Первый снег

      Молодая пепельно-серая волчица осторожно спускалась вниз с холма. Дни Процветания были в самом разгаре, что вне сомнения радовало стаю, но даже тепло и достаточное количество дичи не могли смягчить отношение волков к ее сыну. Волчонок тоже был с ней. Неумолимо и жестоко на фоне зелени и камней снежным пятнышком выделялась его уродливая шкурка. Мать не решилась оставить малыша в Становище, опасаясь за его жизнь, и бедняге пришлось ковылять следом за ней на трех лапах. Когда четвертая прокушенная мощными челюстями явно взрослого волка лапа не позволяла волчонку спускаться с особенно крутых склонов, волчица подходила к нему, ласково облизывала раненную лапку, затем ловко ухватывала сына за загривок, и вместе они преодолевали расстояние. За время пути волчица не раз спрашивала у своего ребенка, кто это был на этот раз, но ответом ей всегда служило молчание. Мать все равно ничего не сможет изменить, и сам волчонок не любил жаловаться, так как довольно быстро усвоил, что его слова не имеют большого значения. Но почему так происходит, еще не понимал. Волки направлялись к границе территории стаи, там, по словам травника, росли нужные для заживления ран листья. По закону травник сам обязан заботиться о здоровье волков, но белый мех волчонка казался всем дурным знаком, добавившим проблем к тому, что несчастный еще и полукровка.       «Он не иначе проклят!» — таков был общий приговор, но волчица не желала верить в это. В глубине души она всегда надеялась, что ее дитя ожидает особая судьба. Уже сейчас одного взгляда было довольно, чтобы понять, что малыш отличается от них не только белым мехом. «Мой малыш похож на отца, — порой думала мать, глядя на крепкое тело, грозившее вырасти в великана, каким и был тот чужак, его отец. — О, Луна, пусть это будет лишь внешнее сходство! Не дайте ему стать таким же жестоким, Лунные Братья и Сестры!»       Она встревожено огляделась по сторонам и, обнаружив небольшое ущелье, направилась туда. Тщательно обнюхав землю вокруг, волчица повернулась к сыну и коротко скомандовала:       — Укройся здесь, а я скоро приду! — «Дальше идти вместе опасно, и лишь старики помнят эти границы спокойными».       Ее сын обвел голубыми глазами, единственным, что было в нем от матери, свое временное убежище и тихонько заскулил от страха. Волчица обнюхала его белую шерстку.       — Ну, что же ты, Снежный? — ласково проговорила она. — Ты ведь уже не маленький, но дальше мне лучше пойти одной, вдвоем опасно.       Мать подождала пока волчонок забьется поглубже в ущелье и только тогда отправилась дальше. Снежный же остался ждать. На какой-то миг ему показалось, будто он учуял другой смутно знакомый запах, но тот быстро выветрился. «Наверное, почудилось», — решил малыш, но на всякий случай отполз еще дальше, прижав к уродливо-белой голове свои маленькие ушки, такие же белые.       А волчица между тем продолжала тихо красться по направлению к границе. Каждая мышца была напряжена до предела, волки ее стаи никогда не ходят сюда в одиночку, но ей придется ради сына. Ноздри ее затрепетали, где-то совсем рядом были и чужаки, она знала, чувствовала. Или же ей просто казалось так от страха за свою жизнь, ведь кто тогда позаботится о Снежном, если ее не станет? Волчица безмолвно воздала молитву Лунным Братьям и Сестрам, прося у них защиты… и чтобы никто по ту сторону границы не заметил ее. Но сама волчица видела чужака, видела его черную шерсть, и собственная серая поднялась на ней дыбом, когда волчица узнала того, кто был совсем рядом. Плотно прижавшись к земле, она сквозь заросли высокой травы наблюдала за чужой стаей и их вожаком. Хорошо, что ветер дул в ее сторону, но и это не сильно успокаивало. Ветер переменчив и предательски коварен, если он подует в другую сторону, она пропала. Или нет? Что сделает с ней тот волк, кто и так уже сделал больше, чем мог? Или может он отпустит ее хотя бы ради сына, в котором течет и его кровь? Волчица не знала этого и не желала знать. Напряженно она проследила взглядом, как чужаки, втянув воздух, уходят вглубь своей территории. И только после того, как последний волк из соседней стаи скрылся в зарослях окраины долины, поиски были продолжены. Маленькая, юркая и полная мрачной решимости в сердце волчица, наконец, позволила себе облегченно выдохнуть. Нашла! Вот эта травка, эти стебли и листья. Волчица торопливо стала обрывать траву, когда треск за спиной заставил резко оглянуться. По счастью (или нет) волк, стоящий перед ней не был чужаком.       — Что ты здесь делаешь? — вопрос был задан тоном, показывающим нежелание о чем-либо говорить. Да и о чем тут говорить, когда столько всего нужно сделать?! Она занята сбором трав, чтобы залечить рану, которую, возможно, ее сын получил от стоящего перед ней волка.       — Здесь опасно гулять в одиночку, — пришелец, чуть склонив голову, осторожно сделал шаг в ее сторону.       — А я и не гуляю! — гордо вскинула голову волчица.       — О, конечно, — он недобро прищурился. — Конечно же нет, Пепельная! Ты тут травки собираешь для выродка чужака, а могла бы подарить стае нормальных волков, над которыми не висело бы проклятие! Но еще не поздно… если не можешь сама, то я сделаю это с радостью, а потом ты родишь мне сильных и чистокровных волч…       — Листоглаз, — прервала его речь волчица. — Ты, видимо, упал с обрыва по дороге сюда! — голубые глаза ее вспыхнули неподдельным презрением. — У тебя, помнится, уже есть пара, и есть волчата. Черногрудка воет на Луну вместе с тобой, так зачем же тебе я?       Тот пренебрежительно мотнул головой.       — Эти волчата слишком слабы, быть может, они даже не доживут и до середины Дней Холодных Ветров. А что до твоего, то его тоже со временем загрызут… не я, так кто-нибудь другой!       В ответ волчица свирепо оскалилась и зарычала.       — Не смей! — мысли путались, и в мозгу ее стучало только одно. — Я сама загрызу любого, кто посмеет еще раз его тронуть! Ты слышишь меня?! Слышишь?!       Тут что-то за спиной волка заставило ее замолчать. Листоглаз повернулся в ту сторону. Маленький черный комочек выкатился из-за валуна и уставился на волков яркими зелеными глазами. Едва завидев его, волк пришел в окончательную ярость.       — Клык! Глупый комок меха! Что ты здесь делаешь?!       Малыш не обратил внимания ни на заданный вопрос, ни на гнев в зеленых, как у него самого глазах.       — Отец, а почему ты сказал, что мы с сестрами слабы настолько, что не переживем Дни Холодных Ветров?!       — Потому что это правда! — рявкнул Листоглаз так, что Клык невольно отшатнулся и прижался к земле, напугано глядя на отца. — И ты отправишься охотиться по Лунным Тропам первым, поскольку еще и ходишь там, где не положено! — он воинственно раздул ноздри и вздохнул: — Что ж, может так будет лучше, стае не нужны глупые и слабые!       — Это же твой сын! — ужаснулась Пепельная. — Как можешь ты так говорить?       — Потому что хочу взвыть на Луну вместе с тобой!       Волчица заметила, что Клык, едва услышав эти слова, развернулся и бросился прочь. Пониманию волчонка не было доступно то, почему отец хочет взвыть на Луну не вместе с мамой, а вместе с другой волчицей. Но даже став взрослым, он не понимал этого, и тем сильнее крепла его ненависть. Сестры его, как и предсказывал отец, не пережили голодное время Дней Холодных Ветров, а мать вскоре тоже последовала за ними, но сам Клык твердо решил выжить и доказать отцу, что уж на счет него-то тот ошибался. И он доказал. Злоба давала ему силы, постоянная ненависть подгоняла вперед, а власть вожака воплотит в жизнь его мечты, когда он разделается с последним, что осталось от волчицы, из-за которой отец не испытывал особой любви ни к его матери, ни к ее волчатам. Когда с полукровкой будет покончено, от той проклятой волчицы не останется ничего. Главное, не делать это слишком быстро. Клык всегда почти физически чувствовал боль своего врага, и лишь она приносила ему успокоение, он и сейчас заставит белого уродца страдать, раз уж Луна вновь пересекла их пути.