Мрак
11 августа 2015 г. в 19:36
Становище встретило их привычным покоем и безопасностью, но вернувшиеся волки принесли с собой тревогу и вопрос. Стая гудела, как растревоженный улей, а вожак скрылся в пещере, ничего не сказав.
Горящие зеленые глаза внимательно проводили удаляющуюся фигуру, почти сливающуюся с преобразившимся за несколько дней Становищем, и их обладатель мрачной тенью скользнул к своей обычной лежанке. Положив огромную черную голову на мощные лапы, волк недобро прищурился, размышляя о последних событиях. Он с самого начала знал, что его вожак был для северян чужаком, знал, что тот был полукровкой, знал, что стая закрыла на это глаза… А он подчинился общему решению. Всегда подчинялся, потому что таков закон. Потому что собственный отец учил его так. И внешне он подчинялся, лишь сердце порой бунтовало, когда долг требовал слишком многого…
— Отец?
Волк поднял голову и повернулся в сторону этого робкого оклика. Перед ним стояла совсем еще молодая волчица, самая младшая и мелкая из всего их с Грязнолапкой выводка. Мрак, ее отец, старался сильно не привязываться к ней, будучи почти уверенным, что хлипкая с рождения Пылинка не переживет Дней Холодных Ветров. Суровое время, отягощенное войной, не терпит слабых. Оно уничтожает их, а у стаи не будет времени и возможности возиться с теми, кто не в силах перенести предстоящие невзгоды. А ему, как ее кровному волку, будет тяжело перенести эту смерть, если он позволит себе полюбить ее. Вот Черногрив и Дымка совсем другие. Сын всегда был его гордостью, унаследовав крепкие мышцы и густую холеную шерсть отца, а Дымка почти ни в чем не уступала брату и имела все шансы вырасти в сильную и крепкую волчицу, которая однажды сама станет матерью таких же крепких малышей. Но Пылинка… У Грязнолапки материнское сердце, и в нем находилось место и для этого слабого существа, которое — хотел Мрак того или нет — было и его волчонком.
Младшая дочь, возможно, чувствовала настроение своего родителя, потому старалась всегда держаться ближе к матери, получая от нее защиту и любовь наравне с братом и сестрой, даже больше. Она и нуждалась больше. Но сейчас какая-то часть ее сознания толкнуло ее к отцу, он ведь был на Общем Вое, он должен знать, отчего так тревожна стая. Ее пугала эта тревога, она могла означать все что угодно, но, поборов себя, Пылинка все же осмелилась выдавить:
— Ты злишься, отец? Стая тревожна. Отчего так?
Мрак продолжал молча смотреть на нее, насторожив черные уши. Как он мог быть отцом такого неказистого создания? И все же в них одна кровь… Глядя в ее черные материнские глаза, святящиеся наивностью и добротой, он отчего-то не смог прогнать Пылинку прочь. Она не выживет, если не станет тверже и жестче, но именно мягкость и робость были основными чертами характера юной волчицы. Мрак презирал и то, и другое, но что-то, до этого дремавшее в глубинах его сердца, не позволило ему нагрубить ей.
Его отец хоть и обладал крутым нравом, но никогда не отталкивал слабых членов стаи. Воспоминания об этом наполнили сердце грустью. И зачем она пришла к нему? Зачем растревожила душу, когда у стаи и без того хватает проблем? Мрак давно не вспоминал отца, не желая отягощать свою жизнь лишней болью, но боль все равно преследовала его, Зоркий Глаз, его отец, наблюдал за ним с Лунных Троп.
Последние слова отца Мрак помнил до сих пор. Зоркий Глаз, вожак Северной стаи, жил ради стаи, сражался ради стаи, охотился ради стаи, и погиб ради стаи. Ради безопасности стаи он приказал волкам не относить его в Становище, ради живых волков стаи. Сам бывший вожак уже знал, что умрет, когда железные челюсти гладшошкурых сомкнулись на его лапе. От них нет спасения, из них невозможно вырваться. Страшный был вой в ту ночь, громкий, протяжный, прощальный… Наверное, это ужасная боль, когда эти жуткие клыки прокусывают тебя до кости, а кровь хлещет из открытой раны, как ни от какой другой. Мрак помнил до сих пор. Зоркий Глаз знал, что таков будет его конец, не самый достойный для вожака, но другого ему не дано. Волк попросил стаю оставить их наедине с сыном. Он очень спешил, он знал, что времени у него все меньше, знал, что гладкошкурые могут прийти в любой момент, но знал, что должен успеть. Стая повиновалась.
— Только в стае волк может быть волком, — хриплым свистящим шепотом говорил умирающий вожак. — Только в стае… Стая и закон — вот ради чего следует жить… и умереть за это тоже не стыдно. Живи ради стаи, сражайся ради стаи и умри ради стаи — таков долг каждого и твой. А еще… — глаза отца при этих словах сверкнули, ибо он понимал, как это сложно дается его дерзкому своевольному сыну, — научись подчиняться решениям вожака и решению стаи. Это важно. Без этого нет жизни, нет стаи, нет ничего. Без стаи ты одиночка, без чести и прав. Без стаи ты никто, просто странник, которому нигде не найдется место. Научись быть частью стаи, даже если это будет трудно, даже если больно, даже когда не хочется… без стаи мы никто… без стаи никто… ста… стая и закон — вот ради чего следует… жи… ть, — он говорил, пока кровь его хлестала из раны, говорил пока силы не покинули его, он повалился на землю, и ошаленный, плохо воспринимающий происходящее молодой черный волк громко позвал на помощь. Он стыдился тогда своего крика, стыдился его и потом, но ничего не мог с собой поделать, как не мог прогнать дочь.
Стая осторожно приблизилась. Из толпы выделялась серая сияющая, словно луна, фигурка. Эту волчицу осветили Лунные Братья и Сестры, ее выбрала стая. Она — новый вожак. Молодая, сильная, сверкающая. Светло-серая шерсть ее серебрилась, словно лунный луч в непроглядной ночи отчаяния, охватившего стаю в момент падения их вожака. Уже почти бывшего вожака. Зоркий Глаз умирал, и каждый волк Северной стаи знал, что это его последняя ночь, и знал, что это мучительная гибель. Бывший вожак взглянул на нового, на ту, кому уготовано будет повести его стаю на последующие охоты. Лунные Братья и Сестры не могли сделать лучшего выбора: Луноликая была отважной и мощной волчицей, свято преданной стае. Во имя благополучия всех она даже принесла в жертву Луне собственных волчат — не каждая мать решиться на такое, лишь та, что сможет стать матерью каждому волку родной стаи.
Взгляды их встретились, и Зоркий Глаз кивнул:
— Ты знаешь, что делать. Я знаю, ты станешь хорошим вожаком.
— А ты был нам хорошим вожаком, — шепнула волчица, склонившись над поверженным телом.
— Ты этого не сделаешь! — прорычал Мрак. Тяжело это — подчиняться общему решению стаи.
— Долг вожака оказывать последнюю милость тем членам стаи, которые в ней нуждаются, — суровый голос Луноликой звучал твердо, но в нем слышалось понимание.
Зоркий Глаз между тем захрипел, эта была ужасная мука.
— Зоркий Глаз, — заговорила новый вожак, стараясь, чтобы голос ее звучал громко и властно, чтобы Лунные Братья и Сестры услышали ее, впервые обращающуюся к ним, как вожак, услышали и вняли ее словам, — ты провел достойную жизнь и всегда был верен Северной стае. Сейчас смерть твоя уже близка, но она принесет тебе много боли, а потому я, Луноликая из Северной стаи, дарую тебе последнюю милость. Встреть свой конец достойно и спокойно. Да примут тебя с честью Наши Лунные Братья и Сестры, ибо этой ночью ты будешь охотиться с ними по Лунным Тропам. Прощай! Придет время, и мы будем охотиться вместе, а до той поры хранить в сердце твое имя — Зоркий Глаз!
Последняя милость была оказана, и Мрак с ненавистью посмотрел в эти бесстрастные черные глаза. Луноликая всегда умела скрывать свои чувства. Может она и станет хорошим вожаком, но в тот момент он ее ненавидел. Волчица громко взвыла имя погибшего, и черный волк невольно подхватил ее порыв вместе со всеми. Таков обычай, и он не нарушит закон, но как ему относиться к той, кто лишила отца жизни? Разумом Мрак понимал, что по-другому быть не могло, что все равно это сделал бы кто-нибудь другой, но сердце не слушало доводов разума.
Как во сне он возвращался в Становище. Там его ждало продолжение кошмара. Предстояло еще и принятие вожака стаей. Закончив свою речь, Луноликая обвела черными блестящими глазами стаю, остановила свой взгляд на сыне погибшего вожака и взвыла, бросая стае призыв присоединиться к ней на охоте и в битвах, как это делает каждый вожак.
Мрак молчал. Он был просто не в силах это принять. А что самое страшное — стая ее приняла. Волки, клявшиеся когда-то в верности его отцу, теперь приносили свои клятвы Луноликой. Наконец свои слова сказали все… кроме одного.
Новый вожак посмотрела на него своим тяжелым взглядом. Что выберет молодой черный волк? Она очень надеялась заручиться поддержкой всех северян.
Наконец, Мрак, покачиваясь на внезапно ослабевших лапах, под внимательными взглядами стаи приблизился к новому вожаку и заговорил. Голос его, резкий и четкий, далеко разносился по подлунному миру. Закончив, он, как положено, склонил голову, позволив укусить себя за ухо. Возможно, ему было больно, но он ничего не почувствовал. Он умер тогда. Того временами наивного и беспечного волчонка, каким он был когда-то, больше не существовало. Вместо него перед Северной стаей стоял совсем другой волк, твердый и жесткий. В зеленых глазах засветилось совсем иное пламя, властолюбивое и опасное. Он выполнил наказ отца. Он подчинился решению стаи согласно закону, хоть сердце так желало взбунтоваться.
— Отец? — Пылинка вопросительно склонила голову.
— На Общем Вое возникли осложнения из-за чужаков, — спокойно отозвался Мрак, пытаясь вырваться из воспоминаний и думать об их ближайшем будущем. — Но решать, что делать дальше, должен вожак.
— Снежный придумает что-нибудь! — вырвалось у его дочери. — Он такой же, как Луноликая!
Мрак не знал, насколько это хорошо или плохо, и не желал нагружать Пылинку тем, что ей сложно будет понять. Ей и не нужно понимать. Понимание или непонимание только осложняют жизнь.
— Уж пусть постарается, — раздраженно буркнул Мрак, неодобрительно поглядывая в сторону пещеры вожака.
Молодая волчица вся съежилась, вспомнив, что отец не любит вожака, но Мрак, взглянув на нее, вдруг смягчился и, вытянув голову, лизнул дочь в серое ушко.
— Да, он что-нибудь придумает, таков его долг перед стаей, — добавил он более спокойным тоном.
— Значит, он его выполнит, — удивленная внезапной нежностью отца Пылинка подошла к нему и удивила в ответ, привалившись к черному боку. — Я волновалась, — тихо призналась волчица. — Я волновалась, что чужаки нападут на вас, когда вы отправитесь на Общий Вой.
— Даже они не настолько глупы для этого, — сказал Мрак, пытаясь сохранить тот же спокойный тон и вспомнив о недавней битве. Может, и глупы. Что ж, тем хуже для них. Зеленые глаза сверкнули предвкушением скорой битвы, но Пылинку это касаться не должно. Он зарылся носом в пушистую головку дочери, понимая, что не сможет пережить еще одну потерю близкого кровного волка.