Один шаг

Ханкен сел рядом с Канином, который все еще был в отключке. Он не знал, что делать. Звать на помощь? Хотя, какая тут нахуй помощь. Парень просто вырубился, через некоторое время придет в себя. И тем более, если кого-нибудь позвать, то, что он им скажет? Я тут трахал парня, а он вырубился? Точно не то, что следует знать другим. Китаец аккуратно натянул штаны на Енуна. Мало ли, что подумают, если увидят. Ему не нужны сейчас проблемы. «Ты еще возненавидишь себя за это», эти слова прокручивались в голове, вот уже 10 минут. И действительно, посмотрев на Канина, который все еще не проснулся, Ханкену стало как-то не по себе. Какое-то неприятное чувство, такое мерзкое… Посидев еще минуту, Ханкен находит в стене выступающий железный прут и со всей силой проводит по нему ладонью. Кровь выступила сразу. - Ты что делаешь? – Канин наконец-то очнулся. - Не твое дело, - ответил китаец и отвернулся. Енун ничего не ответил и попробовал сесть, но у него это не получилось. Все тело болело, всюду были ссадины и запекшаяся кровь. - Блять! – еще одна попытка сесть была провалена. Канин зашипел от боли и отполз к стене. - Что тут за хуйня? – в камеру заглянул Шивон. - Бинтик есть? – спокойным тоном ответил китаец. – А лучше какую-нибудь мазь. Заживляющую. - Что тут происходит? Я еще раз спрашиваю? Вы ебланы! И тут устроили драку? - Не устроили, а продолжили, – ответил Ханкен. – Ну, так что? Принесешь? Или в медпункт? - Хуй тебе, а не медпункт! Когда будете в своей камере, принесу! Нет, только не это. Нужно здесь скрыть все эти «улики». Ханкен не хотел, чтобы его сокамерники узнали, что он сделал. - Пока ты переведешь нас обратно, у меня будет заражение. Прут ржавый. - Заебал. Сейчас принесу! Мне не нужен тут труп. А то из-за тебя еще проблемы будут, – и надзиратель ушел. - Ты сделал это специально, чтобы потом попросить мазь? – спросил Канин. - Да. - Зачем? - Узнаешь. Через 15 минут пришел Шивон и принес мазь и йод. Охуеть! Даже это не забыл. - А вату? – спросил китаец. - Пальцем намажешь. - Пидор! - Что ты сказал? Хочешь еще тут остаться? - Мне похуй. Надзиратель попытался ударить Ханни битой, но тот отскочил от решеток. - Еще увидимся, – и Шивон ушел. - Ублюдок хуев, - сквозь зубы ответил Ханкен. – На, это тебе, – парень протянул мазь Канину. - Зачем? - Для твоей задницы! - Какой ты блять, добрый! Сначала изнасиловал, а потом лечишь? - Отъебись. Спасибо можешь не говорить. - Что, совесть замучила? - Не дождешься! - И спасибо не дождешься! – Канин взял мазь. Ханкен 5 минут наблюдал, как сокамерник пытался обработать, так сказать, рану. Но у него это не получалось. В конечном итоге он психанул и швырнул мазь об стену. - Ты чего творишь? – Хан поднял мазь. - Ничего! – закричал Енун. – Изнасиловал до потери сознания! Потом пытаешься помочь и режешь себе руку! Кровь, между прочим, еще идет! А я не могу помочь себе сам! Мне противно прикасаться к своей собственной заднице! А ты еще и улыбаешься! Мне мерзко смотреть на тебя такого! Я вообще тут оказался случайно! Я действительно никого не убивал! У меня была отличная работа, друзья! А теперь что? Я все потерял! Да еще и меня чести лишили! Я думал, что тебе могу доверять, но нет! Ты такой же, как и эти ебанные надзиратели! И ты меня спрашиваешь, что я творю? – Канин не выдержал, и из его глаз потекли слезы. Ханкен смотрел на этого парня. Он не такой, как остальные. Он слишком честный и открытый. Кто будет доверять человеку, который сидит за убийство. А Канин доверился. А Ханкен так подло с ним поступил. Опять это чувство. Такое липкое и противное. Хочется в душ, чтобы смыть с себя эту гадость… Китаец подполз к Енуну, снял с себя майку и разорвал. Оторвав маленький кусочек, а затем, обмакнув его в баночку с йодом, начал обрабатывать раны Енуна. - Ты что делаешь? – Канин попытался отмахнуться и отползти, но китаец ему не позволил. - Сиди и не дергайся. И ничего не говори! Понял? Иначе продолжу начатое! Канин сглотнул, но ничего не ответил. Лишь изредка матерился от того, что его раны щипали от йода. - Еще одна рана, возле губы. Сиди смирно, - сказал Ханкен. Когда он поднес кусочек тряпки, смазанной йодом, чтобы обработать рану, то он застыл. Эти пухлые, небольшие губки, ему так захотелось их поцеловать… - Ты что? – спросил Канин. - Ничего, - китаец махнул головой и прижег рану. – Все. А теперь, ляг на бок. - Чего? - Глухой? На бок ляг! - Зачем? - Зад твой намазать! - Ни за что! - Уверен? – Ханкен злобно посмотрел на парня, и тот повиновался. Еще раз быть изнасилованным ему не хотелось. - Блять! Больно же! - Знаю, - тихо ответил Хан и принялся мазать. – Все. - Спасибо, - ответил Енун. Ханкен посмотрел на него. Что? Этот парень еще и извиняется? Я его недавно жестко оттрахал, а он извиняется? Он точно не такой, как все. - У тебя кровь. - Похуй, - китаец махнул рукой и на бетонный пол упали капельки крови. – Я спать, – ответил он и лег. Через 10 минут Енун услышал сопение. - Заснул. Взяв разорванную майку, точнее, то, что от нее осталось, Енун пододвинулся к Ханкену и взял его руку в свою. Выдавив немного мази на рану и размазав ее равномерно, он принялся перематывать руку. - Я не прощаю тебя, но я не хочу быть конченой тварью, как многие люди, - тихо шепчет Канин и ложиться спиной к парню.