Первый снег

      Полная луна освещала волков, расположившихся возле четырех священных валунов. Два вожака уже восседали на вершине, поджидая остальных. Эта ночь полнилась запахами дичи, чужих волков и морозной свежестью. Дни Холодных Ветров уже близко.       Шрам беспокойно перебирал лапами, поглядывая на своего вожака. Отстраненный взгляд, направленный в сторону севера, тревожил волка с изувеченной мордой. Если Острый Коготь и дальше будет жить прошлым, возвращаясь мыслями к той голубоглазой волчице и ее щенку снова и снова, то он не долго пробудет вожаком Западной стаи. Его сын был потерян для них с самого начала, потому что его мать принадлежала другой стае, и ничто этого не изменит. Шраму было не по себе от мысли, что друг может поднять этот вопрос на Общем Вое. Как отреагирует на это Луноликая? И, главное, что скажет сам белый волк? Одно ясно: какой бы не была его жизнь в горах, в долине, если северяне узнают о его происхождении, ему будет еще хуже. Их стаи разделяет кровь. «Я прошу Луну, чтобы малыш нашел место, которое он сможет назвать своим настоящим домом». Так, кажется, говорила та старая волчица. Что если Северная стая уже стала ему домом? Имеют ли они право ворошить прошлое и лишать молодого волка спокойной жизни? Шрам чувствовал, что эту тайну лучше никогда не раскрывать, но, в конце концов, кто он такой? Всего лишь один из рядовых волков Западной стаи, решение в любом случае должен принять Острый Коготь, и Шрам молился Луне, чтобы она ниспослала ему мудрости для этого.       Тут в нос ему ударил резкий запах, заставивший его вздрогнуть. Северная стая! Он повернул голову в сторону приближающихся волков, краем глаза заметив, с каким напряжением его вожак смотрит туда же.       Луноликая чуть помедлила у края поляны, затем решительно бросилась вперед, увлекая за собой свою стаю. Среди серой и черноватой шерсти отчетливо снежным пятнышком выделялась белая шкура бывшего одиночки. Луноликая не стала задерживаться у валунов и сразу, одним прыжком, вскочила на вершину, чтобы поприветствовать двух других вожаков.       Снежный прошел совсем рядом от Шрама, и тот в лишний раз убедился, насколько он похож телосложением на молодого Острого Когтя, если бы не белый мех, их вообще трудно было бы отличить. Изувеченный волк взглянул на вершину валунов и заметил во взгляде своего вожака что-то похожее на тоску, мешавшуюся с гневом. Он должен был прийти в его стаю, а не в ее! С другой стороны Острый Коготь должен понимать, что попадись Снежный ему, он был бы уже мертв. Западная стая не щадит нарушителей. Что оказалось бы хуже для вожака, осознание убийства единственного сына или то, что он отдал свою верность другому, Шрам не знал и боялся получить ответ на свой вопрос.       Снежный, похоже, заметил направленный в его сторону взгляд и повернул голову, встретившись глазами с отцом, голубыми глазами, как и у той волчицы. Шрам весь напрягся, все висело на волоске, но Западный вожак все-таки нашел в себе силы отвести взгляд. Белоснежный волк нервно огляделся по сторонам, ему не нравился странный блеск в глазах волков с Запада. Отряхнувшись, он уселся на землю и обратил свой взор на расположившихся вожаков. Луна серебрила их шерсть, Луна слышала их мысли, но Лунные Братья и Сестры хранили молчание. Рядом с другом расположился черно-серый Камнелапый, взволнованный не меньше остальных, он не отрывал взгляда от южной границы своей территории, словно ждал кого-то. Белый волк встревожено покосился в ту же сторону и сказал что-то другу, но Шрам находился слишком далеко, чтобы расслышать его слова.       Новая волна запахов потекла по поляне. Это были запоздавшие Южные волки. Камнелапый испустил протяжный утробный звук и довольно потянулся.       — Если ты намерен подойти к ней, — тихо проговорил Снежный. — То, пожалуйста, осторожно. Если вас заметят…       — Не волнуйся за меня, — отмахнулся от его предостережения друг. — Все будет в порядке.       — Я не только за тебя волнуюсь! — белый волк с трудом сдержал подкативший к самому горлу приступ бешенства. — Из-за тебя опасности подвергается вся стая!       С каждым разом, прикрывая друга, он чувствовал себя все хуже. Он не мог предать его, выдав эту тайну, но скрывая от стаи запретную любовь Камнелапого, он предавал всех остальных, и Луноликую тоже. От этой мысли белому волку становилось неуютно. А если правда раскроется? Об этом не хотелось даже и думать. А правда раскроется в тот самый миг, когда Громовой потребует у дочери ответа на вопрос, кто отец ее волчат. Осмелится ли она назвать имя волка Севера?       Снежный уже видел ее, бегущую следом за своим вожаком рядом с братом. Угольно-черная шерсть в свете луны напоминала искрящуюся в ночи реку, голубые глаза, выловив в толпе чужих волков знакомый силуэт, просветлели. Зола, слегка кивнув другу, осторожно отделилась от стаи и провожаемая удивленным взглядом Вольного Ветра направилась к краю поляны. Сердце Снежного пропустило один удар, когда он увидел, что его черно-серый друг потрусил в ту же сторону. Снежный поспешно огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что этого никто не заметил. Он понимал, каково приходится другу, знал, как тот хочет быть с ней, а во время разлуки считает минуты до следующей встречи, но ни на миг не мог забыть, что этими встречами они нарушают законы стаи.       «Кому же теперь принадлежит твоя верность? — с замиранием сердца думал Снежный, пытаясь сосредоточится на том, что творится на Общем Вое. — Можно ли быть верным своей стае, имея общих волчат с чужаком?»       Он со злостью гнал эти мысли от себя, повторяя, что Камнелапый остается верен своим, но с каждым днем уверенность его таяла, как снег с приходом Дней Возрождения. Однако эта ночь Полной Луны показала, что не один Камнелапый может делить верность между двумя стаями.       — Дни Холодных Ветров приближаются, а значит, горные стаи снова могут заявиться в наши земли за добычей, как это бывало уже не раз! — говорил Быстрохват, вожак Восточной стаи.       — В прошлый сезон Пепел из стаи Каменных Холмов не меньше сотни раз спускался в долину, — взъерошив шерсть, кивнул черный Громовой.       — Не стоит забывать и о стае Высоких Холмов, — мрачно вступил в разговор Острый Коготь.       При упоминании о своей родной стае Снежный резко вскинул голову и в упор посмотрел на огромного волка.       — Серогрив не из тех, кто нарушает чужие границы, — услышал Снежный голос из толпы. По тому, как все обратили свои взоры на него, он понял, что этот голос — его собственный.       — Тебе это откуда знать? — подозрительно прищурился Быстрохват.       Белый волк напрягся, почувствовав на себе внимательный взгляд Луноликой. В следующий миг старая волчица тяжело вздохнула и сказала:       — Он бывший одиночка, возможно, они встречались прежде.       — Бывший? — переспросил кто-то.       — Сейчас не о том речь, — ярость Острого Когтя оказалась неожиданной для всех, в том числе и для Луноликой, которая никак не ожидала, что черный волк вдруг встанет на их сторону. — У стаи Высоких Холмов новый вожак, — Снежный смотрел во все глаза, а Острый Коготь продолжал, обводя тяжелым взглядом всех присутствующих: — Клык, вот кто сейчас ведет эту стаю на охоту.       Клык… Снежный помнил его. Высокомерный, честолюбивый, любящий жестокие шутки средних размеров волк был одним из первых его гонителей. Но что случилось с Серогривом? Когда белый волк видел его в последний раз, он все еще был полон сил и энергии. Как и все остальные он недолюбливал полукровку, но был хорошим охотником и благородным вожаком для своей стаи. Несмотря на то, что Снежный уже давно покинул прежнюю стаю, узнав о кончине своего бывшего вожака, он почувствовал грусть. Невольно подняв глаза на Луну, он задумался над тем, видит ли Серогрив его с Лунных Троп, все так же презирает его или перед смертью простил ему свой позор? Этого Снежный никогда не узнает, и никогда не увидит больше никого из своих бывших охотников, а если и увидит, то, скорее всего, ему придется вступить с ними в битву за свои новые земли. Сможет ли он напасть на тех, с кем делил добычу? Пусть они и не питали к нему любви, и он сам никогда не обременял себя лишними надеждами, все равно они были его стаей первые луны его жизни. Белый волк почувствовал на себе внимательный взгляд Луноликой, и по белоснежной шкуре у него пробежал холодок. Он посмел высказаться в защиту другой стаи, что Луноликая сделает с ним за это? Изгонит? Но он уже привык к своей новой стае, по-настоящему привязался к каждому из ее членов. Ему казалось, что эта долина стала ему домом, настоящим домом, каким не были Высокие Холмы.       В глубокой задумчивости он бежал следом за своим вожаком, окруженный знакомыми и… родными запахами.       — Снежный! — старая волчица обратилась к нему уже когда они прибыли в Становище. — Зайди ко мне.       Сердце белого волка упало, но он послушно поплелся за ней в ее пещеру. Пройдя внутрь, Луноликая уселась на землю, подогнув под себя лапы. Голова ее была высоко поднята, черные глаза глядели прямо.       — Стая Высоких Холмов, — медленно начала вожак. — Ты знал ее членов?       — Я в ней родился, — Снежный с трудом заставил себя взглянуть в ее холодные глаза.       — Понятно, — бесстрастный голос старой волчицы не выражал ни гнева, ни удивления. — Ты скучаешь по прежней стае?       Белый волк чуть покачнулся. Что она хочет сказать? Чего добивается от него?       — Нет, — последовал негромкий ответ.       На миг в черных глазах полыхнуло пламя гнева, но голос оставался таким же спокойным.       — А теперь скажи мне правду, Снежный. Я не потерплю лжи в своей стае!       Бывший одиночка поднял голову и постарался выдержать ее взгляд. Шаг в пропасть уже сделан, и бояться дальше просто не имело смысла.       — Иногда я думаю о них, — признался он, наконец. — Там я не смог найти себе место, но здесь… Здесь все по-другому, здесь я могу быть просто белым волком, а не клеймом позора своего вожака, — с каждым словом голос его становился все тверже. — Серогрив был мудрым волком, но и он не дал мне того, что я получил от вас — дома… А теперь, после того, как вожаком стал Клык… я лишний раз убедился, что мне не место в стае Высоких Холмов, мое место здесь, — он осторожно заглянул в ее глаза. — Если Вы конечно позволите.       Луноликая, насторожив уши, внимательно слушала. Когда молодой волк замолчал, она слабо кивнула и сказала:       — Ты можешь остаться, но лишь до тех пор, пока твоя верность отдана нам. Впереди нас ждут тяжелые времена, — вздохнула она. — Готов ли ты биться за нас против тех, с кем делил добычу?       Белый волк посмотрел на нее. Перед его мысленным взором мелькали картинки его далекого детства, как он учился охотиться, как мать показывала ему волчьи тропы и многое другое, давно ушедшее. Затем вспомнил обход границ в компании Камнелапого, Мрака и Серого Хвоста, вспомнил, как спас Пеплогривую от железных клыков гладкошкурых, вспомнил свой первый Общий Вой…       — Я волк стаи Севера, — твердо ответил он. — Здесь теперь мой дом. Навсегда.       — Хорошо, — устало кивнула волчица. — Я тебе верю.