Вакуум

- Что это? – я нахмурился на полупрозрачный экран, появившийся передо мной. - Карты шахт, - ответил Клайв, пристально вглядываясь во что-то на своем экране. - Жаль, что не самой тюрьмы, - хмыкнул я, изучая уменьшенный ландшафт над шахтами и указатели входов над ними. - Ага, держи карман шире, - тихо засмеялся Везнер и заглянул в мою панель. – Разобрался? - Да что-то пока не очень. - Смотри, - он ткнул пальцем в метку над какой-то шахтой (которая в отличие от остальных выделялась синим огоньком, а не желтым)- та увеличилась и приобрела трехмерное изображение с системой переплетенных ходов: – Это - южная шахта 13 B – она твоя, там добывают промышленный девоний. Залежи драгоценного лежат северней и глубже, поэтому новичков туда не посылают: там скопление газов просто не даст работать с непривычки. Он порылся и потыкал в своей карте, потом открыл совсем короткое электронное письмо и одобрительно хмыкнул. - Я сегодня работаю с тобой, так что расслабься. Вокруг нас началось шевеление, народ стал «сворачивать» свои карты и разворачиваться на сто восемьдесят градусов. - Так, сейчас будем выходить. Мы покинули главный зал строевым шагом, как на плацу. Поднялись в несколько заходов в лифтах на поверхность, сели в вагоны металлического монстра-поезда, движущегося по горному ландшафту Лога за счет антигрависистем. Всего остановок было девятнадцать, и ни одна из них не заняла больше двух минут. Во время стоянок заключенные выпрыгивали по пять человек в ряд, одни за другими. На счет раз – прыжок. Раз – прыжок, раз – прыжок. Остановка – раз – прыжок. Раз, раз, раз… Здесь все работало слаженно и по команде, никаких заминок. Да и, глядя на сопровождающих конвоиров с внушительным оружием в когтистых руках, не хотелось становиться источником проблем. Через час после подъема мы были на месте, наша шахта оказалась конечной – двадцатой по счету - остановкой в южной стороне. Навскидку, в ней предстояло трудиться сотне заключенных. Нас быстро вывели из вагона, похожего больше на клетку из прутьев, и трусцой погнали к шахте, расположившейся рядом с огромным терриконом. Или это террикон расположился рядом с шахтой? В предрассветных сумерках он темной горой возвышался над нами, красные огни освещали только его подножие и широкий котлован, похожий на срез муравейника. По всей окружности, вглубь, уходили освещенные ярусы, а самое дно фосфоресцировало алым. - Как в жерло вулкана смотришь, - сказал я, слегка нагнувшись над ограждающими шахту поручнями. Оттуда тянуло почему-то не могильным холодом земли, а влажным жаром. - Эй, я надеюсь, ты не хочешь полетать? - Клайв предостерегающе взял меня под локоть. Я снова посмотрел вниз. А что если подтянуться и перекинуть свое тело через перила? Сколько мне лететь, пока не встречусь с дном? Минуты даже не будет… И все, от меня только мокрое воспоминание в комбинезоне. Нет. Не хочу себе бесславный конец у черта на куличиках. А как же подвиги и рыцарская слава? - Успокойся, я не самоубийца, - уверил я сокамерника и отошел от ограждения. - Теперь - вы, - рыкнул конвоир, люминесцируя тяжелым взглядом, и наша группа из двадцати человек вошла в грузовой лифт. Чем ниже мы спускались, тем ощутимей меня начинало тошнить, и поначалу я не мог, без угрозы обблеваться, оценить по достоинству окружающий меня подземный мир. Меня не рвало, только слюна скапливалась во рту в огромном количестве, да желудок схватывало спазмами, но пять минут спустя я разогнулся, прислонился к земляным стенам и осмотрелся. - Вот это… да-а, - только и смог я произнести. Передо мной была система пещер, ходов, сталактитов и сталагмитов, освещенная красными «виноградными гроздьями», группами облепившими стены. - Что это? – восхищенно проблеял я. - Это - организмы-симбионты, - тут же ответил Клайв, - они служат костяком для всей экосистемы подземного Лога, точнее, для всего Лога, потому что на поверхности жизни особо-то и нет. Вот из-за этих организмов логианцы запретили работать в шахтах машинам, потому что симбионты не смогли до сих пор восстановить микрофлору в самых первых шахтах. - А если в шахтах работают люди, а не машины, то флора и фауна подземелий восстанавливается? - Так точно, - улыбнулся Везнер, - уже через пять лет они принимают изначальный вид. - А как же буры? По-моему, они способны одним разом похерить всю экосистему. - Буры – это меньшее из зол, совсем без техники невозможно. - Заканчивайте разговоры! – грохнуло над самым ухом, и я подскочил, схватившись за сердце. – За работу! Я наградил логианца укоризненным взглядом, а тот мне ответил звериным оскалом. - Идем, - Клайв потянул меня за рукав в направлении одной из пещер. - Слушай, откуда ты столько знаешь о Логе? – у меня сложилось впечатление, что Клайв неплохо образован. - Может, за годы в колонии знания накопились? – вопросом на вопрос ответил мой сокамерник, хитро при этом улыбаясь. Я улыбнулся в ответ. - Нет, здесь другое. Клайв отвел взгляд, улыбка сошла с лица, и я почувствовал, что лезу не в свое дело. - Если не хочешь, не отвечай, - поспешил я заверить его. - Да нет, здесь нет тайны: я учился на четвертом курсе ксенологического факультета до судимости. Хотел побывать во всех десяти галактиках с исследовательскими экспедициями… Вот, в одной уже побывал… Да уж, хороша вышла «экспедиция»... - Может, когда-нибудь побываю и в остальных, - с этими словами Везнер встряхнулся, как мокрая собака, и совершенно по-сумасшедшему улыбнулся. - Главное, убедить самого себя, Дален, - он панибратски хлопнул меня по плечу, - говорят, аутотренинг творит чудеса. - Ага, скорей я сдвинусь по фазе, и мне начнет мерещиться, что я на берегу теплого моря, в гамаке между двумя пальмами, нежели увижу что-то интереснее колонии в ближайшую свою жизнь, - буркнул я. В этот момент мы зашли в один из рукавов шахты, где уже отрабатывали повинность с десяток заключенных. - Здесь ты ошибаешься, в колонии интересно до жути, - мрачно вздохнул Клайв. – И не будь пессимистом. - Я не пессимист, я – реалист. Везнер хохотнул, а потом поднял с пола настоящую… кирку! - Ммм, - промычал я, с придурошным удивлением уставившись на чудо рудокопного снаряжения, - а как же прогресс и все такое? Этим раритетом последний раз еще гномы пользовались. - Вон твое чудо прогресса стоит, - парень махнул рукой с увесистой киркой в сторону погрузчика, - я выбиваю руду из породы, а ты тащишь её на погрузчике к конвейеру. Понятно? - Понятно, - вздохнул я и направился к «станку», который выглядел, как орк без мозговой начинки. Ну, в смысле, руки-ноги есть, а вместо башки и торса - кабина. Первый трудовой день прошел без ЧП: мы с Клайвом быстро сработались, он ловко орудовал своей гномьей киркой, а я шустро таскал в погрузчике руду к конвейеру, который доставлял её наверх. Мутило, правда, все время, но постепенно я привык к постоянной тошноте. Уже сидя в поезде между Клайвом и еще одним заключенным, изнывая от жары и истекая потом, щурясь от яркого первого солнца и с содроганием ожидая, когда взойдет второе, я понял, откуда у моего сокамерника такие развитые мышцы. У меня болело все, даже кости. Не было сомнений, что еще месяц таких изнуряющих тренировок - и моему телу позавидуют бодибилдеры. Я всегда считал, что к моей андрогинной внешности не подходят избыточные мышцы, но сейчас они просто необходимы, может, сравнявшись в физических показателях с остальными мужчинами, я буду вызывать меньший интерес как сексуальный объект… Сомнительно что-то. Морду мышцами не накачаешь, изуродовать если только… Нет, это - экстремальный вариант. Мы уже въезжали в подземный туннель колонии, когда взошло второе солнце. Кварц в логианской породе ослепительно сверкнул кровавыми гранатами, и металлические жалюзи опустились с лязгом, отделяя нас от адского жара второго восхода, ознаменовав конец моего первого рабочего дня. Прежде чем пойти в душ, мы сначала попали в обдувной шлюз, где сильными потоками воздуха была удалена пыль с наших комбезов. В раздевалке душевой заключенные шелестели одеждой, приглушенно и вяло переговариваясь после тяжелой работы в шахтах. Пара логианцев медленно прохаживалась среди нас, блюдя порядок. Никто из заключенных не лез ко мне в открытую, но я ощущал всем своим телом жалящие изучающие взгляды. Я силой заставлял себя держать голову прямо, смотреть вперед, нацепив нейтральную маску. Эта уверенность давалась мне с трудом, но я очень-очень надеялся, что выгляжу убедительно. Заключенные по одному заходили в АМ-кабинки и благополучно из них возвращались. Я вздохнул и сунул руку в приемник ДНК, ощутил укол стерильной иглы. Загорелся зеленным «индикатор согласия» над входом, отошла тонкая белая панель, и я вошел внутрь. Принцип работы антимолекулярного душа состоял в удалении с тела всех веществ, отличных по составу от чистого ДНК хозяина. У первых экспериментальных моделей была слишком высокая погрешность, вместе с грязью и потом с подопытных зверюшек удалялись шерсть и верхний эпидермис. Выживших не было. Впоследствии разработчики смогли снизить погрешность, но загвоздка состояла в том, что у подобной системы очистки погрешностей быть в принципе не должно. Кому захочется очиститься так, что в итоге не останется ни единого волоска на теле? Ни ресниц, ни бровей, ни волос на голове – и это самое безобидное, что могло случиться, бывали случаи, когда с уже сниженной погрешностью пропадали когти и зубы. Слава Богу, не было человеческих жертв… Хотя, кто знает?.. В общем, мой страх, когда я заходил в кабину, был обоснован. Я расставил руки - и очищающее зеленое поле прошло колючим холодом от пяток до самой макушки, поставив дыбом все волоски на теле. Чтобы удалить грязь со ступней, я поочередно приподнял ноги. Поле кольнуло сначала одну ступню, потом вторую, и я, наконец-то, был избавлен от страха за собственные части тела. Меня не трогали и в столовой, но от навязчивых взглядов уже гудела голова. Клайв добровольно вызвался быть моим ангелом-хранителем и не спускал с меня глаз, везде следуя со мной, и, как ни странно, это действовало. Зеки косились, скалили зубы в усмешках, но ни один не осмеливался к нам подойти. Я, признаться, не понимал, почему так. Везнер, бесспорно, физически силен, но он был далеко не самым страшным зверем на этой территории. - Почему меня еще не обступили толпы желающих познакомиться? – спросил я у него тихо, ковыряя в миске какую-то сопливо-белковую массу желтоватого оттенка. - За новенькими ведется строгое наблюдение в течение месяца, - ответил Клайв и отпил из стакана бурду, которая здесь заменяет чай. Ладони у него были натруженные и загрубевшие. - Даже если так, - нажимал я, - но просто подойти, поиграть мышцами? Здесь столько самцов социально альтернативных, а я - новое мясо… Как-то непонятно. И тут понимание само снизошло ко мне. Оно буквально подсело к нам за стол в компании своих «фрейлин». - Здравствуй, мышонок. Что это за птичка с тобой? Прости Господи, «птичка», потеряла дар речи, наблюдая как, прости Господи еще раз, «мышонка» лапает хнурт. Теперь все стало кристально ясно, потому что самым страшным зверем в абсолюте среди заключенных был именно он. Этот хнурт тискал сейчас свою вещь. Да, Клайв был его вещью, а я не видел еще смельчаков, позарившихся на собственность хнуртов, если их впоследствии гарантированно не разделит пара-тройка десятков парсеков. Мощные, жестокие, агрессивные – они рвали неугодных им голыми руками. Везнер был смущен моим присутствием, но безропотно позволял сдавливать свои бока огромными ручищами с черными короткими когтями и кокетливо заглядывать в страшные глаза на грубой морде серо-металлического цвета. Хнурты, так же как и логианцы, эволюционировали от хищников, у них также остались рудиментарные пары клыков наравне с набором острых зубов и вдобавок пара костяных наростов от лысых бровей до такого же лысого затылка. Волос на теле не было в принципе. Клайв поймал мой взгляд, и краснота его перешла в бардовый. Боюсь, я не смог скрыть отвращения к происходящему. - Торият, - сказал он тихо, уворачиваясь от поцелуя. Если облизывание губ фиолетовым языком можно считать поцелуем. - Что? – с оттенком раздражения спросил Торият. Не любит мужик, когда ему отказывают. - Дален - новенький, он… - А-а. Птичка, - хнурт пригвоздил меня взглядом к стулу (оранжевые радужки на черном фоне белка), - ты откуда к нам залетела? Я проглотил ком и хрипло сказал: - С Земли. - Землянин, значит, - ухмыльнулся Торият, показав набор острых клыков. – Что же, Птичка, у вас там, на Земле, мужики не трахаются между собой? - Да трахаются, даю руку на отсечение, - я отшатнулся от усевшейся рядом со мной «фрейлины», чем немало позабавил второго хнурта. – Смотри, какой сладкий, такому просто необходимо, чтобы ему кто-то засаживал между половинками, правда? Оранжево-черный глаз подмигнул мне, но руки хнурт оставил при себе. Две других «фрейлины» заржали громко и похабно. Я стиснул зубы, бросил гневный взгляд на потерянного Клайва и повернулся к соседу, скалившему зубы. - Не тебе трахать меня, хнурт, - огрызнулся я, чувствуя, как меня начинает потряхивать от злости и унижения. Тот дернулся ко мне, зарычал тихо: - Что, такие сладкие белые сучки, как ты, считают хнуртов отбросами? - Успокойся, гайди, - отмахнулся от него Торият, - Птичка ведь не расистка, правда, Птичка? Я повернул к нему лицо, и животный ужас скрутил мне внутренности. Торият хоть и был спокоен, но взгляд у него был… он - хладнокровный убийца, в этом не было сомнений. Я не был расистом, но конкретные хнурты почти убедили меня в обратном. Я снова взглянул на Везнера, тот сидел ни жив ни мертв, весь бледный, с округлившимися глазами. От ответа меня спас господин начальник колонии: он самолично явился в столовую проследить, как приняли новичков. Цокая когтями между рядами столов, он окидывал всех нечитаемым взглядом - и разговоры тут же стихали, зеки утыкались носами в уже пустые миски. Когда Ен добрался до нас, Торият не уткнулся в свою тарелку, прижал напрягшегося Клайва к себе еще плотнее и оскалился, вроде как улыбнулся. - Здрасте, господин начальник колонии, как у вас день прошел? Ен смерил его взглядом, затем меня. Мне показалось, что на его лице сейчас отразится хоть какая-нибудь эмоция, что он вот-вот усмехнется… Но Ен снова взглянул на Торията. - Хорошо, 82-69, лучше, чем у тебя, - и он двинулся дальше. Торият проводил его тяжелым взглядом и выплюнул что-то нелицеприятное вслед, но его слова потонули в сигнале, означавшем, что пора выметаться из столовой. Я наконец-то смог остаться наедине с собой в нашей с Клайвом камере. На удивление, в голове было пусто, все время до появления Клайва, я пролежал с вытаращенными в потолок глазами. - Ты спишь? – спросил Клайв снизу. Я свесился с койки и посмотрел в сумрачное лицо своего соседа. Думаю, мне и говорить не надо было ничего, потому что мой сосед оскорбленно вскинулся: - Не смей осуждать меня! – прошипел он яростно. – Ты не знаешь, что такое быть «подружкой» в колонии и, дай Бог, тебе оставаться в счастливом неведении и дальше! Поверь: лучше один большой монстр, чем множество мелких! Он прав, но эту правду хочется растоптать и закопать. - Как долго вы вместе? Клайв взглянул на меня с вызовом: - Шесть лет. Я присвистнул. - А он удивительно постоянен, - не удержался я от сарказма. – Почему вы не в одной камере? Он невесело хохотнул. - Это колония осужденных на пожизненное заключение, а не семейное общежитие… Да и не надо этого… У нас были и черные времена, - Везнер сказал это таким тоном, что я не осмелился спросить, насколько черными были эти времена. Поэтому спросил о другом: - Какой у тебя срок? - Пожизненный. Как и у всех здешних обитателей, - пожал он плечами, потом добавил с горькой усмешкой, - правда, у некоторых здесь по несколько пожизненных. Их тела не вернут после смерти на родину, а сожгут в здешних печах. - За что осудили? Он криво усмехнулся, и снова в темных глазах появился вызов. - За изнасилование с отягчающими. Я удивленно вскинул брови: - Серьезно? - Не веришь? Я отрицательно качнул головой. - Ты судишь по внешности, а она бывает обманчива, - он закрыл глаза, растер лицо ладонями и шумно выдохнул, - но я, правда, этого не делал. Никогда ни к одной женщине я не испытывал подобной ярости. - Так как же тебя взяли? - Не время вспоминать об этом… Как-нибудь в следующий раз, – Клайв растянулся на кровати и тяжело вздохнул. - Расскажи о себе. Я откинулся на спину, снова уставившись в серый потолок: - Меня подставили. Снизу послышалось фырканье. - Извини, не сдержался, - сказал Клайв, - это - настолько расхожая фраза в здешних казематах, ты просто себе не представляешь. Настала моя очередь тяжело вздохнуть. - Ладно, прости, продолжай, пожалуйста, - тихо попросил Везнер. - Это была самооборона. Меня хотел убить мой будущий муж, я защищался. Я не стал продолжать, и тишина показалась мне плотной и удушливой, сглотнув ком в горле, перевернулся на бок и попытался отключиться. - Разве за самооборону дают пожизненный срок? – недоверчивый голос Клайва прервал тишину. Я подавил усталый вздох. - Не дают. Конкурент подсуетился. - Должно быть, твой конкурент крутая шишка, - протянул задумчиво мой сосед, - да и ты, ведать, не из мелких. - Именно, а теперь давай спать… Я выжат. Нижняя койка скрипнула, и в следующее мгновение голос Клайва раздался совсем близко. - Ты должен воспользоваться расположением Звуро, иначе через месяц тебя разорвут на клочки. - Я не настолько беззащитен, насколько кажусь, - буркнул я недовольно. - Может быть, но только не здесь. Дай всем понять за этот месяц, что ты с Звуро, иначе попадешь в ад. Я промолчал, стиснув от ярости челюсти. Клайв, не дождавшись от меня ответа, вернулся к себе. *** Месяц пролетел бесконечной чередой изнуряющего труда и постоянного страха. Страх. Он свернулся холодной напряженной змеей внутри меня, отсчитывая ускользающие дни безопасности. Я был в логове волков, выжидающих, когда путь к моему мясу будет открыт. Они скалились, истекали слюной, облизывали острые зубы, а мне оставалось лишь надеяться, что я смогу отстоять свое право ходить с гордо поднятой головой. Мне была ненавистна сама мысль, что придется кому-то подставлять зад ради защиты… Чертов Звуро шнырял вокруг меня голодной акулой, мое нежелание признать себя его «девочкой» доводило хнурта до невменяемости. - Ты идиот! – он швырнул меня на стену и оставил висеть в воздухе, схватив за грудки. – Я делаю тебе одолжение, маленькая сучка, а ты нос воротишь! - Отпусти его, 82-51, адаптационный месяц еще не закончился, - под насмешкой надзирателя слышалась угроза. Хнурт опустил меня на ноги, демонстративно поправил воротник комбинезона, а потом наклонился ко мне и прошипел: - Если не придешь сам, я возьму силой, а потом пущу по кругу, чтобы спесь сбить. - Ты не слышал, 82-51? – высокий логианец с терракотовыми прядями в черных волосах угрожающе оскалил клыки. Звуро развернулся в противоположную сторону от столовой, возле которой он меня поймал, и нервным шагом удалился от нас. - Ты лучше бы лег под него, а то дразнишь смазливой мордой весь наш зверинец, - недовольно сказал мне надзиратель. – Иди в свою камеру. *** Единственной отдушиной стала библиотека. Я и не ожидал в подобном месте найти такое разнообразие книг и информации. Оказалось, что мой сосед – библиотекарь, помимо работ в шахтах. Он и его напарник Джош, большой и молчаливый увалень с такой тьмой в глазах, что в них лучше и не заглядывать, заведовали этим раем для чтиволюбов. Шел двадцать пятый адаптационный день, была смена Клайва, и я спокойно засиделся в читальном зале, перелистывая очередную электронную книгу. Я ждал, когда мой сосед закончит свои дела, чтобы вместе пойти в камеру. Зашипела пневмоническими замками дверь, и я бросил на неё взгляд. Внутренности обдало холодом и рвануло вниз. Звуро и Торият. Первый был взвинчен до предела и зол как берсерк, второй – просто хмур. - Я позову охрану, - проблеял я. - Зови, - огрызнулся Звуро. Он с такой яростью кинулся ко мне, что только столы не отбрасывал на своем пути. Я вскочил на ноги в оборонительную стойку и, не дожидаясь, когда он первым прикоснется ко мне, нанес хнурту удар по голове ногой. Ноль реакции. Стальная рука схватила меня за щиколотку и одним рывком опрокинула на пол. Бешеный и неуправляемый Звуро склонился надо мной, я отработанными движениями нанес точечные удары пальцами по шее. Снова никакой реакции. Человек бы уже корчился от удушья. Хнурт не человек, и нервная система у него другая. Я надеялся, что смогу выдавить ненавистные черно-оранжевые глаза и вскинул скрюченные пальцы, но мои запястья стиснули до хруста и вытянули руки над головой. - Не вырывайся, птичка, расслабься, - Торият с пугающим участием взглянул на меня вверх ногами. – Ты сам не понимаешь своей выгоды. - Пошли на хрен, - просипел я. – Охрана! - Да нет там никого, думаешь, им самим не надоела эта возня вокруг тебя? – сказал Торият, устало вздохнув. Комбез разошёлся под чем-то острым, затем и плавки. Я весь сжался и скрючился от страха и холода, а когда из пасти хнурта выползло нечто серое и скользкое, похожее на уродливый бутон, я заорал, надрывая горло. «Бутон» раскрылся лепестками с мелкими, как иголки, зубами. - Недоносок, - зашипел Торият, - спрячь! Я не хочу из-за тебя в карцере сидеть! Мерзость спряталась и я увидел перекошенное лицо Звуро. - Нет, - я дернулся всем телом, пытаясь сбросить с себя ублюдка, - Нет! Нет! Нет! Неконтролируемый ужас, животный страх стали сотрясать мое тело в судорогах, в последних отчаянных попытках вырваться. Мне удалось освободить ноги, и я стал беспорядочно молотить ими. Я впечатывал удары в хнурта, он пытался схватить меня за щиколотки, я вырывался и снова бил. - Да переверни его! – взревел Звуро. Торият одним рывком перекатил меня на живот, и я снова заорал. Резкий толчок в затылок впечатал меня лицом в пол. На мгновение я был дезориентирован, только гул и расплывающиеся цветные пятна перед глазами. Влажные шершавые ладони настойчиво раздвинули ягодицы, раздирая кожу до крови когтями. Острая боль полыхнула красным заревом перед глазами, я задергал руками в цепких пальцах Торията, замычал, не в силах вдохнуть и закричать. - Не… надо… Меня вздернули на четвереньки как секс-игрушку, но толчки валили на живот, колени разъезжались, сбиваясь до синяков. Этот кошмар длился бесконечно. Снова и снова. Замкнутый круг. Я перестал чувствовать боль. Меня вообще здесь не было. С моим телом что-то делали, переворачивали, использовали, пачкали. Все не по-настоящему. А что было в моей жизни настоящим? Я родился-то не как большинство. Все обман, я сам – красивая обманка, а то, что внутри, должно вызывать отвращение… Мэтью. Мэтью оказался безжалостной ложью, страшной и горькой. Все слова, сказанные им – ложь. Все прикосновения – ложь. Чувства – ложь… А что было правдой?.. Алекс, твои красивые карие глаза тоже мне врали?... Хлесткий удар по лицу заставил меня сфокусироваться на настоящем. Боль с новой силой ворвалась в тело. Звуро скалился и вбивался в меня, скалился и вбивался… - Кончай уже, сука, - просипел я. Он схватил меня одной рукой за горло, пробивая кожу когтями. Кожа хрустнула как яблочная кожура. Воздух стал для меня не доступен. Перед глазами заплясала черная мошкара, заполняя собой все поле зрения. - Сука – это ты! Маленькая сучка-шлюшка. - Господи, Торият, он его задушит! Я перевел мутнеющий взгляд на Клайва. Так значит, он все это видел… - Я не могу их остановить, не могу! – отчаянно шептал он. Черное облако мошкары скрыло под собой испуганное лицо Клайва, проникло монотонным гулом в уши… Мерное клацанье по полу. Вокруг все еще темно. Я дышу, но с трудом, хрипло и надрывно. Клацанье совсем близко. Тишина. Чужой глубокий вздох. - Чего и следовало ожидать. Я не успеваю удивиться (а может, и не могу), как меня поднимает вверх. - Тебе не выжить здесь. Клацанье возобновляется, но где-то подо мной. Обнаженным боком я чувствую прикосновение холодной и твердой руки. Вторая обжигающе горячая. Удивительно. Темнота не рассеивается, но клацанье сменяется чьим-то тяжелым механическим дыханием и бесконечным пиканьем, то редким, то быстрым и тревожным. Когда пиканье становится тревожным, вокруг начинается суета. Уйдите, дайте отдохнуть. - Отдыхать будешь на том свете, мальчик, - говорит кто-то. Один раз ко мне пришел Алекс. Я не видел лица, только темные миндалевидные глаза, взгляд был почему-то холодным, не таким как раньше. И ты меня предал, Алекс? Глаза блеснули алым и растворились в темноте. *** Я очнулся в больничной палате, подключенный к аппарату искусственного дыхания и датчику сердцебиения. Вырвав трубку из горла, я зашелся кашлем. Жив. Я жив. Меня изнасиловали, задушили, избили, но я жив. Что должны люди чувствовать по этому поводу? Почему внутри все какое-то… пустое? Мертвое. - Куда собрался, мальчик? – в дверях стоял незнакомый мне логианец в спецкомбезе. Высокий, стройный, какой-то весь радиоактивный на вид со своими лимонными глазами и такими же ядовитыми прядями в черных волосах. Как опасное животное со смертоносными железами под кожей. Я отбросил попытки встать на ноги и плюхнулся обратно на кровать. - Датчики сорвал, - сказал незнакомец, - а я-то примчалась, думала все, можно кремировать. - Не надо… кремировать, - прохрипел я. Так это логианка? Выглядит она как я, только на логианский манер, не понять, то ли баба, то ли мужик. - Кто вы? - снова каркнул я. - Врач, - она подошла ко мне, ощупала лоб, посветила фонариком в глаза, проверила пульс на шее. – И в больничном блоке я – Верховный Повелитель. Так что расслабься, мальчик, тебе лежать здесь еще неделю. Я наблюдал, как она убирает все ненужные приборы по местам. Стройная и гибкая, она двигалась плавно, но быстро, движения были четкими, умелыми. - Не дергайся, - сказала логианка, когда я увидел шприц на приличное количество кубов в её руке с длинными когтями, - это - укрепляющее. Ты и так хорошо восстанавливаешься, но дополнительная помощь извне тебе не помешает. И она подмигнула мне лимонным глазом. - Кто меня нашел? – спросил я, чувствуя, что веки наливаются тяжестью. Она взглянула на меня серьезно, и по желтым радужкам пробежал ртутный блик: - Он сам тебя принес. Как так оказалось, что мне не нужно было пояснять, кто такой «он», я и сам не понял, но внутри меня зашевелилась надежда. Может мне стоит просить защиты у самого страшного монстра. Клайв был прав, только монстром ошибся. Звуро был не моего калибра. Внутри меня разлилось отупение к произошедшему. Если Ен откажет мне… выход есть всегда...