***
— Как ты, сын? — спросила Вольного Ветра приемная мать и потерлась головой о его плечо. — Как Зола? — Сестра родила двух волчат, — отозвался волк. — До чего же они славные. Старуха зажмурилась от удовольствия. — Хорошо. Я очень надеюсь, что вы будете счастливы. — Там наше место, мама, наш дом, — задумчиво отозвался Вольный Ветер. — Я чувствую это сердцем. — И ты с Золой совсем не скучаешь по Южной стае? — прищурилась его приемная мать. — Нет, я часто вспоминаю дом, уверен, и Зола тоже, — Вольный Ветер вздохнул. — Но понимаешь, Южной стаи, какой я ее знаю, больше нет. У нее сейчас другой вожак, которому ни я, ни сестра не клялись в верности. Мы поклялись хранить верность Снежному и Северной стае, и северяне приняли нас, приняли волчат Золы, на севере их отец, среди северных волков жила наша родная мать, и ты сама рассказала нам это. А теперь и мы с Золой принадлежим Северной стае. Этого не изменить, мама, — закончил он и ласково лизнул старую волчицу в единственное ухо: — Но мы с Золой всегда будем любить тебя и помнить, что ты для нас сделала. — Я знаю, сын, — прошептала волчица, — я знаю. И я люблю вас. Она посмотрела куда-то за спину подросшего приемыша и вдруг засмеялась: — А ведь в Северной стае тебя удерживает не только сестра или клятва! Вольный Ветер обернулся, затем со смущенной улыбкой снова повернулся к приемной матери. Позади него стояла Златоглазка. — И это правильно, Вольный Ветер, — со старческой добротой прошамкала одноухая волчица. В последний раз лизнув подросшего сына в ухо, она повернулась к молодым волкам спиной и побрела на поиски южных волков.***
— Что тревожит тебя, вожак Севера? — Снежный вздрогнул и повернулся к уже немолодому волку из Западной стаи. Это был Звездоглаз, провидец. «Странно, — подумал белый волк. — Почему Звездоглаз решил поговорить со мной, а не со своим вожаком? И главное, о чем говорить вожаку одной стаи с провидцем другой?» Волк с белой отметиной спокойно встретил его недоверчивый взгляд. — Когда-то давно, — с горькой улыбкой проговорил он, — было пророчество… — Звездоглаз вздохнул. — Как?! — оживился Снежный. — У Западной стаи тоже было пророчество?! Провидец загадочно улыбнулся, и лунные отблески сверкнули в его внимательных мудрых глазах. — Пророчество одно, — глухо и как-то отстранено, словно находясь среди Лунных Братьев и Сестер, проговорил Звездоглаз. — Оно многолико, но всегда, подобно Луне, только одно. Возможно, провидец сказал бы больше, но тут внезапный крик привлек внимание обоих. Снежный резко повернулся, а Звездоглаз, выйдя из оцепенения, печально вздохнул. Вожак Северной стаи посмотрел на провидца из стаи Запада, затем поспешил вмешаться в назревающую ссору. Битва закончилась, и закончилась она с многочисленными потерями для всех и каждого. А значит, сражаться дальше не имеет смысла и просто не с кем. Но почему же некоторые даже из его волков считают иначе? Белый волк решительно прокладывал себе дорогу и остановился возле волков, поднявших такой шум. Среди них он узнал как своих волков, так и тех, с кем делил добычу прежде. Они стояли, вздыбив загривки, над лежащим без движения телом, лишь по слабому дыханию которого можно было понять, что его обладатель еще жив. — Что здесь происходит? — сурово спросил вожак. — То, что чужакам здесь не место! — грозно прорычал Мрак и резко мотнул головой. — Я велел им убираться подальше с нашей земли! Снежный еще раз оглядел чужаков и заметил среди них Чернолапого. Это толкнуло его получше вглядеться в лежащее у лап бывшего сородича тело. Сердце пропустило один удар, прежде чем белый волк узнал его. — Каждый имеет право встретить свой конец спокойно! — Снежный холодно взглянул на Мрака. — Каждый должен встречать свой конец на своей земле! — рявкнул тот в ответ. — Я отнесу ее тело на нашу территорию, — виновато склонил голову Чернолапый. — Но… — Я знаю, — вожак стаи Севера решил избавить пожилого волка от объяснений. Осторожно приблизившись к лежащей без сил старой волчице, он легонько коснулся ее носом. Та открыла глаза. — А… это ты, — бесплотный голос был спокоен. — Я рада, что ты здесь, рада, что ты жив… Окровавленные бока ее тяжело вздымались, запах смерти резко ударил в ноздри. — Могу ли я что-то сделать для тебя? — тихо спросил Снежный. Волчица вздохнула и, с трудом приподняв голову, сурово взглянула на бывшего волка из своей стаи. — Тебе ничего не нужно делать для меня, — отозвалась она. — Ты ничем нам не обязан. Это моя стая виновата перед тобой… Виновата перед Луной… — Нет, что ты… — перебил ее Снежный, но Светлогривая не желала его слушать. — Не отрицай! — сердито рявкнула она, трача последние силы. — Ты и сам знаешь, что это правда. Знаешь, что это… все это наша расплата. Можно ли искупить вину? Можно ли изменить прошлое? Или как-то загладить его? Снежный ответил ей задумчивым взглядом, какая-то мысль зародилась в его голове, а старая волчица спросила: — Могу ли я что-то сделать для тебя, вожак? «Раньше она звала меня малышом, — уныло подумал белый волк. — Но те дни остались в прошлом». — Да, — в сердце его была горечь, но голос прозвучал спокойно, как тихая мирная смерть. — Ты можешь передать от меня кое-что четырем волкам, что охотятся нынче на Лунных Тропах? Ведь ты и сама направляешься туда, а значит, сможешь увидеть их гораздо раньше меня. — Хорошо, — последовал слабый кивок. Снежный уткнулся в ее свалявшуюся шерсть и, ласково лизнув волчицу в ухо, проговорил: — Передай маме, что я люблю ее, — голубые глаза были полны боли, разрывающей на части душу, но вожак знал, что должен сказать это. — Скажи, что она всегда будет жить в моем сердце. — Это само собой, — Светлогривая по-доброму улыбнулась ему. — Что еще? — Я знаю, что она всем пожертвовала ради меня, — продолжал Снежный, — но… Луноликая подарила мне гораздо большее — стаю, которую я могу назвать своей семьей, волков, которым я нужен, — он помолчал немного и обвел взглядом северян, затем резко от напряжения в легких продолжил: — Территорию, ставшую мне домом. И я никогда не забуду этого, — тихо и скорбно закончил вожак. — Я не знала ее, — прохрипела Светлогривая, — но вижу, она была достойным вожаком, если смогла получить твою верность. — Это правда, — согласно кивнул Снежный и тяжело вздохнул: — А кроме Луноликой сейчас из волков Северной стаи к нашим Лунным Братьям и Сестрам присоединился еще один волк. Волк, что был мне близким другом, почти как кровным сородичем. — Как его звали? — тихо спросила Светлогривая. — Камнелапый, — также тихо отозвался белый волк, затем решительно взглянул на старую волчицу. — Скажи ему, что я выполню его просьбу и сдержу свою клятву… даже если мне придется пойти против всей Северной стаи, но я ведь всю жизнь шел наперекор стае и закону, — он горько усмехнулся и продолжил: — Его дети будут счастливы в нашей стае, пусть они и полукровки. Светлогривая с интересом взглянула на белого волка. Видно было, что ей хотелось многое сказать, но вслух она произнесла лишь одно: — Хорошо, я передам. Ну, а кто четвертый? — Четвертый? — эхом повторил Снежный. — Да. Ты говорил, что хочешь передать послание четырем волкам. Молодой вожак не торопился с ответом. Может быть, он все еще сомневался в том, стоит ли передавать кому-то что-то еще. Словно желая получить ответ, он поднял голову к небу и взглянул на сияющую над ними Луну. И вот, или ему это лишь показалось, в свете ночного светила он увидел Лунных Братьев и Сестер, собравшихся встретить и с честью принять новую сестру в свои ряды. Снежный увидел мать, с любовью и гордостью глядящую на него. А рядом с Пепельной, радуясь за своего младшего брата, резвились ее волчата, которым суждено было уйти охотиться по Лунным Тропам, едва только они появились на свет. Серогрив тоже был там. По одобрительному кивку старого вожака стаи Высоких Холмов, Снежный понял, что тот больше не ненавидит его за происхождение. Сердце его наполнилось горечью, когда Снежный поймал на себе взгляд Камнелапого. «Ты думаешь, это конец? Конец Северной стаи?» — вновь послышался ему полный обреченности голос друга. «Нет, — тихо успокоил его вожак. — Нет, ведь мы победили. Победили, пусть эта победа и стоила нам так дорого». Затем он увидел Клыка, стоящего рядом со своей семьей. Впервые тот, казалось, смотрел на него осмысленно без ненависти. Лихорадочный блеск последних мгновений его жизни покинул зеленые глаза, и перед Снежным предстал тот Клык, каким он мог бы быть, если бы не посвятил себя мести и безумной ненависти. Сейчас его серьезные глаза смотрели на бывшего врага с печалью и стыдом. Насторожив черные уши, Клык на какое-то время удержал взгляд Снежного, но затем низко опустил голову, примиряясь с прошлым и отпуская его. Хотя бы после смерти Лунные Братья и Сестры наделили его тем, чего он был лишен при жизни, — мудростью. Нашел белый волк в толпе и Луноликую, стоявшую рядом с Громовоем. Величественная и мощная, как и при жизни, она с непоколебимой уверенностью смотрела в будущее своей стаи, ибо твердо знала, что оставила северян в надежных лапах. Ободряюще улыбнувшись молодому вожаку, волчица с тоской и странным умиротворением перевела взгляд на своего подросшего сына. Она могла гордиться им. Всеми ими. Но вот взгляд голубых глаз остановился на черной шерсти огромного и крепкого волка. Снежный видел так же, что тот явно чем-то подавлен или даже печален. — У меня не так много времени, как у тебя, — ворчливо прохрипели рядом. — Я уже вижу их, малыш. Лунные Братья и Сестры пришли, чтобы проводить меня… Снежный вздрогнул и резко вдохнул воздух, вернувшись к действительности. Снова посмотрев на Луну, он уже не увидел в ней ничего, кроме ее яркого света. «Но все-таки они и вправду здесь, — подумал он. — И всегда будут рядом, даже когда не видны». — Передай отцу, что я прощаю его, — тихо проговорил Снежный, глядя в небо странно спокойными, как ночь, глазами. Глаза Светлогривой вспыхнули, но она согласно кивнула, уважая его решение. — Спасибо, — негромко проговорил белый волк, стараясь вложить в это слово всю свою признательность и любовь к старой волчице. За то, что согласилась исполнить его просьбу. За то, что не принижала его достоинства из-за происхождения в черные дни его жизни в стае матери. Светлогривая ничего не ответила. Дыхание со свистом вырывалось из ее груди, когда волчица обессиленно опустила голову на землю и обратила свой взор к небу. А двое волков, белый и черный, в скорбном молчании стояли над ее телом, облитые лунным светом, окруженные сородичами и недавними противниками. Наконец, Светлогривая замерла и окаменела, глаза, устремленные к лунному свету, сделались стеклянными и пустыми. Старая волчица отправилась в путь к Лунным Тропам, провожаемая их Лунными Братьями и Сестрами. — Ну вот и все, — первым нарушил молчание Чернолапый. Снежный молча кивнул, не сводя глаз с мертвого тела. Бывший сородич испытывающе посмотрел на него и вдруг спросил: — Что ты теперь намерен делать? — А что тут можно поделать? — вожак Северной стаи, наконец, повернул к нему голову. — Я могу лишь обещать, что волки Северной стаи не тронут вас на обратном пути, и лишь надеяться, что Искроух последует моему примеру. Но ты должен понимать, я не вправе отдавать ему приказы, я… — Речь не о том, — слегка поморщился Чернолапый. — Мне известны законы стай, известно, что Клык попрал их, приведя нас сюда… — он горько вздохнул, обвел уставшим взглядом взрыхленный многочисленными лапами окровавленный снег вокруг и продолжил: — Я говорю о тебе. — Обо мне? — не понял Снежный. — Теперь, когда Клык мертв, стае Высоких Холмов нет нужды переступать закон, нет нужды принижать тебя и… я подумал, ты мог бы вернуться, — последнюю фразу черный волк сказал совсем тихо, как будто для себя. Молодой вожак глядел на него в немом изумлении. Нет, с одной стороны он понимал, что лишившись сильного вожака и потеряв многих волков, стая нуждается в пополнении. Однако и Северная стая находится сейчас в том же положении и не по своей вине, а кроме того… — Стая Высоких Холмов принижала меня и без Клыка, — холодно отчеканил Снежный. На миг прошлое вновь всколыхнулось в нем, но белый волк сделал над собой усилие, чтобы не дать гневу взять вверх над холодными доводами разума. — Но это уже не важно, — он глубоко вздохнул и негромко закончил: — Я не могу уйти, Чернолапый. Теперь я принадлежу Северной стае, а эта стая — мне. Здесь теперь мой дом, они моя семья, которой у меня никогда не было в горах. Чернолапый кивнул, как и Светлогривая, молча принимая его решение. Маленький волчонок с грязной торчащей во все стороны шерстью и пугающей худобой вырос в могучего и крепкого великана с густой белой шерстью, что сейчас была заляпана кровью его противников и павших сородичей. Затравленный взгляд стал ледяным, и теперь он больше не пригибал голову от страха, а гордо держал ее, выпятив вздымающуюся могучую грудь. Бывший презренный полукровка превратился в вожака, за которым последовала целая стая, волка, которого чтили и уважали сородичи и соседи. И надо же! Даже бывшие противники! Даже он, Чернолапый! И этот крупный и сильный волк был ему чужим. Он нашел свое место под Луной, как того хотела Светлогривая, и нашел себе семью, которая его приняла и полюбила. И это не стая Высоких Холмов, где родилась и выросла его мать. И не Западная стая, откуда родом его родной отец. Снежный нашел себе свою собственную стаю и отдал ей себя. Он теперь только их и чужой для всех прочих. Но все же где-то в глубине холодных льдисто-голубых глаз еще угадывалось что-то до боли знакомое и родное. Тот же вызов миру и закону стай, та же любовь к близким, та же гордая решимость идти до конца и сила не сгибаться под трудностями, а преодолевать их. — У тебя глаза матери, — тихо сказал Чернолапый и, опустив голову, посмотрел на мертвое тело у их лап. — Светлогривая как-то сказала мне, что надеется, что ты найдешь свое место под Луной. Я рад тому, что ее молитвы были услышаны. Прощай! С этими словами он ухватил старую волчицу за загривок и поволок ее прочь из чужой территории в сторону, где начинались земли стаи Запада, а за ними — и их собственные. Каждый должен обретать последний покой на своей земле. Какое-то время Снежный смотрел им вслед. В битве между прошлым и будущим, победило настоящее, чему белый волк не мог не порадоваться. А пока он думал об этом, остальные стаи тоже собирались отправиться в свои Становища. Пеплогривая неслышно приблизилась к нему и потерлась головой о его шею. Он заглянул в зеленые отблески ее глаз, лизнул в ухо и повернулся к своей стае. Им тоже пора было уходить. Белый вожак отдал короткие распоряжения касательно раненных и мертвых и взвыл, объявляя отход северян. Когда все закончится, они оплачут мертвых, залечат раны и отпразнуют заслуженную победу в битве за долину, после чего просто продолжат жить дальше. Но все это будет после… А сейчас Снежный во главе Северной стаи возвращался домой.