***
Весь день, душой и телом, я рвалась скорей в больницу. Я до сих пор не могу ответить на вопрос: зачем мне все это. Могу даже сказать, что просыпаюсь по утрам только ради этого. Прохожу мимо ординаторской по коридору и дохожу до двери палаты двадцать четыре. Прислушиваюсь, есть ли кто, затем, осторожно открываю дверь. Никого. Не сразу замечаю, как кусаю губы. Тут же оставляю эту затею, пока не переросла в привычку. Подхожу к кровати Калума - как и вчера неподвижен и практически мертв. Бросаю взгляд на зеркало - пусто. Понимаю, что не дышу и резко вдыхаю воздух. Смотрю на экран, где транслируется, если можно так сказать, пульс Калума. Мне кажется, с моим приходом его сердце забилось учащеннее. Можно ли назвать это одним из признаков, когда больной узнает пришедшего человека? Я не спешу вынимать цветок из букета. Когда я нахожусь здесь, мне кажется, что времени становится больше. Прошло всего три дня, а я уже практически распрощалась с жизнью. Так нельзя. Осматриваю комнату и взгляд останавливается на полке с книгами. - Сейчас я буду читать тебе, - с усмешкой говорю я и поднимаюсь со стула, чтобы посмотреть, что там за книги. Сборник рассказов, детектив и стихи. Я не стала долго думать и взяла книгу со стихами. Люблю стихи, люблю ту мелодичность, которая возникает при их прочтении. Я люблю вдумываться в глубокий смысл фраз. Сажусь обратно на стул, поджав под себя ноги, мне так удобнее. Бросаю короткую улыбку на парня и стараюсь не думать о том, что он может не слышать меня, что он вообще неподвижен и весь в иголках. Я не стала просматривать содержание и просто открыла первую попавшуюся страницу. Пробегаю глазами по тексту, прежде чем прочесть вслух.Когда б хоть раз так в сердце тихо стало... И все случайное, все, что мешало, все приблизительное, хохот рядом, все чувства с их неугомонным адом, я смог бы выгнать бодрствующим взглядом. Тогда б я мог Тобой, единым садом тысячелистным, на краю Вселенной - на миг улыбки мимолетной - стать, чтоб жизни всей вернуть Тебя мгновенно, как Благодать.
(Райнер Мария Рильке)
Читать вслух сложно. Стараюсь не сбиваться с ритма, но я никогда не умела красиво и хорошо читать на публику. Меня постоянно сбивают мысли: вдруг Калум терпеть не может поэзию? Тогда мне становится неловко и до странности глупо. Но какая разница - читать вслух или про себя, если он слышит мысли? Тогда уж, лучше вслух. С своей нескончаемой радости, я нахожу здесь сонеты Шекспира. Когда начинаю читать - то невольно понимаю, что стихотворение совсем не то, которое мне нужно, чтобы немного поднять дух. Но я продолжаю его читать.Прекрасный облик в зеркале ты видишь, И, если повторить не поспешишь Свои черты, природу ты обидишь, Благословенья женщину лишишь. <br> Какая смертная не будет рада Отдать тебе нетронутую новь? Или бессмертия тебе не надо, - Так велика к себе твоя любовь? <br> Для материнских глаз ты - отраженье Давно промчавшихся апрельских дней. И ты найдешь под старость утешенье В таких же окнах юности твоей. <br> Но, ограничив жизнь своей судьбою, Ты сам умрешь, и образ твой - с тобою
От стихотворения по телу бегут мурашки. Я поднимаю взгляд с книги на зеркало и вижу его. Калум опиратется руками на подоконник, где совсем рядом стоит букет цветов. На лице, вперемешку с равнодушием, грусть. Наши взгляды сталкиваются и Калум натянуто улыбается, но мне становится лишь хуже. Странная боль внутри пронизывает насквозь. Я тяжело вздыхаю и опускаю взгляд на страницы. Собираюсь читать следующий сонет, как слышу за дверью шаги. Успеваю только обернуться, как вижу вошедшую миссис Худ. Женщина с удивлением смотрит на меня, ее взгляд перемещается на книгу, затем на букет с розами. Я сразу понимаю, что она его еще не видела. Ее заботливое выражеие лица, с которым она вошла в палату, сменяется неодобрением. - Тиффани? Что ты тут делаешь? - спрашивает строго она и я пожимаю плечами. Как глупо. - Цветы твои? - тут же спрашивает она и я боюсь, что она может просто выкинуть их или попросить унести. - Мои, - негромко отвечаю я и она подходит к кровати сына. Я подскакиваю со стула, освобождая место, но она не садится. Миссис Худ трогает Калума за руку, сверяя пульс с кардиограммой. Я внимательно слежу за ее действиями. Женщина обходит кровать кругом и поправляет одеяло. - Сестра давно заходила? - сухо спрашивает женщина и я с трудом понимаю, что речь идет о медсестре. - Я не знаю, - сдавленно отвечаю я. Пока я была тут - никого не было ведь. - Давно здесь? - снова задает она вопрос. - Около двадцати минут, - отвечаю я и мне все меньше начинает нравиться ее тон. Внезапно мой телефон издает громкий звук, оповещая о новом сообщении. Я неспеша достаю его из кармана джинс и читаю СМС. "Только не уходи" Мое сердце, кажется, замирает от подобных слов. А если она прогонит меня?! Женщина как-то дико смотрит на меня. Конечно, я чужая. Миссис Худ кивает на меня, будто спрашивает, что такое. Я мотаю головой, убирая мобильный в карман дрожащими руками. Пальцы почти не слушаются и телефон падает на пол, прямо к ногам мамы Калума. Женщина наклоняется и поднимает его с пола. Ее взгляд нехотя проскальзывает по экрану и замирает. Выражение ее лица меняется на хмурое и недопонимающее. - Что такое? - спрашиваю я и боюсь слышать ответ. Она стоит приоткрыв от удивления рот, затем с вызовом смотрит на меня. - Это номер Калума. Сообщение пришло только что? - спрашивает она и я чувствую тяжесть внизу живота. Что я отвечу ей?! Молчу. - Его телефон я ношу всегда с собой, мало ли кто будет звонить по делу. И сейчас он у меня в сумке, - объясняет она, скорее, самой себе, нежели мне. Я опускаю взгляд в пол. Миссис Худ ставит свою сумку на стул и ищет в ней телефон. Не прошло и пяти секунд, как она находит его. - Номер тот же, но в исходящих пусто, - говорит она и я уже не знаю, как реагировать для ее спокойствия. Я не могу сказать ей, что меня приследует призрак ее сына уже несколько месяцев с тех пор, когда я даже не знала о его существовании. Я не могу объяснить ей, что вижу его в зеркалах, что чувствую его присутствие, что просто не могу не приходить к нему в палату. Этот рассказ может послужить прямой дорогой в психушку. Зачем он только написал мне сейчас! Я смотрю в зеркало и... Господи, он стоит прямо позади, возвышаясь надо мной. Ноги одолевает дрожь. Это дико, ведь его мать не может видеть его, а я вижу. - Что ты туда смотришь? - строго спрашивает женщина, озираясь на отражение в зеркале. - Просто, - отвечаю я. Походит секунда и Калум стоит впереди меня, загораживая от своей мамы. За его широкими плечами меня совершенно не видно. Но это безумие. Я смотрю на его маму и понимаю, что смотрю, скорее всего, сквозь него. Что будет, если пройти вперед? Я аккуратно вытягиваю руку, будто прошу назад свой мобильный. Тут же запястье обжигает холод и появляется покраснение. Прижимаю руку к себе. Холодная. Это бред, это бред. - Это просто чертовщина какая-то, - говорит миссис Худ и я несколько раз киваю, как те игрушки, которые часто можно встретить в машинах такси. Женщина больше не задает вопросов. Мне кажется, она боится услышать ответ. Я не в обиде на нее за грубость и строгость ко мне, ведь она заботится о своем сыне. Миссис Худ присела на стул возле кровати Калума и провела тыльной стороной ладони по его руке. - Скажи мне, ты знала его, верно? - спрашивает она намного мягче, чем до этого. Я опять решаю врать. Надеюсь, мне простят всю ложь, когда я умру. - Да, - уверенно отвечаю я. Замечаю на губах мамы Калума улыбку и незаметно выдыхаю с легкостью. Бросаю взгляд на зеркало - он все еще рядом со мной. - Мне Эштон сказал, что заглядывал сюда сегодня с Ирэн. Она наконец-то решила навестить Калума. Я благодарна ей за это. Все что случилось с моим сыном - не ее вина, - говорит миссис Худ и я с силой сдерживаю нервный смешок. Не ее вина. Конечно, давайте во всем обвиним Калума! Раньше я не замечала, что так упорно не верю всем, кто говорит о нем плохое. Ну, не верю я, что он был дерьмом при... нормальной жизни! Смотрю на его отражение и сдержанно улыбаюсь. Парень приподнял одну бровь, его глаза смеются, а губы надуты, как у ребенка. Святая невинность. Глаза темные и теплые, как угольки. Я бы хотела рассмотреть их поближе. Я думаю, на солнце они имеют рыжеватый отлив, ведь сами по себе темно-карие. Опять не сразу замечаю, что любуюсь им. Еще мне кажется, что он очень позитивный человек с хорошим чувством юмора. Наверно, я просто хочу, чтобы так и было. - Что ты опять там увидела?! - спрашивает миссис Худ и я тут же отвожу взгляд с зеркала в пол. - Да так, любуюсь, - говорю я не в силах сдержать улыбки. Женщина хмурится, конечно, чему тут любоваться?! Я бы даже была оскорблена подобным, но какая разница?! Мне не до реакции этой женщины, когда Калум от моих слов смущенно опускает голову вниз, упираясь подбородком в грудь. Он смеется. Затем, снова смотрит на меня и высовывает язык. Дразнит. Я невольно закусываю нижнюю губу, чтобы улыбка не казалась слишком широкой. Меня не поймут. Мама Калума пока не смотрит на меня, она занята какими-то бумагами. Наверно, договоры о лечении и тому подобное. Вдруг она отводит взгляд на книгу. - Ты читала ему Шекспира? - спрашивает она и я смущенно киваю в ответ. Мне даже стыдно стало. Я вижу смех в ее глазах. Калум так похож на свою маму. - Он терпеть не может Шекспира со школы, когда его заставили играть в пьесе, - рассказывает она и я смеюсь. - Ромео и Джульетта? - спрашиваю сквозь смех и мама Калума смеется еще громче, как бы вспоминая что-то. - Именно. Правда, ему повезло еще с ролью. Он играл брата Джульетты, Тибальта, и во время самого спектакля забыл слова. Там как раз должен был быть диалог брата и сестры и он спросил: "Сестра, но отчего же вы такая стерва?" - она снова засмеялась, а я посмотрела в зеркало. Калум стоит закрыв лицо ладонями. Стыдно. - Там нужно было говорить Шекспировскими стихами, а Калум помнил только смысл фраз. За "стерву" ему сделали выговор и больше не давали ролей. Помню, как он был рад этому, - счастливое лицо мамы Калума очень радует меня. Она стала такой живой и доброй. - Я думаю, он вернется к нам. Амелия так тоскует по брату, но она слишком мала, чтобы я смогла рассказать ей о случившемся... - лицо миссис Худ снова становится грустным, а глаза наполняются слезами. - Все будет хорошо, - говорю я и украдкой смотрю на отражение в зеркале. Калум с задумчивым выражением лица смотрит на самого себя, лежащего на кровати. Внутри меня разгорается тревога, ведь он так и не дал ответа на мой вопрос, однако условие ему понятно. - Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джельетте, - громко произошу я и Калум грустно усмехается. Эти строки приходятся кстати в данной ситуации. Надеюсь, Калум не допустит той глупости, какую допустил в свое время Ромео. Да и не он вовсе был виноват. Просто странное стечение обстоятельств привело к смерти двух влюбленных. И, если честно, я терпеть не могу эту историю с самого детства. Мне читала ее мама. Я всегда считала Ромео и Джульетту идиотами. Все так наивно и при том жестоко. Мне кажется, что Шекспир отлично описал столкновение двух миров: реальности и мечты. Я решила не надоедать своим присутствием миссис Худ, поскольку она решила пойти к врачу, поговорить, обсудить, затем будет давай точные указания медсестре. Медсестра - слишком молодая и слишком симпатичная, я уже чувствую неясную ревность. Перед уходом, я дрожащей рукой вынула из букета одну розу и сломала ее пополам, выбросив в мусорное ведро. - Зачем? - спросила миссис Худ и я пожала плечами. - Тут было четное число, - соврала я, чтобы не рассказывать о своем безумом плане. Уходить совсем не хочется, но я нахожу в себе на это силы, ведь завтра вернусь вновь. --------------------------------- Две главы за один день - не удивляйтесь) Вчера вечером, я не успела опубликовать предыдущую главу и сделала это сегодня днем. Люблю вас и благодарю за замечательные отзывы♥♥♥