Memento mori

Я же знал, что любовь — это игры с огнём; Но как же без огня, если дождь за окном? (Наутилус Помпилиус — Я придумал тебя (Во время дождя))

Началось всё с того, что я и мой кузен Даниэль решили в преддверии нового учебного года выпить. Если быть более точным, Даниэль решил напиться в компании меня, а я не слишком активно сопротивлялся, ибо голова моя в это время была забита совсем другим. Будучи директором частной школы, не так уж просто выделить время для общения с друзьями и родственниками; правда, к Дэну это не относится, этому радостному разгильдяю отчего-то хватало наглости каждую неделю вклиниваться в моё расписание, регулярно надоедать звонками и даже поливать у меня дома кактусы! Понятия не имею, где он взял ключи от моей квартиры, да отнимать как-то не сподручно было. Тем более, без кузена мои колючие зелёные друзья давно бы загнулись. Чего уж там скрывать, иногда кузену я был благодарен. Ведь, наращивая паутину связей, я так и не удосужился завести себе друзей. А брат — вот он. В случае чего, есть, кому поныть о несчастной своей судьбе. – У нас опять нет учителя по химии, - собственно, этим я и занимался в тот вечер, будучи уже порядком под шофе. – Впору переименовывать школу в Хогвартс. – Думаешь, эту должность кто-нибудь проклял? – рассмеялся Даниэль. – Не исключаю. Может быть, даже тот мужик, которому кислотой руку разъело — ну ты помнишь, я рассказывал. Дэн округлил глаза. – Ладно, неважно, – в его состоянии вспомнить что-то явно было затруднительно. – А как твоя? – Летает, – уклончиво отозвался кузен. Его жена, Шерил, была бортпроводницей в какой-то крупной авиакомпании. Её любовь к работе была воистину безгранична; видел её несколько раз, всё это время женщина говорила о высоте и о полётах. Всё остальное время её лицо несло выражение глубокой скорби, будто каждый шаг, который она делает по земле, причиняет невероятную душевную боль. Возможно, так и было, и только незримые оковы цивилизации заставляли её спускаться на землю. Кроме работы, ей не нужно было ничего. Однажды я спросил, зачем она вообще вышла замуж за моего брата? Ответ был очень странным: «Он ведь меня любит», – покладисто ответила Шерил. Тогда я поинтересовался, любит ли его она, и женщина замолчала, беспомощно оглядываясь по сторонам. Её замешательство длилось несколько секунд, после чего Шерил довольно жёстко перевела тему. Они с Даниэлем были женаты давно; ему было тогда примерно двадцать, а она ненамного старше. Редко какие браки, основанные на романтическом чувстве, выдерживают так долго, обычно всё разбивается о бытовые проблемы. Но этим двоим удалось притереться друг к другу так плотно, словно они были не мужем и женой, а сестрой и братом. Ну, разве что сёстры и братья не занимаются сексом при первой же возможности. Но это уже совсем другая история. – Слушай, я тут вспомнил... Была у меня знакомая девчонка, которая как раз искала постоянную, типа, работу. Напомни мне завтра скинуть тебе её номерок. Заодно, может быть, личную жизнь устроишь, – кузен крамольно улыбнулся. Иногда я удивляюсь, откуда у него столько связей? – Если не забуду, – недолго думая, заключил я. Мы дружно заржали. В завершение вечера мне пришлось звонить Шерил с телефона Даниэля, чтобы забрала его домой, а после и помогать ей перенести на улицу тяжёлое тело супруга – этот несчастный заснул у меня на плече, а попытки его растрясти не увенчались успехом. Хорошо хоть влажный августовский воздух его освежил. Вернувшись назад в свою квартиру, я страдальчески оглядел последствия попойки (не распространившиеся, слава Богу, дальше кухни) и завалился спать на тахту, прикрывшись скомканным, невесть как оказавшимся там покрывалом. Разбудил меня, как ни странно, всё тот же Дэн. Голос его звучал так бодро, словно пил вчера только я: – Привет! Надеюсь, ты не спишь в семь утра! Я пробурчал в ответ что-то невразумительное и засунул руку в хлебницу в поисках таблеток от похмелья. – А я договорился по поводу училки по химии! – как ни в чём не бывало вещал он, – я уверен, тебе она понравится. Скажи, когда она может придти на собеседование. – Пусть пришлёт мне на мыло это самое, – начертив одной рукой фигуру в воздухе, как будто собеседник мог меня видеть, другой я оторвал таблетку вместе с обёрткой и, пожевав, выплюнул ненужную бумагу. Теперь надо было вспомнить, где лежит мой ежедневник... – Подожди немного. Сегодня я говорю с кандидатурами, так... В три часа дня. В семь уезжаю. Если успеет, может подъехать сегодня. Если нет, то в среду. – О, а я уж думал, что у тебя совсем всё плохо, – немного разочарованно протянул Даниэль. – Ты думаешь, у меня такое засилье химиков?! – закашлялся я, запихнув ежедневник в кейс, и отправился на поиски парных носков. По дороге взглянул на экран телефона: двадцать минут восьмого. – Спасибо, кстати. – А, не за что! – Нет, серьёзно. Я не поставил будильник в воскресенье, так бы проспал к чёртовой матери. – Никогда не видел тебя опаздывающим, – я прямо-таки почувствовал, как Дэн на другом конце провода нахмурился. – Скатай отдохнуть, пока не поздно. Ты слишком концентрируешься на работе, думаешь даже во время... Стоп, напомни-ка, когда у тебя в последний раз был отпуск? Ну вот, опять он за своё, подумал я. – Мне некогда. Бывай, – отрезал и нажал на кнопку сброса звонка. Какое там отдыхать! Даже сейчас я чувствовал уколы совести, что целый вечер потратил в никуда. Впрочем, это иррациональное состояние быстро меня отпустило, ведь было ещё море вещей, которые мне следовало обдумать и сделать сегодня. Мы с братом слишком... разные. Он живёт мечтами, удовольствиями, чувствами; для меня же самым важным делом всегда была работа. Ему повезло: он нашёл женщину, которая уважает свободу, которая у нас в крови, и не пытается как-то её ограничить. Мне же всегда попадались одержимые, жаждущие оторвать от того важного, что было до них, и привязать к себе. Я не любил этого. 14.08 Привет. Доброе утро. Добрый день. Добрый вечер. Не знаю, зачем я здороваюсь с куском бумаги, но надо как-то ещё мотивировать себя говорить (и писать) на чужом для себя языке. Начну, пожалуй, с небольшого рассказа о себе. Никогда таким раньше не занималась. Я живу и работаю в столице этого негостеприимного штата уже шесть лет, пять из которых училась и жила, фактически, на шее своих родителей. Необходимость выходить из дома на занятия или даже в магазин долгое время приносила мне мучительную боль; хотя местный язык я изучала, как интернациональный, всю свою жизнь. В конечном счёте оказалось, что здесь, за океаном, говорят гораздо быстрее и сложнее, чем я могла когда-либо предположить. Но, наверное, в крови у меня прыгать выше головы, поэтому два курса я проучилась в лингвистическом вузе, потрепала немало нервов, после чего закончила образование, которое начала ещё у себя на родине – химическое. Кое-с чем я ничего поделать до сих пор не могу. Мне всё время холодно. Когда-то, когда терраформирование было мифом, а не реальностью, в Африке было жить очень сложно, но сейчас ситуация в корне поменялась. Поднакопить бы денег и вернуться туда... Сейчас их, к сожалению, хватает только на то, чтобы снимать квартиру, покупать вещи первой необходимости и помогать родителям погашать кредиты, которые они взяли по приезду. Да и хватит ли мне смелости на это? Ведь они хотели лучшей жизни для меня, и кто, кроме меня, виноват, что умеренный климат «страны №1» оказался не по моим теплолюбивым костям. Работаю экскурсоводом в одном небольшом местном музее. С утра один мой друг по университету позвонил и сказал, что нашёл для меня «вакансию мечты». Как он умудрился вспомнить, что я хотела преподавать химию – не знаю. Сомневаюсь, что меня действительно возьмут – кому нужна девчонка с нулевым стажем? *** Я как раз отпустил очередного кандидата в учителя, когда услышал в коридоре знакомые тяжёлые, но в то же время звонкие шаги. Мамаша Майка Пилигрима всегда носила каблук, несмотря на свой более чем солидный вес. Когда она, отдуваясь, садилась в кресло напротив меня, закинув одну на другую полные ноги в варикозных звёздочках, мне становилось её почти жаль. Я видел её фотографии с выпускного: стройная была, прекрасная девушка, неудивительно, что её выбрал в супруги миллионер. И совсем несправедливо, что ей достались в сыновья сорванцы, которые в конечном счёте довели её до нервного срыва. – Он опять сбежал. Даже не знаю, что делать... У меня не было времени успокаивать истеричную мамашу, но выставить её за дверь я не мог. Всё-таки я считался другом их семьи, а Майку предстояло учиться ещё три года. Пока я мог управлять этим несносным мальчуганом, а инвестиции четы Пилигримов поддерживали школьную казну, не всё безнадёжно, так считал я, и даже был готов время от времени поработать жилеткой для нытья. Но в тот вечер у меня было очень мало времени, поэтому, не дав миссис Пилигрим завестись (что она делала очень охотно, с половины оборота) и сразу предложил: – Я позвоню ему? – Пожалуйста. Она протянула мне свою трубку с набранным номером сына. Я приложил её к уху. Нет ответа. Конечно, этот умник по-прежнему сбрасывал звонки своей матери. Тогда я перепечатал номер на свой мобильный. – Алло? – настороженно отозвался Майк. Я его еле услышал, так громко на заднем фоне играла музыка. – Выйди на улицу, Майк, – посоветовал я. – Я не понял, кто это? – парень явно начинал злиться, но всё-таки последовал моему совету. – Профессор Леферт. – Что, она уже и вам дозвонилась?! – его голос сорвался на крик. – Успокойся и послушай меня. Сейчас ты садишься на свой мотоцикл, едешь домой, убираешься в комнате и ложишься спать не позже десяти часов вечера. – Но... – Пока вы живёте в доме своих родителей, молодой человек, извольте соблюдать правила, которые они устанавливают. – Но у меня девушка! Не могу же я её просто так... – Сколько дней Вас не было дома? Молчите? – Три дня, – вставила миссис Пилигрим. – Три дня вас не было дома. А сколько раз вы позвонили домой? – Ни разу, – тихо ответил уже сам Майк. – Вот и ответ на Ваш вопрос. А теперь выполняйте. Я перезвоню на Ваш домашний через три часа. – Ясно, – Майк повесил трубку. – Вот и всё, – кивнул я довольной женщине. К каждому трудному подростку можно найти свой подход. Для Майка это был страх перед его родным братом, с которым мы были, что за совпадение, очень хорошо знакомы. Когда-то в юности я нередко вытаскивал молодого наркомана из-за решётки, а теперь уже оперившийся и завязавший криминальный авторитет был рад помочь мне при случае, даже по такой пустяковой причине, как собственный младший брат – при условии, что не придётся общаться с остальными членами семьи. Я рассказываю это тебе, потому что от тебя мне нечего скрывать. – Эм... Можно? – послышался тонкий голосок из-за приоткрытой двери. Я даже не успел разглядеть сразу это эфемерное существо; оно, увидев выкатывающуюся из кресла женщину, тут же скрылось обратно. – Да, войдите, – устало ответил я, но увидеть создание удалось только когда Пилигрим ушла окончательно. Девушка, впорхнувшая вслед за толстухой, была полной её противоположностью. Не полной, в смысле жирной, а даже чересчур стройной. Смуглая кожа в сочетании с платиновыми волосами смотрелась довольно экзотично. Одета была она, несмотря на жару, в тёплый свитер и шерстяную юбку, голубые глаза испуганно поблёскивали из-за очков и из-за линз казались просто огромными. – Я Иона Дюпон, – представилась девушка. Точно, француженка африканского происхождения, этот акцент ни с каким другим не спутаешь. Похоже, на собеседовании она была в первый раз, и я решил не слишком пугать беднягу, задал несколько контрольных вопросов, поговорил за жизнь, почитал вслух резюме с комментариями, глядя, как меняется при этом выражение её лица. О, сколько молодых девчонок, охотившихся за тёплым местечком, выбегали в слезах на этом этапе – не счесть! Но эта, несмотря на внешнюю робость, стоически выдержала мои издевательства, и я, как и всякий уважающий себя начальник-садист, сказал, что позвоню. Она потянулась было в сумочку и даже достала ручку, но я констатировал, что все номера у неё и так записаны в резюме. Стоило мне только распрощаться с девушкой, как позвонил Даниэль (я буквально увидел перед глазами, как минуту назад Дюпон, выбегая из моего кабинета, дрожащими руками набирает его номер и говорит... А чёрт знает, на самом деле, в каких они с моим братом состоят отношениях): – Ну и как она? – Мне понравилась. – Возьмёшь? 15.08 Не было времени написать вчера, на радостях напивалась сама с собой. Даниэль – просто волшебник! Если бы он не был женат, я бы ещё подумала, почему ему пришло в голову пристроить меня к своему двоюродному брату, сейчас же теряюсь в догадках. Написала это, и теперь кажется, что прошла по блату. Чувствую себя очень неловко.