Альтер Эго

Юлька. Я открыла глаза и замерла. Надо мной склонилась Шурочка. - Юлька, ты не замёрзла? Сейчас переведём тебя в бокс. Вот, надень тапочки. Я растерянно огляделась – Мария Павловна сметала в совок осколки разбитого стекла. Что тут произошло? - Идём – поторопила Шурочка, укутывая меня в одеяло. Мы вместе вышли из палаты и отправились в конец коридора, где находился больничный бокс. Алиса уже была там. - Отдыхай – сказала Шурочка – Ох, и ураган ночью был! Разбил стекла, хорошо, что ты не пострадала – и медсестра ушла. Я растерянно уставилась на Алису. - Что же произошло? - Нас пытались похитить космические пираты, Весельчак У и его друг Крыс! – Алиса блеснула глазами. Я так и села на кровать от изумления. Голова заныла. И тут я вспомнила, что случилось ночью. А именно, произошла очень странная вещь. К нам пришел Алик Борисович в сопровождении Марии Павловны. - Позволь поздравить тебя, Алиса – сказал он. - К тебе приехал твой отец. - Отец? – изумилась Алиса. Вошел толстый мужчина. Он шёл как-то странно, словно перетекая с места на место. - Здравствуй, доченька! – плаксиво сказал он – Наконец-то ты нашлась! Алиса вскочила и прижалась к стене: - Я вас не знаю! Вы не мой отец! — Правильно! — крикнула я. — Ещё надо разобраться, какой он Алисе отец. У него документы есть? — Есть у меня документы, — сказал толстяк. — Все документы. — он вытащил из кармана широченных брюк пачку каких-то бумажек и помахал ими перед моим носом. — Девочка, не вмешивайся в дела взрослых, — строго сказал мне Алик – Тебя это не касается. — Ещё как касается! — сказала я. — Меня абсолютно все касается. Вы даже не представляете, как много вещей меня касается. У меня было такое состояние, что лучше не подходить, особенно учитывая, что я умела здорово царапаться. — Вставай, Алиса, — сказал Алик. — Поторапливайся. Мы убедились, что этот гражданин твой отец. Ты уедешь с ним домой и там сразу все вспомнишь и выздоровеешь. Алик кивнул толстяку, чтобы он забирал дочку, и тот потянулся к Алисе. Но Алиса ловко увернулась. Руки толстяка, как клешни рака, сомкнулись в пустом месте. — Скорей же! — крикнул Алик. — Сейчас придут! — Они заодно! — крикнула я, вскакивая на кровати. — Они заодно! — Конечно, — ответила Алиса, ускользая из рук толстяка и Алика, который зашёл со спинки кровати, чтобы помочь лже-отцу. — Ты посмотри на его ботинки! — На чьи ботинки? — Аликины. Я посмотрела вниз и сразу поняла, в чём дело: оба ботинка Алика Борисовича были на одну ногу. На правую. — Что такое, что такое? — спросил Алик, тоже глядя на свои ботинки. И я увидела совершенно фантастическую штуку: на моих глазах правый ботинок, который был надет на левую ногу, шевельнул носком, изогнулся и превратился в обычный левый ботинок. — Ой! — сказала я. — Не обращай внимания, — сказал Алик Борисович. — Моя обычная рассеянность. Вдруг раздался крик Алисы. — Юлька! Пока я глядела на ботинки, толстяк ухитрился схватить Алису, и так ловко, что она оказалась прижатой к его боку и не могла сопротивляться. Она болтала ногами, стучала кулаками по мягкому боку, но толстяк не обращал на это никакого внимания. Он опрокинул тумбочку — цветы упали, вода разлилась по полу — и поспешил к двери. Все погибло, подумала я. И тут вспомнила славные древние времена, когда на даче я была вождём краснокожих и водила своё суровое племя в смелый набег на бледнолицых соседей. Я издала боевой клич ирокезов и прыгнула, как пантера. Когтями я вцепилась в щеку толстяка. От моего клича зазвенели стекла, и одно даже вылетело наружу. Уверена, что мой боевой крик перебудил всю больницу. Мое нападение было таким неожиданным и сильным, что толстяк выпустил Алису и она упала на пол, замахал руками, чтобы сбросить повисшую на нём меня, и, когда ему удалось это сделать, выскочил из двери. Дверь стукнулась о другую стенку коридора. Алик Борисович завопил: «Тррпррф!» — и убежал вслед за толстяком… **** - Это и правда космические пираты? - прошептала я. Может, Алиса – инопланетянка? — Кроме тебя, мне некому открыться, — сказала Алиса. — Ребят я здесь, кроме тебя, не знаю, а ни один взрослый мне не поверит. Даже если бы у меня были доказательства. — Это правильно, — согласилась я. — Взрослые не верят даже в самые обычные вещи. Ты с другой планеты прилетела? — Нет, — сказала Алиса. — Я москвичка. И родилась здесь. — Жалко. А я решила, что ты инопланетянка. — Я все равно что инопланетянка. Я ещё не родилась. Я рожусь лет через сто. — Чего? — Я из будущего. Из двадцать первого века. — Ну правильно, — сказала я. — А то я думала: почему ты ничего не знаешь про нашу школу, а по-русски говоришь без акцента? — Тебя не удивило, что я из будущего? — Конечно, удивило. Удивительней, если бы ты была из космоса. Хоть ты и не современная, все равно москвичка. Рассказывай. — Я живу в Москве, учусь в школе. Ничего особенного… — А ты на Луне была? — Была. И на Марсе была, и в Глубоком космосе была. — Счастливая! А отбор строгий? А то у нас один парень в классе, Боря Мессерер, хочет быть космонавтом, а ему сказали, что он по здоровью не пройдёт. Он теперь каждое утро в школу бегает — два километра. Правда, всегда опаздывает. Может быть, его из школы выгонят раньше, чем он закалится. — Ты меня перебиваешь. Отбор не строгий. Можешь туристом поехать, можешь на экскурсию. А один раз я летала в научную экспедицию. Я тебе расскажу, если интересно. — Жутко интересно! — Я же специализируюсь в биологии. Обязательно буду работать со зверями. Самое интересное. У меня папа тоже биолог, только космический. А я хочу как следует заняться разумом животных. Я считаю, что до сих пор ещё мало сделано. Представляешь, люди в другие галактики летают, а с простой кошкой договориться не могут. — А я со своей кошкой обо всём могу договориться, — сказала я. — Правда, только я говорю, а она молчит. — Вот видишь — молчит. Но я тебе о биологии не просто так рассказала. Дело в том, что у отца в зоопарке есть прибор, называется «миелофон». Он улавливает волны мозга, и, если его настроить на чужой мозг, можно услышать мысли. — И мои? — Чьи угодно. Только этот прибор невероятно редкий и ценный. Мне отец доверил его ненадолго, и я после опыта должна была вернуть миелофон в лабораторию. — А чьи мысли угадывала? — Сначала дельфинов, потом пустотела и других зверей. А потом так получилось, что я пошла попрощаться с Бронтей. — Это ещё кто такой? — Это мой любимый бронтозавр. Он живёт в Космозо — в Космическом зоопарке. — Бронтозавры вымерли много миллионов лет назад. Я читала. — Мало ли что читала. Вывели. — Снова? — Не перебивай, Юлька! Так я до утра не кончу рассказывать. — Ты сама такие вещи говоришь, а потом удивляться запрещаешь. Так только в фантастическом романе бывает. Представляешь, ты будешь жить через сто лет! — Так вот, я пошла прощаться с Бронтей, а миелофон оставила, чтобы не намочить. Бронтя в пруду живёт. И поплыла я на Бронте. Вдруг оглядываюсь, а миелофона нет. Какой-то мальчишка кричит: «Держи!» — и убегает. — Это был Коля? — Погоди. Значит, пока я уговорила Бронтю повернуть к берегу, пока я выскочила и добежала до ворот, их, конечно, давно уже не было. Там, на площади, стоят автобусы. Народу, правда, почти не было, но я стала всех спрашивать, не видели ли, кто выбежал из Космозо с чёрной сумкой в руках. И один прохожий сказал мне, что видел мальчика, который сел в автобус к проспекту Мира, но другой человек сказал, что видел собственными глазами, что мальчик, который вбегал в автобус, вскоре выбежал из автобуса снова и сел в другой автобус. И в руках у него была сумка. За пять минут я побывала на всех автобусных остановках. Я сначала поехала на проспект Мира, потом на другую остановку. В общем, через пять минут я объехала пол-Москвы и вернулась к зоопарку. Никого я не нашла. — То есть как — за пять минут пол-Москвы? На автобусах? — Конечно. На чём же ещё? — С какой скоростью у вас автобусы ездят? — А ни с какой. Они на месте стоят… Ах, ты не понимаешь. У вас таких автобусов нет. Потом расскажу. Вернулась я в зоопарк. Расстроенная, сама понимаешь, ужасно. Что делать? Иду по Космозо, парк уже закрывается, никого нет. Думаю: может, мне все показалось, а я сумку где-то забыла, — чепуховая мысль, но хочется поверить… — Знаю, со мной так бывало, — сказала я. — Иду я по Космозо, осматриваюсь, вдруг вижу — роботы-уборщики стоят возле одной скамейки и что-то обсуждают. Вообще-то роботы, сама понимаешь, народ молчаливый, их из себя трудно вывести. А тут машут руками, спорят. Я спрашиваю, что случилось. Роботы отвечают, что не знают, как быть. Никогда раньше такого не видели. И показывают мне скамейку, а на её спинке ножом вырезаны слова: «Коля, 6-й класс „Б“, 26-я школа». Роботы не знают, то ли унести скамейку и заменить на новую, то ли так и должно быть. — Из нашей школы! — ахнула я. — Вот-вот, какой-то Коля из шестого класса «Б» 26-й школы побывал в зоопарке именно в этот день. Иначе бы роботы обязательно нашли его художество раньше. — Но, может, не он взял? — Слушай. Я когда на автобусной остановке спрашивала, какой был тот мальчик из себя, думала, что, может, кто-нибудь из знакомых подшутил — ты же знаешь, какие нравы у ребят. У них ненормальное чувство юмора. — Уж лучше бы у ребят вообще не было чувства юмора, — согласилась я. — Мне все, кто видел мальчика, говорили, что он был странно одет, по-маскарадному, как будто изображал мальчика из двадцатого века. Я не сразу обратила внимание на эти слова. Только когда увидела надпись, которую мог вырезать человек с древней психологией… — А такие ещё встречаются, — вздохнула я. — …я сразу поняла, что в деле замешан пришелец из прошлого. — Но как он мог к вам попасть? Он изобрёл машину времени? — Точно тем же путём, как и я пришла сюда. — Значит, есть машина времени? — Конечно, есть, а почему бы ей не быть? — Но ведь это фантастика! — Для тебя, может, и фантастика, а для меня самая обыкновенная жизнь. Помолчав, Алиса продолжила: — Факты указывали, что в мой год попал пришелец из прошлого, притом мальчишка, который совершенно не умеет себя вести и вырезает ножом надписи на спинках скамеек. Это значит, что он залез в машину времени без спросу. И представляешь себе — совершенно бесконтрольно гуляет по нашему времени! Это же страшный скандал. — Почему? — Но этого же нельзя делать! Никто не имеет права залезать в Институт времени и путешествовать туда и сюда. А вдруг он что-нибудь унесёт в прошлое. И все нарушит. Или узнает что-нибудь, чего вам ещё знать нельзя. — Так уж и нельзя! Что мы, маленькие, что ли? — Вот ты, конечно, маленькая. Да если открыть путешествие во времени для всех, особенно из прошлого в будущее, то все погибнет. Ты тут же сядешь в машину времени и отправишься узнать, когда ты умрёшь. И узнаешь, что ты умрёшь, потому что упадёшь с десятого этажа. Тогда ты на тот год уедешь в деревню, где нет десятого этажа, и получится, что ты вроде бы умрёшь, а вовсе и не умрёшь. А если ты не умрёшь, то будешь жива. А если ты будешь жива, то, значит, в будущем сразу окажется две Юли Грибковы. Это такие осложнения, что лучше о них не думать. Поэтому путешествия во времени категорически запрещаются и в прошлое могут ездить только учёные, которые к этому специально готовятся много лет. А из прошлого в будущее нельзя ездить никому, ни при каких обстоятельствах. — Теперь я поняла, — сказала я. — Я даже испугалась. — Почему? — А если какой-нибудь бандит на этой машине поедет? Заберётся в будущее, кого-нибудь ограбит, вернётся обратно — и сразу в Сочи, отдыхать. А если заподозрят, что он грабил, он скажет: ничего подобного, я в это время в Сочи отдыхал. — Ты соображаешь. Это утешительно. Я не обиделась на эти слова. Но всё-таки ещё не все поняла. — А как же, — спросила она, — могло случиться, что простой парень из шестого класса взял и воспользовался машиной? — Это для меня тайна. Машина стоит в одной квартире, при ней дежурный, который никогда не пропустит чужого. — И пропустил? — Его там не было. Там никого не было. — А где он? — Не знаю. Лучше я тебе по порядку расскажу. На чём я остановилась? — Как ты в зоопарке увидела надпись на скамейке и поняла, что какой-то мальчишка приехал из прошлого. А может, это просто кто-то так подшутил? — Исключено. Неужели ты думаешь, что через сто лет можно будет найти на Земле человека, который будет резать ножом скамейку только для того, чтобы оставить свою подпись? — Надеюсь, что нет. — А одежда? К тому же у нас нет классов и нет букв. У нас в школах только группы по интересам. — Наверно, я на твоём месте так же подумала бы. — Я стояла у скамейки и думала, что мне дальше делать. Поднять тревогу? Сказать всем, что пропал ценный прибор? А кто виноват? Я виновата. В общем, я струсила. — Струсила? — Конечно, я ужасная трусиха. Я струсила и решила: побегу к Институту времени, перехвачу мальчишку у института, отниму миелофон, а потом уж решу, что делать дальше. — Глупое решение. Если бы ты туда позвонила, его бы и без тебя перехватили. — Да, глупое решение, но мне очень стыдно было, что я так себя вела: поехала кататься на бронтозавре, а миелофон на дорожке оставила. Как грудной ребёнок! — А у вас грудные дети тоже на бронтозаврах катаются? — Это я преувеличила. Грудные дети у нас такие же, как и везде, — лежат в колыбельках и ручками машут. — А разве у вас нет акселерации? — Это что за зверь? — У нас в газетах пишут про акселерацию — будто раньше дети были меньше ростом и позже развивались. Вот мне двенадцать лет, а я ростом выше моей бабушки. — Не знаю, не слышала. Моя бабушка выше меня на голову. — Рассказывай дальше, а то скоро светать начнёт. — Тебе надоело слушать? — Нет, что ты! — Флипнула я к Институту времени и вижу — он заперт. Я сообразила, что праздник. Побежала вокруг — думала, есть какой-нибудь запасной вход, — вдруг вижу разбитое окно. Ну, тогда я поняла, что не ошиблась — он здесь. — А пираты? Ложный Алик и толстяк? — Я тогда о них не знала. Хотя надо было догадаться — ведь мальчишке стекло там не разбить. Оно расплавлено. Влезла я через окно и побежала на второй этаж. Я знала, где лаборатория прошедшего времени — меня один знакомый в этот институт водил. Вбегаю в лабораторию и вижу — все правильно. Кабина занята, работает, на приборах показано — проходит перемещение тела на промежуточную станцию 1976 года. Он! Как только перемещение закончилось, я — сразу в кабину. Хорошо ещё, что я знаю, как ею пользоваться… — Ну, ты ещё ладно, а откуда Коля знал, как ею пользоваться? — Там всё написано. Он, наверно, не спешил, прочёл. Лучше его спросить. Только я хотела начать, вижу — дверь в лабораторию открывается и кто-то входит. Я подумала, временщик, то есть тамошний сотрудник. Ну что делать? Выключить машину, вылезти наружу и сказать: мальчик унёс миелофон, а я, извините, без спросу, но очень спешила… Они тут же отправили бы меня домой, а сами начали бы переодевание и подготовку — этот Коля успел бы аппарат спрятать и вообще исчезнуть. Так что была не была, не стала я ждать, пока меня вынут из машины, — вернусь победителем, тогда пускай судят. Ты меня осуждаешь? — Нет. На твоём месте я бы то же самое сделала. — Это хорошо, что ты меня понимаешь. В общем, я переместилась и очутилась в твоём году. Выхожу из кабины — пусто. Ни мальчика, ни нашего представителя — никого. Иду в другую комнату — тоже пусто. Не прибрано, кровать не застелена, ни души. Тут мне показалось, что хлопнула входная дверь, — я туда. Выбежала на площадку — никого нет. Куда он мог побежать? Вниз, на улицу? — Ты за ним? — Я за ним. Сбежала вниз. И не успела выйти из подъезда, как слышу, что дверь в той квартире снова открывается и кто-то кричит сверху: «Стой, девочка!» — Из Института времени, — догадалась я. — Я тоже так подумала, что временщики. А теперь поняла, что это были пираты. Но тогда я ни о чём не думала — как дуну из подъезда и побежала по улице. Бегу и не оборачиваюсь — знаю, что за мной гонятся. Совсем потеряла контроль над собой. — Я бы тоже одурела, — сказала я. — Пробежала я квартал или два, — вроде бы он улицу переходит. Я за ним. А дальше… налетела на троллейбус… — Лоб у тебя крепкий. — Ты не представляешь, как больно было. — Представляю. Мне аппендицит под местным наркозом вырезали. Это похуже, чем по троллейбусам головой стучать. — Кому как… — А почему ты теперь думаешь, что за тобой бежали пираты? — Сегодня, когда они к нам в палату пришли, я не сразу их узнала. А как узнала, поняла, что без них тут не обошлось. Это они сумку украли, и поэтому Коля кричал «держи». — А почему он кричал? — Увидел, что сумку утащили, вот и кричал. Пираты, видно, за мной следили. — Зачем же пиратам за тобой следить? Ты же почти ещё ребёнок. — Для кого ребёнок, а для кого злейший враг. Я тебе когда-нибудь расскажу, как я с этими пиратами боролась по всей Галактике… — Ой, Алиса, всё-таки ты иногда преувеличиваешь… — Да что с тобой разговаривать, простым вещам не веришь! — А почему я должна всему верить? Кое-чему я верю. Я верю, что ты из будущего, я верю про Колю, но про автобусы, которые за пять минут Москву проезжают и притом никуда не едут, в это я не верю. И в пиратов не верю. Даже в наши дни пиратов нет. А как же они через сто лет появятся? Как динозавры? Может, вы их специально вырастили, чтобы не скучно было? — Нам и без пиратов не скучно. Они же не земные, а приходящие. Представляешь, сколько в Галактике планет, не все же цивилизованные. Разные попадаются. И никто пиратов не выводил — они сами вывелись, и с ними приходится бороться. Ты что думаешь, через сто лет будут молочные речки в кисельных берегах течь и все будут лежать под деревьями и рот раскрывать, чтобы вишни падали? Мы же все страшно занятые люди — столько работы, ты не представляешь. — Ну ладно, убедила. Хотя, если есть пираты, твои временщики могли бы побдительнее быть. А так вот напустили в наш год пиратов — у нас свои хулиганы, не хватает ещё будущих разбойников. — Никого мы не подсовываем. Они к нам попали, потому что за Колей бежали. Он во всём виноват. — Так ты говорила, что Коля за ними бежал… — Коля увидел, как они мою сумку украли. Понимаешь, он хоть и недисциплинированный и первобытный, но ведь он не вор и не бандит… — Таких у нас в классе нет. — Вот видишь… И я думаю, что он за ними побежал и у них сумку как-то выхватил. Ведь люди на остановке его с сумкой видели. — А почему обратно тебе не принёс? — Потому что роли поменялись. Теперь пираты за ним гнались. И он, чтобы от них избавиться, в другой автобус перепрыгнул. А куда потом спрятаться? Видно, они по пятам за ним бежали. Вот он и решил вернуться в свой год. — А они за ним бежали? — И не догнали. Может, даже заблудились в институте, он громадный. Это я их за собой в лабораторию привела. Вот они и увидели машину времени. И за мной погнались. Они думали, что я их к Коле выведу, что я его знаю. А я с троллейбусом столкнулась и все этим осложнила. — А зачем пиратам миелофон? — спросила я. — Ну как ты не понимаешь? Жизнь у них трудная. Даже последний свой корабль они потеряли. Приходится скрываться, а им нужны сокровища и удовольствия. И как только они сообразили, что у меня есть миелофон, то сразу решили его украсть. А я растяпа, пускуля… — Кто? — Ну, пускуля — это птенец такой, на Змороме-2 живёт. Его кормить трудно, всегда мимо пищи клювом промахивается. — Тогда я знаю, что делать, — сказала я. — Надо сходить в школу и спросить у всех Коль, кто взял в будущем прибор. — Но как я могу сделать, если я лежу здесь? — Погоди немного, я пойду в школу и за тебя спрошу. — Нельзя. Я и так нарушила тайну. Я преступница. А если ты начнёшь спрашивать, окажется, что я притом и болтунья. Нет, я сама спрошу. Я бы и тебе ничего не рассказала, если бы пираты меня не нашли. Понимаешь, как положение осложнилось? — Да, понимаю… А ты им зачем? — Они думают, что я знаю, как Колю найти. Выкрали бы меня и заставили вести к нему. И вообще я для них как заложница — бесценное сокровище. — Ну, не такое уж сокровище. — Не будем спорить. Есть вещи, которые тебе не понять. Я не стала спорить. Только спросила: — Они вернутся? Ты как думаешь? — Не сомневаюсь. — Зато теперь мы будем готовы и нас так просто не поймаешь. — А ты здорово прыгать умеешь. Теперь у Весельчака У на всю жизнь шрамы останутся. — А мне его не жалко. — Ну, будем спать? — Спать… С утра придумаем, что делать.