступать так, как ей хочется, а не так, как было бы правильно, достаточно легкомысленна, чтобы позволить другим иметь свои изъяны, и достаточно честна, чтобы не скрывать свои пороки и не изображать из себя борца за мораль. Это отпугивало всех, кроме Кривули. И кроме него. - Так ты не пойдёшь на ночное бодрствование? – прервала его мысли Рябинка. - Я… - замешкался Вихрегон. – А ты? - Надо бы, - пожала плечами кошка. – Всё-таки в одной битве сражались. - С каких это пор ты делаешь то, что надо? – то ли фыркнул то ли мурлыкнул воин. - Ты что, опять? – притворно рассердилась Рябинка. – Ты плохо справляешься со своими обязанностями совести. Неужели мне всё придётся брать в свои лапы и стать послушной и порядочной кошкой? Что ты фыркаешь? Ты что, не веришь, что получится? Вихрегон? Что ты так пялишься на меня? - Я не пялюсь, - помотал головой кот. "Я любуюсь", – добавил он мысленно. - Ну, пошли прощаться с Лунницей, - Рябинка начала вылезать из их укромного места. - И не забудь состроить скорбную морду. Лунница. С одним этим именем ощущение вины вновь вернулось к Вихрегону. Что бы ни говорила Рябинка, трудно просто отмахнуться от собственных чувств. В толпе прощавшихся кот заметил своих дочерей, но не стал подходить к ним. Нет таких слов, которые могут прогнать всё плохое из сердца, а если есть, Вихрегон не знал их. Воитель сел рядом с телом, и вдруг понял, что не должен находиться здесь. Что он знал о Луннице, помимо того, что она была безумно и глупо влюблена в него? Да ничего. О чём она говорила, когда его не было рядом, а главное – о чём молчала? Почему, за какие качества она полюбила его, а не кого-то другого? Что она думала про других котов племени? А про остальные племена? Что ей нравилось больше: охотиться, сражаться или ухаживать за котятами? А может, драть мох? Какие места были её любимыми? Какая дичь ей нравилась больше всего? Какого вообще цвета у неё глаза? Жёлтые. Это он помнит. Две жёлтые луны, сверкающие из темноты воинской палатки, два жёлтых солнца, следящие за каждым его шагом и лишающие всякого покоя. Ещё бы ему не помнить цвет этих глаз. Он ещё долго будет видеть их в кошмарах. А какого цвета глаза у Рябинки? Вихрегон всерьёз призадумался. Он так часто смотрел в глаза этой кошки, так много видел в них - искорки, отблески, огонь и жизнь, понимание и сочувствие, бешеную радость и смертельную усталость, разум и безумие - а вот их цвет забыл. Глупо. Зато он знал всё, что она думает о каждом коте племени, что ей нравится Солнцесвет, а Острозвёзда она считает "медлительным стариком без чувства юмора", что наставника Смерча она поменяла бы на кого-нибудь "безрассудного и бессовестного", что она уважает целительские способности Гусохвоста, но не его самого, что ей симпатичен Змеезуб, а Ветреница почти её идеал, если не считать её излишней строгости, что она обожает Лоскутника и Пестролапку, как и свою сестру Кривулю, которая кажется тихоней, но иногда может дать фору даже самой Рябинке, и что она терпеть не может разговоры "о семье и прочей чепухе", но ей очень хотелось бы иметь отца, такого, как Пятнистый, хотя она скорее откусит себе язык, чем признается в этом ещё раз. Ей не нравятся другие племена, "потому что они задаваки", но ей очень хотелось бы хоть денёк пожить, как они, а особенно ей хочется попробовать рыбу Речного племени и пробежаться по пустоши племени Ветра. Она любит охоту больше, чем сидеть в лагере, "потому что из лагеря тебя постоянно пытаются выгнать и занять полезными делами", а её любимое местечко – Змеиная Горка в сезон Голых деревьев "потому что там тихо и никого нет, даже змей" и Совиное дерево в сезон Зелёных листьев "потому что там веет прохладой от реки". Вихрегон помнил её предпочтения, они звучали в его голове голосом Рябинки, он знал эту кошку, а главное – он понимал её. Какая после этого разница, какого цвета у неё глаза?