Первый снег

      — О чем ты говоришь? — Снежный так и не сумел скрыть от врага смущение и растерянность. Невольно сделав шаг назад, он с недоумением глядел на Клыка.       На беду белого волка чужак заметил его растерянность и презрительно усмехнулся.       — Так ты не знал? Выходит, он, — чужак мотнул головой в сторону Острого Когтя, — не сказал тебе? Ты как был жалким полукровкой, так им и остался, потому что твой отец с этих мест. Здесь он тоже вожак — вожак наших врагов из Западной стаи! От происхождения не сбежать, ничтожный уродец! Оно настигнет тебя, чтобы возвысить или обратить в прах! Но тебя твоя дурная кровь может лишь обратить в прах! Прах!       Последние слова Клык произнес с ленцой, победоносно оглядывая бывшего сородича, и ядовито усмехнулся.       Вожак Северной стаи сглотнул, пытаясь унять бушующую бурю в сердце. Он понимал, что не имеет право на слабость, понимал, чем это грозит его новым сородичам, но и враг понимал то же самое. Клык знал его, знал его слабости, которых у белого волка, увы, было больше, нежели силы. Только Клык и знал, как задеть Снежного за живое. Только Клык и был достаточно жесток, чтобы причинять жертве как можно больше боли, прежде чем полностью уничтожить ее. Сколько раз за свою жалкую жизнь Снежный думал об отце, сколько раз гадал о том, кто он и что заставило его породить на свет полукровку. Сколько раз просил у Лунных Братьев и Сестер ответа на эти вопросы. И вот, кажется, Луна вняла его просьбам, все только сильнее усложнив. А может… Нет, это не может быть правдой. Жизнь не может быть так жестока, нанеся еще один удар по судьбе бывшего одиночки. И вполне возможно, скоро он вновь испытает на себе тяготы жизни без территории.       — Ты лжешь! — цепляясь за последнюю соломинку, прорычал Снежный.       Ища поддержки, он повернул голову к вожаку Западной стаи — Острого Когтя эти слова должны задевать не меньше, чем его. Но тот даже не заметил этого жеста, глядя прямо перед собой с каменным выражением. Где-то за их спинами, волновались стаи долины. Снежный шкурой чувствовал на себе их взгляды, в которых мешались недоумение, изумление, вопрос… Северная стая смогла принять то, что он не был рожден в долине, но смогут ли его волки принять родство вожака с другим вожаком?       Клык насторожил уши и чуть склонил голову на бок, не спуская внимательных глаз с бывшего сородича.       — Я и сам узнал об этом лишь после смерти Серогрива, — сказал он неожиданно спокойно. — Твой отец, — эти слова Клык произнес с расстановкой, пытаясь вложить в них как можно больше презрения, — убил его. Убил нашего вожака, — зеленые глаза молодого волка загорелись. — Но все обернулось не так уж и плохо, — последовала язвительная усмешка, — Серогрив был стар, уже не мог обеспечить стае удачную охоту, а после его смерти, я смог занять место вожака.       «Так ведь это же я! — с внезапной точностью понял вдруг Острый Коготь. — В молодости я рассуждал точно также как и этот юнец!». Он вспомнил Звездного Дождя, вспомнил Луноликую (даже Серогрив на миг проник в его воспоминания) и тяжело вздохнул. Сейчас и он уже не так молод, как когда-то.       — Ты радовался его смерти? — с отвращением спросил Снежный. — Смерти вожака? Ведь он ценил тебя!       — Гораздо больше, чем тебя, — в тон ему отозвался Клык, — ведь я не был рожден от парочки, нарушившей закон! Не был рожден от предателей! — прорычал он.       Когда Клык в последний раз назвал Пепельную предательницей, он получил хорошую выволочку от белого волка, после чего стая Высоких Холмов отправилась на охоту, а Снежный — прочь из их территории. Вожак Северной стаи резко прижался к земле, обнажая клыки. Мать предупреждала его о надвигающейся войне, он должен был догадаться, что именно означали ее слова о прошлом. Но какое у него может быть будущее? Сейчас все это было не важно. Снежный не думал о стайных законах, забыл о заветах Луны, в мозгу его, как и много лун назад, стучали оскорбительные слова Клыка о Пепельной.       — Моя мать не предательница! — как и в тот далекий день, определивший его дальнейшую судьбу, как и множество раз до этого, Снежный выкрикнул это врагу перед лицом всех стай: их вожаков и сопровождения. А выкрикнув, бросился вперед, вцепившись в загривок Клыка. Пусть Лунные Братья и Сестры завещали им жить мирно в ночь Великой Луны, но горные стаи первыми нарушили этот запрет!       Вожак стаи Высоких Холмов не ожидал такого маневра противника и в первый момент прогнулся под ним, но потом, изловчившись, ухватил Снежного за переднюю лапу. Если же Клык надеялся таким образом заставить врага сдаться и признать свое поражение, то он просчитался, как и в тот известный день. Снежный только сильнее сомкнул челюсти, чтобы не взвыть от боли.       Черный и белый волки покатились по поляне, сминая снег, грязь и оставляя кровавый след и клочья шерсти после себя. Как тьма и свет сходятся в битве в пасмурную погоду. Как добро и зло каждую минуту борются в сердце каждого живого существа. Как день и ночь не желают уступать друг другу каждый закат и каждый рассвет. Как жизнь и смерть встречаются между собой, чтобы решить чью-то судьбу.       И все смешалось. Битва началась. Если Лунные Братья и Сестры и были против кровопролития в священную ночь, то они все равно хранили молчание. Поляна Четырех Валунов наполнилась воем, рыком, тявканьем и рычанием. Кровь правила ими. Жажда битвы лишала рассудка, заставляя забыть обо всем и убивать… Когда приходят Дни Холодных Ветров, выживают лишь сильнейшие, самые крепкие, здоровые и свирепые. Убей другого, чтобы не убили тебя самого! Когда вековой закон мирного сосуществования нарушается, не остается ничего, кроме жажды смерти, убийств, крови. Это битва за добычу, битва за территорию, битва за выживание.       Снежный не слышал воплей, не видел, с какой безумной яростью сражаются его волки с чужаками. Он чувствовал лишь хриплое дыхание своего врага, ощущал частое биение его сердца, видел перед собой его окровавленный бок. Но Клык был достаточно могучим и крепким противником. Невзирая на жгучую боль в разорванном боку, он молниеносно вырвался и сделал резкий выпад, повалив противника и наваливаясь на него сверху. Снежный попытался сбросить с себя это поджарое сильное тело, но все, чего он смог добиться, — это прокушенное ухо.       — Ничтожество! — прорычали ему. — Жалкое белое ничтожество! Тебе никогда не победить чистокровного волка, за которым стоит мощь целой стаи. Местные волки глупы, раз избрали тебя на место своего вожака, и они дорого поплатятся за свою ошибку!       Зеленые глаза довольно сверкнули, сейчас он сделает это, то, что должен был сделать намного раньше. Сейчас он прикончит наглого полукровку, осмелившегося бросить вызов ему, чистокровному волку, законнорожденному под Луной. Как же долго он ждал этого часа своего триумфа и чужого поражения. Снежный в отчаянии засучил лапами, пытаясь избавиться от навалившегося на него тела, хоть и понимал, что не в силах сделать этого. Клык наверняка поохотился, прежде чем явиться сюда, поохотился на их земле, а вот волки долины не имели права на охоту в ночь Великой Луны и поедят они только утром.       «Наверное, в подлунном мире нет другого вожака-полукровки и нет другого вожака, который правил бы так мало», — подумал белый волк, смиряясь со своей судьбой, когда кто-то решительно врезался в них, отметая черного волка от его противника. Снежный облегченно выдохнул, оказавшись на свободе. Сами Лунные Братья и Сестры послали ему спасение, решив, что его время уйти охотиться по Лунным Тропам еще не пришло. А может полукровке просто и там нет места…       Клык злобно прорычал, повернув морду к новому противнику. Им оказался Острый Коготь.       — Это ты?! Как ты смеешь?! Да ты…       — Да, я, — спокойно ответил вожак стаи Запада. — Здесь не твой дом, не твоя территория и не твоя стая. Это место принадлежит нам и всегда принадлежало. Поколениями вы зарились на земли долины, и поколениями мы вставали у вас на пути к нашим домам. А сейчас уходи!       Острый Коготь был весь изранен, может, некоторые раны были смертельны, но голос его все равно звучал твердо и до странности спокойно, словно ничто больше его в этом мире не интересовало. А может ли быть для вожака что-то важнее благополучия его стаи?       — Уйти?! — Клык истерически расхохотался. — Вы терпите поражение, так почему же мы должны уйти?! Но сначала, — он повернулся к белому волку, — я убью его.       — Луна запретила нам убивать вожаков, — со странной холодной жесткостью проговорил Острый Коготь.       — И ты знаешь это лучше других, правда? — оскалился чужак. — Но это, — он презрительно плюнул, — не вожак!       Снежный попытался подняться, но подскользнулся на образовавшейся под ним кровавой каше из снега и земли и снова осел.       — Ты. Его. Не. Убьешь, — с расстановкой, медленно, словно тупому, повторил вожак Западной стаи, затем гордо вскинул голову и, явно делая над собой усилие, прорычал: — Твоя стая отняла у меня слишком многое. Я не позволю забрать еще и сына, — глаза его потемнели от гнева и боли, — моего единственного сына.       Моего единственного сына… Эти слова стучали в ушах молодого волка громче и чаще копыт загоняемого оленя. Он сын Острого Когтя?! Вожака Западной стаи?! Снежный вспомнил, как встретился с ним впервые, что говорили о нем другие северяне, и просто не мог поверить и принять то, что открылось так внезапно, не вовремя и грубо. Новость огорошила его, выбила из равновесия и лишила всего, что он совсем недавно приобрел.       Но прежде чем Снежный успел что-то сказать или сделать, Клык припал к земле, изготовившись к прыжку, и злобно прорычал:       — Тогда сначала я прикончу тебя!       И новый ком из чисто черной шерсти, лап и хвостов покатился по равнине. Снежный знал, что должен помочь вожаку из долины, но не мог заставить себя пошевелиться. Сколько испытаний, боли и лишений выпало на его долю из-за одного только «грязного» происхождения? Как часто матери приходилось страдать, лишь потому что она родила и воспитывала волчонка от чужака? Это не могло пройти даром. Вся его жизнь. Вся ее последующая жизнь. Сейчас воспоминания душили, пригибали к земле и лишали возможности двигаться, бороться, жить…       А совсем рядом два вожака сцепились друг в друга мертвой хваткой. Было ясно, что лишь один из них вернется к своим живым. Лишь один, и это будет победитель, нарушивший законы стай. Но они уже нарушали его прежде, а потому могут ли хоть кого-то сейчас волновать законы?       Но тут на долину пала тьма. Луна не пожелала больше освещать осквернение священной ночи и укрыла себя тучами.       Поднялся перепуганный вой. Волки, словно очнувшись от забытья, с ужасом разглядывали учиненное ими побоище. Несколько неподвижно лежащих тел не подавали никаких признаков жизни, остальные - те, кто держался на лапах, — были изранены до неузнаваемости.       Острый Коготь отбросил от себя противника и, пригнув голову к земле, продолжал свирепо буравить его глазами.       — Наши Лунные Братья и Сестры гневаются на нас, — взвыла какая-то старая волчица из горных стай. Приглядевшись, Снежный узнал в ней Светлогривую.       Пепел из стаи Каменных Холмов огляделся вокруг, ища в темноте своих волков.       — На сегодня бой окончен, — прохрипел он. Взгляд его упал на Клыка и серый волк добавил: — Но мы будем биться снова, — надежда заполучить земли долины никак не желала покидать разум горных стай, — через три дня. Здесь.       — Через три дня. Здесь, — мрачно повторил Быстрохват из Восточной стаи, словно соглашаясь.       Клык бросил полный ненависти взгляд на Снежного, но ничего не сказал, и мрачно направился прочь. Но белый вожак не обратил на него никакого внимания. Он смотрел на другого черного волка. Тот почувствовал его взгляд и повернулся.       — Снежный… — осторожно начал он.       — Молчи! — резко оборвал отца вожак Северной стаи, раны его были еще слишком свежи, как и потрясение. Он посмотрел в зеленые глаза своими — льдисто-голубыми и совершенно опустошенными. — У меня никогда не было отца.       Сказав так, он развернулся и бросился прочь подальше от всего, громко созывая свою стаю. Снежный очень надеялся, что северяне не откажутся идти за ним. Волк успокоился, лишь услышав за собой неровный бег и почуяв знакомые запахи. Стая последовала за ним. Остаток пути до Становища он проделал, как во сне, ни разу не оглянувшись назад, и сразу же бросился в пещеру вожака, не решаясь встретиться с кем-либо взглядом.       Оставшиеся в Становище волки удивленно высовывались из укрытия, не понимая, что происходит. Одно было ясно всем, случилось что-то очень плохое. Вожаку стаи следовало бы созвать общий сбор, но как это сделать? Как посмотреть им в глаза? Прошлое вновь не дает ему жить, как и в детстве. Дурная кровь и законы стай загнали его в угол. Растерянный, подавленный и злой он затравленно свернулся клубком и доверил свою участь волкам Северной стаи и своим Лунный Братьям и Сестрам.